Айсберг. По мотивам сериала Бедная Настя. Ч. 70

Глава 70

Почерневшее небо разверзлось молнией, сильный ливень накрыл город серой стеной, смывая духоту почти летнего зноя. Внезапный порыв ветра распахнул едва приоткрытое окно, и в кабинет ворвались сквозняк и раскаты грома, нарушая гробовую тишину, воцарившуюся здесь после заключительных слов нотариуса, огласившего завещание Долгорукого.
Репнин, не поднимая головы, бессмысленно водил карандашом по бумаге, вырисовывая непонятные фигуры и думая только об одном. Внутри все дрожало от нетерпения.
Неужели скоро осуществится то, чего он так страстно желал? Судьба сама шла навстречу его желаниям, складывая обстоятельства в его пользу.
Как и следовало ожидать, после смерти Долгорукого изменился состав акционеров компании «Архгаздобыча»: свои шесть процентов Долгорукий завещал жене и детям. Репнин чуть приподнял голову и скосил глаза на тещу. Три процента получила эта Баба-Яга. Муж вчера умер, тело остыть не успело, а она уже развернула кипучую деятельность, стремясь скорее вступить в права наследства. Проронила ли она хоть слезинку, нашла ли хоть одно доброе слово для того, кто долгие годы был ее мужем и отцом ее детей? Вряд ли. Марья Алексеевна Долгорукая с довольной улыбочкой, чуть не облизываясь, подобострастно поглядывала на Кайзерлинга, готовая служить ему верой и правдой. Неприятно было сознавать, что Лиза все больше становилась похожей на мать. Отца она любила, но два процента сделали свое дело, вернули ее к активной жизни, в компанию. Принарядилась, повеселела. Лихорадочный блеск больших глаз выдавал ее жажду мести Анне, и эта жажда роднила его с ней больше, чем совместная жизнь. Кроткая Сонечка пригорюнилась, на ее лице явственно читалось недоумение, когда она услышала о своем проценте. Вот Соня никогда не кривила душой, она любила отца больше матери, и сейчас очень страдала, потеряв его. Андрея в списке наследников не оказалось, он давным-давно твердо заявил отцу, что построит свою карьеру сам, без отцовских денег, и отец его понял. Что и говорить, правильный мужик был.
Репнин перевел взгляд на Забалуева, с важным видом просматривавшего повестку собрания, затем на угрюмого Романова, наконец, взгляд остановился на Кайзерлинге. Как обычно, сонный и равнодушный, по нему не скажешь, что отсюда он выйдет Генеральным директором.
- Итак, господа, предлагаю начать собрание, - прервал затянувшееся молчание Забалуев. – Я возьму на себя, если нет возражений, обязанности Председателя собрания вместо покойного Петра Михайловича, - при этих словах Забалуев закатил глаза и перекрестился, затем очень бодро продолжил, - и предложу вам первый и единственный вопрос повестки – избрание Генерального Директора компании «Архгаздобыча». На эту должность есть две кандидатуры: всем нам известная Анна Григорьевна Корф, временно исполняющая обязанности директора, и наш крупнейший акционер господин Кайзерлинг, у которого в мире бизнеса отличная репутация.
Это была чистейшая правда. Репутация, а главное, состояние этого господина были таковы, что спорить с ним бессмысленно. Оставалось только гадать, что привлекло его к хоть и очень перспективной, но все же несравнимой по масштабу его деятельности и богатству, российской фирме. Конечно, он ее распродаст и выгадает немало, но вся эта прибыль лишь капля в его состоянии. Впрочем, что гадать без толку, все уже решено. Участие в этом дележе обеспечивало ему, Репнину, выгодный процент с каждой сделки, да за свои пять процентов акций он получит отличную компенсацию, зато Анна лишится всего, в том числе и имущества, которое пойдет в уплату неустойки. Можно будет основать свою фирму, при поддержке Кайзерлинга он станет олигархом, как ему и было обещано.
- Перейдем к голосованию, господа, - торжественным голосом проговорил Забалуев, - свои четыре процента я отдаю за господина Кайзерлинга.
