Неразгаданная тайна

         

                Эта странная история случилась около десяти лет назад и до сих пор не нашла своего внятного объяснения. Возможно, некие предположения на этот счет возникнут у остроумного читателя, тогда милости прошу поделиться. 
                В июле того года наша большая семья  - мы с мужем и двумя детьми, включая мою сестру с племянником, почти безвыездно жила на даче, спасаясь от духоты и шума города-монстра. Надо сказать, что дачный домик наш расположен в тихом месте, люди вокруг степенные, имеется сторож. Правда, низкое место, совсем рядом  заболоченная пойма бывшей древней реки, по руслу которой теперь разливается рукотворный пруд. Вечерами белый пар стеной поднимается над этими местами, и тянет оттуда зябкой свежестью, заставляя укрывать обгоревшие плечи кофточками, а то и чем потеплее. И птиц собирает к себе великое множество, неведомых даже моей приятельнице-биологу…
             Дышится там глубоко, полно, радостно. А на втором этаже, под деревянным потолком  славно  пишется… Но «щас  не об этом» - как сказал бы мой любимый актёр Георгий Бурков (царство ему Небесное) устами своего героя из «Иронии судьбы».
           В город выезжали редко, по крайней необходимости, чтобы сделать закупки, отмыться, звонки нужные сделать - сотовые тогда еще не были в таком ходу, да и нынче в нашей низине не всегда «берут» - и слава Богу. Недолюбливаю их… Как на привязи себя чувствую, какие уж тут полёты!
          Как-то раз, возвратившись после одного из городских посещений, муж первым вошёл в дом, открыв двумя ключами (хозяйственный мужчина!) запертую дверь.  Окна, как всегда, перед отлучкой были также закрыты наглухо, что тщательно проверялось. Спустя минуту дачная окрестность огласилась его недоумённо-грозным возгласом:
                - А кто это трогал мои сабо?!
                Ни дать ни взять, сказка о трех медведях! Да кто же мог их трогать в наше-то отсутствие? Ключи у нас в единственном экземпляре, стекла оконные целёхоньки…  Все претензии, естественно, к жене. То бишь, к вашей покорной слуге:
                - Кать, ты зачем срезала каблуки на моих сабо?!
                Вижу от машины: супруг мой дражайший уже выскочил на крыльцо, возмущенно потрясая одним шлепанцем из пары кожаных собратьев перед глазами изумленной публики  в лице чад и домочадцев, не успевших разгрузиться с дороги и так и застывших на дорожке с узлами и сумками. Я, возмущенная напраслиной  (и бессмысленностью!) обвинения, подошла ближе – действительно, толстые шестисантиметровые и монолитные каблуки  до боли  известных мне дачных предметов мужниной обуви  ОТСУТСТВОВАЛИ!  Более того, было видно, что каблуки не срезаны и не отклеены (и такое бывает в нашей легкой, лё-ё-генькой промышленности), а сточены обо что-то твердое. Типа асфальта… Абсурд какой-то!
             Все члены семейства, поочередно удостоверившись в этом, осмотрев и потрогав свежешероховатую поверхность,  принялись горячо обсуждать происшествие. Вспоминали, что кто делал третьего дня вечером, стало быть, перед самым отъездом в город. Да, все помнят, как злополучные желтые сабо остались стоять посреди прихожей (ну прихоть такая у нашего папочки), у  нижней ступеньки лестницы, ведущей  на второй этаж. Так, это удалось установить. Ну а дальше что? Все примолкли. И тут семилетний племянник Петруша поёжился и тихо произнёс:
                - Ой, что-то мне страшно, граждане… 
                Словом, в рядах начались признаки лёгкой паники, и в дом заходить никто не захотел. «Смеркалось»...
