Урок доверия

               
             Самолёты, на которых мы летали  в Африке, обслуживали только наши техники. Все наши – штат был полным. Техников мы знали и полностью   вверяли свои жизни их знаниям, опыту, ответственности. Конечно, перед полётом лётчик сам всё проверить не мог. Вот и надеялись на добросовестность техников, которые заботились о  «птицах», поднимавших нас в небо.
     В Египте возле наших боевых машин вечно "крутились" солдаты и сержанты  египетских  ВВС. Солдаты  изображали нашу охрану  и выполняли задачи типа «Подай!», «Убери!», а сержанты… Они, окончив  египетскую школу младших авиаспециалистов  ( назову громко ), проходили практику у наших техников перед поступлением в техническое училище. Что это за работники? Коротко: они были совершенно недоученными. Правда, и  среди них  изредка попадались толковые парни, но до настоящих  механиков ещё  было жутко далеко.
     Однажды подъехал я к самолёту, вышел из «Москвича» и увидел  лишь несколько египетских солдат. Моя экипировка говорила, что  мне нужно лететь. Я опешил, не увидев  техника, да и  совсем  никого из  наших. Навстречу мне из тени вышел арабский чернокожий сержант, вопросительно показал пальцем на меня,  на самолёт и на небо. Я ему утвердительно кивнул. Тогда он показал на самолёт,  свернул в кулак ладонь, вытянув  большой  палец  вверх,  и сказал «Тамам!» ( всё в порядке).
    У меня мелькнула озорная мысль: «А что, если довериться?»
Я произнёс «Тамам!»  и, расписавшись в поданном им контрольном листе, полез по стремянке в кабину.
   Нужно было видеть, с каким старанием  он помог  мне занять рабочее место, пристегнуться, как внимательно   следил за запуском двигателя. Когда двигатель вышел на малые обороты, он, отодвинув мои руки, проверил всё ли включено и успокоенно отклонился от меня. Я же в это время следил за его руками, чтоб он не трогал ничего из многочисленных выключателей (  уверен, что самолёт знаю намного лучше сержанта). Затем он осторожно снял  все  чеки – предохранители  катапульты, на которой я сидел, показал их мне и швырнул в сторону – жест, означающий, что подо мной «всё готово, катапульта взведена». Я закрыл фонарь  и загерметизировал кабину. Убедившись, что фонарь стал на замки и шланг герметизации наполнился, сержант опять  показал мне большой палец, улыбнулся, сошёл со стремянки, убрал её, ещё раз  окинул взглядом  самолёт,   приложил руку к фуражке и левой рукой сделал жест, означающий:  «Путь  свободен. Можете выруливать».
  Знал я, что среди наших техников будет переполох ( улетел без своих! ), но очень хотелось преподнести арабам урок доверия. А выполнил он, этот чернющий  сержант, весь ритуал чётко-правильно.
         Взлетел, поносился над Сахарой ( хорошо помню этот полёт ),  приземлил самолёт, зарулил. Возле ангара меня встретила масса настороженных русских глаз и тот же  чернющий кучеряво-белозубый сержант.  Он тоже настороженно смотрел на меня.  Не выключая двигателя (специально!), я из-под фонаря кабины   показал ему большой палец и широко улыбнулся. Счастье разлилось по его лицу: пожалуй, он впервые «самостоятельно обслужил вылет».
Сойдя на землю, взяв у нашего техника контрольные листы, я подошёл к нему, крепко пожал руку, сказал «Шукран китир! ( большое спасибо) и, написав в листе «Замечаний нет», показал на него, на самолёт и объявил «Тамам!»
Уверен, что урок доверия он запомнил надолго.
        Ну, а я … Я наслушался от нашего техника всего, что и ожидал. Смысл его тирады был предельно ясен: не нужно полагаться  на  кого  попало, а нужно дождаться своего техника, которому и доверить свою жизнь можно спокойно. Хоть в наших уставах это и не предусмотрено, но я заверил нашего добросовестнейшего офицера, что без крайней нужды таких  воспитательно-психологических трюков
проводить больше не буду.


На фото лётчик-снайпер Симешкин Виктор Дмитриевич.