Хроника личной жизни

Я так неосмотрительно увязла
в своей крупнокалиберной любви,
что разучилась мыслить между строчек,
и превратила чувства в кирпичи.
                /Елена Винокур/

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
------------
       Вчера, ни с того, ни с сего, этот козел взял свою тарелку с ужином, открыл шкафчик, где мусорное ведро стоит, вытряхнул всё туда, и бросил тарелку в раковину. Притом, так бросил, что тарелка треснула. Сервиз, на шесть персон, между прочим, вместе покупали, еще в начале нашей жизни. Я подумала: ну и пусть. Осталось пять, пусть еще четыре разобьет, а одну я спрячу, оcтавлю себе, ха-ха, на память. О сервизе, о треснутой жизни, об этом козле.
       А сегодня утром он ушел. А ведь мог еще четыре вечера разбивать по тарелке, а уж потом уходить. Но тарелки остались целые. Собрал вещички, пока я спала, и ушел. К этой кикиморе, толстой козе с зелеными глазами. Там, кроме глаз, ничего достойного нет. Наверно, про фитнес и косметический салон слыхом не слыхала. Видела я ее один раз. Приходила в самом начале нашей счастливой жизни, по разводным делам. Они пошушукались в кухне, и она ушла, даже не сказав до свидания. И правда, какое у нас может быть свидание?
       Говорят, что мужчина никогда не уходит к бывшей жене. Им это неинтересно – пройденный этап, прочитанная и зачитанная до дыр книжка. А этот козел ушел к бывшей. Перечитывать книгу. Кикимора ему названивала и названивала, все три наших года. Несчастья каждый раз изображала. То мальчишка заболел, лекарство срочно надо достать. Как будто аптек нет. То шкафчик какой-то купила – опять ему же, мальчишке. И не знает, как собрать и куда лучше поставить. Как будто сборщиков мебели нет. То она уезжает с мальчишкой на отдых, и их надо проводить на поезд, вещи тяжелые. Как будто носильщиков нет. Полностью несамостоятельная и несчастная овечка. Или представляется такой. И так талантливо, что этот козел мигом летел к ней.  Летал-летал, наверно, надоело ему это, вот и совсем туда убрался. Зачем тогда разводился с овечкой? Зачем мы женились?

