Точка облома

Точка облома

И н т е р л ю д и я .

- Придурок, мать твою! – одновременно произнесли двадцать четыре конкурсанта, увидев…

Стоп.
Никогда не станешь ты, читатель, продолжать после такой начальной фразы. И я, автор, никогда не начну роман так претенциозно и грубо.
Пусть такое пишут и читают любители подзаборного чтива и мыльных опер. Мы-то с тобой знаем, что современный психологический роман должен…

Впрочем, он никому ничего не должен.
Он самодостаточен. Он не станет лучше, если я перепишу его двенадцать раз, а ты – сочинишь рецензию к каждой главе.
Он просто существует.
«Например, вон тот блондинчик в третьем ряду. Положим, он играет хорошо… А вон тот брюнет, допустим, хуже… И никакие лекции не изменят этого соотношения сил»

1. З н а к о м с т в о   с   г е р о  я м и

Двадцать четыре рецензента, несомненно, представляли собой сливки общества. Они прошли многоступенчатые региональные и континентальные отборы, участвуя в первом глобальном проекте «Конкурс рецензий». Чтение конкурсных текстов и их последующее рецензирование, как всякий естественный отбор, оставило в финале лучших из лучших. Их мозги, покрытые шрамами от чтения, не знали усталости. Их глаза горели святым рецензионным огнем, их пальцы были способны касаться клавиатуры 1500 раз в минуту, их нервные системы сравнялись устойчивостью со скалистым берегом Лабрадора.

Они выработали и отточили умение рецензировать любой вздор, в любое время суток, в любой позе:
на спине, на животе, вниз головой.
На кону стоял неслыханный в истории литературы и литературной критики приз: полцарства.

Сегодня им предстоял решающий этап конкурса.
Ни одному из них не было больше четырнадцати лет и меньше шестидесяти двух. Прочти последнюю фразу дважды, мой дотошный читатель, и убедись, что в ней нет противоречия.

Все рецензенты, и в особенности – барышни, в умопомрачительных винтажных нарядах на босу ногу, выглядели на все сто.

Ровно в десять ответственный секретарь финального этапа зачитал приветствие участникам от учредителя, спонсора, координатора, покровителя и гуру конкурса.

Все эти ипостаси принадлежали одному и тому же герою нашего романа – писателю Амбреллию Уколлову.

За таким звучным, с удвоенными согласными псевдонимом прятался… и даже нисколько не прятался, напротив, улыбался всему свету со своих многотиражных обложек Уколий Андреев, сын егеря Морфея Андреева, родом из таежного поселка Медвежий Зонт.

В детстве мама называла его Уколенькой, а товарищи по босоногому детству – Уколькой-придурком.
Как во всяком приличном романе, жизнь показала, кто есть ху.
Ни один из голоштанных товарищей не поднялся выше двух лет общего режима, без конфискации.
 Слава Амбреллия давно затмила популярность Шекспира, Вупи Голдберг и памперсов «Хагги».
В детстве Уколька не раз ходил с отцом на медведя, и никогда они не брали оружия. Отец нес бухло и закусь, а сын – зонтик, на случай ненастья. В тайге от дождя не спрячешься, в ней нет кафе и метро! И никогда охотники не возвращались с пустыми руками. Отец обычно вырезал и нес домой ореховую рогатину, для жены, чтобы подпирать веревку с бельем. Сын тащил жбанчик с медом: радушный медведь всегда подкатывал к гостевой бутылке медку из своих запасов. Иногда доводилось тащить оленьи рога. Такого добра у медведя было завались – он оленями, в основном, и питался. Какие в тайге разносолы?
Простая душа, медведь не подозревал, что рога можно сдать заготовителям примерно за пять бутылок. Он всегда показывал собутыльникам на рога широким жестом: мол, берите-берите, все равно выбрасывать.

В автобиографии Уколлова не говорится, в какой именно момент он почувствовал тягу к сочинительству. Но в день своего тринадцатилетия он подарил зонтик медведю, собрал в тощую котомку несколько луковиц, смену носков и аккумуляторов к ноутбуку, и сказал безутешным родителям:
- Будет тайга в океане!

Эта загадочная фраза, по прошествии недолгого времени, полностью подтвердилась

И н т е р м е ц ц о.

Мой нетерпеливый читатель! Ты уже утомлен и черепашьей скоростью сюжета, и моим суконным слогом. Ты уже готов прерваться на кофе-брейк, обсудить с коллегами свежую ругань «литературных критиков» в адрес «современных писателей», и согласиться с нею большинством голосов.
Ты хотел бы, чтобы мой роман вольно и плавно мчал сквозь леса и горы полные воды свои?
Чтобы в изящной тургеневской прозе словам было тесно, а мыслей не было совсем?
Ты требуешь, чтобы автор не грузил тебя моральными проблемами, но рассказывал тебе увлекательную историю «совсем, как в жизни» - только чуточку лучше?

Хрен тебе в розовые губки, дорогой мой.
Я не заманивал тебя к себе. Не просил «конструктивной критики». Не умолял «хвалите, ругайте, только не молчите!»

Я пишу, как умею. Ну, как блондинчик из третьего ряда. Тебя не устраивает? Так канай отсюда!
Редиска.
Сосиска.
Навуходоносор!

Не путай меня с моим героем Амбреллием: он подписывает свои книжонки любому придурку-читателю, улыбается и благодарит «за внимание к своему творчеству». Вся его слава, все острова в Тихом океане, превращаемые в тайгу, все его спонсорство и гуризм – производные от читательского внимания.

Уколлов должен заискивать перед читателем.

А мне оно не надо.
Ты все понял? Сядь ровно перед монитором. Заправь рубашку. Поправь макияж. И в дальнейшем держи свое мнение при себе, петух гамбургский!

Продолжим.
Недавно Уколлов купил себе вертолетный завод.

(продолжение, мобыть, и последует)