Сказки по укурке. Незаконченная повесть. Почти БГ

Глава I. Размышления  Вокра  на  фоне  заходящего  солнца.

Вокр  сидел  на  пологом  склоне  Зеленого  Холма,  поросшего  густой  мягкой  травкой,  и  курил  трубку.  Прозрачные  колечки  душистого  дыма,  медленно  извиваясь,  уносились  теплым,  легким  ветерком  вдаль.  Над  заросшей  густым  прибрежным  тростником  Ре -Чушкой  носились  стрекозы  и  стрекозлы,  задумчиво  рыгали  остатки  пищи  в  прозрачную  воду  меланхоличные  быбрики,  слушая,  как  чешутся  в  камышах  полупрозрачные  от  исчезновений  Чеширские  Коты.  Солнце  старательно  и  осторожно  садилось  на  острые  пики  далекого  елового  леса,  который  рос  По  Ту  Сторону  Ре - Чушки  на  склонах  Восьмипалатинских  холмов.  В  чистом  весеннем  небе  вилась  мелкая  мошкара.  Она  заметно  досаждала  Вокру,  но,  тем  не  менее,  не  могла  отвлечь  его  от  созерцания  величественной  картины  Захода  Солнца.
Вокр  размышлял  о  смысле  всего  Сущего  и  Несущего  на  земле,  о  Бытие  Своем  в  этом  бренном  мире,  в  мыслях  воспаряя  к  небесам  и  окидывая  грешную  землю  взглядом  тысячелетнего  мудрого  старца.  Он  проникался  глубокой  любовью  ко  всему,  на  что  глядели  его  глаза,  полные  бесконечного  блаженства  и  легкого  снисхождения  к  неразумным  обитателям  Ре - Чушки,  Восьмипалатинского  Леса  и  Зеленого  Холма.
“Как  удивительно  все  в  этом  мире, — размышлял  он — как  все  прекрасно  устроено!  Все  движется  в  точном,  определенном  раз  и  навсегда  порядке.  Вот  солнце,  например.  Оно  по  утрам  встает  на  западе,  за  Зеленым  Холмом,  а  по  вечерам  садится  на  востоке,  за  Восьмипалатинским  Лесом.  И  никогда  не  меняет  своего  маршрута.  Или  стрекозы  и  стрекозлы.  Ведь  они  тоже  живут  по  своим  правилам.  Стрекозы  случаются  только  со  стрекозлами,  а  стрекозлы  только  со  стрекозами,  и  у  них  появляются  стрекозлята.  И  никогда  еще  не  бывало  так,  чтобы  стрекоза  случалась  с  быбриком,  а  стрекозел  с  Чеширским  Котом.  И  стрекозлята  у  них  появляются  только  в  мардабре,  а  не  в  какой-нибудь  другой  месяц.  А  как  они  любят  друг  друга!  Как  вместе,  дружно  переживают  из-за  чего-нибудь  или  пережевывают  кого-нибудь!  Просто  слезы  наворачиваются  на  глаза  от  умиления!” — Вокр  согнал  с  ресниц  непрошеную  скупую  слезу,  достал  большой  красный  носовой  платок  и  оглушительно  сморкнулся  в  него.
— Будь  здоров,  сосед, — послышался  за  спиной  Вокра  знакомый  фальцет.
Из-за  густых  кустов  чертополоха  вышел,  тяжело  переваливаясь  с  правой  передней  ноги  на  левую  заднюю,  Бобкр.  Он  что-то  жевал  на  ходу  и  сплевывал  под  ноги  кожуру  от  семечек.
— Я  говорю,  будь  здоров! — повторил  Бобкр,  когда  Вокр  чихнул  еще  раз.
— Да  уж,  спасибо, — ответил  тот,  оборачиваясь и подвигаясь  немного  в  сторону,  чтобы  сосед  его  мог сесть  рядом.
Бобкр  сел  и  стал  смотреть  на  Ре -Чушку,  продолжая  жевать  и  плевать.
— Погода  хорошая,  не  правда  ли? — сказал  Бобкр.
— Какие  новости,  сосед? — спросил,  не  отрывая  взгляда  от  почти  севшего  и  потому  покрасневшего  от  натуги  солнца,  Вокр.
