Фактор Фа. Альфа-Фаэтон. В коме-9

              Цветы у ног матери.

Серо-голубое небо. Восемнадцать градусов тепла.  Школа №  ...    
Дети, цветы, шары, колокольчик и вереницы  ребят  в широких  дверях  школы...

- Мам, что ты, за мной увязалась? Я уже большой, без тебя дорогу в школу найду.   
- Мать стесняешься.  Все с родителями.   
- Это малыши с бабками. Давай букет, учительнице отдам. Газету забери, нашла во что, цветы завернуть. Иди домой.   
Миша сложил газету, протянул матери.  Женщина  взяла  в руки газету, взглянув на неё, вздрогнула. 
- Мам, что с тобой?  - спросил  Миша.       
Женщина покраснела, смутилась сына.   
- Мам, да что с тобой? 

 Подросток развернул газету. Они оба уставились на напечатанную фотографию. У обоих задрожали губы. Женщина сконфузилась, стала сворачивать газету. Мальчик стоял в оцепенении, только через пять секунд, овладев  собой, спросил у матери.  - Это он?   
 Женщина  мелко закивала  головой, ничего не ответив.   
 У Миши Французова навернулись слёзы.
- Мама, что ты, наделала, - тихо произнёс он, - я, я, ...   
  Миша не находил слов, он бросил цветы в ноги матери, и убежал в неизвестном  направлении.

                БОЛЬШАЯ  ПЕРЕМЕНА.

  Во время большой перемены Олег побежал на первый  этаж в столовую. В буфете уже была очередь. Ему досталась  последняя ватрушка - всё время приходилось пропускать вперёд себя знакомых парней. В буфете он взял пол стакана сметаны, два пакетика жареного картофеля, тем самым проел деньги за два дня. 

 Олег выскочил на школьное крыльцо, и снова столкнулся со Светланой Александровной.   
- Столицын, что же ты, мне не сказал, что Вихров в больнице? Что с ним?  Я это узнала от директора школы. Я приглашение в ЦК ВЛКСМ отдала Валентине Сергеевне, и ещё, раз Вихров в больнице, и интервью не получилось, я в конце беседы с журналисткой,  посоветовала  ей встретиться с тобой. Вы же друзья. Не удивляйся, если у тебя  станут  брать интервью из газеты. И чтобы ни каких  фантазий.   
- Каких  фантазий?   Не понял Олег.    
- Ни каких, ты меня понял, Столицын?   
Олег ухмыльнулся, и ничего не ответил. 
   
- Олег! Столицын!  Можно, у вас взять интервью?  Инспекторша Гороно и одиннадцатиклассник обернулись.      
- Можно, обрадовался  Олег.    Перед ним стояла Маргарита.   
- Тогда, отойдём, - сказала она, и кивнула головой знакомой инспекторше, сдержанно поприветствовав её.    
- Столицын, это не журналистка, она в вестибюле, я тебя ей сейчас представлю... 

