Голодное сердце 2

2
Едва наступил серый рассвет, как колонны войск принца Шейкоба выдвинулись в сторону Ловенны. В разрывах между отрядами ехали телеги с вещами, членами семей воинов и ранеными. Периодически они увязали в грязи, и тогда солдаты облепляли их со всех сторон, чтобы вытолкнуть на ровное место.
На одной из телег, рядом с которой ехала верхом госпожа Ойгла, везли тяжело раненных рыцарей. При каждом толчке с неё раздавались мучительные стоны. На краю сидел десятник  с перевязанной рукой. Увидев его, Айфен Хифмур, командир третьей сотни, стащил десятника на землю, воскликнув:
-Шагай ногами, негодяй!
Вместо него он усадил своего вчерашнего пленника, которому не нашлось места на тяжело нагруженных лошадях Айфена. Юноша был одет в ветхое рубище. Его босые ноги посинели от холода. Видимо, ночная игра в кости окончилась не в пользу его хозяина.
Госпожа Ойгла не сказала Хифмуру ни слова. Все знали, что связываться с ним – себе дороже. Раненого десятника посадили на край своей повозки Хэриворд Шэнтон и Ирлинг Хомфолк. Также на ней, среди вещей, ехала жена Хэриворда – маленькая госпожа Беатрикс.
К полудню войско подошло к стенам Ловенны, ворота которой раскрылись без сопротивления. Принц назначил коменданта, после чего расположился с частью своего войска в укреплённой цитадели, расположенной в центре города. Остальные части были рассредоточены по кварталам. Горожане и люди принца одинаково находили неудобным такое положение вещей. Сотники ворчали, что в случае тревоги будет трудно собрать людей, да и развернуться на узких улицах, пусть даже небольшому отряду, практически невозможно: он повсюду будет уязвим. Горожане мрачно предвкушали, как с наступлением вечера кабаки и тёмные переулки наполнятся пьяной солдатнёй.
Хэриворд Шентон с женой и Ирлинг Хомфолк оказались на постое в цитадели. Почти сразу же они смогли оценить невыгоды своего положения. Раньше в Ловенну королём неизменно направлялся викарий, чьей резиденцией собственно и служила цитадель. Однако из-за неясности в вопросе, кто же является законным правителем, королева или её брат Гней Ленарван, направить викария в Ловенну было некому, а потому его просто не было. Соответственно, никаких жизненно необходимых запасов в крепости тоже не было: ни еды, ни дров для отопления, ни фуража для лошадей.
Сотникам достались две смежные комнаты без мебели, но зато с камином, угол которого занимала покрытая старой цементной пылью внушительных размеров паутина. Хэриворд с сомнением заглянул в трубу этого камина и, не увидев света, крикнул: «У-у-у!» В ответ ему на голову рухнул кусок чего-то лохматого, смешанного с песком и кусочками штукатурки. Сотник выбрался наружу, чертыхаясь, кашляя и протирая глаза.
-По-моему, в этой дыре даже паукам нечего есть, - сказал он Ирлингу, который с видом крайнего скептицизма раздувал ноздри, вдыхая запах явно нежилого помещения.
В это время появились оруженосцы с хозяйским скарбом. Один сундук они несли с двух сторон за ручки, а два поменьше тащили на плечах.
-Вы бросили остальные вещи без присмотра, бездельники? – принял грозный вид сотник, заметив, как расплылись рожи обоих парней при виде его обсыпанной мусором фигуры.
-Да что вы, господин Шентон! Там ваша жена сидит на телеге и за всем присматривает! – тут же отозвался его никогда не унывающий оруженосец Бертель.
-А ну-ка покажи-ка, сын мой, - приказал Шентон парню, заметив под глазом у него свежий синяк. – Где это тебя угораздило? Да с тобой, сын мой, можно смело выходить в город, как стемнеет, без фонаря. Светит что надо!