— Вот  семечки  нашел  и  грызу, — отвечал  приятно  вибрирующим  голосом  Бобкр,  тоже  глядя  на  солнце.
Он,  не  поворачивая  головы,  протянул  Вокру  кулек  с  семечками.  Тот  машинально  взял  горсть,  в  свою  очередь  протягивая  Бобкру  Вторую  Трубку  с  Табаком.
Они  оба  помолчали.  Им  было  хорошо  молча  пускать  дым  колечками  в  небо  и  плеваться  с  прицелом  в  мелкие  желтые  цветочки,  мелькавшие  в  траве  Холма.
— Хороша  травка  уродилась, — сообщил,  ни  к  кому  конкретно  не  обращаясь,  Вокр,  проводя  рукой  по  густой,  мягкой  траве,  сорвал  пучок  и  запихнул  его  в  трубку.
— А  лето  будет  дождливое, — тоже  ни  к  кому  конкретно  не  обращаясь,  произнес  Бобкр,  в  очередной  раз  попадая  в  желтый мелкий  цветочек.
— А  правду  говорят,  что... — начал  было  взволнованно  Бобкр  и,  обернувшись  к  соседу,  замолчал  с  немым  вопросом  на  широкой  усатой  морде.
— Всегда  говорят  правду — не  повернувшись,  отвечал  Вокр  монотонным  голосом,  который  успокоил  Бобкра,  и  тот  продолжил  свое  приятное  занятие.
Спустя  минуту  Вокр  сказал:
— А  у  меня  в  буфете  есть  рулет  с  маком,  а  на  плите,  наверно,  уже  чайник  вскипел.
Бобкр  потянул  носом  воздух,  словно почувствовал  запах  макового  рулета,  и,  вздохнув,  заметил:
— Что-то  давно  я  не  ел  рулета  с  маком.
Соседи  переглянулись,  и  молча  встав  с  мягкой,  густой  травки,  направились  к  вигваму  Вокра,  который  находился  на  Другом  Склоне  Холма.

Глава  II. Некоторые  бредовые  идеи  Бобкра,  забредавшие  к  нему  в  голову,  но  искренне  этого  не  хотевшие.

Дойдя  до  вигвама  Вокра,  соседи  остановились,  чтобы  по  обычаю  той  местности  крепко  обняться  и  одновременно  наступить  друг  другу  на  ноги,  после  чего  можно  было  заходить  в  жилище.  В  самом  вигваме  царили  полный  порядок  и  уют.  Этим  обстоятельством  Вокр  очень  гордился.  Он  усадил  своего  гостя  на  круглый  вертящийся  стульчик  рядом  с  таким  же  столиком,  а  сам  полез  в  буфет  за  маковым  рулетом,  горшком  медового  сиропа  на  малиновом  сахаре  и  чайными  принадлежностями.  Выставив  все  это  на  стол,  Вокр  захлопотал  вокруг  чайника,  который  все  еще  стоял  на  плите  и  издавал  призывные  пронзительные  свисты.  Вскоре  посреди  стола  красовался  пузатый  в  горошек  чайничек  для  заварки,  а  соседи,  подливая  себе  в  чашки  кипятку,  наслаждались  рулетом,  макая  его  в  сироп.
— О!!!! — негромко  воскликнул  Бобкр,  и  в  его  чашке  плеснула  небольшая  волна. — А  что  если  нам,  сосед,  отправиться  По  Ту  Сторону  Ре - Чушки  и  прогуляться  по  Восьмипалатинскому  Лесу?  Говорят,  что  там  сейчас  самый  сезон  брачных  игр  динозавтраков.  Вот  бы  на  них  глянуть! — Бобкр  мечтательно  сунул  локоть  в  горшочек  с  медовым  сиропом  на  малиновом  сахаре  и  отправил  в  рот  добрый  кусок  рулета.
Вокр,  не  поднимая  головы  от  чашки,  привычным  движением  освободил  горшочек  от  локтя  Бобкра  и  сказал,  тщательно  разжевывая  маковые  зерна:
— Динозавтраки  слишком  стеснительные,  чтобы  мы  могли  увидеть  их  брачные  игры.  А  что  касается  похода  в  Восьмипалатинский  Лес,  так  до  него  мы  вряд  ли  доберемся,  потому  что  место  это  нехорошее.  Говорят,  оно  заколдовано  и  пробраться  в  Лес  нет  никакой  возможности.