  Олег и девушка бегом спустились с крыльца, затерялись  среди  старшеклассников. 
- Привет,  школьничек. Это я.    
- Молодец, что пришла. Сиял Олег.
- Я сдержала слово.  Что она здесь делает? 
- Да, ну её. Всем настроение портит. Она инспектор Роно или Гороно, уже успела  ко мне привязаться. Рит, время мало, что к девяти не пришла? На линейку.      
- Не поверишь, забыла номер школы. 
- Здорово, и как нашла?   
- Мне  Фа-Фа, сказал.   
- Фа-Фа? удивился Олег.               
- Да, я успела побывать в его школе, и чуть не убила  его.   
 Олег побледнел. - Он где, в больнице?   
- Я сказала, чуть не убила.    
- Как Вихрова  в шалаше?   
- Успокойся, жив, здоров твой  Фа-Фа. Я его пожалела. 
- Странно всё это. Откуда ты, узнала его школу?   
- Я точно не знаю, что про Фа-Фа  твои мальчишки в нашем отряде говорили, а девочки все уверены, что он не сын Василия Аркадьевича.      
-  А кого?               
-  ... Что он сын сатаны. Раз сатаны, значит, должен учиться в сатанинской школе в 666. В той школе все бесы, Фа-Фа у них главный. Там все бегают, прыгают, кричат  - дети себя так не ведут.      
- Рита, что не в институте?   
- У нас семестр с 5 числа, у нас ещё каникулы. Первокурсников всех на картошку, а нам продлили лето.   
-  Здорово.  - Олег, сходим сегодня к Вихрову. Сколько дней прошло. 
-  Я сам хотел тебе это предложить, побоялся.
 - Побоялся, глупенький?    
-  Рита, давай, захватим с собой  Фа-Фа.   
-  Только не это, иначе я его, точно, прибью. Я им сыта по горло. Он нам всё испортит, как тогда.   
- Когда?   
- Тогда в Кашире ночью. 
- Чем он нам мешал? Он спал на скамеечке. 
- Это называется - спал? А кто пел про штурвал?      Они оба засмеялись.   
- Олег, а мне тогда,  было холодно.    
- Мне тоже.          
- Я же говорю, какой ты, глупенький. Ой, Олег, самое главное забыла. Мне звонил Василий Аркадьевич, то да сё, в общем, просил тебе передать. Я сказала, что сегодня  увижу тебя, чтобы третьего числа в профкоме МосГУВД на втором этаже с 15 часов будут деньги давать.   
- За работу вожатого?      
- Тебе не надо, давай их мне. 
- Нет. Деньги мне самому пригодятся. Я обязательно буду. Рита, а кто Викрику деньги получит?      
- Не знаю.   
- Рита, посмотри, только незаметно, на той стороне парень на тебя таращится. Знаешь, кто это?   
- Знаю.   
- Кто?   
-  Это мой  брат. 
- Не ври, ты мне про него ничего не говорила.   
- Хочешь, познакомлю? 
- Зачем? 
- Чтобы ты понял, что он не мой парень, а  брат. 
- И он тебя пасёт?   
- Что за жаргон, не стыдно? 
- Потом, звонок уже. Иди, не расстраивай брата.   
- Олег, созвонись с Фа-Фа. Он, опять мне голову морочил, про очки, про Тулу,  уголь какой-то с алмазами - я ничего не поняла.


                12 - 00.

  Ровно в 12 - 50 Юрка был уже дома. Было всего четыре урока, и их отпустили, не задерживая. Юрка сидел за письменным столом отца, и гипнотизировал телефон. Он поднял трубку, как только раздался звонок. Уже четвёртый день подряд регулярно  кто-то звонит, и дышит в трубку.  «Интересно, завтра будут звонить, или  нет?»         
На кухне утварью гремела бабушка. 
Юра положил трубку и снова звонок.   
- «Алло»,  мне Юру Фасолина, - раздалось в трубке. 
Юра сразу узнал Риту, и ломаным баском спросил, - кто его спрашивает? Он в школе.   
- Это Рита из «Дзержинца».         
- И что вам надо?   
- Шоколада, идиот.   
- Вы, имеете представление, с кем разговариваете?    
- С тобой  баламут.   
- Вы, очень заблуждаетесь - это мой папа, - и Юра рассмеялся. - Что Ритка - Маргаритка с первого числа лекции мотаешь? 
 