- Зато лучшие места в конюшне за нами! – доложил оруженосец. – И наши соперники ушли не без потерь! Кое-кто не сможет уже широко улыбаться девицам. Правда, свистеть теперь ему станет удобнее, но лично я ему не завидую: глаз пройдёт, а вот зубы не вставишь, разве что из хлебного мякиша! Правда, есть ложка дёгтя в нашей бочке мёда: ясли в конюшне пусты.
-А дрова? Тут есть что-нибудь, что может гореть? – спросил Шентон.
-Разве что, заранее прошу прощения, ваш вещевой сундук, хозяин, - ухмыльнулся Бертель. – Здесь даже крыс нет, потому что последняя, должно быть, повесилась от тоски и голода много лет назад.
-Так что же ты здесь делаете, бездельники? – воскликнул Ирлинг Хомфолк. -  Заканчивайте таскать вещи, и живо оба в город за фуражом, едой и дровами.
-Я бы предпочёл другую последовательность, хозяин: за дровами, ибо они предшествуют приготовлению еды, едой и фуражом, - отозвался оруженосец Хомфолка Симеон. - Однако неплохо бы и руку позолотить, прежде чем мы выйдем.
-Держи, - сказал сотник и, раскрыв кожаный кошель, висевший у него на поясе, отсчитал несколько потёртых серебряных монет прямо в подставленную грязную ладонь оруженосца.
-А за труды и скорость? – невинно глядя в глаза, вопросил Симеон, облизывая вмиг пересохшие губы.
-Уж чтоб ты да не выкроил в свою пользу? – сощурив глаза, насмешливо спросил Ирлинг.  – Никогда я в такое не поверю! Ступай и притащи сюда мой сундук, а затем мухой летите в город, да чтоб вернулись до темноты!
- Вот так всегда, никакой благодарности! Одни тяжкие труды! – вздохнул Бертель, с грохотом ставя один из принесённых сундуков в углу. – А знаете ли вы, хозяин, последнюю новость?
-Какую такую новость? – спросил Хэриворд.
-Да такую, что командира-то пятой сотни так и не нашли: ни среди живых, ни среди раненых, ни среди убитых! Всех опрашивают, да только все его видели с утра, а куда он потом делся - неизвестно.
-Надо же! И я его видел с утра, - сказал Шентон. – Потом помню, как его отряд бросился на врага справа, из-за лесочка. А что же знаменосец пятой сотни? Он должен был находиться подле командира.
-Знаменосец убит, хотя знамя они каким-то чудом отстояли, но там была такая свалка, что командира своего пятая сотня потеряла из виду.
-А что, Ирлинг, ты не видел вчера Рихимера? – спросил Хэриворд товарища.
-С утра видел, а потом не помню. Неужели он в плену? – сказал Хомфолк и, заметив, что оруженосцы развесили уши, добавил. – Симеон, закрой рот, муха влетит!  Живо оба за моим сундуком и в город!
Пока оруженосцы доставляли остальные вещи, оба сотника расставили уже принесённые сундуки вдоль стен. Хэриворд с тоской выглянул в коридор в тщетной надежде перехватить чьего-нибудь слугу или служанку с веником, но, как на зло, по нему сновали лишь праздные солдаты и бестолковые пажи с утварью своих господ. Несколько минут он с интересом понаблюдал, как некий оруженосец пытается взобраться по лестнице, держа перед собой небольшой сундук, на который был водружён шлем. Примерно посередине пути парень оступился на щербатой ступеньке, закачался и уронил шлем, который с грохотом, напоминающим грохот пустого ведра, подскакивая, покатился вниз. Увидев, что сам оруженосец удержал равновесие, свидетели сцены, только что затаившие дыхание, разразились злорадным гоготом.
-Вот растяпа! – в сердцах воскликнул Хэриворд и вернулся в своё новое жилище.