Бобкр  в  задумчивости  пососал  сладкий  от  сиропа  локоть  и  предложил:
— А  давай  расколдуем  Лес!  Я  знаю  одного  Приятного  Дока,  который  очень  мудрый,  потому  что  очень  старый,  и  знает  много  тайных  наук.  Он  знаком  с  магами  и  белыми,  и  черными,  и  серыми,  и  даже  коричнево-зелеными.  Ему  расколдовать  Лес,  все  равно  что  нам  выкурить  парочку  трубок.  Я  с  ним  быстро  свяжусь,  и  мы  отправимся  в  Лес  на  следующей  же  неделе!
Бобкр  в  предвкушении  занимательной  прогулки  крутанулся  на  стульчике  и  опрокинул  чашку  с  горячим  чаем  на  лысину  меланхоличного  домашнего  быбрика,  сидевшего  под  столом.  Быбрик  оскорблено  цапнул  Бобкра  за  большой  правый  палец  левой  ноги  и,  удовлетворившись  местью,  удалился  к  Ре - Чушке  рыгать  остатки  пищи.
— Дорогой  мой, — снисходительно  улыбнулся  Вокр  в  спину  соседу,  который  ползал  по  полу,  собирая  осколки  чашки, — неужели  ты  думаешь,  что  знаменитые  маги  не  пытались  расколдовать  Лес?  Конечно,  пытались.  Но  у  них  ничего  не  вышло.  А  почему?  А  потому, — Вокр  возвысил  голос  и  поднял  указательный  палец, — потому,  как  определенный  Порядок  в  этом  есть,  что  Восьмипалатинский  Лес  заколдован.  Был  он  таким,  когда  родились  мои  дед  и  отец,  будет  он  таким,  когда  умрут  мои  дети  и  внуки.
— Особенно  если  учесть,  что  детей  у  тебя  нет, — ворчливо  заметил  Бобкр,  поднимаясь  с  колен  и  протягивая  Вокру  собранные  осколки.
— Выкини  их  в  окно, — кивнул  Вокр  в  сторону  осколков,  а  сам  достал  из  буфета  новую  чашку,  и  чаепитие  возобновилось.

Глава  III.  Что  было  дальше.

Часы  пробили  девять  вечера,  когда  соседи,  попрощавшись  по  обычаю  той  местности,  то  есть  три  раза  стукнувшись  лбами,  взяв  друг  друга  за  плечи,  разбрелись,  каждый  в  свою  сторону.
Вокр  вернулся  в  свой  вигвам  и  от нечего  делать  стал  дрессировать  домашнего  меланхоличного  быбрика,  который  вернулся  с  Ре - Чушки  и  решил — наивный! — полакомиться  остатками  рулета,  но  был  безжалостно  схвачен  за  хвост  и  поставлен  на  голову.  Голова  быбрика  от  этих  ежедневных  упражнений  изрядно  полысела.
— Ах  ты,  черт!  Опять  упал! — воскликнул  в  досаде  Вокр,  когда  быбрик  в  сотый  раз  завалился  на  бок.
Бобкр  отправился  к  себе  в  Репейные  Кусты,  как  он  называл  их “Родомое  Покустье”.  Там  он  хотел  поразмышлять  в  тишине  о  способах  расколдовывания  Восьмипалатинского  Леса.
“И  все-таки  я  до  него  доберусь, — думал  он,  продираясь  сквозь  колючий  кустарник  и  скусывая  с  лап  приставшие  репьи. — И  вообще,  кто  сказал,  что  до  него  дойти  нельзя?  Просто  никто  не  пытался.  Эх,  хиппи,  чем  мы  не  панки!  Почему  бы  мне  не  переправиться  через  Ре - Чушку?  Да  запросто!  Только  вот  лодку  достать  надо.  А  где  ее  достать?”.  Он  в  нерешительности  остановился  и  поднял  глаза  в  поисках  ответа  к  уже  потемневшему  небу  в  блестках  звезд.  Прямо  над  ним  с  ветки  необъятного  дуба  свисал  сломанный  сук,  который  был  настолько  толст,  что,  если  его  выдолбить,  можно  было  получить  превосходную  лодку.
