Пропавшая. Грань безумия. Часть 1

                …Уже забыт простор мечты,
                До дыр затёртый временем…
                В.Прудаев.

   Закаты, как и прежде, не были лишены своих романтиков. Здешний народ вообще был очень романтичен. Каждый вечер молодые пары выходили на западное побережье, изрядно покрытое скалами, и, свесив с обрыва ноги, обнимались, наслаждаясь мириадами отблесков уходящего за горизонт солнца. Я со своей женой не был исключением. И хотя нам было уже за сорок, мы не упускали возможность в очередной раз насладиться приятными тонами вечернего неба. Правда, до недавнего времени.
   Моя жена умерла два месяца назад. Прожив вместе с десяток лет, мы воплотили в реальность всё, о чём только мечтали. Единственное, что не сбылось, оказалось моим убеждением. Однажды я признался ей, что не переживу, если потеряю её вновь. В первый раз она связалась с тем самым, что так загадочно и ново для человечества и что так быстро было забыто; что носит название Лабиринта. Но оба раза я пережил. Только теперь вернуть её не под силу никому.

   Закончился сбор второго урожая. Погода начинала портиться, равно как и мои мысли. Когда приходит осень, на меня всегда находит какое-то помрачение. Я шёл по просёлочной дороге в город, кутаясь в старый облезлый плащ, который на удивление казался от того ещё красивее. По-крайней мере, женщины ещё заглядывались на меня. Было ещё тепло, но меня колотил озноб – довелось простыть на праздновании Дня Обильного Урожая. Я мог остаться дома и провести весь день возле камина, отправив кого-нибудь из сыновей за партией лечебных трав, что ожидала меня уже третий день. Но данное мной обещание Крилин, двадцатисемилетней цветочнице из главного лечебного пункта в городе, о том, что зайду лично, мне хотелось сдержать. Она была одной из тех, кто испытывал ко мне симпатию. Мне она нравилась тоже, в особенности её выразительные глаза. От её мелодичного голоса падало всё мужское население, но она заинтересовалась мной. Меня это радовало и раздражало одновременно. Первое отстраняло от меня мнение как об изгое, а второе давило на мою психику – я недавно лишился жены. Но я пытался не думать об этом.
   Добравшись до города, я заскочил в кофейню (в последнее время подобные заведения появились чуть ли не на каждом шагу). Выпив чашку горячего кофе, чтобы как-то унять свою дрожь, я направился к своей цели. Свернув за угол, я прошёл два квартала и оказался на площади, с другой стороны которой мне нужно было забрать свой заказ. Надеясь на скорейшее возвращение домой, я пересёк площадь и зашёл к Крилин.
   – Добрый день, – проговорила она, выглядывая из-под стойки. – Прекрасная погода, не правда ли?
   Я кивнул.
   – Ваш заказ готов. Одну минуточку…
   Она ушла в другую комнату. Что произошло, не берусь судить, но в этот раз Крилин, кажется, была не довольна моим появлением. Что ж, бывает – не там и не в то время.
   Прошла минута, и она появилась с небольшой картонной коробкой в руках.
   – Здесь всё, что вы просили.
   – Спасибо.
   Я расплатился и направился к выходу, но её оклик остановил меня.
   – Да?
   – Может быть, если вы свободны послезавтра вечером, поужинаем вместе?
   Я кивнул и ушёл.

   Подходя к дому, я заметил возле входной двери мать Кейт.
   По неизвестным мне причинам её беспокоила моя жизнь после похорон жены. Я, конечно, пытался не придавать тому значения, но никак не мог смириться с таким отношением ко мне (ведь, должен заметить, отец Кейт теперь напрочь игнорировал меня – по вполне понятным причинам, которые если и вписываются в дальнейший рассказ, то только по весьма отвлечённым от сути вопросам). Не знаю, с какими расспросами на этот раз занесло ко мне эту милую женщину – а она действительно была милой, – но почему-то мне не хотелось иметь с ней никаких разговоров. Моя интуиция подсказывала мне… хотя, признаюсь, в последнее время у меня сложилось плохое мнение о своей интуиции – слишком часто стала подводить. Так или иначе, всё-таки пришлось пригласить Ливаль на обед.