Небольшая комната с высокими потолками показалась ему ещё более отвратительной. Шентон подошёл к Ирлингу, который рассматривал город, лежавший, словно на ладони, в узкое окно.
-Деревянной заслонки, конечно, нет, - констатировал командир первой сотни. – Хорошо, что хоть крючки от неё сохранились. На ночь придётся завешивать тканью.
-Хочешь, я могу тебе уступить свою комнату, - предложил Ирлинг. – Там окон нет, но и камина нет.
-Спасибо, Хомфолк, но моя жена не захочет расставаться с камином. Я поставлю её сундук поближе к теплу, так что ночью она не замёрзнет.
В этот момент, ударив углом сундука, на который было поставлено ещё несколько дорожных мешков, о дверной косяк, ввалились оруженосцы. Они дружно чертыхнулись. Вслед за ними вошла госпожа Беатрикс с корзинкой в руках.
-Попрошу не выражаться при моей жене! – грозно встретил оруженосцев Хэриворд.
-Я ничего не слышала, - умоляюще сказала госпожа Беатрикс, и лицо её приняло просящее и испуганное выражение.
-Симеон, тащи вещи в мою комнату, - приказал Хомфолк. – Поставь и не разбирай. Быстро идите в город.
-И зачем я только подался на эту войну! – проворчал Симеон, весь красный от натуги, волоча сундук за одну ручку в соседнюю комнату. – Живём в клопоморнике, славы не видать, а в кошельке у нас скоро будет паутина!
- Вот и ступайте в город за едой! – снова поторопил их командир второй сотни.
Когда парни ушли, госпожа Беатрикс огляделась и тяжело вздохнула. Она была маленькая, словно ребёнок, и оттого казалась особенно беззащитной.
- Не расстраивайся, чижик, завтра к принцу придут городские старшины и главы цехов. Сразу наступит порядок, и всё будет хорошо, - пообещал ей Хэриворд.
Между тем, время перевалило за полдень. Солнце медленно и неуклонно стало снижаться. Светлые сумерки окутали город, а от посланцев не было ни слуху, ни духу.
-Боюсь, ещё чуть-чуть, Хэри, и кто-то останется без ужина, наедине с этой холодной каменной пастью, - сказал Ирлинг, который за прошедшее время успел соорудить на верхней крышке своего сундука нечто вроде постели, а рядом поставить подсвечник с огарком свечи.
-Да, нам следует пойти в город самим, - согласился Шентон. - А ты, Беатрикс, останешься здесь. Запрись на засов, если боишься, и никуда не выходи.
-Возьмите меня с собой, - тихо попросила молодая женщина, сжав руку мужа.
-Ну, что ты! – высвобождаясь, сказал Хэриворд. – Вдруг в городе будет стычка или ещё что, а тут ты будешь в безопасности.
Госпожа Беатрикс всегда боялась, что с её мужем что-нибудь может приключиться, и тогда она останется совершенно одна, беспомощная и одинокая, среди чужих людей: что она тогда будет делать? Родственников у неё не было, и Беатрикс цеплялась за мужа и всюду следовала за ним как тень. Она хотела пойти с Хэривордом, чтобы разделить с ним любую участь. Мир за пределами каменных стен цитадели казался молодой женщине полным опасностей, однако она не посмела настаивать.
Сотники вышли во двор и кликнули каждый по пять человек своих солдат, посулив им каждое третье полено из дров, которые они смогут раздобыть, и справедливый раздел еды из числа той, что подвернётся по дороге. В город вышли пешком, потому что в узких улицах кони были скорее помехой, чем преимуществом. Выйдя за ворота, отряд пересёк мощёную серым булыжником площадь, окружённую со всех сторон зданиями, сложенными из красноватого камня. В одном из них в окнах мерцал свет, с подоконников свисали ковры, а изнутри доносилась музыка.