— О!  Вот  это  то,  что  мне  нужно! — обрадовался  Бобкр,  перепугав  насмерть  мелких  пташек  и  стрекозлов,  которые  примостились  было  переночевать  в  ветвях  дерева  и  теперь  посыпались  вниз  в  полуобморочном  состоянии  на  незадачливого  Бобкра.  Он  получил  несколько  чувствительных  ударов  клювами  по  лбу  и  носу,  но  все  же  стал  карабкаться  по  стволу.  Вдруг  Бобкр  вспомнил,  что  ему  нечем  отпилить  сук.  И  он,  спустившись  на  землю,  бросился  бегом  к  своему  Покустью,  нашел  дома  пилу  и  притащил  ее  к   дубу.
Теперь  проблема  была  в  том,  чтобы  забраться  вместе  с  инструментом  на  дерево  и  при  этом  ухитриться  не  отпилить  себе  ногу,  лапу,  хвост — словом,  все,  что  очень  мешает,  когда  с  чем-нибудь  лезешь  на  дерево.  В  конце концов  его  героические  попытки  увенчались  успехом.  Не  считая  потери  кончика  хвоста  и  двух-трех  порезов  на  пальцах  и  морде,  дело  обошлось  малой  кровью.  Бобкр  удобно  устроился  на  ветке  рядом  с  обломленным  суком  и  только  примерился  его  отпилить,  как  раздался  оглушительный  треск,  и  меньше,  чем  за  секунду,  Бобкр  очутился  на  земле  вместе  с  веткой  и  суком,  когда  для  того,  чтобы  за  ним  залезть,  ему  потребовался  целый  час.  “Где  я  теперь?  Кто  я  сейчас?” — к  Бобкру  медленно,  но  верно  возвращалось  сознание.  Наконец  он  опомнился  и  принялся  за  работу.  Через  каких-нибудь  три  часа  сук  с  легкостью  отделился  от  ветки,  шаловливо  прищемив  при  этом  Бобкру  многострадальный  большой  правый  палец  левой  ноги,  который  раньше  был  укушен  домашним  быбриком  Вокра.  Но  и  эта  травма  не  отвратила  его  от  задуманного  рискованного  предприятия.
Со  стонами,  вздохами,  а  иногда  и  с  проклятиями  Бобкр  дотащил  драгоценную  ношу  до  своего  вигвама.  Он  оставил  сук  под  навесом,  забросал  его  сухими  репейниками,  чтобы  защитить  от  сырости,  и,  удовлетворенный  своей  работой,  пошел  в  дом.
— И  все-таки  я  до  тебя  доберусь, — довольно  прошептал  Бобкр,  глядя  из  окна  туда,  где  за  переливающейся  в  мягком  серебре  лунного  света  Ре - Чушкой  грозно  высились  еловые  острия  пик  Восьмипалатинского  Леса.
Бобкр  выпил  чаю,  потом  быстро  настрочил  письмо  своему  Приятному  Доку,  потушил  свечу  и,  все  еще  находясь  в  блаженном  состоянии  человека,  сделавшего  трудное,  но  важное  и  нужное  дело,  лег  спать.

Глава  IV.  Зачем  стрекозлу  крылья? — Чтобы  летать.

— Сосед!  Эй,  сосе-ед! — в  раскрытое  окно  вместе  с  теплыми  веселыми  лучами  солнца  и  запахом  свежей  листвы  ворвался  будящий  возглас  Вокра.
Возглас  этот  весьма  ощутимо  подействовал  на  заспанного  Бобкра,  так  как  его  мягкое  одеяло  оказалось  вдруг  сдернутым  на  пол,  а  на  своей  голове  Бобкр  почувствовал  давящую  тяжесть  собственной  подушки.  При  этом  все  его  тело  сотрясалось  от  равномерных  толчков  в  области  живота,  как  будто  Вокр  решил  немного  размяться  и  стал  на  нем  приплясывать.  Бобкр  попытался  сопротивляться,  дрыгая  ногами  и  махая  лапами  во  все  стороны,  стараясь  одновременно  спихнуть  Вокра  с  живота  и  подушку  с  головы.  Наконец,  это  ему  удалось,  и  он  сел  на  кровати.
— Ты  чего  так  рано? — Бобкр  сердито  глазами  проследил,  как  Вокр,  повернувшись  к  нему  спиной,  прихлебывает  холодный  морс  из  кувшина.