МЕСЯЦ ПЕРВЫЙ
--------------

      Развестись такая проблема.  Просто ужас. Адвокаты, дележка диванов и стульев, о квартире уж промолчу.  Всё это я прошла, когда с первым мужем разводилась. И повторно проходить эту процедуру – упаси Бог! А вот есть такие счастливые места, для женщин счастливые... Это где-то в Америке, называются Северные Марианские острова. Так там, подумать только, неугодный, или разочаровавший женщину мужчина, возвращается... да всё равно откуда, хоть с футбола, и обнаруживает свои ботинки, выставленные за порог. Это значит: жена разводится! Без всяких объяснений и адвокатов. Это ли не счастье! А у нас...
      А я Максу ботинки не выставляла. Я их с вечера чистила, протирала, и ставила на обувную полку в прихожей. Не оценил. Готовку тоже не оценил. Ужин выбросил в ведро не потому, что невкусно, а потому, что сильно зол был. Правда, пересолила немного, но всё равно не из-за соли. На работе неприятности, важный заказ упустил и шеф гневается который день, вот и надо было на мне зло сорвать, разрядиться. Но он последний год так всё время делал, почти каждый вечер. Мне стало казаться – что когда нет звонков от кикиморы. После полученной порции оскорблений я всегда чувствовала себя разбитой. До чего же было всё романтично в начале отношений, а после  поезд свернул на другие рельсы. Как бы хорошо не знала мужчину, с которым живешь, лучше всего узнаешь при расставании – это я поняла опять, расставаясь уже во второй раз. И вот тогда только увидишь настоящего, реального, не прячущегося за букет цветов и коробочку духов, он сразу из китайской стены, на которую ты так рассчитывала, превращается в эгоцентричного грубого мужика, которому наплевать не только на твои тарелки, но и на твои чувства и переживания. Ему телефонные звонки нужны, чтобы бежать по зову кикиморы.
        И почему они так стремятся всё поделить? Оставь всё на месте, раз уходишь. Прояви благородство. А мой козел с кикиморой всё делил, кроме квартиры. Телевизор приволок, стиральную машину, которой место на свалке, даже две кастрюли, и ложки с вилками – по три каждой. Комлект поделил. Сказал – из мести. Уже тогда надо было насторожиться, так нет – безумная любовь глаза застила. Высокий, красивый, сильный – вот возьмет на руки и унесет в новую счастливую жизнь. Унес сначала. А потом обратно принес и свалил в серую обыденность. Ни признаний, ни прежней пылкости, о цветах уже и речи нет. Духи сама себе покупала. Чтобы новым ароматом заглушить обиды, что сыпались на меня, почище манны небесной.
       В период унизительной дележки – я настояла на ней, из мести, хотелось отнять у Макса новенькую синюю «Ауди», которую он купил четыре месяца назад, пусть хоть распилить ее пополам, – авдвокат сказал, что машинка оформлена на имя его бесценной мамочки, как подарок ей на юбилей. А юбилей был полтора года назад. Но даже тени смущения не было на его лице, мол, когда захотел, тогда и подарил. Теперь будет кикимору возить. Передарит ей, в возмещение перенесенных за три года страданий.
      Сначала я пыталась что-то доказывать. Потом плюнула. Потому что мне не машинка нужна была, а хотелось отомстить. Всё время хочется, хоть чем-нибудь, хоть как-нибудь. А что, если я буду теперь ему названивать и изображать из себя несчастную и несправедливо покинутую? И что? Он ведь не прибежит обратно. Там мальчишка у него. Из-за мальчишки к кикиморе и летал. Так я теперь думаю. А если мальчишка не его? Что-то он раза два, еще в самом начале,  говорил про это, правда, как-то смутно. Он подозревал кикимору в измене, но точно этого не знал. Для любого мужчины одного подозрения достаточно. Неужели, она его всё-таки убедила?..
      Самое интересное, что он ничего не взял из поделенного, к примеру, из нового комплекта мебели, мог бы хоть кресло забрать. Тогда бы у меня был бы еще один повод злиться на него. Как будто мне и так недостаточно обид, что я их еще хочу.   Я ведь сильно привыкла нему. Обидно было, что не просто ушел, как бывает, когда уходят разлюбившие мужчины, а что ушел к ней. Не разлюбил он, в этом я уверена, просто кикимора его перетянула со своим мальчишкой. Значит, каким-то образом убедила Макса в отцовстве. Интересно, каким?..

МЕСЯЦ ВТОРОЙ
-------------
      Я не могу без него жить. Никогда не думала, что могу так прикипеть к человеку. Не надо мне ни цветов, ни духов. Пусть кикимора катается на синей машинке. Я буду бороться. У меня должны вырасти когти и зубы. Подруга Женька, вчера мы в кафе сидели, сказала: «Забудь человека, который бросил тебя!». Как будто одного желания забыть достаточно. Да я и не хочу забыть, я хочу вернуть! А еще дала другой совет. «Остынь! Встань перед зеркалом и говори себе, какая ты красивая и замечательная, умная и успешная. И что другой такой на свете нет. Развлекись! Пойди и сделай себе новую прическу, купи сногсшибательное платье. Запишись, в конце концов, на курсы латино-американских танцев. Тонус сразу поднимется, поверь!».
      «Еще скажи, чтобы я в тренажерный зал пошла, поднакачалась и новый рекорд в отжимании штанги поставила!». Неужели она думает, что моя проблема уйдет, если я начну танцевать? Только время потрачу. «А ты скажи мне, почему, если я такая красивая и замечательная, а он бросил меня и ушел к кикиморе?». Женька ответила: «Потому что дурак». Самый легкий ответ. Она с ним знакома и прекрасно знает, что он не дурак.
      Да, я замечательная, и без зеркала знаю. И успешная – заведую большим отделом маркетинга, не какая-нибудь секретарша. А он женился на своей секретарше, наверно, в перерыв закрывались в кабинете, а потом шли обедать. А потом она ребенка родила... может, от другого сотрудника, когда любимый шеф в командировки отлучался. Проговорился же однажды Макс, что она слишком темпераментная, долго терпеть не может. Я тоже могла бы родить. Но не стремилась, и напрасно, как сейчас кажется. И Макс не стремился, это так заметно было, в постели ничего не скроешь. «А в чем дело? Боишься?» - спросила я как-то, когда он полез в тумбочку. Он промолчал. Будто не слышал. Ну да, один ребенок есть, зачем ему еще, лишние хлопоты, - подумала я тогда. И была права, теперь я поняла. Сомнения сомнениями, ну, а вдруг кикимора от него родила? – этим он и мучался.
       Надо как-то выяснить... почему у нас всё пошло прахом и почему он ушел к ней.

