Обстоятельства

  Электрический свет бьет в глаза. Я сажусь на постели. Не могу нормально раскрыть глаза  от яркого света. Чешется отлежавшаяся рука. Смотрю вокруг полупустой комнаты: дешевый абажур с одной зажженной лампочкой и двумя перегоревшими, кресло у стены, на которое наброшены его штаны и смятая рубашка, на полу мое платье, и кровать на которой я сижу, опустив ноги на холодный пол. Его нет. Зачем тогда он включил свет? Три часа ночи. Где его носит? Может ему плохо? Или просто не спиться? Ну конечно, он-то заснет потом, как убитый, а я буду ворочаться часа два, а мне рано вставать! Но ему же плевать, если ему не спиться, значит и я должна не спать. Опять всю простынь сбил, не может спокойно лежать. Ненавижу сбитые простыни. Мало того, что разбудил меня, так еще мне за ним простыни поправлять. Ну вот опять наваливается тошнота. Как противно просыпаться посреди ночи. Пахнет дымом. О нет, он курит. Он опять курит в моей кухне. Все провоняет его мерзкими сигаретами. Ну, если он курит, значит ему точно не плохо. Надо было обязательно включать свет. Придурок. Ведет себя, как будто мы с ним уже сто лет знакомы! Все мужики думают, раз они спят третью ночь с тобой в одной постели, значит, они уже могут без спроса тебя будить посреди ночи и курить в твоей кухне! Он ведь уже, наверное, думает, что я в него влюбляюсь. Как бы не так. Не дождешься, голубчик. Даже, если б хотела, не влюбилась бы. Завтра ведь еще скажет, что он не готов к отношениям, можно подумать я к ним готова!
  Я все еще сижу на кровати. Глаза уже давно привыкли. Потягиваюсь. Смотрю в темный проход в другую комнату. Он не появляется. Нужно сходить. Не хочу. Хотя бы спросить что случилось. Ну давай же, вставай! Ладно.
Иду босыми ногами по холодному скрипучему полу. Надо сделать себе пол с подогревом! Это так здорово! Вот у этого, как его, у Паши, такое чудо! Встаешь ночью с кровати – блаженство! Только дорого. Невозможно дорого. Можно, конечно, взять в кредит, но я еще за стиральную машину не расплатилась. Бюрократия. Что-то живот болит. Ненавижу просыпаться посреди ночи, всегда плохо себя чувствую. Еще этот! Ну, надо же! Так я и думала, сидит на моем диване, в моей кухне, в моем халате и курит. А пепел сбрасывает… в мою кофейную чашку?
  - И что это значит? – ой, я, наверное, слишком резко, может ему и правда плохо, вид жалкий, по крайней мере. Еще бы! В халате с рюшками любой самый мужественный мужик будет выглядеть жалким. А халат хорошо смотрится. Я его на распродаже купила. Хвала распродажам! И этот кофейный сервиз, кстати, тоже, – не спиться? Ты себя хорошо чувствуешь?
  Он смотрит на меня, выпуская дым. Придется стирать халат, он его весь прокурит! Смотрит, будто я ему что-то должна.
  - Ты мне так ничего и не ответишь?
  - Иди спать.
  - Если б ты хотел, чтоб я спала, ты бы не включал свет, не сидел бы на моей кухне и не курил бы, даже не закрыв дверь и, кстати, прокуривая всю квартиру! Если хочешь курить, иди в подъезд. И одевай, пожалуйста, свои вещи. Да, и совершенно не нужно было включать свет.
  Он кажется удивленным. По крайней мере, глаза ничего не выражают, кроме удивления. Что он хочет? Он что так туго соображает? Он меня бесит. Меня уже начинает мутить от него. 
  - Ты вообще понимаешь, что я тебе говорю?
  - Тебе вот сейчас больше всего жалко своего халата, да? – он морщит лоб и складывает губы в пренебрежительной мине. Откидывается на спинку дивана и кладет ногу на ногу. Тушит сигарету о мою чашку.
- Знаешь что, мальчик мой, ты сейчас мой гость. Гость в моем халате. И мне его жалко ничуть не меньше, чем собственного сна, собственного дивана, собственной кофейной чашки и вообще себя и своего достоинства.
  - Да что ты! Достоинства? О чем ты говоришь, детка? Мы знакомы четыре дня, три из которых я сплю в твоей постели!
Ярость застилает мне глаза, я бросаюсь в комнату, хватаю его вещи, вбегаю в кухню и бросаю их ему в лицо. Он смеется. Подонок! Мразь! Скотина! Я отвешиваю ему звонкую пощечину и, пользуясь его замешательством, стаскиваю с него мой халат. В голове стучит злоба, слышу скрип собственных зубов. Было бы из-за кого нервы тратить! Козел.