-Представляю, как эти городские старшины скачут там сейчас перед принцем, а мы хоть с голоду подохни, - процедил Хэри сквозь зубы, бросая злобные взгляды на магистрат, где сейчас чествовали принца Шейкоба.
Они углубились в улицы, прошли мимо словно вымерших купеческих особняков, хозяева которых, несомненно, готовились к бессонной ночи и держали вооружённую дворню возле наглухо запертых ворот. Шаги их гулко отдавались по пустынным улицам.
-Вон там дом с привязанной к столбу зелёной веткой,  - сказал один из солдат, указав в боковой переулок, где возле одного из входов толпились ратники   и громко гоготали над чем-то.
Вдруг изнутри вылетел, раскинув руки, тощий невзрачный лучник и плюхнулся носом в грязь. Вслед за ним высунулся какой-то десятник с малиновой рожей, несомненно, причастный к приданию ускорения своему сослуживцу, и заорал:
-А не будет портить игру!
-Да, я думаю, это постоялый двор, - уверенно заявил Хэри Шентон и повел всех к дому с веткой.
-Эй, служивые, - окликнул он стоявших у входа, - вы какой сотни?
-Третьей, - ответили ему. – И шестой.
-А где ваши командиры?
-Наш играет в карты, - весело заявили те, что были из третьей сотни.
-А наш наверху, - мрачно отозвались те, что из шестой.
Внутри харчевни было не протолкнуться. В воздухе витал сивушный дух. От ора и диких песен пьяных, распевавших, обнявшись за плечи и раскачиваясь из стороны в сторону, ничего не было слышно. Не обращая внимания на окружающих, осоловевшие солдаты с деревянными и оловянными кружками в руках проталкивались к бочке с вином, стоявшей на козлах в углу, словно неповоротливые речные барки, первый раз вышедшие в плаванье после схода льда. Не смотря на толкотню, намётанный глаз Хэри разом разглядел собаку, вертевшую вертел с насаженным на него куском мяса. С мяса капал нежный золотистый жир, от чего  пламя горевшего под вертелом огня ярко вспыхивало и шипело.
-Ха! – злорадно - торжествующе раздалось откуда-то справа.
Звук этот исходил разом из десятка глоток. Толпа, тупо толкавшаяся в зале, разом подалась от неожиданности, и новоприбывшие сотники смогли разглядеть стол, за которым играли в карты рыцари. О том, кому не повезло, они узнали сразу, потому что командир третьей сотни, растрёпанный, с красным перекошенным лицом разом стукнул кулаками по столу, а затем вскочил, смахнув на кого-то из соседей кувшин с вином и пучок зелёного лука.
-Чёрт! Чёрт! – завопил он, весь напрягшись, так что резко обозначились жилы на его шее и руках. – Я убью его! Я убью его!
Он выскочил из-за стола, бросился куда-то в угол, сбив кого-то на пол, после чего стал избивать его ногами. Окружающие заволновались как море, но, будучи сильно под спиртными парами, оказались не в состоянии скоординировать свои действия и принять какие-то меры.
-Айфен! Айфен! – только и мог призывать густым басом похожий на медведя средних размеров некий рыцарь с окладистой бородой.
- Оттащите, оттащите его! – раздался высокий голос из толпы. – Он убьёт его!
-Не подходи! – заревел Айфен Хифмур, оборачиваясь. Глаза его были совершенно белые, по щекам стекали струйки пота, а негнущиеся пальцы пытались нащупать висевший на боку охотничий нож.
Теперь стало видно, кто пал жертвой слепой ярости сотника. У ног его, прижавшись спиной к стене и поджав к груди колени, лежал юноша, которого Хифмур так удачно поймал после битвы на Митрофаниевских полях. Скула его была малиновой от сильного кровоподтёка. Чумазой рукой юноша прикрывал глаза.
-Эх, говорил я ему, отправь пленного в городскую тюрьму, как все люди делают! – тихо взвыл похожий на медведя рыцарь.
