Naivety отрывок

Короткая юбка все так же сидела неуютной тряпкой на ее теле. Накрашенные ресницы, накрашенные губы, накрашенные ногти... Все мешало ей. Ради чего это все? Ах да.
Она сделала глубокий вздох. Скоро он повернется, и надо будет наконец это сделать. Задержать дыхание и сделать шаг вперед.
В голове голоса кричали наперебой. Ее трясло. Страх, невинное возбуждение, помутнение глаз. Сейчас все случится.
Он все еще выводил на доске странные формулы этим болезненным мелом. Почувствовав в классе странную, неестественную тишину своими тонкими пальцами, он наконец развернулся и  посмотрел на девочку. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, как будто пыталась впитать в себя каждую черту его лица. Он кожей почувствовал ее хорошо запрятанный страх. В воздухе пахло запрещенным возбуждением.
Он молчал. Он прекрасно знал, чего он хочет, но также прекрасно знал, что не имеет ни малейшего права это сделать. Ему хотелось плюнуть на все. Он хочет: здесь и сейчас. На него уже мало бы подействовали всякие отговорки типа «ей только четырнадцать, придурок» или «прощай, прощай, работа». Просто ему так хотелось. В этом ничего плохого нет, говорил он сам себе. Далеко-далеко, в самых потемках его сознания, все давно были в курсе, сколько тут хорошего и сколько тут плохого.
«Надеюсь, ей тоже этого хочется», - последний раз успокоил себя биолог. Ему почудилось, что он сказал это вслух, так как в следующую же секунду девочка громко выдыхнула, как будто из нее выбили весь воздух одним махом. Они продолжали смотреть друг на друга. «Ну же, давай. Не робей», - продолжал думать он. Стервятник кружил над жертвой. Помутнение разума. Помутнение глаз. Он видит жертву. Цель намечена красным цветом и никуда не денется. Сегодня кто-то перейдет страшную грань. Ему повезло, что эта мысль все-таки не прозвенела у него в голове.
«Пора кончать с этим», - подумал он и уже было открыл рот чтобы сказать то же самое вслух, но она его опередила. Тихо съехав с парты на пол, девочка наконец сделала неуверенный шаг вперед. Он поборол желание ухмыльнуться. Хочет ведь, хочет. Резвая девчушка, нечего сказать.
Она очень хотела что-то сказать — она просто не знала, что говорят в таких случаях. Не находя в себе приличествующих этому случаю слов и вконец устав от ожидания (а, скорее, боясь совсем уж испугаться и убежать), она начала действовать решительно. Она преодолела разделявшие их два метра и остановилась прямо перед ним. Ну же, дальше сам что-нибудь сделай. Она дышала быстро-быстро, как будто успела пробежать перед этим стометровку вместо двух метров, и ломала руки перед собой. Еще чуть-чуть и будет...
Он не заставил ее долго ждать и с силой, которая ее немного испугала, прижал ее к себе обеими руками. Стиснув зубы, чтобы не сорваться, он прижался к ней еще крепче. Мягкое, молодое тельце задрожало в ответ.
Захватывало дух. В голове мутнело опять. Что-то тут было неправильное, но разум отказывался говорить ей, что именно. Дух захватило еще сильнее. Она знала, что сейчас прозойдет. Так чего же волноваться? Она ведь этого хотела, так?
Она наклонился и буквально-таки впился в ее полуоткрытый рот. Он был как змея, впускающий свой яд в жертву. Она не сопротивлялось. Все было в новинку и все хотелось попробовать. Все хотелось запомнить.
Но поцелуи продолжались не так долго, как, ей показалось, они должны были. Она пожурила себя за чтение подобных сказок. Нет, тут все по-настоящему. По-взрослому. Все так делают, да? Чем она хуже?
Вскоре учитель стал более нетерпелив. Перейдя с губ на шею, он как будто высасывал своими губами ее жизненную силу. Требовал и требовал. Мягкая и добрая маска исчезла вмиг, как плохое видение. Перед ней был другой человек.
Она почувствовала его руки под юбкой тогда, когда они зашли далеко за ее край. Умелые пальцы времени не теряли и, прежде чем она успела произнести хоть какой-то предупреждающий звук, трусики были сдернуты. Она застыла. Не так быстро, не так быстро, нет, нет...
Учитель, не обращая внимания на явно не отвечающую на его ласки девочку, уже расстегивал ширинку. Тихий, короткий скрежет, раздавшийся по классной комнате, как будто вывел девочку из оцепенения. Она начала вырываться. Он сжал ее еще крепче в своих руках.
Тише, тише... не надо так. Ты же тоже этого хочешь, зачем ты тогда сюда пришла? Ну же, будь взрослой девочкой, образумься...
Его слова раздались металлическим звоном в ее ушах. Ей надо было успокоиться. Она ведь хотела этого, хотела... Не надо быть глупой, приди в себя. Предательский внутренний голос повторял слова мужчины, который сейчас стальным обручем прижимал ее к себе. Ей некуда было деться — ей придется через это пройти. Она содрогнулась внутри и почувствовала, как к горлу медленно поднимаются слезы. Накатывают. Убивают своей кислотой. Остановись.
Почувствовав, как она утихла, учитель продолжил то, что уже начал. Задрав ее юбку спереди, он наконец начал входить в нее, медленно, пытаясь растянуть удовольствие. Не каждый день тебе достается такого рода малолетка, а?
Он слишком большой, большой... Больно. Боже, как больно! Боль наконец отключила противный внутренний голос и его мерзкую мантру, и девочка начала по-настоящему вырываться. Только бы избавиться от этой боли. Все, что угодно, только не это. Она начала брыкаться ногами, руками, пытаясь его ударить, чтобы он остановил свое движение. В один момент, удачно извернувшись, ей удалось ударить его коленом ближе к паху, и он, тихо вскрикнув, ослабил свою хватку. Ей хватило этих нескольких секунд, чтобы вырваться из его объятий.
Она хотела кричать, но горло, предательское горло, успело пересохнуть. Кое-как натягивая на себя нижнее белье, она наконец прошмыгнула между партами и вылетела из класса, оставляя за собой скорчившегося от боли и неудовлетворения учителя. Впереди маячила свобода — свобода от боли.
Она бежала по коридору, периодически спотыкаясь, всхлипывая и как-то пытаясь справиться со слезами. Все было бесполезно. На втором этаже, поворачивая с лестницы, она наткнулась на своего друга. Она остановилась как вкопанная перед ним. Он, недоумевая, попытался подойти к ней поближе и узнать, что с ней случилось, но девочка в ужасе шарахнулась от него и побежала вниз.
Еще много времени пройдет, прежде чем она опять сможет с ним разговаривать.