             В это самое время мимо калитки проходил Толик, местный старожил и пьяница, правда, не пьющий в этом сезоне по причине приезда оравы детей – штук девять или десять - от разных жён. В их точном количестве он и сам не был убеждён, оно обычно коррелировало с количеством выпитого, но, по его словам, «все десять… или одиннадцать? исключительные таланты». У Толика была одна отличительная черта  - ему всегда было «до чего». Он был что называется «тутошний», а именно: никогда не уходящий в себя, если рядом  присутствовало хотя бы одно живое существо – будь то человек, воробей или собака. И эта черта одинаково облегчала и усложняла его жизнь. В данном случае она помогла ему быстро «въехать» в ситуацию, после чего Толик не долго думая, изрёк:   
                - Да то ж  ночью ведьмы шабаш справляли, пляски устраивали…
                И уточнил:
                - При луне.
                Нам всем стало как-то совсем не по себе.
                - Ты что, развязал, что ли? – на всякий случай поинтересовался мой муж, не терпящий никакой мистики.
                Однако Толик решительно опроверг этот поклёп. Аргументы, причём, были веские – за рулём, мол, «детей вожу туда-сюда». Да-а…
                Не заходя в дом, еще раз стали уточнять, не были ли мы перед отъездом под шафе? Всё может быть, но не до такой же степени! Как в том анекдоте: «Ну литр, ну два, но зачем же напиваться!» Опять-таки, мы обычно сменяем друг друга всё за тем же рулём, так что…
              Версии иссякли. Как ни крути, а надо обследовать всё помещение. В конце концов, мы с мужем  и старшим сыном, набравшись мужества, совершили этот обход, включив везде иллюминацию. Сестра посетовала-посокрушалась, что свечки нет. Церковной. С улицы крикнула нам -  посоветовала читать молитвы. Да кто их знает-то? Отрыжка атеизма! А вот на такой «случАй»? Чай, пригодились бы…  Между тем исследование ни к чему не привело. Следов пребывания кого бы то ни было места не имело. Вся обстановка дома была в порядке, вещи на своих местах, ничто не пропало и не трансформировалось. Кроме этих желтых сабо, к которым больше ни одна душа не хотела приблизиться и на метр. Так они и застыли в гордом одиночестве со своей тайной по центру довольно большой комнаты-прихожей.
                Ужинали на улице, в беседке и довольно вяло, без аппетита и удовольствия. Все сидели притихшие, с округлившимися глазами. А в болоте что-то глухо и утробно ухало. Десятилетняя дочь, прижавшись ко мне, предложила поехать домой, в город. Муж молчал.
                И только через час-другой, выпив грамм сто пятьдесят беленькой,  он снова вошёл в дом.  Затем появился на пороге, держа двумя пальцами, на отлёте, свои желтые сабо и проследовал прямо по направлению к забору, отделявшему наш участок от болота. Размахнувшись, владелец  указанной обуви зашвырнул их так далеко, как только мог. С минуту постоял, после чего тщательно, с мылом вымыл руки под железным умывальником, бодрое звяканье которого спугнуло оглушительную и давящую  тишину уже позднего вечера.
                Стало чуть-чуть легче. Выдохнули. Так бывает после того, как тело усопшего предадут  в конце концов – после панихид, длинных процессий и скорбных речей – матушке-земле. Все расслабились. Пожалуй, кроме племянника Петруши - на редкость впечатлительный мальчик. Потом он станет неплохим музыкантом за рубежом и тоже напишет об этом случае рассказ – но по-английски…
                И дачная жизнь пошла своим чередом. Потихоньку улеглись, угомонились, правда, все трое детей с сестрой решили лечь в одной комнате. Только среди ночи муж вдруг разбудил меня, и я мгновенно открыла глаза, что со мной бывает крайне редко:
                - Что?!!!
                -  Эх, чёрт! Теперь не достанешь!
                - Кого? Кто? – я  подумала, что благоверный мой бредит на нервной почве. Или борется с кем-то невидимым.
                Комнату заливал  мертвенный лунный свет.
                - Надо было ИХ сжечь!...