Уставший от снов

Уставший от снов (рассказ).
         
         Моя жизнь была прекрасна. Воплощение мечтаний человечества. Мое небо всегда было безоблачным. Мое веселье – неисчерпаемым и утонченным. И не было минуты, чтобы бледность скуки разбавила своим молоком кофейный загар экзотических стран. Я даже не представлял, что означают такие слова, как голод, бедность, болезнь. Лучшие яства планеты были обычными для моего стола. Я никогда не считал своих денег, ибо не знал столь огромных чисел. А здоровье мое привело к тому, что, прожив, в сущности, не так уж мало, я не помнил ни одного случая лечения, кроме того, как однажды смазывал йодом порезанный палец.
         Последнее, быть может, объяснялось моей нелюбовью к зиме, к холодным ветрам и осенним дождям, заунывно стучащим по мокрой земле. Я любил солнце, лето и теплое море. Я любил дурманящие ароматы и яркие краски и всегда стремился туда, где мог найти все это. И моей мечте никогда не удавалось убежать – я всегда догонял ее. Стоило небу над моей головой слегка потемнеть, стоило легкому ветерку взъерошить мои волосы, как мой самолет тотчас расправлял серебряные крылья и нес меня туда, где солнце, лето и теплое море. И не было на Земле пляжа, где моя нога не взрыхлила горячий песок. И не было моря, не омывшего теплыми волнами моего экзотического загара. И не было ресторана, на террасе которого я не сидел ароматной лунной ночью, сжимая в ладони бокал тонкого вина. И не было театра, в ложе которого я не появился, облаченный в элегантный смокинг. Не было ничего, что жизнь сокрыла бы от меня, считая, что именно этого я не заслужил.
         Была лишь одна вещь от которой мне хотелось избавиться. И это желание избавиться от одной вещи, было единственной мечтой, которую я не мог осуществить ни за какие деньги.
         То были мои странные сны, происхождение которых не поддавалось объяснению. Тем более, что сны эти были на удивление одинаковы и унылы.
         Чаще всего мне снилось, что я еду в каком-то пыльном автобусе, вокруг меня люди с серьезными лицами, за окном мелькают чахлые деревья и поблекшие от сырости дома, угрюмое солнце слепо просвечивает сквозь лохматую химическую дымку, и в воздухе стойкий запах болезни. Потом мне снились длинные ряды железных контейнеров, из которых я доставал грязное черное одеяние, облачившись в него шел куда-то, где вместе с серыми людьми монотонно трудился среди пыли и сырости, думая только о том, чтобы сон поскорее закончился. И не было ни пляжей у теплого моря, ни террас дорогих ресторанов, где так хорошо сидеть в лунном свете с бокалом тонкого вина. Была холодная река, несущая клочья желтоватой пены и камни, перемешанные с окурками и смятыми пивными банками. Часто унылые дожди стучали по мокрой земле, и я не мог убежать от них, потому что в моих снах не было самолета с серебряными крыльями. Была только лопата, которой я ковырял черную землю вокруг покосившегося домишки, весь облепленный комарами и мошками. В своих снах я часто болел и, проснувшись смутно припоминал о том, удивляясь откуда все это приходит в спящее сознание. Откуда этот образ, крохотной квартиры и старого скрипучего дивана в сознании привыкшем к роскоши отелей, бухарским коврам и красному дереву? Откуда этот вкус подгоревшего картофеля на языке, привыкшем смаковать лучшие яства планеты? Откуда эта бледность на коже, привыкшей к загару экзотических стран?
         У меня не было ответа на эти вопросы и с каждым днем, просыпаясь я ощущал себя все более уставшим. Моя мечта все-таки обхитрила меня, отыскав уязвимое место. Но я не мог сдаться так просто, и одна идея пришла мне на ум. Что если в одном из моих странных снов что-нибудь случится? Что если пыльный автобус перевернется и пламя охватит его? Что если холодная река раскроет свои воды и поглотит мою потустороннюю половину? Что если…? Ведь это всего только сон, а во сне люди не чувствуют боли. И я каждый день прежде чем уснуть, стал давать себе установку, стал внушать, что сегодня должно наконец что-то случиться. И это продолжалось очень и очень долго. Однако, ничего не  случалось. Пыльный автобус все так же катился в мутном свете слепой звезды. Все так же клочья желтоватой пены плыли по холодной реке, и я постепенно догадался: что-нибудь случиться может только если я сам, своей рукой занесу нож над судьбой.
         И вот, однажды, мне привиделось, что я сижу на диване и держу в ладони блестящую бритву, задумчиво разглядывая запястье. Мне казалось, что целая вечность утекла вслед за желтоватой пеной, пока я сидел и пытался занести руку над судьбой.
         А потом я проснулся и грустное понимание пришло в сознание уставшего от снов: моя потусторонняя половина безвольна. Она малодушно цепляется за то, что считает жизнью, и никакая сила не победит страха перед решающим жестом.
         Быть может моя грустная половина боялась, что лишившись пыльного автобуса и железных контейнеров, в которых хранится черное одеяние, она лишиться и своих мечтаний. Мечтаний о загаре экзотических стран, террасах залитых нежным светом луны, театрах, в ложе которых так приятно сидеть, облачившись в элегантный смокинг.
         И еще мне подумалось о том, что с той же степенью, с какой я мечтаю забыть о чахлых деревьях и поблекших от старости домах, моя печальная болезненная половина мечтает о той минуте, когда проснувшись увидит за окном самолет с серебряными крыльями, который навсегда унесет ее туда, где солнце, лето и теплое море.


Рецензии