-Айфен, что ты делаешь? – попытался урезонить пьяного Ирлинг Хомфолк, раздвигая окружающих плечами и протягивая к нему пустую руку. – Мальчишка -  твой будущий выкуп!
Однако эти вполне естественные в подобной обстановке слова не только не пробудили проблесков разума в голове Хифмура, но, напротив, ещё более разозлили его.
-Смейтесь, смейтесь все над моей бедой! – захохотал он безумным смехом и залился пьяными злыми слезами, раскачиваясь и размахивая, чтобы удержать равновесие, руками. – Я нищий! Я нищий по вине этого грязного выродка, у которого нет ни полушки!
-Айфен, завтра будут составлять списки на обмен пленными. Ты впишешь своего мальчишку и сможешь уладить все свои денежные трудности, – вступил в переговоры Хэриворд, медленно приближаясь вслед за Ирлингом.
- Так-таки все? – истерично отозвался Хифмур. – Да он нищий! Ему некому даже написать о себе, кроме какого-то там капитана! Да я лучше убью его прямо здесь!
-Айфен, давай я его у тебя куплю, - снова заговорил Ирлинг Хомфолк, приближаясь всё ближе. Он не сводил глаз с лица командира третьей сотни и по-прежнему держал слегка расставленные в стороны пустые руки перед собой.
-Кого ты купишь? – снова закричал, дрожа от нервного напряжения, сотник. – Что ты мне дашь? Сотню? Две?
-Ты сможешь отыграться, - вкрадчиво сказал Ирлинг и сделал бросок вперёд, повиснув на одной из рук Айфена.
Хэриворд Шэнтон бросился к другой руке, призывая на помощь своих солдат. Все вместе они повалили Хифмура на пол, едва окончательно не задавив лежавшего ничком пленника. Командир третьей сотни отчаянно сопротивлялся, напрягаясь всем телом и  оскаливая зубы в бесплодном усилии, но нападавшие висели на нём, точно охотничьи собаки на вепре. Скрутив Айфена своим ремнём, Хэриворд передал сотника его же подчинённым, приказав тащить пьяного наверх, в комнаты для постояльцев, и приглядывать за ним.
-Уложите его спать, а когда заснёт, развяжете, - приказал он. – К утру ваш командир и не вспомнит, что с ним было.
-Справились? – жалобно стенали винные пары внутри Хифмура, заставляя его сочувствовать себе любимому с невиданной дотоле остротой. – Справились?
-Айфен, отдохни! – проникновенно сказал Ирлинг, склоняясь над ним. – А завтра я пришлю тебе деньги. Отыграешься.
Присутствующие с сочувствием отнеслись к моменту перемещения беспомощного Айфена при помощи двух его подчинённых, что выразилось в внезапно наступившей тишине,  после чего их внимание привлёк пленник, всё так же лежавший у стены на месте происшествия. Ирлинг Хомфолк приказал одному из своих солдат проверить, жив ли тот, а после получения положительного ответа, велел  вытащить пленника на улицу, чтобы сырой вечерний воздух привёл его в чувство. После этого Ирлинг и Хэриворд стали подниматься на второй этаж, в комнаты постояльцев, где, как им сказали, проводил своё время командир шестой сотни – Йоринд Мур. У дверей занимаемого им помещения стояли капитан и какой-то солдат, которые внимательно прислушивались к тому, что делалось внутри.
-Нам бы повидать вашего сотника, - сказал Хэри подчинённым Мура, лица которых сразу вытянулись.  – Что он там делает?
-Тоска у него, - пояснил седоусый капитан. – Какая-то нечистая сила занесла сегодня во двор слепого с собакой-поводырём. Наш-то как услыхал его гнусавое пение, аж побелел весь. Табурет вышвырнул в окно, кричал, мы думали, убьёт бродягу. Согнали его со двора от греха подальше вместе с его собакой. А наш-то сидит теперь и пьёт с тоски.