- Помолчи, профессор. Пока у тебя нет идей, я предлагаю тебе дело.   
- Знаю, ты хочешь, пригласить меня на свиданку, и убить меня.   
- Помолчи, чудовище. Серьёзное дело.   
- Согласен, только не ночью. Заранее отказываюсь бегать без штанов, как в Серпухове.    
- Помолчи, трындычиха, и слушай.      
- А ты, не молчи.   
- Я пытаюсь. Я с твоей подачи была у Столицына.   
- Всё, я давно понял, у вас любовь. Я с начала, думал, чего вы, как голуби разлетелись?    
- Молчи.  Какие у тебя планы на сегодня, после трёх?   
- И до?   
- До пяти.      
- Предлагаешь, втроём к Вихрову закатиться? 
- Это Олег предлагает.    
- Надо подумать. 
- Долго собираешься думать?   
- Я уже подумал - я вам мешаться не буду? С Вихриком не поговорить. 
- Если не будешь трещать, и песни петь - мешать не будешь.   
- Какие песни не петь?   
- Угомонись Фасолин.   
- Что ты, на меня голос повышаешь? Ты мне давно не вожатая. Не сумели меня во время перевоспитать, терпите.    
- Ты что, такой  агрессивный?               
- Это я с голодухи, а поем досыта, я пай мальчик. Значит, Олег приглашает? Молодец. Надо продолжить традицию наших приключений. Ты, согласна?   
- Согласно, но без приключений. Нас трое, а не четверо.  Хорошо, в половине третьего у «Новокузнецкой».    
- Зачем? Давайте сразу у «Павелецкой».   
- Ты что, того? На «Новокузнецкой» быстрее.   
- Не могу.    
- Почему? 
- Меня в метро не пустят на «Новокузнецкой». 
- Это почему?   
- Рита, ты же знаешь, что в метро пьяных не пускают. Ты первый день в Москве?    
- Постой, ты, что пьяный?! 
- Сейчас буду, у батьки в холодильнике пиво две бутылки.      
- Ну, ты и балаболка...      
- А что?  Знаешь, как с двух бутылок, может развести.   
- Так, тебя и на «Павелецкой» не пустят пьяного.   
- А я пешком пойду, и отрезвею...    
- Фа-Фа, я всё отцу скажу, и про пиво.      
- Во, даёт! Я ещё трезвый, как стадо бегемотов, а ты ябедничать.   
- Если будешь трепаться  и дальше, лучше сиди дома, учи уроки.   
- Я их отродясь, не учил ...  Ритка?      
- Что, охламон?   
- Пока, я трезвый, можно я тебя поцелую?   
- Нет, нельзя.   
- Жадина! Я быстренько, прямо сейчас  -  и Юрка поцеловал трубку.    
- Всё?   
- Ещё, можно?   
- Слушай, маньяк, малолетний, значит пол - третьего у метро, и не забудь справку.    - У меня их три, тебе, какую?      
- Любую, кретин, - и в трубке раздался зуммер.

Юра посмотрел расписание, собрал портфель. 
- Бабуля!   
- Что, дорогой?   
- Плыви сюда, дело есть.   
- У меня суп закипает, не могу.   
 Внук пришёл на кухню. - Бабуля, завтра обрати внимание, будут звонить по телефону ровно в 12 или нет?   
- А ты с кем это целовался?      
- Когда?   
- Сейчас по телефону. С девочкой сидишь за одной партой?   
- У нас не парты, как при царе, у каждого отдельный стол. По телефону целоваться можно, это не по-настоящему.   
- Ох, Юрка, Юрка, сколько у тебя ещё дури в голове.   
- Ба, а что если дьявольская симметрия не только в именах? А и в названиях населённых пунктах?   
- Это дьявольские места.         
- Это, точно, ба? 
- Зачем, тебе  это?   
- Расскажи про сатанинские места. 

- Садись милый, ешь, и слушай. Таких мест полно, они повсюду.   
- Повсюду?  Спросил внук
- Есть места, где сатана вольготно себя чувствует.   
- Знаю, на меридиане 37,5;. 
- Это, ты и должен, знать. Ты же посланник. 
- Бабуля, а где лучше всего заловить дьявола? На его меридиане нельзя, здесь он очень сильный. Подумай, я пока в футбол пойду, поиграю. Фаталист кричат, это меня. Пойду, забью пару голов ротозеям.
       


          ПРОГУЛЬЩИК  У  ТЕЛЕФОННОЙ  БУДКИ.

  Миша добежал до угла, и обернулся. Мать стояла в растерянности, не понимая, почему её единственный сын бросил ей цветы под ноги. Взглянув ещё раз на мать, он побежал дольше, сам не зная куда. Комок подступил к горлу, и слёзы  наворачивались на глаза. Он не понимал что делает, ноги несли его сами. Он подсознательно понимал, что случилось, нечто страшное, неисправимое. Эта газета, эта фотография в ней, перевернули в сознании Миши всё вверх ногами.
 