   Как странно… Вы когда-нибудь ощущали себя в неловком положении, если хорошо со школы знакомый вам злостный прогульщик вдруг заводит с вами разговор о теории создания Вселенной? А испытывали ли вы смущение, когда ваша бабушка начинала разбираться в вещах, ставших доступными, лучше, чем вы? Или удивлялись ли вы, когда ваш сын отвечал на то, на что вы ищите отгадку всю сознательную жизнь? Примерно то же самое почувствовал и я, когда Ливаль затронула тему, которую я избегал последние десять лет. Но зачем? Понять до конца я так и не смог.
   – Ты только не злись на меня, Дрейк. Но мы тоже не можем смириться с потерей.
   – О чём вы говорите?! Я и не думал даже.
   – Просто я пришла поговорить на одну тему.
   Я пристально взглянул на неё.
   – Нет, не совсем о том, о чём ты подумал. Есть в этом мире кое-что, что не даёт мне покоя. Кейт как-то рассказывала об одном строении, что называется Лабиринтом.
   – Чёрт… Как давно я не слышал о Лабиринте. И что же вы хотели бы узнать о нём?
   – Когда ты вернул Кейт, она как-то поделилась впечатлениями о нём.
   – И?..
   – Меня это заинтересовало. Я бы хотела, если ты не против, взглянуть на эту штуковину.
   – И вы туда же!.. Благодаря этим словам я в тот раз чуть не лишился своей жены. Если хотите, чтобы ваш муж повесил на меня и вашу пропажу, то придумано не плохо.
   – Ты не так понял. Я хочу понять, как устроен механизм этого строения.
   Я отхлебнул из чашки и через недолгое молчание заговорил:
   – Поймёте или нет, зависит от вас. Я постараюсь объяснить. Человек постоянно пытался найти способ путешествовать во времени, также как и регулировать им. И однажды ему это удалось. Всю историю не смогу рассказать – не знаю, но когда один из учёных наткнулся на самое сильное магнитное излучение на планете, с местоположения которого смог наблюдать весьма странные вещи, то решил оградить человечество от этой местности. Для того он выбрал необычный способ – построил огромный лабиринт с центром в точке излучения, предварительно замостив местность сверхпрочным кристаллом. Я не силён в физике, тем более в геомагнетизме, но, судя по всему, именно конструкция Лабиринта породила некий водоворот во времени, позволяющий пройти по нему и оказаться в любой точке планеты за какие-то доли секунды. Как именно, понятия не имею. К тому же это первая часть загадки. Вторая заключается в том, что Лабиринт наделён магией. Он разумен. На это у меня пояснений и догадок нет.
   – Не густо.
   – Верно. Каким образом он играет с чувством каждого, кто попадает в него, понять мне, наверно, не суждено. Но знаете, фокус заключается в том, что Лабиринт есть некое отражение всего сущего.
   – То есть?
   – Я хочу сказать, что те переживания, выпавшие на вашу долю в момент прохождения по его коридорам, берут начало от первого существа, попавшего в него.
   – Ты хотел сказать – от человека.
   – В том-то и дело, что нет. Видите ли, мало кому известно, что первопроходцем был не человек. Можете называть его по своему усмотрению – животным, призраком, сгустком какой-то материи или энергии, в конце концов, пришельцем, гуманоидом и божеством, – но в нём скрыты от нас признаки, весьма отличающие его от человека. А вообще никому не известно, каким образом Лабиринт играет с вашими чувствами. Сколько я не пытался это выяснить, всегда оставался без ответа.
   – Что-то мне не верится во всё это.
