Шабаш

Любопытство до добра не доведет. Тем более – в логове ведьмы.
Сэр Нигель никогда бы не решился прикоснуться к ведьмовским приспособлениям – но он слыхал, что после смерти хозяйки они теряют колдовскую силу, а все чары, наложенные колдуньей, разрушаются, равно как и ее жилище.
Ведьма была, без сомнения, мертва. Дом, правда, стоял, как и прежде, не шелохнулась даже паутина по углам – но, как рассудил сэр Нигель, эта колдунья, по всей видимости, строила себе жилье без помощи магии, поэтому ее смерть никак на него не повлияла. Подумав так, рыцарь перекрестился (ничего не произошло) и взял наконец заинтересовавший его предмет.
Предмет был небольшой – в ладонь, прямоугольный, из блестящего металла. Присмотревшись, рыцарь увидел на одной из его граней небольшие круглые выступы. В общем, совершенно непонятно было, отчего ведьма хваталась за него, будто утопающий за соломинку в последние мгновенья своей жизни. Вместо того, чтобы читать заклинания или творить колдовские знаки… Наверное, сила этой ведьмы заключалась в зельях, которых в комнате было множество – непонятными пузырьками и флакончиками, подписанными неразборчивыми рунами, был заставлен целый стол. Но сэр Нигель, войдя в двери, оказался как раз между этим столом и стоявшей у окна ведьмой.
Так и есть, ему благоприятствовала удача. Да и могло ли случиться иначе? Он ведь избавлял мир от богомерзкой колдуньи, которая изводила своими злобными и бессмысленными каверзами жителей соседней деревушки (они-то и указали сэру Нигелю на ее дом)!
Предаваясь столь приятным размышлениям, рыцарь коснулся одного из кругляшей на ведьмовском амулете – и мир вдруг совершил кувырок.
Вместо скудно освещенной комнатки вокруг рыцаря оказался вдруг совсем уж темный, но зато огромный зал. В темноте мелькали разноцветные огни, стучали невидимые барабаны и ревел, заглушая их, непонятные слова неизвестно чей голос. Человек не может, не способен кричать так громко! Сэр Нигель подавил желание зажать уши.
Что же произошло? Где он очутился?
Мимо, непристойно извиваясь, пронеслась девица. Рыцарь, чьи глаза уже несколько привыкли к темноте, с удивлением увидел, что она коротко и неровно острижена и одета в мужские штаны. Судя по движению губ, девица повторяла за ревущим голосом произносимую им абракадабру. В руке девица держала лучину, которая отчего-то пылала ярким пламенем, не опаляя, однако, руки своей хозяйки.
Вслед за ней проскакал козлом мужчина, с лучинами в каждой руке – и со зловеще сверкающими алым цветом рогами на голове. Он вопил что-то, заглушая даже призрачный голос и размахивал обеими лучинами, подняв их высоко над головой.
Сомнений не оставалось – проклятый амулет перенес рыцаря на шабаш!
Рука против воли потянулась к ножнам – но меч остался там, в жилище ведьмы, в груди хозяйки жилища. Сэр Нигель не успел вложить его в ножны, проклятый амулет отвлек его!
Так вот отчего так отчаянно цеплялась за него ведьма – она хотела убежать сюда, и, может, позже вернуться со всей этой братией. То-то несладко пришлось бы рыцарю, если бы вокруг него вдруг возникли все эти прыгающие и вопящие колдуньи и бесы! Впрочем, сейчас он и так среди них и в их власти…
По стенам страшного зала плясали, то исчезая, то возникая вновь, огни, и такими же огнями, только ярче, горело для чего-то принесенное сюда дерево – но отчего-то и не думало сгорать. В темном зале полным-полно было людей (или не людей?), которые бесстыдно плясали, потрясали пылающими лучинами и хлопали в ладоши, пели и хохотали. Неподалеку от дерева не скрываясь целовались мужчина и женщина. Многие пили из стаканов странной формы какое-то зелье – сэр Нигель скорее решился бы выпить яду, чем отведать хоть глоток этого напитка.
Одежду эти существа носи странную, особенно же женщины были выряжены с ужасающим бесстыдством – голые руки, шея, а то и часть туловища, многие в штанах, те же, что надели юбки, выглядели еще более вызывающе, потому что подолы были неслыханно коротки, открывая даже колени. Ведьмы изгибались и извивались, как змеи, беззастенчиво льня к мужчинам – вскоре рыцарь увидел еще одну целующуюся пару. У многих женщин были раскрашенные лица – рыцарь содрогнулся, увидев совсем юную девицу с юрко-алыми губами (впрочем, насколько он мог видеть в темноте, и волосы у нее были разноцветными), а некоторые из ведьм и бесов носили маски чудовищ. К счастью, с рогами рыцарю встретился только один.
Заправлял здесь всем, правда, не рогатый, а благообразный бородатый старец в алых одеждах. Именно он раздавал подбегавшим по очереди людям пылающие лучины. Однако голос, разносящийся над залом, принадлежал не ему.
Рыцарь в ужасе озирался вокруг, не зная, что делать. Он шептал молитвы, но они не помогали, а верный меч остался в логове ведьмы… Сэр Нигель был уверен: едва все эти колдуньи и бесы заметят его – он погиб.


*                *                *

Ксюша была очень рада, что подруги все-таки уговорили ее поехать на встречу Нового года с факультетом – она никогда в жизни еще не веселилась так, как сегодня. Не то, что дома, за столом, у телевизора…
Она танцевала вместе со всеми и подпевала музыке во весь голос – все равно ведь ничего не слышно, пила шампанское и даже принимала участие в одном из конкурсов, которые устраивал массовик-затейник, обряженный в Деда Мороза, жгла один за другим бенгальские огни, взятые все у того же Деда Мороза, – в общем, замечательно проводила время. Жалела только, что не догадалась купить какую-нибудь маску. Вообще-то сегодняшний праздник не был объявлен карнавалом, но многие решили выделиться. Вон какой-то старшекурсник вообще светящиеся в темноте рога нацепил – решил, видимо, что для года Быка это самое оно.
В любом случае, деньги потрачены не зря – организаторы расстарались во всю: конкурсы, Дед Мороз, фейерверк, а теперь вон еще и какой-то чудак в костюме рыцаря. Ну-ка, интересно, к чему бы это?