Сказка про студента и черта

Хотите, верьте, хотите нет, но все, что я вам сейчас расскажу – чистая правда.

Был я летом того года совсем еще юный, неоперившийся студент, только сдавший свою вторую сессию, а потому имеющий полное право снисходительно смотреть на школьников, осаждающих вузы. Погода была великолепная, словно под заказ, и времени было много, и была у меня Машка.

Машка была хороша. Ноги у нее были, как «Война и мир» дедушки Толстого – одним словом, длинные. Голос – любой шум в аудитории спокойно перекроет, а волосы она начесывала как та американская певица, только имени не помню. Умная была – даже некоторые преподаватели изумлялись – откуда в такой девке такой умище?

И любила Машка меня с первого семестра. Как тогда в библиотеке наши руки на томике Чехова встретились, так и пропали оба. Я ей по утрам сонеты Шекспира в оригинале читал, а она мне гренки жарила, и смеялась, и веснушки у нее тоже смеялись. Еще со школы была у нее какая-то мелкая работа, да и я подрабатывал – словом, была у нас студенческая идиллия и пельмени в морозилке.

Сдачу сессии отгуляли, и смотрю я – денег в кармане почти нет. Как же так, думаю, лето же, надо же мороженое покупать, в парк водить – жить надо! А у меня денег – на один пломбир в стаканчике. Ну, решил, надо денег доставать.

Сел в трамвай, купил билетик – и поехал. Почти до кольца добрались, вышел на остановке – там три липы старые, и пошел по боковой улице, а там, в конце – давно знакомый ломбард. Какой же студент не знает, где самый выгодный ломбард в городе? 

Захожу и вижу – за прилавком черт сидит. Ну, думаю, хорошо я сдачу сессии отметил. А он вскочил, и бегает вокруг, юлит, лопочет что-то на своем, на чертовском.

Я человек бывалый – как-никак, две сессии уже сдал, преподавателей понимать научился – что ж теперь черта то не понять? Поймал я его за шкирку, на прилавок усадил и серьезно так спрашиваю:

-Вы, по какому вопросу ко мне обращаетесь?

И тут он мне рассказывает, что инспекция должна к нему прийти сегодня, а у него недобор душ. Души бизнесменов есть – вон они, зелененькие и жидкие, в баночках налиты. Души чиновников есть – вон серые в мешочки насыпаны, даже несколько душ писателей и поэтов – те в аквариуме с рыбами плавают, потому что засыхают без влаги и без внимания. А души студента нет. И говорит такой, ласковый, словно сетевым маркетингом занимается – мол, не соглашусь ли я на время одолжить свою душу, на выгоднейших условиях, разумеется!   

И без души то не оставит – может дать на время одного поэта или двух бизнесменов, и к этому еще машину, и вернуть все потом обещает обратно, только завтра что б все со списком у него сошлось.

Вот смотрю я на него и думаю – как же бедолага боится! Уж вроде и так умер, и так черт, так еще и на работу такую посадили, человеку то с нее тошно. И ради чего он старается? Ведь как родился чертом, так чертом и помрет – не будет мифов о его великой силе, детей его именем пугать не будут.

Помог бы я ему – да мне самому душа нужна была. Я ж не совсем дурак, знаю, что если с душой, то и к первой паре встать можно, и Достоевского почитать. А без души я что? Дегустатор Машкиных блюд? Нет уж.

 Добрый я был, мне и Машка так говорила, а только должен мужчина быть твердым и решительным. Поправил я футболку, мятую и пивом залитую, и говорю ему, что, мол, рад оказанной чести, но помочь ему ничем не могу.

Он так расстроился, что у него даже искры на рогах потухли, но уговаривать меня не стал. Спрыгнул с прилавка и пошел понуро в подсобку, а хвост за ним волочился. Вышел я на улицу – а там уже следующий день, утро настает.

Денег у меня не было, и пошел я до общежития пешком. Ночью был дождь, пахло мокрым асфальтом и немного цветами, а иногда завтраком.  Возле общаги у нас клумба была круглая, и комендантша там цветочки сажала, которые мы безжалостно обрывали своим дамам сердца. Заприметив три какие-то ромашки, мокрые от дождя или от росы, я их аккуратненько так сломал в букетик и в особое окошко полез. Иду – весь такой герой героем, только белого пера в волосах не хватает.

Машка спала, подложив под щечку книгу, заложенную зачеткой. Я ей цветы на подушке оставил, а сам отправился футболку от пива отстирывать. Машка у меня – мировая девушка, цветов-мороженного пару месяцев подождет, но в грязной футболке за стол не пустит.