Отцовский крюк

                Отцовский крюк

                (Притча)

          Её слышал весьма давно ещё юношей. Рассказывал покойный отец. В фольклоре, застольных посиделках, чтении  аналогичного сюжета  не встречалось. Вспомнить притчу подсказала сегодняшняя действительность, быт. Предлагаю текст без комментариев, как запомнилось.
В одном из многочисленных сёл Забайкалья жил имущий хозяин. Назовём его для чёткости – Крестьянин. Дом у него, что называется, обильной чашей. Владел землями, птицей, мелким и крупным скотом. Ходил еженедельно церковь и среди односельчан пользовался уважением. К горькой  абсолютно равнодушен.
И был единственный Сынок, мать которого умерла после родов. Сынок являлся наследником всего имущества, а онное довольно приличное.
Чадо в жизни оказалось на редкость непутёвое. Делом благотворным не занимался. К грамоте и труду питал стойкое отвращение. Днями бродил по селу, теребя девок, выхваляясь богатством папеньки. Каждый божий день надевал обновы, купленные любимым родителем. Однако носил их шаляй – валяй.  Наденет рубаху – испачкает или порвёт. Обует сапожки – так забредёт в самую грязь. А затем и не думает вычистить обувь или помыть. Без хитрости забросит на чердак, наденет иную пару с рубашкой.
Крестьянин сынка любя холил. Нежил балуя и не препятствовал, мотовству. Иногда, правда, упрекнёт, но так, вскользь, с улыбкой, наедине.
Пришлёпало, время и Сынок упал к ногам: благословите на женитьбу, родитель. Крестьянин построил хороший дом на окраине с чудесным видом на церковь. Значительные хоромы, баня, конюшня и хозяйственные пристройки  Сынка очаровали. Одного не мог понять: зачем в горнице вбили здоровенный крюк? Спросил у плотников. Затем у Крестьянина раз, другой, тот хмуро отмалчивался. А на третий вдруг зарычал: «Да чтоб на нём повесился, когда моченьки не станет!» Сынок после этого расспросы прекратил.
Вскоре, опосля царско-многолюдной свадьбы, Крестьянин простудился, заболел и умер. А потом выяснилось: не так уж был и зажиточен. Точнее,  дома, скот, земли, птица, конечно, остались. Но ассигнаций в натуре: до обидного мало. А имущество, хозяйство требовало ежедневного ухода и внимательного догляда. А к ним – то  Сынок и не приспособлен. В счета отца и записи в амбарных книгах, не врубался. Крепкое хозяйство стало быстро приходить в упадок.
Вместе с тем, Сынок поначалу не изменил обычаям. И дальше продолжал вести разгульный образ жизни. А для хвастовства приходилось распродавать нажитое потом и кровью имущество. Которое собрал за всю жизнь отец. Оно таяло, как роса на восходе солнца.
Наконец, пришёл тот день и час, когда Сынок вспомнил о закинутых в молодости на чердак вещах. Стал приводить их в форму. И тоже, продавать сельчанам.
Скорое изменение от благополучия к нищете оказалось ходким. А главное – неожиданным для Сынка. Жена, увенчавшись с обеспеченным мужем, вовсе не была готова делить наступающую бедность. И ушла, забрав дочку, от супруга. Дворовая челядь ежедневно просила расчёта. Всё, что можно продать –  ушло за бесценок.
И вот однажды, с глубокого бодуна, потеряв уже, что имел, зашёл Сынок в дом. Там безлюдно – хоть шаром покати. Взгляд его остановился на торчащем в потолке горницы, крюке. Вспомнились пророческие слова Крестьянина. И поплёлся на конюшню, за верёвкой.
Сделал тугую петлю, обратился с молитвой к всевышнему. Забрался на единственную в доме табуретку. Зацепил верёвку за крюк. И, простившись с жизнью, отпихнул табуретку ногами. И очутился… нет, не в лучшем из миров. А на грязном полу. А сверху, из раскрывшегося под крюком тайника, обильно высыпались золотые царские червонцы и пятёрки…
Переступив через конец, Сынок НАВСЕГДА ДРУГОЙ личностью знался. Буквально свалившееся на голову золото  не разбазарил дуриком на ветер. Восстановил, отцовское хозяйство и исправно работая до конца земных дней.
Что такое в истории «конец?» В истории никогда не случалось любых «концов». Был, есть и будет жизненный процесс, часто трагический. Однако знакомый:  от падений к взлётам. От чёрных эпох тоталитаризма к светлым, демократическим. Так что заканчиваю цитатой бессмертного солдата Йозефа Швейка: «Как-нибудь оно все да будет, потому что ни разу ещё не было так, чтобы не было никак».