МЕСЯЦ ТРЕТИЙ
-------------
       Я не узнавала себя. Всегда была такая разумная, организованная, на всякие глупости, в виде никчемных романчиков, когда еще одна была, не кидалась. Ждала своего мужчину. Не принца, просто мужчину. Помню, как Женьку успокаивала, когда у нее несчастная неразделенная любовь случилась: «Не стоит оно терзаний твоих, потерпи и всё пройдет». А сама теперь и не думаю, стоит или не стоит. И терпеть, когда оно кончится, не в силах. Внутри давит и контролировать себя всё труднее. Неужели любовь сродни азарту? Когда хочется заполучить любой ценой. Начинается охота на мужчину, как охота на льва в сафари. Но какой из меня охотник? Ни тактики, ни правил, одна страсть – вернуть! Как у кошки, охотящейся за мышкой – поймать! Строю какие-то планы, расчеты...

       Сначала пришлось наступить себе на горло и позвонить. В тот момент, когда я точно знала, что его дома нет. Но вслух удивилась.
-   А, нету, значит... еще не пришел с работы?..   Ну, тогда ты скажи. Почему он вернулся к тебе? С чего вдруг это случилось? Может, ты готовишь лучше? Или рубашки лучше гладишь?
       В моем тоне звучала такая явная издевка, что, будь я на ее месте, сразу положила бы трубку. Но Кира не положила, на что я и рассчитывала. Кикимора терпеливая и почти всегда невозмутимая, уж я знаю по отзывам Макса, и по изредка случавшимся «беседам» с кикиморой по телефону, когда Макс дома отсутствовал.   
-   Он вернулся из-за нашего сына, - спокойно сказала она. Но и сквозь спокойствие пробивалось торжество победившей.
-  А уходил почему от тебя? Тоже из-за сына? Я ведь знаю, что сын не его! - сказала я, хотя совсем не была в этом уверена.
-    Максим сделал тест. Он раньше не хотел... считал ниже своего достоинства.
-    А теперь сделал уже без достоинтсва? И что?..
-    Максим его отец. И он меня любит.
-    Ха-ха! Разлюбил, а теперь снова полюбил?
     Кикимора молчала. После паузы тихо сказала:
-    Он меня любил всегда.
      Я бросила трубку.
      Тест, значит, сделал. Уговорила. Не зря же она вызванивала его, по разным причинам. А причина была одна. Однако... не верю и не хочу верить, что это правда. Интуиция меня никогда не обманывала.  Мамулька кикиморы врачом работает, в крупном медицинском центре. Подставили они Макса, по-крупному подставили. Подумаешь, тест нужный написать. Какой мужик не поверит, увидев своими глазами бумажку?
      Пусть я не охотник, но капкан поставлю.

