Название пока еще ничего не говорит

Это так сказать, для затравочки ))

«n-ное» ноября 2009 г., город «K»

Свидание просто ужасно, несколько раз я порываюсь вскочить и уйти, остаюсь сугубо из вежливости, даже сохраняю на лице беззаботную улыбку. Сия улыбка дается мне титаническими усилиями, дабы сохранять сосредоточенный и загадочный вид, про себя я сравниваю переводы монолога Гамлета.
В тех местах, где положено смеяться, я мысленно обращаюсь к Лозинскому, вспоминаю его: «…Чтоб охать и потеть под нудной жизнью…», признаться у меня эта фраза всегда вызывала стойкие ассоциации далекие от первоначального замысла Шекспира.
Там, где надобно негодующе вздернуть вверх бровку, я кланяюсь Гнедичу с его «…одним ударом простого шила». О, да, сир, убейте моего наследного принца именно и только шилом, вы бы ему еще столбняк от укола веретеном прописали! Нет, нет, лучше Пастернака не сказал никто, так что и в моей привязанности к переводу Гамлета нет ничего оригинального – единственно Пастернак и ни слова против.
Презабавнейшая вещь, позже эта ассоциация ударит по мне разрядом в 220 V не меньше, и я начну воспринимать ее чем-то вроде усмешки злого рока, но сейчас, небрежно откинувшись на спинку плетеного кресла, покуривая любимый Black, я неожиданно вспомнила Камю. Как верно сказал он о том, что человек, проживший хотя бы один день на свободе, позже сможет находиться в заточении вечность, дробя ее воспоминаниями о том свободном и счастливом дне. Тогда, после первого знакомства с Камю, молодая и самоуверенная я прервала дискуссию язвительной ухмылкой и едко заметила: «Если только человек этот не лишен воображения». Аудитория наполнилась смехом, преподаватель посмотрел на меня поверх очков: «Безусловно, Яна».
Сегодняшняя я, подумала о том, что человек, единожды прочитавший монолог Гамлета, позже сможет создавать любые эмоции, так же, как узник Камю создавал воспоминания.      
Что ж, до конца вечера смело можно мечтательно улыбаться любимым строчкам, с легкой грустью повторять про себя: «…так погибают замыслы с размахом, вначале обещавшие успех…». «Но довольно!», а то я снова поймаю себя на мысли, что Пастернаку, пожалуй, удалось бы стать идеальным мужчиной, будь он всего-то лет на 80 моложе, такая, в сущности, малость.   
Уже позже, носясь по кухне в огромных розовых тапочках, на вопрос: «Ну, как прошло?», я отвечаю, что прошло в лучших традициях Шекспира. Что-то уточнять помимо, считаю лишним, потому что любое уточнение сотрет с лица Окс мечтательную улыбку, которой она сияет сейчас. Забавная моя Окс, считает, что лучшие традиции Шекспира – это любовные сонеты.
Веду себя невежливо. До сих пор не представилась. Яна. Ваша покорнейшая, и, кстати, Гамлета, как персонажа, терпеть не могу :)