   – И вы туда же. Не хочу вас огорчать, но даже при всём уважении я должен заметить, что в моих словах нет ничего ложного.
   – Ты говорил, что Лабиринт разумен. Возможно ли так, что тупик может быть выходом, а выход – тупиком?
   – Нет, здесь всё в порядке. В этом смысле вопрос можно построить несколько иначе: что представляет собой тупик? Ответ прост: вы оказываетесь между трёх стен, где воздействие на вас магической силы сколько-нибудь увеличивается (это зависит от того, как далеко вам удалось пройти прежде, чем вы свихнётесь от, на первый взгляд, бесконечного поиска выхода из Лабиринта). И по прошествии определённого времени в тупике, куда посчастливилось зайти, появляются тени тех, кто проходил здесь до вас. По-крайней мере, так утверждают – лично я не видел. А может, не было времени на подобные встречи. Теперь, когда рассказал о тупиках, встаёт новый вопрос: каким образом тени проходимцев остаются там? На этот счёт у меня есть только догадки.
   – История становится интереснее. Зачем образы людей – ведь это образы, так? – остаются там и по своей ли воле?
   – Я придерживаюсь того мнения, что Лабиринт, играя с чувствами, определяет сущность любого живого существа, и на основе этой информации создаёт некое подобие проходящего, как бы отражение в геометрической проекции, но, разумеется, визуальной. Хотя, как мне известно, поговорить с тенями вполне реально. В общем, Лабиринт усовершенствует себя, скапливая и сохраняя те переживания, которыми мы орудуем вне его стен. Ведь, по сути, страх, радость, боль, печаль, неловкость и всё прочее и здесь, и в Лабиринте одинаковы. Что же до их воли, то это всего лишь образы, не более. Конечно, какой-то парадокс в этом есть, но на самих живых существах это не отражается.
   – Думаете?
   – Я несколько раз проходил Лабиринт, и вроде бы всё в порядке. Всё-таки вы решили побольше узнать об этом, верно? Ведь десять лет вы не хотели.
   – Верно… Я всё думаю, Дрейк. Когда Кейт первый раз пришла с тобой, и мы долго разговаривали с тобой…
   – Да, помню. Я ещё по чистой случайности принял Курта за соперника.
   – Точно. Но я не о том. После того, как ты ушёл, через пару дней она мне сказала… Я долго не решалась спросить, но уже нечего ждать. Кейт сказала, что ты потеряешь её три раза. Что она имела ввиду?
   Я попытался вспомнить тот день. В моей памяти без труда всплыла ссора с её  двоюродным братом. Затем возникла беседа с Ливаль и её мужем. Потом прогулка вечером, какие-то разговоры о будущем и нелепые признания в любви. О том, что я потеряю её три раза, вроде бы не было и речи.
   Налив ей ещё чаю, я произнёс:
   – Честно сказать – не знаю.
   – Я просто не могу смириться со смертью дочери.
   – Ливаль, не стоит. Я понимаю вас, но она сделала куда больше, чем была должна. Кейт была хорошей и любящей женой – ей равных не было и не будет. Она подарила мне сына, и я чуть не обезумел, когда похоронил её… Впрочем, не стоит об этом.
   – Согласна… Ты сказал, что, пройдя Лабиринт, можно попасть куда угодно. Как это происходит?