Краем  глаза  Вокр  заметил  письмо  к  Приятному  Доку.  Не  поворачиваясь,  он  спросил,  не  отвечая  на  вопрос:
— Ты  все-таки  не  выкинул  эту  затею  из  головы?  Чего  это  тебя  туда  так  тянет,  хотел  бы  я  знать?  Что  за  бредовые  идеи  забрели  тебе  в  голову? — и  повернувшись  добавил:  Зачем  тебе  это  надо?
— Сам  не  знаю.  Но  тянет  меня  в  Лес  невозможно  как. — Бобкр  уже  оделся  и  принялся  за  умывание. — Знаешь,  мне  кажется,  что  если  я  туда  попаду,  то  в  моей  жизни  что-то  изменится  в  лучшую  сторону,  станет  интересней,  что  ли.  Мне  опротивела  эта  преснятина,  старина!  Я  хочу  приключений!  Пусть  страшных,  смертельных,  пусть  даже  с  безвыходными  положениями,  но  только  чтоб  вырваться  из  этого  осточертевшего  круга! Ты  меня  понимаешь,  ведь  правда?
Бобкр  уже  закончил  умываться  и  теперь  подошел  к  Вокру,  вытирая  свою  широкую  усатую  морду.
— Ну,  что  скажешь? — Бобкр  показал  глазами  на  письмо. — Как  ты  думаешь,  он  согласится  нам  помочь?
— А  почему  это  “нам”,  хотел  бы  я  знать? — Вокр  приподнял  бровь. — Ты  что  думаешь,  я  пойду  с  тобой?
— А  как  же  иначе?! — убежденно  воскликнул  Бобкр. — По-другому  у  тебя  просто  не  получится!
— Это  почему  же?
— Да  потому,  что  тебе  тоже  надоела  такая  жизнь.  Утро — день — вечер — ночь — вот  и  все  приключения!  Жизнь  пройдет,  и  даже  вспомнить  будет  нечего!  Я  же  тебя  давно  знаю,  сосед.  Я  помню,  как  мы  с  тобой  путешествовали:  и  по  Дикой  Окраине,  и  в  Морских  Горах.  Сколько  было  всякого!  И  ты  после  этого  хочешь  меня  убедить  в  том,  что  тебе  больше  нравится  оседлая  жизнь,  когда  вокруг  столько  интересного,  столько  возможностей  снова  испытать себя  в  путешествии?!  Да  я   ни  за  что  в  жизни  этому  не  поверю! 
Бобкр  от  волнения  стал  размахивать  лапами  и  нечаянно  заехал  Вокру  по  носу,  при  этом  опрокинув  на  пол  кувшин  с  морсом. Вокр  схватился  за  нос,  который  от  удара  стал  раскачиваться  из  стороны  в  сторону,  как  маятник.
— Хорошо,  хорошо!  Я  согласен  идти  с  тобой,  но  зачем  же  кувшинами  кидаться? — произнес  Вокр,  поднимая  кувшин  с  пола.
Бобкр,  не  помня  себя  от  радости,  бросился  обнимать  старого  приятеля  и  чуть  не  задушил  его  в  своих  объятиях.  А  Вокр  сердитым  голосом  пытался  объяснить  Бобкру,  что  смерть  от  радости  будет  преждевременной  и  глупой  и  что  необязательно  проламывать  кулаками  спину  и  при  этом  кричать,  что  это  здорово,  поскольку  лично  он,  Вокр,  ничего  здорового  в  этом  не  видит.  И  все-таки  в  глубине  души  Вокр  радовался  предстоящему  путешествию  даже  больше,  чем  Бобкр:  он  еще  раньше  хотел  побывать  в  Восьмипалатинском  Лесе,  но  не  мог  отважиться  на  такое  рискованное  дело  один,  а  теперь  их  двое,  и  им  нечего  бояться!
— Знаешь, — сказал  он  Бобкру,  когда  тот  отпустил  его  и  Вокр  из  предосторожности  отодвинулся  от  импульсивного  соседа,  чтобы  избежать  опасности  остаться  с  переломанными  ребрами, — а  письмо  твое  вряд  ли  поможет.  Эти  доки,  даже  если  они  и  приятные,  всегда  так  заняты,  что  не  станут  отвлекаться  из-за  такого  пустяка.  Не  стоит  даже  ждать  ответа.  Лучше  отправимся  в  Лес  прямо  сейчас!