Председатель не может голосовать первым, но какая разница? Все равно скоро все закончится, главное - успеть вернуть свои деньги с наваром. Жалко, конечно, но Бог с ней, с фирмой, разве с этим немчурой справишься? Все равно раздавит, рано или поздно. Да и какой из бабы руководитель? Сидела бы дома, за детьми смотрела.
- Ну, конечно же, господин Кайзерлинг, кто же еще? – торопливо пропела Марья Алексеевна, выводя каждую буковку своей подписи в протоколе, и уничижительно посмотрела на Анну. Ни за что на свете не отказалась бы она щелкнуть по носу противную девчонку. Никогда ей не нравилась эта выскочка, которую превозносили и Корфы, и муженек, и дурочка Соня, выбравшая ее себе в подруги. Пусть знает свое место, она никто, и зовут ее никак.
- Елизавета Петровна? - прищурился на Лизу Забалуев.
- Я думаю, господин Кайзерлинг будет превосходным руководителем, - с достоинством произнесла Лиза, не взглянув на Анну. – Давно пора навести порядок в компании. С удовольствием помогу вам, чем смогу, - обратилась она к Кайзерлингу, тот равнодушно кивнул.
- Софья Петровна? – отечески улыбнулся подавленной девушке Андрей Платонович.
- А - Анна, - то ли сказала, то ли всхлипнула Соня.
Взгляды присутствующих сфокусировались в одной точке - медленно заливавшемся румянцем лице девушки.
- Ты в своем уме? – со скрытой угрозой спросила Долгорукая, но Сонечка справилась с волнением и уже твердо повторила:
- Анна.
- Дура, - не выдержала мать, - и всегда была дурой!
- Ну-ну, дорогая Марья Алексеевна, - Забалуев мог позволить себе быть великодушным и потерять один процент, ведь в Репнине он не сомневался, - не будем строги к неопытной девочке.
- Анна, - резко и громко сказал Романов, отвлекая внимание на себя. Что ж, вполне предсказуемо.
- Михаил Александрович? – Забалуев уже обдумывал, как поздравить Кайзерлинга, чтобы выглядело солидно и празднично.
Вот и наступила долгожданная минута. Сейчас он откроет рот и скажет необходимые слова, которые принесут ему желаемое на блюдечке. Он сможет, наконец, стряхнуть с себя цепи, которыми сам себя приковал к ней. Репнин исподлобья посмотрел на Анну.
Она сидела в своем кресле, выпрямившись, как струнка. Аккуратная, волосок к волоску, прическа, скромная блузка, спокойное лицо. Спокойное? От его жадного взгляда не ускользнула бьющаяся крохотная жилка на левом виске, горькая складка у полных губ, синие круги под глазами, высокий чистый лоб прорезали две морщинки, плечи чуть ссутулились под тяжестью проблем, сейчас он добавит еще одну, и она сломается, не выдержит всей тяжести. Анна, Анна…
Он хорошо помнил тот день, когда впервые увидел ее. Тоненькая девочка, почти ребенок, с большими, загадочно мерцающими взрослыми глазами пришла к матери поесть перед школой. На его глазах этот маленький птенчик, только-только выпорхнувший из гнезда, превращался в принцессу, самую чистую, самую нежную, самую желанную. Это он нарек ее принцессой и гордячкой за неприступную аристократичность, непонятную в дочери простой женщины. Сам он был ее рыцарем, верным и преданным, и надеялся, что когда-нибудь она устанет от одиночества на своем Олимпе и примет его любовь.
И тот, другой день, когда его божество упало со своего пьедестала в объятия Корфа, он тоже хорошо помнил. Корфу понадобилось всего несколько дней, чтобы уложить ее в свою постель. Оказывается, на нее не надо было молиться, надо было просто купить ее, и тогда она стала хорошей женой и матерью!
Все так, но почему-то саднила сердце непонятная жалость. Кого угодно мог обмануть холодный взгляд синих глаз, только не его. Она напоминала раненую птицу, обреченно ожидающую своего конца.
- Миш, ты заснул? – дернула за рукав Лиза, и со злорадным вызовом перевела взгляд на Анну, чтобы не пропустить момента, когда ее лицо зальется слезами.