-Отлично они тут устроились! – воскликнул в сердцах Хэриворд, оборачиваясь к Ирлингу. – Один дошёл до белой горячки, другой табуретками кидается и тоскует, а кто за солдатами следить будет? Если принц захочет сохранить мир с горожанами, то уже завтра он прикажет схватить и повесить человек десять солдат, которые при таком руководстве ещё засветло отправятся громить и грабить что-нибудь!
Хэриворд решительно двинул дверь ногой, и сотники вошли внутрь. Йоринд Мур спал, сидя за столом, обняв одной рукой винный кувшин и прижавшись к нему щекой. Лицо его даже во сне сохраняло  выражение глубокого уныния. Комната была разгромлена.
-Хороший человек Йоринд, - заметил, обозревая картину погрома Хэри, - но не можем же мы разогнать всех слепцов с собаками в стране только потому, что он их не выносит. Кстати, ты не знаешь, почему?
Хомфолк в ответ отрицательно покачал головой.
-Право, Ирлинг, в нашем расположении в цитадели есть очевидные преимущества, - продолжил Хэри. -  Завтра поутру с нас не будут спрашивать за ночные бесчинства солдатни. Прикажем опустить решётку и запретим своим выходить до утра.
Сотники спустились вниз, после чего вступили в переговоры с хозяином о еде. Не смотря на его слабые протесты, они спустились с частью своих солдат в подвал с провизией, откуда вернулись, нагруженные окороком, колбасой и двумя кувшинами с сидром. Наверху выяснилось, что деньги с собой захватил только Ирлинг, который за всё и расплатился. Тем не менее хозяин остался безутешен, так как по дороге к выходу кредитоспособные посетители прихватили со стены сковородку, а со стола несколько кружек, пообещав возвратить их на следующий день, как только они обустроятся в цитадели.
На улице сотников и солдат, бывших с ними внутри, встретили те, кто оставался снаружи. Они уже где-то раздобыли дров.
-Надеюсь, вы хорошо расплатились за них? – строго спросил своих подчинённых Ирлинг Хомфолк.
-Хорошо, но продавцу цена не понравилась, - расплылся в щербатой улыбке один из солдат.
-И сколько вы ему дали?
-Одну фигу под нос.
-Негодяй! – воскликнул командир. –  Неужели вы не понимаете, что вас могут повесить за грабежи! Завтра же я прикажу выдрать вас всех на конюшне!
-И что теперь делать? -  мрачно спросил другой солдат, глядя исподлобья.
-Ну, не возвращать же! – ядовито заявил командир. – Хозяин уже всех соседей, должно быть, созвал с топорами и молотками! Тащите всё в цитадель, и помните, что ваше здесь только каждое третье полено!
Пленник, которого сотники отбили у Хифмура, на воздухе пришёл в себя, но едва передвигал ноги.
-И зачем ты только связался с ним, Ирлинг! – брезгливо сказал Хэриворд. – Куда мы его денем? Ты к себе в комнату даже своего оруженосца не пускаешь, а у меня – жена. Мальчишка весь в грязи, да и вшей у него, должно быть, тьма.
-Разве ты не заметил, что рядом с нами поселили госпожу Ойглу? – отозвался Ирлинг. – Я заплачу ей и попрошу приглядеть за мальчишкой. Ведь лечить страждущих -  её обязанность. А завтра я внесу его имя в список пленных. Глядишь, кто-нибудь отзовётся.
-Ты же слышал, Айфен сказал, что у него никого нет. Зачем тратить на мальчишку деньги? Жаль его, не спорю, но на всех у тебя средств не хватит. Ещё и я теперь тебе должен!
Ирлинг приказал одному из солдат взять мальчишку на руки, после чего отряд быстро двинулся в обратный путь, так как уже заметно стемнело, и находиться на улицах стало небезопасно.