— Ого,  как  ты  заговорил! — удивился  решительности  соседа  Бобкр. — Вот  теперь  я  тебя  узнаю.  В  этом  весь  ты — не  любишь  ждать  и  не  заботишься  о  завтрашнем  дне.  Однако  о  завтрашнем  дне  стоит  позаботиться.  Я  тут  сучок  нашел.  Приличный  такой,  толстенький.  Из  него  получится  отличная  лодка,  тогда  можно  будет  переправиться  через  Ре - Чушку.  Его  надо  будет  выдолбить.  На  это,  если  мы  будем  работать  вместе,  уйдет  максимум  неделя.  Ну  а  на  остальные  сборы:  достать  еду,  вещи, — еще  дня  три-четыре.  В  общей  сложности  две  недели  уйдет  на  подготовку.  По-моему,  времени  достаточно,  чтобы  отправить  письмо  Приятному  Доку  и  получить  ответ.  Я  думаю,  нам  стоит  попытаться  привлечь  и  его  к  нашему  путешествию.  Кто  знает,  что  там  может  случиться,  в  Лесу?  Такой  знаток  магии,  как  Приятный  Док,  нам  просто  необходим  в  дороге.
Вокр  взял  из  вазочки  на  буфете  спелое  сочное  тыблоко  и  смачно  его  надкусил. Прохаживаясь  по  дому, он  наблюдал  за  Бобкром.  Тот  подбежал  к  конторке,  стоявшей  в  дальнем  углу  вигвама,  нашел  перо  и  бумагу  и  стал  быстро  составлять  список  вещей,  необходимых  в  дороге.  Время  от  времени  он  поднимал  глаза  к  противоположной  стене,  чтобы  вспомнить,  все  ли  он  записал.  Закончив  это  занятие,  Бобкр  прикрепил  список  над  конторкой  и,  довольно  потирая  лапы,  вернулся  к  Вокру.
— Отгадай  загадку, — хитро  произнес  он,  глядя  в  глаза  Вокру, — зачем  стрекозлу  крылья?
— Чтобы  летать,  разумеется, — ответил  не совсем  понимая  Вокр. — А  зачем  ты  это  спросил?  Что  за  странная  загадка?
— А  вот  зачем.  Ты  сейчас  идешь  на  Ре - Чушку  и  ловишь  там  стрекозла  с  большими  крыльями,  приводишь  его  сюда.  Мы  ему  вручаем  письмо  и  объясняем,  куда  и  кому  его  надо  отнести.  Стрекозлы  народ  понятливый,  с  ними  можно  быстро  столковаться.  Главное,  надо  им  пообещать  дать  много  свежих  лапидошек  и  спелых  фуфликов,  и  они  все  для  тебя  сделают.  Понял?
— Понял, — не  понял  Вокр. — Только  как  я  его  поймаю?
— Ну  ты  же  у  нас  голова.  Придумаешь что-нибудь.  А  я  пока  посмотрю,  как  там  наш  сук.  Займусь  нашей  лодкой  то  есть.  Ну  все,  действуй!  И  я  тоже  займусь  делом.

Глава  V.  Сражения  на  земле  и  на  воде.

Вокр  исчез  в  дверях,  а  Бобкр  отправился  под  навес.  Дуб  был  крепкий,  старый,  и  Бобкр порядочно  помучился  до  прихода  соседа,  долбя  “этот  чертов  сучок”.  Несколько  раз  сук,  словно  курица-гриль,  поворачивался,  постоянно  защемляя  то  хвост  Бобкра,  то его  пальцы,  а  то  и  уши.  Долото  вообще  объявило  забастовку  и  ни  за  что  не  хотело  резать  упругую  кору.  Оно  явно  считало  оскорблением  любое  прикосновение  к  себе  и,  вывесив  лозунг:  “Лапы  прочь  от  меня,  любимого!”,  норовило  ударить  многострадальные  пальцы  Бобкра,  а  также  ушибить  его  в  нос,  уколоть  его  в  глаз, забодать  его  в  бока  и  проч.,  проч.,  проч.  Бобкр  чертыхался  на  чем свет  стоит,  и  от  этих  слов  вяли  уши  живших  неподалеку  Чеширских  Котов,  осыпались  перья  с  пролетавших  мимо  стрекозлов  и  усыхала  травка  на  Зеленом  Холме.  Но  Бобкр  мужественно  продолжал  свою  работу. 
