Дюшес, глава 6

     Наш знакомый чародей... Теперь он уже и наш с вами знакомый.  Он, как и мы, не придал значения газетным выдумкам. Но панике, которую они подняли, он придал самое серьезное значение.
     Было очевидно, что опасения его приятельницы оказались не напрасны, и в королевстве происходят самые непредвиденные события. Он тут же сел на паровоз.
     Он любил путешествовать обычным способом. Кстати, поездом ездить он любил особо. Сидишь себе у окошечка, подперев щеку кулаком, и смотришь, как за окном убегают вдаль деревья и домишки, холмы и пасущиеся на них овцы и коровы. Будто бы ты просто присел отдохнуть, а весь мир по твоему желанию пришел в движение, и верно, подставит тебе нужный бок, как вращаемый твоею рукой глобус.  Быть может, это оттого, что он совсем не бывал в отпуске, а все трудился и трудился. И когда ему приходилось куда-то ехать по делам его нелегкой службы, он в дороге отдыхал, а мысли сами собой приходили в порядок. Да, о его службе приходится сказать, что она была секретной и невероятно важной. Больше мы ничего о ней не знаем.
     Итак,  встревоженный газетной шумихой, Чародей приехал  в то самое местечко, где жила наша Фея. От поезда он добирался в почтовой карете. Его сильно растрясло в пути, он запылился и проголодался, но не пошел в гостиницу, а тут же кинулся узнать, в чем дело. Когда он скорым шагом, почти бегом, добрался до входной двери, та внезапно ожила и, вытянув вверх руку, ухватилась за веревочку колокольчика. Раздался резкий, почти сердитый звон.
     Чародей набалдашником трости сдвинул на лоб цилиндр и почесал затылок. Судя по звонку колокольчика, хозяйка дома была в самом скверном расположении духа. Ждать пришлось немало. Чародею даже пришло на ум, что Фея просто не в состоянии ни с кем общаться.
- Сударыня! - обратился он к двери, - Вы так предупредительны, что, возможно, готовы доложить обо мне своей хозяйке? Боюсь делать выводы, но мне думается, я ей очень нужен! Уверен, ей нужна моя помощь!
     После его взволнованной речи дверь решительно ухватилась за веревочку колокольчика и подняла трезвон как при пожаре.
     Через короткое время она уже была распахнута настежь. В проеме стояла хозяйка и взгляд ее метал молнии. Но, когда она увидела, кто к ней пожаловал, тут же изменилась в лице, руки у нее опустились и глаза наполнились слезами,
- О! Дорогой друг! Вы ли это?! Как мило с Вашей стороны! Я в отчаянии! - тут она разрыдалась и кинулась гостю на грудь, обливая его сюртук слезами.
     Чародей никак не мог ожидать ничего подобного! Фея всегда была выдержана и просто-таки идеально воспитана! Все говорило о серьезности происшествия. Чародей вздохнул и выпустил из руки дорожный саквояж. Тот плюхнулся на землю, тут же поднялся на тонкие резвые ноги и отправился в прихожую, где улегся на полу под вешалкой-стойкой. Следом отправилась и трость, вращаясь, словно балерина она подпрыгнула и повисла за набалдашник между рожками вешалки.
     Чародей погладил вздрагивающие плечи Феи и полез в карман сюртука. Видите ли, он и сам был впечатлительной натурой, оттого всегда носил при себе нюхательную соль.
Когда Фея успокоилась и утерла глаза и опухший носик любезно предложенным ей платочком, она тоже вздохнула и провела гостя к камину. Хотела напоить его чаем, но он настоял на том, чтобы она тут же все и рассказала.