   – Не так всё ясно, как кажется. У лабиринта есть только вход. Выйти невозможно. Это происходит не по воле магии, увы, дело куда сложнее. Но об этом я пока умолчу. Как не прискорбно, чтобы найти спасение в этой убийственной штуке, необходимо найти её центр. Именно в центре, если сможете добраться, – а это непросто, – вы найдёте некий механизм. Что он из себя представляет, с точки зрения механики и световой физики понять не сложно. Но если смотреть с другой стороны – не ясно, каким образом такое возможно привести в действие с помощью мысли. Представьте себе ряд оптических линз, через который пропущен луч света на небольшую призму неизвестного происхождения, которая отражает свет по всей комнате благодаря многочисленным зеркалам, расставленным так, что нет ни одного тёмного места. Откуда берётся луч света, никто не знает. И всё бы ничего, но тут есть одна проблема. А именно: пройдя психотерапию, вы оказываетесь в странной комнате на подобии лаборатории, где находится вышеупомянутое устройство для непонятной цели. Ни единого рычага, ни пояснений в нескольких рукописных томах, ничего. И когда вы понимаете, что это – ваше спасение, ваша цель, ваш выход, скоро ли освоитесь с мыслью, что спасение сработает лишь под напором вашего желания? Вы можете постареть на десяток лет, хотя в реальности пройдут секунды, – как уже говорил, время в центре замедляется.
   – Рассказываешь так, словно это был вчерашний кошмарный сон.
   – Увы, Лабиринт – кошмар в квадрате.
   – И всё же что мне предстоит испытать, если я выберусь оттуда или останусь там на вечность?
   – Ну… При первом исходе вы ничего ужасного не перенесёте: так, пару раз почувствуете нехватку воздуха, не более. В общем, останетесь такой же. А вот при втором варианте будут сложности. Как мне известно, ваше сознание отделится от тела, и вас причислят к призракам. Это в лучшем случае.
   – Здорово. Я бы хотела, чтобы ты как-нибудь показал мне эту штуку.
   – Лучше не стоит, поверьте. Мне не по себе только из-за воспоминаний, а пройти это вновь я точно не решусь.
   – Ладно, не буду настаивать.
   Наступило молчание. Зашёл старший сын, попросил в чём-то помочь. Ливаль  посидела у меня ещё, пока я помогал ребёнку, потом рассказала о последних новостях и ушла. Почти тут же я завалился на диван и уснул – простуда, знаете ли, иногда берёт верх над человеком.

   Проснулся я в девять утра. Ни единого намёка на простуду, ни желания повеситься от нависших проблем, что так одолевали меня в последние дни, ни посторонних мыслей. Только чувство свободы и облегчения. Я улыбнулся лучу солнца, падавшему на меня, встал и, одевшись, заварил травы. Всё было в порядке. За кружкой моего зелья мне пришла в голову мысль Крилин именно сегодня. Не знаю, что на меня так повлияло, но я собрался и рванул в город.

   Прогулка прибавила мне бодрости. Лечебный пункт открылся, когда я подходил, и это было мне на руку. Крилин ещё не преступила к работе – в субботу она попросту сходила с ума от скуки, так как мало кто заглядывал. Покрутившись минут пять возле входа, я вошёл внутрь. Дверь немного скрипнула, выдав моё появление, и юная цветочница, стоявшая ко входу спиной, обернулась. В её руках был какой-то свёрток, который она небрежно кинула на стул. Она явно была рада мне, и я понял это, когда та чуть не сломала мою шею, повиснув на ней. Если бы кто нас увидел, то посчитал бы за парочку счастливых недоумков.
   – Вообще-то я просила зайти завтра, – упрекнула она.
   Каждый на моём месте был бы счастлив взять её в жёны, но, увы, моё сердце до сих пор принадлежало Кейт. Конечно, признаюсь, через год я принял в свою семью Крилин, но то уже совсем другая история.
   – У меня такое чувство, что я не увижу тебя завтра, – сказал я.
   – Умеешь врать, – она улыбнулась и поцеловала в щёку. – Я думаю, пункт не будет сегодня работать, и потому хочу, чтобы ты меня куда-нибудь сводил.
   – А как же работа?..
   – Так! – стала она в позу. – Я не поняла, дорогой: ты хочешь провести со мной время, или как?!
   – Ну, хорошо-хорошо, пойдём.
   «Засада. Я уже дорогой, – думалось мне. – А дальше что?»