МЕСЯЦ ЧЕТВЕРТЫЙ   
----------------
     Я не люблю одинокие вечера. Я не хочу их. Эти вечера уже были у меня   в прошлом, и я не желаю их возвращения.
    Я взяла отпуск на работе, и Женька устроила меня секретаршей в этот медцентр. Но прежде я посвятила её в свою задачу, и Женька тут же загорелась – она обожала всяческие расследования и запоем глотала детективы. Приложив немало усилий и используя все связи, ей даже удалось пристроить меня, временно, в регистратуру, в тот отдел, которым заведовала мамулька, и где, буквально рядом, через коридор, делали эти самые тесты. Остальное было делом техники. Знакомство и тесная дружбочка с другой секретаршей, совместный чай-кофе, маленькие подарочки, исключительно из симпатии. Ну и, как-то вечерком, влезть в нужный компьютер уже не составило больших трудов, как и убедить подружку – «для очень важного исследования, курсовую работу по генетике надо в институте писать, а нужных материалов у меня нет». Поскольку у кикиморы с мальчишкой осталась фамилия Макса, добыть нужные файлы было просто. И первоначальный, и конечный. Естественно, всё это распечатать.
      Дома, в десятый раз изучая бумаги, я торжествовала. Обман был налицо! На что только не идут женщины, чтобы вернуть мужика!

      Теперь нужно встретиться с Максом и показать ему это. И всё встанет на свои места. Мы с Максом здесь, а Кира с мальчишкой, рожденным, неизвестно, от кого, там. Как бы это провернуть, встречу нечаянную устроить?
      Пока я два дня раздумывала и придумывала, Макс сам явился на пороге, с объемистой сумкой через плечо, и не один. Рядом стоял мальчишка. Лет пяти. Глаза зеленые, кудерьки черные, из носа сопля вытекла. Копия кикиморы, только та без соплей.
-   Кира заболела, она в больнице... Юлик тоже нездоров и не может посещать детский сад. Возьми его, хотя бы на недельку, а там видно будет... Он хороший мальчик, послушный, ты не бойся.
      Хороший мальчик прижался к Максу и волчонком смотрел на меня.
-   А как же ее матушка? Не может разве?.. - всё еще держа их на пороге и не приглашая войти, - с ошеломлением вякнула я. Пока они стоят на пороге, может, повернутся и уйдут?.. Ну да, как же,  мальчик Юлик вдруг громко заявил, что хочет писать.
     Я посторонилась, и они вошли.
-  Не может. Она за границей, на конференции, - пояснил Макс, подталкивая в спину мальчишку и показывая направление в туалет. Он там мимо нальет, а мне убирать...
-   Но я ведь работаю... Ты об этом подумал? - я, повернув голову, смотрела, как мальчишка вошел в туалет и закрыл за собой дверь.
-   Подумал. Возьми отпуск, на недельку... А там видно будет. Я сам сейчас никак не могу, ну никак!
     Я, значит, могу взять отпуск, а он нет. Я недавно уже брала... Может, прикажете уволиться? По случаю присмотра за чужим ребенком?
-    Ну, не знаю... - встала я в ступор. - Может, Женьку попросить, день я, день она. Хотя, и тут не знаю, чем на работе отговориться. Женька как раз в отпуске, ничего не делает, дома сидит, или на пляже валяется...
-   Не надо Женьку, - воспротивился Макс, - лучше ты...
    Он уже парадом командует. Ну да, он Женьку знает, суетливая немного и взбалмошная. Работает воспитательницей в детском саду и мечтает стать заведующей. И вот, как-то потеряла ребенка. Все есть, а одного нет. Еле нашли, уже за оградой. Чуть Женьку не уволили, хотя она оправдывалась, что ребенок капризный и упертый. А что, другие бывают?..