  - Эй, дура, ты что делаешь?
  - Выметайся!
  - Что?
  - Я. Сказала. Выметайся. Козел.
  - Что?
  Я хватаю его за руку с такой силой, какой никогда в себе не обнаруживала и выпихиваю его за дверь квартиры. Вышвыриваю его штаны, рубашку, носки, куртку и ботинки. Он барабанит в дверь и орет что-то. Возвращаюсь в комнату, все еще горит свет. Меня трясет от ярости. Я хожу по комнате, нервно посмеиваясь. Мой взгляд падает на его трусы около моей кровати. Я с отвращением беру их и выбрасываю в окно. Хохочу, закинув голову, хохочу так, что сводит скулы и начинает болеть живот. Уже не разбираю реально ли все это или это ночной кошмар. Вижу смятую им простынь. Ярость вскипает вновь. Я срываю ее с кровати, потом пододеяльник и наволочки. Засовываю все это в стиральную машину. Открываю все окна, чтоб не осталось его запаха. Только сейчас понимаю, что все еще продолжаю смеяться. По щекам текут струи легких слез. Я дрожу и не могу остановиться, чтоб не смеяться больше. Вижу свое отражение в зеркале. Ужасаюсь – лицо безумия. Мне страшно. Я распускаю волосы и встаю под горячий душ. Не помогает. Включаю ледяной. Немного легче. Смех начинает успокаиваться…
  Я сижу на кровати. С моих волос стекают на постель струйки воды. Смотрю в одну точку. Куда-то между креслом и дверным проемом. Что это было? Никак не могу понять. Быть может, и понимать не стоит. Думаю о том, как изменилось мое лицо. Я вдруг понимаю, что я все это время видела себя в зеркале семнадцатилетней девочкой. А я уже давно не была ей. Мне абсолютно все равно кто спит в моей постели, я уже никогда не буду так крепко спать, как спала когда-то, будь я одна или с самым красивым мужчиной на свете! Честно говоря, спать мне даже лучше одной. Не люблю, когда у меня отбирают одеяло, а тем более, когда лезут со своими объятьями. А ведь когда-то я думала, что счастье – это засыпать на его груди и чтоб он тихо целовал меня в макушку. Когда-то я ездила на музыкальные фестивали и обожала жить в палатках. А теперь я думаю о поле с подогревом и кредите за стиральную машину…
  Я совершенно не понимаю где я и что я здесь делаю. Я не понимаю, почему так сложилась моя жизнь. Почему я не стала архитектором, хотя этого так хотела, почему я живу в двухкомнатной квартире одна и выпираю едва знакомых мужиков за дверь из-за прокуренного халата с рюшечками. Почему я иногда не замечаю, как выпиваю бутылку вина, сидя перед телевизором. Почему я так хочу спать каждый день, будто я так давно не спала крепким глубоким сном. И почему все время ощущаю странную жажду.
Я уже начинала видеть сны, свернувшись калачиком на мокрой от моих волос постели, укутавшись в одеяло. Я начинала грезить о том, что все можно изменить, что я смогу завтра проснуться и позвонить тому, на чьей груди я так сладко спала, что можно будет восстановиться в институте, что можно будет начать учить испанский язык, что можно будет сходить на выставку Пикассо, а то осталось два дня до закрытия, что завтра же куплю краски и нарисую великолепную картину – шедевр, да, да, настоящий шедевр, что куплю себе самый красивый халат с умопомрачительной скидкой и все-таки возьму кредит для полов с подогревом.
  Мои мысли путались, принимая причудливые образы. И скоро я совсем заснула.
Проснулась я с головной болью. Свет так и горел. Совершенно бессмысленно, потому что в комнату вливался утренний свет. Теплый красивый свет. Мой взгляд машинально скользнул по часам над дверным проемом. Без четверти десять! Я же опоздала. Совсем опоздала! Ну и ночка. Что я начальнику скажу? Ну что я ему могу сказать? Что бы такого правдоподобного соврать? Пробка. Нет, я так каждый день говорю. Может, будильник сломался. Нет, тоже как-то фальшиво. Ладно, по дороге придумаю. Так, поесть не успею. Отчеты. Отчеты. Где отчеты? Обещала же себе не брать бумаги домой. Ну, где отчеты?! А вот. Так, ключи, помада, выгляжу сносно, хоть и круги под глазами. Да что там, у меня всегда круги. Все пошла.
  Звонко закрывается дверь, поворачивается в замке ключ. В пустом подъезде слышно, как едет лифт. Потом, как удаляются цокающие быстрые шаги. Громко хлопает тяжелая входная дверь.