Дюшес, глава 14

     В ту злополучную ночь, когда родился диковинный наследник, лекарь решил, что тронулся умом. До рассвета он метался по спящему городу и даже хотел утопиться. Но потом устал, проголодался и поспешил домой, где ждала его служанка, жаркий камин, вкусная еда, мягкая постель и свежая газета. Лекарь и сам был уже не слишком молод, а служанка работала в их семье еще в те времена, когда он лежал в колыбельке. Она была глуховата, но зато любила его как свое малое дитя. Когда лекарь прибежал грязный, в одном ботинке и с разбитыми стеклами очков и, не мытый(!), кинулся к кастрюлькам, она только вздохнула, но когда он полез за едой руками, не выдержала и полотенцем прогнала его в ванную.
     И вот уже чистый и сытый, в веселенькой пижаме и пушистом домашнем халате бедняга сидел в кресле у жарко пылающего камина и пил горячий шоколад. За окнами занялось яркое, солнечное утро, а дворцовый лекарь в ночном колпаке и меховых туфлях, клевал носом,  выронив из рук свежую газету. Прочесть он ее не успел. Он только увидел заголовки, понял, что если и сошел с ума, то не один, а в огромной компании. Это его утешило, и он сладко уснул.
     И это было последнее мирное и спокойное утро. С тех пор он уже не знал покоя. Где бы он ни был, в любой момент, издавая громкий хлопок, могла сверкнуть вспышка, и к несчастному лекарю с расспросами всякий раз устремлялся какой-нибудь предприимчивый журналист. Правда,  добиться невозможно было ни слова. Лекарь всегда так пугался, что замирал с выпученными глазами и разинутым ртом. По городу поползли самые разные сплетни, и у дома лекаря стали собираться толпы зевак.
     Искать помощи у Короля  лекарь не мог и помыслить. И ясно почему. В конце концов, он постарался не покидать стен дворца. Но находиться там постоянно оказалось выше его сил. Да и придворные прятались от него и шушукались по углам. Он решился бежать.
Ненастной ночью, когда хороший хозяин на двор собаку не выгонит, доктор, надвинув поглубже на уши шляпу-котелок и дважды обмотав шею шарфом, тайком выскользнул из дворца и, сам не ведая, что с ним будет дальше, пустился наугад во тьму.
     Дул сильный северный ветер, и  твердая как кристаллики соли снежная крупа больно секла лицо, когда доктор пытался взглянуть из-под шляпы. Но еще хуже было то, что весь город превратился за ночь в каток. Поминутно доктор поскальзывался и, балансируя, выделывал затейливые «па».
     Таким замечательным образом миновав парк, он оказался у дороги. Целью его было пересечь ее, чтобы дальше как-нибудь добраться до порта и попытаться любыми средствами спрятаться от назойливого внимания и подозрительных перепуганных взглядов на каком-нибудь утлом рыбачьем суденышке. Дальше было бы видно, что делать и как уговаривать капитана. Но... намерениям его не суждено было сбыться!
     На темной и скользкой дороге, тускло освещенной раскачиваемыми ветром фонарями, бедолага поскользнулся и хлопнулся навзничь, ощутимо стряхнув внутренности, и, как водится, сильно отшиб некоторые части тела. Прошло несколько секунд, пока он начал различать небо над головой. Еще какое-то время он соображал, на месте ли голова и шляпа. Затем он стал размышлять, как подняться.  Казалось, что на какой бок ни повернись – всяко будет больно! Но тут он услышал шум быстро приближающейся кареты. Поверите ли, он даже не успел порадоваться тому, что у его падения не было свидетелей! Вот досада! Но, когда, кряхтя и постанывая, он начал подниматься на ноги, стало совершенно очевидно, что падение – не самое страшное, что может с ним приключиться. Карета надвигалась с неумолимостью катастрофы. Топот лошадиных  копыт, казалось, заполнил собой вселенную, вот уже слышен разгоряченный храп и шумное дыхание лошадей…
Доктор поднялся в полный рост и водрузил на место повисшие на одном ухе очки. Он приготовился встретить гибель достойно. Лицом к лицу.  (Он ведь с трудом поднялся.  Какое уж тут - бегать?!  По скользкой мостовой!)  Еще мгновение и - ярко освещенная карета, запряженная парой крупных вороных жеребцов, остановилась. Кони поднялись на дыбы буквально над самой головой невысокого кругленького доктора. Он проводил взглядом мелькающие страшные подковы, мир начал вращаться, земля пошла куда-то из-под ног, и доктор, внезапно изобразив невероятные па, снова больно упал. Но уже на четвереньки, отбив при этом себе то, что еще не было отбито.
     Горестно стеная и в мыслях поминая того, кого обычно не принято поминать вслух, он кое-как встал на полусогнутые ноги и поглядел на мгновенно опухшие и покрасневшие ладошки. Руки у него были нежными, как и полагается хорошему доктору. Ему отчаянно хотелось плакать. Все переживания, которые копились в нем последнее нелегкое время, казалось, огромным комом подкатили к горлу и затмили свет. Доктор громко шмыгнул носом…
И тут же об этом горько пожалел. Перед ним стояла высокая и стройная, очаровательная дама в длинных, строгих черных одеждах без излишеств фасона. Единственное, что привлекало взгляд в ее наряде – широкополая черная же шляпа с шикарным пером. Но она только подчеркивала хрупкость и грацию всей фигуры и подманивала взгляд к строгому и одновременно нежному лицу.
     Не подумайте, что наш лекарь был легкомысленным и мог допустить возможность ухаживания! Что вы! Но, как любой здравомыслящий человек, он понимал, что рядом с подобным совершенством шмыганье носом становится еще более неприличным. Он смутился и стал обшаривать себя, проверяя, все ли на местах, не потерял ли он чего при падении.
- Какое счастье, сударь, что мой кучер смог справиться с лошадьми! Счастье, что вы не пострадали еще больше, но в любом случае, вы не можете идти дальше пешком. Даже если вам не нужна помощь врача, я готова предложить вам помощь, от которой вы не должны отказываться. Вижу, что вы деликатный господин. Тем приятнее мне будет сделать для вас,  по сути, пустяк, который зачтется мне как доброе дело. Вы ведь опять упали из-за моих коней? Отдохните в карете, соберитесь с мыслями. А там решите, согласитесь ли вы, чтобы я вас подвезла. Я настаиваю, иначе, у меня будет гадко на душе от мысли, что я едва не стала причиной вашей гибели.
     И дама царственно развернулась и пошла к распахнутой дверце кареты. Кучер же, который оказался простым и славным малым, без церемоний подхватил доктора под локоть, подволок его к карете и затолкал внутрь. На свое счастье доктор служил при королевском дворе. Роскошью его было не удивить, Тем не менее, не смотря на скромное убранство кареты, внутри было как-то по-особенному великолепно. То ли глубокий лиловый цвет обивки, то ли изящество незначительных деталей отделки и занавесок, но что-то заставляло доктора ощущать себя не в своей тарелке. Возможно, виной этому был едва уловимый, дразнящий ноздри аромат. Доктор поерзал пытаясь освоиться, но испугался и сжался, насколько мог, не зная, куда девать глаза. Вот, наполняя карету шелковым шуршанием, вошла хозяйка, села напротив, и дверца захлопнулась с приятным мягким шумом. В то же мгновение все вокруг словно оглохло, так стало тихо. Доктор мельком взглянул в прекрасные и несколько насмешливые глаза, смотревшие на него из-под полей шляпы, и…