  «Много ещё негодяев ходит по земле, но чтобы самое дорогое на свете - мама, чтобы она сошлась с этим подонком, не укладывается в голове. Самое страшное - у меня будет родной братик, или сестрёнка. Я презираю мать. Почему? Она не знает, всей правды. Она, просто повстречала человека, поверила ему. Нельзя презирать близкого себе человека, за то, что он простодушный и доверчивый, как его мать.  Нельзя, и точка.   
  Надо рассказать ей, кто и что это за человек. В чём резон? Уже поздно. Кстати, поздно, никогда не бывает. Это мне Юрка говорил. Где Юрка? Он может мне  разобраться, что к чему. Я его выручал сколько раз, и он спасал меня. Он жестокий, но он всё видит в корень. Как он со мной обошёлся, тогда на качелях, но он оказался прав. Он настоящий друг, он спас нашу дружбу, не дал бесследно исчезнуть ей. Я ему благодарен за это.  Юрик, где ты? Как ты, сейчас мне нужен. Твой совет - мне глоток воздуха. С кем я ещё могу поделиться своим горем? Ты поймёшь, и поможешь мне. Куда я иду, и зачем?»  …

  Миша посмотрел на часы. Уже начался второй урок, а он на вокзальной площади с тяжёлым портфелем. Кругом народ. Все идут, улыбаются ему. Какой-то старичок поздравил его с Первым сентября. У всех праздник, а у него?  Миша подошёл к автомату с газированной  водой, хотел попить, но мелочи не было. Из денег - одна  «трёшка», мать дала на завтраки на всю неделю. Разменять «трёшку» негде. Всем  некогда, никому нет до него дела.

  - Эй, пацан, не пьёшь, поставь стакан.      
Миша обернулся. Рядом стоял парень с него ростом, небрежно одетый, с нечищеными ботинками.   
Французов машинально протянул ему стакан. 
- У меня денег нет, - сказал Миша.   
- А «трёшка», по-твоему, не деньги? Сказал паренёк, ставя стакан в автомат, на круглый ополаскиватель.
- Мелочи нет, а «трёшку», только разменяй, к концу дня ничего не останется.      
- Ты, жмот, наверно?   
- Я не жмот, я бережливый. 3-х копеек нет.
- На, пей, не умирать же от жажды. 
- Пей сам, я не помру. С какой, кстати, ты меня угощаешь?
- Просто так. Ты, с уроков слинял? Сегодня надо быть в школе. 
- Нас уже отпустили, - неудачно соврал Михаил, - сам чего не в школе?
- А я ... - не договорил парень, уставившись в подворотню ближайшего дома.
- Что?
- Ты, видел?         
- Чего видел?   
- Да, вон мужик из телефонной будки вышел.   
- Ну, и что?   
- Он что-то уронил, и не заметил.  Идём, посмотрим.

  Мальчики подошли к телефонной будке, когда мужчина, застёгивая на ходу куртку - демократку, скрылся за поворотом. Парень через стеклянную дверь заглянул вовнутрь  будки.   
- Мальчики, вы будете звонить?  За ручку телефонной  будки  взялась  женщина  в оригинальной  шляпке.   
- Мадам, вы будете вот за ним, - парень указал на Мишу, и вошёл в будку.   

  Он достал двухкопеечную монетку, бросил в щель автомата, стал набирать номер. Было ясно, что он это делает нарочно, так как Миша  насчитал девять цифр набора. Затем, парень сделал вид, что занято, повёл плечами, нажал на кнопку возврата монеты. Монета «случайно» упала. Он нагнулся и вышел.   
- Можешь, не звонить, не работает, - сказал он Мише, хлопнув его по плечу - идём, а вы тётенька, как хотите, всё равно не работает.  И незаметно что-то поднял.
Мальчики снова вернулись к газировке.

 - Смотри, кошелёк, - парень открыл его, - смотри, повезло, две пятёрки, и нас двое.

Миша сразу вспомнил случай месячной давности. Их тоже было двое: он и Лёха, и  две купюры, только «пяти десяти рублёвки». Что-то в этом было общее. Лёха отдал свою  купюру ему. Это понятно, он их достал из дерьма. Сейчас этот, совсем ему незнакомый парень, вот так запросто, отдаёт ему пять рублей. С чего это?  За красивые глазки? Не похоже. Миша насторожился, но вида не подал.   

- Хочешь, бери, я добрый. Ты, куда сейчас?  Сказал  парень.   
- Ты, нашёл, ты и бери всё, - ответил Мишка.               
- Вот глупый, ему пять рублей дают, а он отказывается. Ты, куда сейчас? 
- Я гуляю, мне всё равно, - ответил Французик.   
- Давай, вместе гулять с десятью рублями. А?
Миша пожал плечами, и взял пять рублей.
- Давно бы так. Они пошли к скверу, мимо той самой телефонной будки. 
- Может, он ещё чего уронил? Парнишка открыл дверь кабины. 
- Ничего, и на этом хорошо, - сказал он. 