Репнин открыл рот, чтобы произнести приготовленную фразу и … не смог. Он все смотрел на дорогое лицо, чувствуя, как исчезают последние сомнения. Пропади все пропадом, вот такая потерянная и жалкая, поблекшая, она была еще родней и дороже, его место только рядом с ней, кем угодно, как угодно, но рядом с ней. Он любил ее сильнее, чем прежде, и не мог добить эту раненую птицу, просто не мог.
- Анна, - прохрипел он, все еще не отрывая от нее глаз.
- Что?! – вскочила, затеребила его жена, но он ничего не чувствовал, кроме головокружительного освобождения от того, чем жил последнее время, все теряло свое значение. Лиза это поняла, сузившимися от ярости глазами она оглядела мужа: провалить тщательно продуманный план, упустить такую возможность поквитаться!
- Предатель, - прошипела она и выбежала из кабинета.
За ней засеменила Марья Алексеевна, на ходу одаривая мгновенно ставшего бывшим зятя ненавидящим взглядом.
Забалуев растерянно поглядывал на Кайзерлинга. По лицу графа скользнула тень, он равнодушно пожал плечами, подписал протокол, поднялся и, не прощаясь, вышел.
- Ну…Хм, давайте завершим все по протоколу, - хмуро проговорил Забалуев.
Нотариус согласно кивнул. Вскоре формальности были закончены. Полноправным Генеральным Директором компании «Архгаздобыча» с контрольным пакетом акций в пятьдесят один процент стала Анна Григорьевна Корф. Озабоченный неожиданным поворотом событий Забалуев, подхватив под руку нотариуса, поспешил удалиться. Сонечка поближе пересела к Анне, обняла ее.
- Я так рад, Миша, что ты с нами, - повеселевший Александр уселся на стол и дружески потрепал по плечу Репнина, неподвижно сидевшего, спрятав лицо в ладони, - теперь я уверен, что с такой юридической поддержкой компания точно выстоит.
- Мне бы твою уверенность, - устало отозвался Репнин.
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что это еще не конец, Саш, – он помедлил, убрал руки от бледного лица, его глаза чуть прищурились в улыбке. - Эх, Сашка, Сашка, ты даже не представляешь, с кем мы сцепились. Ну да ладно, после драки кулаками не машут, а…
- Можно? – в кабинет заглянул Андрей, за ним следом впорхнула Наташа. – Вот, пришли поздравить Анну и всех нас. Значит, еще держимся на плаву, братцы?
- Ура! – подтвердила его жизнерадостная супруга, подсаживаясь к Анне по другую сторону.
- Вы-то откуда знаете? – удивился Романов. – Что, сарафанное радио сработало?
- Сам ты сарафанное радио! – огрызнулась Наташа, - Забалуев проболтался, да там такое творится…
- Разрешите? – в приоткрытую дверь сначала просунулось усатое лицо, затем нарисовалась в проеме импозантная фигура Шуллера, из-за которой выглядывала располневшая после родов Полина.
- Входите, Карл Модестович, - взял на себя функции хозяина Александр.
- Собственно, мы пришли сказать, что… - запнулся Шуллер, посмотрел на жену, любовно взирающую на него, пригладил усы и продолжил, - …что все очень рады такому исходу.
- Все – это кто? – уточнил Репнин
- Так все здесь, никто не ушел, - зачастила очень довольная своим новым положением жены и матери Полина, - все ждали…
Анна смотрела на входивших в ее кабинет уже без спроса все новых и новых сотрудников компании и уже ничему не удивлялась. Думать о плохом не хотелось. Все радовались тому, что фирма продолжит свое существование, никому не хотелось терять хорошую работу, привычный жизненный уровень. А ведь этой радости могло не быть, если бы…
Она нашла взглядом Репнина. Он стоял у окна, почти рядом с ней, не принимая участия во всеобщем оживлении. Почувствовал ее взгляд, вскинул голову. Зеленые глаза с тоскливой безнадежностью смотрели ей прямо в душу. Анна тепло и благодарно улыбнулась ему, он недоверчиво усмехнулся, смутился и торопливо отвернулся к окну, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.