      Ну, разве мне немного заболеть, обдумывала я наспех свое положение. Весь день на работе чихала, все слышали. И температура,  чувствую уже,  пока чуть-чуть, да ведь может и подняться.
-   А что с ней, с ки... с Кирой? Диагноз какой?
    Макс пожал плечами.
-   Точно не знаю. Нас даже не пустили к ней. Намекали на этот самый... новый грипп.
     Увидев мое лицо, Макс поспешно сказал:
-    Да нет, я думаю, что воспаление легких. Полечат неделю, и всё...
     Он снял с плеча сумку и поставил на пол. С вещичками, значит, явились.
-  Вот, тут одежда для Юлика... Ты сегодня его не купай, как бы больше не простыл.
       Не купай. Всю жизнь купала чужих мальчишек. Вот, уже вернулся, голубчик, приклеился к папочке.
       Макс отцепил от себя мальчишку, что-то сказал ему на ухо, тот хмуро кивнул и зажмурился, но две слезы выкатились на щеки, а сопля свисала уже через губу. Макс поцеловал его в макушку и ушел.
       У меня явно поднималась температура. Я засунула руку подмышку – горячо. Надо взять больничный, а иначе как я выкручусь? Я вытерла мальчишке нос, усадила на диван, положила рядом пачку бумажных салфеток, и дала ему глянцевый журнал с модными девицами, ничего другого у меня не было. Позвонила и вызвала врача, не бесплатно, конечно. Сказали, часа через полтора-два прибудет.  Разбирая сумку, обнаружила там, кроме одежды, несколько машинок и мячик. Глянула в сторону дивана. Мальчишка пыхтел и усердно вырезал ножницами из журнала девиц, то и дело хватал салфетку и неумело вытирал нос. Вечно у меня ножницы  валяются на столе, когда только успел взять. Но отнимать не стала, еще разревется, оно мне надо?
       Наконец, явился врач, молодой парень. Померили мне температуру – 38,2. Выписал таблетки.
-   И ему что-нибудь, - показала я в сторону дивана. Парень посмотрел на гору салфеток и выписал капли от насморка. А мне стал выписывать больничный лист.
-    На неделю, - просяще сказала я, заглядывая ему в лицо и пытаясь кокетливо состроить глазки, - видите, мы оба больны...
      Парень усмехнулся и что-то дописал в справке.

      После ухода отзывчивого доктора я позвонила Женьке, объяснила ситуацию, надеясь и на ее отзывчивость. Она быстро прискакала, с любопытством оглядела мальчишку и убежала с рецептами в аптеку. Принесла лекарства, и еще притащила целый пакет: молоко, овсянку, и толстую книжку сказок, с картинками. Женька закапала мальчишке капли в нос, я со вниманием наблюдала процедуру. Потом она уселась на диван и с полчаса читала ему сказки, громко и с выражением, он даже сморкаться перестал. Я в кухне варила мальчишке овсяную кашу и кофе для нас. Заглянула в комнату – они гоняли мячик по ковру, мальчишка развеселился и бегал, как у себя дома.
       Пока мы пили кофе, он умял полную тарелку каши и выпил стакан молока.
 -  Хоть тут проблем у тебя не будет, - сказала Женька, - а то, знаешь, какие привередливые детки бывают, ни черта не жрут.
       Всё-то она знает, а я вот ничего.
 -  Ну, будем надеяться, что дамочка скоро выздоровеет,  и все твои хлопоты  закончатся, -  утешающе сказала Женька перед уходом. 
       Только она вышла за дверь, как раздался звон чего-то разбитого. Я вбежала в комнату. Он пульнул мячик прямо в балконную застекленную дверь. Стекло и так было треснуто, но всё равно... Пришлось подметать, ползать, заглядывая во все углы, Юлик вздыхал и пытался помогать, но я его не допустила, только порезов и крови мне недоставало.
      Позвонила Максу, и он пообещал утром прислать мастера.
      Я постелила на диване и уложила Юлика спать, сама из спальни прислушивалась, но было тихо, даже сморканий не слышно.
      Утром закапала ему капли, потом мы вместе умывались, потом завтракали кашей и чаем с булочкой и колбасой, и Юлик рассказывал мне сказки из новой книжки, энергично размахивая рукой с ложкой: «А он волку как двинет! А тот ему ка-а-к  даст! А он ему ка-а-к врежет!...». Сказки, я конечно, уже не помню, но чтоб такое... Но я свои сомнения не озвучивала. А уж когда Юлик про колобок стал рассказывать... то там такие чудеса происходили... Я от смеха чуть под стол не свалилась. У Юлика был явный талант придумывать и переделывать услышанное.
      Только поели, как пришел мастер. Вставил новое стекло, матовое и толстое. Нет худа без добра, меня вид треснутого стекла сильно удручал, но когда бы я еще занялась заменой.
       Юлик листал свою книжку, потом отложил ее и стал рассказывать про маму и про папу. Мама очень «ругательная», но хорошая. Папа самый лучший, но в садик за ним не приходит, много работает. Папа умеет всё, папа... папа... папа... – целая   сага про папу.
      Днем пришла Женька и повела Юлика на прогулку. А я убирала квартиру и готовила котлеты в большом количестве.
      Вечером пришел Макс – котлеты очень пригодились.  Юлик сказал, что ему здесь нравится, что Женя очень веселая, а про меня, что я даю ему вкусные конфеты и даже жвачку, и совсем не ругаюсь, ну совсем! При этом он покосился на балконную дверь. На его вопрос, когда же маму выпустят из больницы, Макс сказал, что мама скоро выздоровеет, и они его заберут домой. «Пусть не торопится, мне здесь неплохо, только мороженого нет», - сказал Юлик, и мы с Максом рассмеялись.