   Она заперла дверь. Недолго размышляя, я повёл её туда, где вчера пил кофе. С этого момента у меня началось что-то вроде паранойи. А причиной тому послужила встреча с одной парочкой, с которой мне довелось иметь кое-какие отношения ещё до моей свадьбы. Когда собирался уходить, перед выходом я встретил одну женщину, вошедшую внутрь. Она показалась мне очень знакомой, и по её выражению лица понял, что и я для неё точно не незнакомец. Распрощавшись на улице с Крилин, я зашёл обратно в кофейню и взглядом окинул посетителей. Обнаружив её, я подошёл к ней.
   – Извините, – обратился я. – Мне показалось, что когда-то мы имели возможность быть знакомыми.
   Её ответ шокировал меня:
   – Ты так и не вспомнил меня?
   – Честное слово, мы знали друг друга, если судить по вашему ответу.
   – Эмили, – улыбнулась она.
   Это было для меня хорошей новостью. Спустя такой срок, находясь в неведении, мы встретились вновь. Хороший знак судьбы!
   – Провалиться мне на этом месте, – не веря, произнёс я. – Сколько же лет? Пять или шесть?
   – Куда больше, Дрейк. Время не стоит на месте. Многое меняется, но память остаётся.
   – Вот уж не думал, что увижу тебя здесь! Как поживаешь? Чем занимаешься?
   – В принципе, всё хорошо, спасибо. Есть, конечно, проблемки в семейной жизни…
   Я изумлённо поглядел на неё, сев напротив.
   – Думаю, ты будешь немного озадачен, узнав про моего мужа.
   – И кто же он?
   Улыбка на лице Эмили подсказала мне, что это был кто-то из наших. Ладно, я приму участие в этой игре. К кому она имела отношение, когда происходили события десятилетней давности? Во-первых, ко мне, но тут всё ясно. Во-вторых, Мэрин, хотя тоже не подходит, ведь он погиб в шахтах (хорошо помню тот момент). Третий эпизод – Вил. Ну конечно! После нашего расставания они были вместе. Курт не мог стать её мужем – ну не в его вкусе Эмили, хоть убей. Значит, Вил. Но есть одна загвоздка: или им мог быть кто-то ещё, не имеющий никакого отношения к тем событиям, но кто хорошо мне знаком, или Мэрин. Мог он вернуться к жизни? Мог. Вопрос заключался в том, каким образом он это сделал. Хорошо, сделаю ставку на Вила.
   – Вил.
   Я с облегчением вздохнул и откинулся на спинку стула.
   – Есть…
   – Что? – спросила она.
   – Я о своём. Когда это вы успели создать семью?
   – Лет пять назад. Когда мы оправились после того похода, Вил предложил свою помощь – я долго переживала по поводу Мэрина и ничего не могла делать. Отношения с людьми оставляли желать лучшего, а единственным, кто меня понимал, оказался Вил. Я приняла его предложение. По прошествии нескольких лет мы привыкли друг к другу настолько, что вскоре создали семью. Ничего особенного, никаких историй и подвохов.
   – М-да… Нечего добавить. А где он сам?
   – Сейчас подойдёт. Мы долго искали тебя, Дрейк. И вот, я нечаянно наткнулась на тебя здесь. Мог бы хоть весточку нам послать на Большой Перевал.
   – Да вот так получилось.
   Тут она обратила на кого-то своё внимание. Молчание, воцарившее между нами, было недолгим. К нам подошёл мужчина обычного телосложения, приятной внешности и с приятным голосом.
   – Вил, я хочу познакомить тебя с человеком, о котором тебе приходилось слышать. Ты даже имел с ним дело когда-то.
   – Да-а? – он повернулся ко мне. – Я, конечно, не очень запоминаю лица, но, если моя жена так говорит… Вил, – и он протянул руку для пожатия.
   Жена… Значит, действительно семья.
   – Дрейк.
   – Ё… твою мать, – быстро произнёс он, отпрянув в сторону.
   Я с Эмили расхохотался.