  Они дошли до подворотни, как на них вышел мужик, тот самый, который обронил кошель в будке. За ним стояли ещё два парня лет по пятнадцать.   
- Это вот они, мы всё видели, сказали парни за спиной мужика, - вот этот поднял, этот рядом стоял, ещё тётка была. 
- А, ну, стойте, - приказал мужик Мише и его новому приятелю, и повернув голову к тем парням, - что дальше?    
- Дальше, они открыли кошелёк ... 
   
 - Ясно, умолкни.  Вот, что «шелуха», этот кошелёк мой, гоните  назад, а то в милицию вас сдам, скажу, украли. 
 Как назло, рядом не было прохожих, только они впятером стояли в подворотне.  Миша понял, что они влипли. Их трое, а этот трус, сразу замолк и спрятался за него.               
 - Не отдадите по-хорошему, заявлю, что вы, его украли, шнурки вонючие, - повторил мужик.       
Трусливый парень протянул мужику кошелёк. Тот открыл его.- Теперь деньги, живо!
Парень протянул пять рублей. Миша последовал его примеру, вернул пять рублей.      
- Мы не крали, мы нашли его.
- Выворачивайте карманы, у меня было тринадцать  рублей.   
 Трус вывернул карманы. - У меня ничего нет.
    
  Только, сейчас Миша сообразил, что попался на удочку, как карась-первоклашка.
  «Как, я только не понял сразу – было, что-то не то. Этот мнимый трус - добряк, который угостил меня газировкой, он их человек. А как мужик догадался, что у меня в кармане «трёха»? Эта сволочь дала ему какой-то знак. У них это всё отработано, дело техники. И мне, теперь ничего не доказать. Дело до милиции, конечно, не дойдёт, иначе, зачем те двое? Бежать - портфель тяжёлый. Отдать «трёшку» - обидно. Всю неделю без завтраков, мать больше не даст. Этот трус, за моей спиной, при моей попытке бежать, подножку подставит. Взяли меня в кольцо. Моя ошибка, я всё заметил, но не сделал должных выводов, вот и влип в историю. Я всё видел: этот добрый трус, уж очень настойчиво лез в знакомые. Это он сделал вид, что увидел, как мужик кошелёк обронил. А как он ломал комедию у телефонной будки? Как он втянул меня эту авантюру, дав мне, пять рублей, а сообщникам знак про мои три рубля. Только он, видел мои деньги. Как всё глупо с моей стороны. Он налегке, без портфеля, в случае чего убегать, и эти нечищеные ботинки, и внешний вид.  Да, я оплошал. Их четверо, навар три рубля, не густо. По рублю на рыло не выходит. Наверняка, все себе мужик заберёт, а этим соплякам кукиш с маслом. Значит ...»

  Миша старался быстро сообразить, что делать, но у него это получалось плохо. Быстро мог соображать только Юрка.

«Что, сделал бы в этой ситуации сам Фа-Фа? Да, Юрка, расколол бы того с первого взгляда. А что сейчас он сделал бы? Наверняка, Юрка, рванул бежать, и конечно, в сторону вокзала, там много народу. Три рубля в кармане маленькая добыча, чтобы его догонять и рисковать...»

  Миша повернулся. Сзади стоявший трус пожал плечами, показывая пустые карманы. Ещё секунду Мишка думал, что предпринять, и внезапно (а реакция у него была ещё та, тянула на второй юношеский) сильно двинул кулаком в нос своему  добряку, а ребром портфеля меж ног тому мужику, и дал дёру в сторону вокзала. Вдогонку, что-то кричал  мужик, за Мишкой побежал было тот, кому досталось в нос, прикрывая нос руками, но сделав  три - четыре шага остановился. На асфальт капала кровь. 

Погони не было. Миша обошёл площадь с другой стороны ...   

  В школу он пришёл к третьему уроку. В классе его стол был занят, он сидел за ним два года.  Миша занял свободный стол в конце последней  колонки. То, что на него напали хулиганы - никто не поверил, и подняли его на смех.   
  После четвёртого урока их отпустили домой