      Так мы и жили. С Юликом, с дневной Женькой, вечерним Максом.
      Через пять дней кикимору выписали, и Макс забрал Юлика. Юлик на прощание мне улыбнулся и помахал рукой. «Приходите в гости, у нас всегда мороженое есть», - сказал он.
       Я на следующий день вернулась на работу. Довольная, что все заботы кончились и периодически отгоняя лезжие в голову мысли о... о Максе. Он ни разу не остался на ночь. Ни разу, хотя вполне бы мог. Кажется, ему такая идея и в голову не приходила. Он избегал прямых взглядов и явно не хотел никаких объяснений и выяснений. Его только Юлик интересовал. Как спал, что ел, сколько гулял. Мне в его заботах места не было. Юлик – вот весь его интерес. А ведь уготованная мина может взорваться... У меня не нашлось такой минуты, чтобы ему рассказать, да и обстановка сложилась неподходящая. И теперь я злилась. Отказаться совсем от Макса? Надо быть полной дурой! С Женькой советоваться не хотелось. Как-то она шепнула мне: «Так ты что-нибудь решила?». В этот момент ее дернул за руку Юлик, призывая играть в обещанные прятки, и она только сделала большие глаза. В них я прочитала большие сомнения. Я и без ее сомнений уже знаю, что делать. Или не знаю?..
      Я вернулась вечером домой в тихую квартиру. Возле балконной двери, на полу валялась перевернутая красная машинка. Подняла, поставила на тумбочку возле телевизора. Щелкнула пультом, на экране резвились «ниндзя». Выключила. Пошла в спальню, достала из комода  две бумаги. Просмотрела их. Стала рвать на мелкие клочки, они сыпались на ковер белыми мятыми лепестками. Мне никогда уже не достанется Макс, у него не будет для этого причины. Всё, чего я добилась, это приглашение Юлика придти на мороженое. У меня нет такого Юлика, с которым можно поесть мороженое. И если будет когда-нибудь, то уже не от Макса. Сейчас моя личная жизнь дала глубокую трещину.
      Я позвонила Женьке и пригласила ее в кафе. «На кофе? С коньяком?» - уточнила Женька. «Нет, на мороженое», - ответила я. «Ну, тогда со сливками и с клубникой! - объявила Женька, - на меньшее я не согласна!». 
      Мы с ней одинаковы – всегда хотим большего.
      
      
------------
    
2010г.