Под серебряным небом

Раньше казалось, что людей вокруг очень много. Так много, что они постоянно толпились, пихаясь локтями в общественном транспорте и оттаптывая друг другу ноги. Поэтому власти в городе решили изничтожить общественный транспорт. Сначала исчез наш трясучий автобус,на котором мы ездили в детский сад, там даже контролеру протиснуться нельзя было, не то, чтобы яблоку упасть. Люди свисали из дверей, и невозможно было выйти на нужной остановке. Меня тащили за руку мимо ног  пассажиров, а когда мы, наконец, выпадали из автобуса,на одежде совершенно не было пуговиц, они все были оторваны на пути к выходу.

Когда автобуса не стало, люди поняли, что ничего они не изменили, только стали психовать в пробках на своих машинах. И придумали убрать трамваи, чтобы они не мешали машинам. А потом и троллейбусы стали всё реже ходить... И те, у кого машин своих не было уезжали из города в деревни,в леса и дичали там. Поэтому нам мама на даче не разрешала ходить в лес. Она говорила, что волков там нет, конечно, но люди есть, что хуже волков.
Рассказывали, что в лесу нашли девочку... Мне не сказали что с ней было, но что-то такое... ужасное.
А мальчишки сказали, что видели в лесах людей, заросших шерстью и с клыками, они всё время ищут, что бы такое съесть, почти как городские. Только там магазинов нет...

А в городе стало просторнее, в оставшемся транспорте - маршрутках стало свободно. Мы когда приезжали в город с дачи помыться как следует, то во дворах под арками летали пыль и мусор, детей не было нигде. Одна духота кругом. И мы с моим двоюродным подумали, что всех детей "тово". Эвакуировали... Потому что в аптеках йода не стало и про атомную станцию что-то говорили везде. И по телеку советовали всех детей вывезти из города. Но мама смеялась над нами и сказала, что это всё обычная паника от скуки. Просто Крысолов увел всех детей из города - кого на сине море, кого в лес - ягоды трескать и грибы сшибать.

Как только мы появлялись в нашей квартире, к нам снизу приходила громкоговорящая соседка и предлагала какие-то тряпки. Это мама так говорила, а на самом деле, она приносила юбки и кофты какие-то, и так громко их нахваливала, что они очень практичные и не дорогие из Белоруссии. Из-за неё мне не слышно было мультиков.

Зато на ночь в городе мне мама читала книгу "Приключения Буратино" и я никогда не помнила на чем она остановилась, потому что я совершенно внезапно начинала видеть мультик, где Буратино катался по пруду на тётке Тортилле и грёб огроменным золотым ключиком, а Карабас-Барабас потихоньку оклемался, встал на ноги, побрился и объявил новый набор кукол. Они были послушными,модными, играли в своем театре, как настоящие актёры...

А на даче на ночь - земляника с медом и молоком. Очень вкусно есть и зевать после каждой ложки, а в окошко солнышко последним лучиком помигивает, ветерком ветви берез покачивает, и уже книжки не нужны...

Еще на даче есть стручки акации, в которые можно свистеть. Все свистят, ходят и свистят с самого утра, как птицы в кедах. И канава возле дома полная воды, в которой водятся тритоны и полно лягушачьей икры. Все подружки заводят себе тритончиков и третируют их, пока бедняги не сдохнут. А мне мама не разрешает мучить живых существ. Когда Настька тискает своего тритона, хочется её укусить за руку...

На даче можно гонять на "Школьнике" и орать от удовольствия. Пока не застукают. Как только бабушка услышит, что я ору, она звонит папе и он по телефону орёт на меня, что отвезет меня в больницу и там оставит на всё лето, если я опять осипну.
На даче можно ругаться нехорошими словами, которыми мальчишки ругаются далеко от дворов. Там точно бабушка не услышит.
Бабушка говорит, что те, кто ругается, от мамы своей здоровье отнимают и себе же собирают печаль...
А печаль сильнее грусти.  В городе у всех печаль. Люди идут, идут, и почти все печальные...

А тут на даче весело, когда мы не ссоримся и не ругаемся. Особенно купаться в озере весело. Там, в воде и рыбки веселятся, мальки серенькие. Я люблю из под воды смотреть на серебряное небо...

А утром всегда птицы поют. Мама выходит на открытую террасу и на голодный желудок слушает птичек, а я выхожу, и готовлю свои любимые волнистые макароны "доширак". Если их нет,тогда мама что-нибудь придумает, кашу с ягодами быстровскую или омлет с сыром, но больше всего я люблю волнистые макароны. Я сама их покупаю в магазине. Но есть мне некогда, надо к Настьке гнать на велике, и вместе в магазинчик - за вкусняшками.
Когда я дожидаюсь, пока Настька поест, собираю букашек на растрескавшейся коре старого дерева, чтоб Настька кормила свою птичку, а то Настёна боится пауков до поднебесного визга. Она так визжит, что визг высоко - до неба, и уже ничего не слышно, кроме визга...

Когда снег растает, мы будем из мокрого города уезжать на дачу каждый свободный день. И наша собака будет бегать и бегать вокруг и лаять, и лаять, и рыть ямы в песке. А когда станет тепло, то ёжики проснутся и будут приходить к нам за куриными объедками или остатками от шашлыков. Они так смешно едят, чавкают, и молоко лакают. Боятся только собаку. Она у них еду отнимает. А ей нельзя же ни курицу, ни свинину - аллергия. Сразу ухо чешется и мокнет, а она трясёт башкой, как Никитка, когда воды в ухи наберет в озере. А потом у него от тряски голова кружится, и он нарочно падает на песок. Интересно, а у собаки кружится?

Никитка вырос уже наверное. Осенью, когда с дачи надо было уезжать, мы ходили, оставляя следы даже в сухой листве, и в пыли, и в грязи, и никто не знал, где мы. И все нас ругали, кричали, что все уже собрались, только мы, дураки такие-сякие болтаемся где-то!

Каждый раз, открывая дверь к себе домой, когда прихожу из школы, я оказываюсь в нашем лесу, бросаю портфель у вешалки, и будто вхожу в лес, а всем остальным все равно, где я, и что я там делаю, и встречаю ли одичавших людей там. Им всем только одного надо, чтоб я прописи заполняла. Ну и ладно, я присяду на пенек и всё напишу... 
Как подумаю, что мне еще десять лет в школу ходить, так сразу лес жалко, ведь за столько-то лет я весь свой лес вытопчу, и все пеньки - в труху...