Иней в Африке

               
               
Вечно инженеры придумают что-то,  и им нужно всё именно «вот так». В случае, о котором идёт речь, надо было выполнить облёт самолёта на высоте 11 – 12 км  с максимальным временем полёта.  Что именно проверить,  не помню. День предстоял полку не лётный и, чтоб не томиться бездельем в гостинице, я взял этот полёт себе.      
        Тут же замечу, что не просто инженеры выдумали такой облёт. Значит, нужно было что-то проверить, в чём-то убедиться. Всё для того, чтоб наши самолёты были всегда в боевой готовности, т.е. могли вступить в реальный воздушный бой уже с настоящим, противником.  Молодцы инженеры!
Лето, жара. Нет, не просто жара: дело  происходило в Египте, в колоссальной пустыне Сахара (египтяне называют её Саккара). В отличие от Средней Азии ночи в ней прохладные, но как только взойдёт солнце, градусники быстро ползут вверх, стремясь побить все рекорды. Вот так и в тот день…
Взлетел, набрал высоту двеннадцать км. Господи! До чего же красиво! За грядой возвышенностей и плато виден залив Красного моря. Даже с такой высоты поражает ширина Нила. Мощная его дельта  при впадении в Средиземное море  вся в зелени. Гигантские пирамиды на южной окраине Каира кажутся детскими куличиками.
Носились мы над пустыней,  в основном,  на малой, очень малой высоте  (фактически «брюхом по песку»), а в этом полёте, с высоты 12 км, даже от нашей авиабазы видно Средиземное море.  И всё, кроме редких оазисов, буро-коричневого, иногда с жёлтым отливом, цвета. Пустыня! Настоящая пустыня! Отдельной крохотной точкой вдали виден оазис Дахла,  знаменитый тем, что на него выпадает 3 мм  осадков в год!
Нил!  Рядом с ним тонюсенькой ниточкой идёт шоссейная дорога. Вот и весь пейзаж. Давно я не был так высоко, давно не поражался скудости ориентиров района полётов.
Но… Я – в стратосфере. Чем она характерна? Правильно: первое – разрежённым воздухом. Но к лицу прижата надёжно прикреплённая  кислородная маска. Индикатор кислорода показывает, что  баллоны  с кислородом полны,  и он в маску поступает. Значит, кислородное голодание меня не страшит. И второе, чем характерна стратосфера,  – постоянной температурой. Да, в стратосфере (выше 10 – 12 км) температура воздуха постоянна – минус 56 градусов. О температуре воздуха в кабине лётчика должен заботиться специальный агрегат, но он, как правило, с этой задачей не справлялся и «внизу»  мне  было жарко, а в стратосфере я начал остывать. Кончились  мои восторги уныло-пустынным пейзажем и двумя морями, и стал я подумывать о том, как сейчас тепло пониже, поближе к пустыньке. Замёрз основательно. Хорошо, что часы показывают: хватит,  задание инженеров выполнил полностью. За несколько секунд, переворотом, оказался на высоте, при которой кабина быстро и шумно  наполнилась горячим воздухом. Не успев как следует «оттаять», выполнил заход, приземлил самолёт, зарулил к своему ангару.
            Не торопясь, радуясь теплу (жарища страшная!), выбрался из  кабины,   сделал замечания по работе самолёта технику, расписался в контрольном листе                Смотрю – возле моего самолёта собралась группа арабских солдат и что-то внимательно рассматривают, показывают, боясь дотронуться пальцами, оживлённо обсуждают. Подошёл, глянул и всё понял. В плоскости, под её металлической обшивкой, находится массивная железка – противовес от вибрации. Она за  полёт так остыла, что напротив неё, на обшивке крыла, образовалось большое пятно инея. И арабы, никогда не видевшие инея – снега, рассматривали это пятно и, боясь дотронуться до него, гадали,  вникая, что это такое.
Я протолкался в центр этой толпы, ногтем скребнул иней, лизнул его и сказал «Майя! Майя!» (вода). Они недоверчиво посмотрели на меня. Я опять скребнул ногтем иней и, изображая удовольствие, сказал «Квайс китир!» (очень  хорошо!). Нерешительно  один из арабов скребнул иней, лизнул.  Потом другой, третий… Смеются, весело переговариваются, лижут иней.
Они никогда не видели снега. Никогда… Вот бы их к нам в январе – феврале…
Через десяток секунд снежного пятна на плоскости, как не бывало.