Отдельное мнение о вечности

Мужчина курил в щель окна машины, пристально глядя на несущуюся навстречу трассу. Его спутница, укрыв блюдцами тёмных очков выражение глаз и положив ноги на торпеду, тоже сидела неподвижно, изредка протягивая руку к зажигалке, или перенося маникюром к пепельнице очередную дозу сгоревшего бытия. Он поглядывал украдкой то на нестерпимый блеск чулок, так уютно расположенных справа от него, то на очки в пол-лица и вновь переводил взгляд на дорогу. Эти взгляды помогали подстегнуть усталый мозг фантазиями, о которых он не любил говорить вслух. Негромко бормотала из приёмника популярная в этом сезоне волна, создавая основу, на которой в беспорядке располагались мысли двоих человек. После занудной рекламы завидно бодрый голос молодого человека пригласил звонить в студию и высказывать мнение о вечности и вообще, о чём угодно. Она сделала звук громче и достала из сумочки телефон.
- Алло.
Странное эхо, фраза повторилась дважды: слева от водителя и в динамиках машины многократным причудливым переливом затухающего слова.
- Вот и наша первая слушательница, которая дозвонилась в студию! Мы рады вас слышать, как вас зовут?
- Меня зовут по-разному, в зависимости от времени суток и настроения.
- Очень смешно! О чём бы вы хотели поговорить с нашей редакцией и слушателями?
- Я буду говорить, вы слушать. Я предлагаю всем отложить срочные дела и выбросить в яркую пустоту над нами поток одновременной любви. К себе.
Её рука скользнула к краю короткой юбки.
Юноша в студии замешкался только на секунду, потом выдавил естественный вопрос:
- А зачем?
- Так мы покажем силе, парящей над нами, наше единство и она отнесётся к нам более внимательно. Не перебивайте. Итак – начинайте все, кто слышит меня.
Её голос вибрировал в ушах водителя, становясь то выше, то ниже. Переходя в шепот. Поднимаясь вверх. То, ускоряя слова, то медленно цедя окончания фраз. Он съехал на обочину и рухнул головой на руль, зажав руки между коленями, в страшной судороге и бившая его дрожь не дала открыть дверь, чтобы вывалиться из этого голоса в пыльную траву кювета. Голос сирены жил отдельно от неё, неподвижность её очков не изменилась, только на левом виске сама по себе часто билась жилка и стекала капелька пота.
- Полюбите себя медленно, сделайте это так, как будто вы знаете, что другого раза больше не будет, что завтра вам идти в бой, или выносить раненных из под обстрела. Как будто фантазия, в которой вы купаетесь сейчас, завтра забудется. Уберите из головы мусор прожитых дней, вспомните человека, который перепахал собой вашу память и свет этой памяти. Улыбку, руки, глаза. То, что он умел делать и как он это делал.
Слова вибрировали и звали низкими нотами, играя рябью повторения в замкнутом пространстве салона. Они повторялись дважды, но не смазывались, а принимались за молитву, которую надо заучить и которой надо следовать прямо сейчас.
Её голос становился всё тише, дыхание забивало эфир. Короткий стон. Тишина. Мужчина вздрогнув, невидящими глазами обвёл горизонт. Оживлённая трасса напомнила ему стоянку возле большого магазина. Сколько хватало взгляда – на обеих обочинах стояли вразнобой остановившиеся машины.