А  Вокр  бродил  вдоль  тростниковых  берегов  Ре-Чушки,  обдумывая  все  мыслимые  и  немыслимые  способы  стрекозлов.  “По  правилам  его  надо  ловить  на  пять  (именно — пять!)  спелых  фуфликов  в  сетку  из  волос  старого  Мышь-Яка.  Да,  но  где  я  сейчас  достану  пять  спелых  фуфликов  и  волосы  старого  Мышь-Яка?  Впрочем,  если  ловить  стрекозла  не  по  правилам,  то  можно  обойтись  семью  камышинками  и  ложкой  повидла  с  молоком.  Ура!  Так  я  и  сделаю!”  Он  радостно  бросился  было  бежать  к  дому,  чтобы  взять  все  необходимое,  как  вдруг  споткнулся  обо  что-то  и  растянулся  во  весь  рост  в  мелкой  и  противной  луже.
— Какого  черта  ты  здесь  валяешься?! — в сердцах  вскричал  Вокр,  поднявшись  и  разглядев,  обо  что  он  споткнулся.
Сим  препятствием  на  его  пути  послужил  большой  полосатый  Стрекозел  с  большими  крыльями,  который  продолжал  безмятежно  спать.  Время  от  времени  он  издавал  великолепные  трели  и  рулады  своим  огромным  мясистым  носом.  Стрекозел,  слегка  приоткрыв  один  глаз  и  зевнув,  лениво  поинтересовался:
— А  не  уйти  ли  тебе  далеко,  одна  маленькая  серая  точка?
И  опять  закрыл  глаз,  повернувшись  к  Вокру  спиной.  Такого  нахала  Вокр  еще  не  встречал.  Он схватил  обидчика  за  обе  задние  лапы  и  как  следует  встряхнул.  На  Стрекозла  это не  произвело  ни  малейшего  впечатления,  так  как  он,  всхрапнув,  заснул  еще  крепче.
— Ах,  ты  так,  да? — вскричал  Вокр  со  зловещей  усмешкой  на  лице — Ну,  погоди  у  меня!  Сейчас  ты  поспишь!
Он  схватил  его  в  охапку  и  потащил  к  реке.  Вокр  окунул  Стрекозла  в  воду,  и  тот,  проснувшись,  забарахтался  на  мелководье,  вереща:
— Ой-ой-ой!  Отпусти!  Ой,  не  могу,  как  щекотно!  Я  щекотки  боюсь!
— Нет  уж! — Вокр,  мстительно  улыбаясь,  продолжал  окунать  в  реку  обидчика.
— Ладно,  ладно,  хватит!  Отпусти! — взмолился  Стрекозел,  едва  высунувши  морду  из  воды.
Вокр  вытащил  его  на  берег,  и  тот  сейчас  же  растянулся на  земле — отдышаться.
— Слушай,  чего  тебе  от  меня  надо,  а?  Прямо  зверь  какой-то  набросился!
— Во-первых,  чтобы  в  следующий  раз  никого  не  посылал;  во-вторых,  чтоб  ты  не  валялся,  где  попало;  а  в-третьих,  пойдем,  у  меня  для  тебя  есть  дело.
— Не  хочу  есть  дело!  Хочу  фуфликов! — захныкал  капризно  Стрекозел  и  тут  же  замолчал,  получив  хороший  подзатыльник.
— Не  прикидывайся  глупым,  и  так  никто  в  этом  не  ошибется, — сердито  сказал  Вокр. — А  дело  очень  важное.  Пойдем  со  мной  к  Бобкру,  он  тебе  все  объяснит.  А  за  одно  ты  получишь  спелые  фуфлики  и  свежие  лапидошки.
— А  можно  сейчас  получить  фуфлики  и  лапидошки,  а  к  Бобкру  пойти  потом? — Стрекозел  заискивающе  пропищал,  посматривая  на  сумку  Вокра.
— Нет, — решительно  ответил  Вокр,  хлопая  Стрекозла  по  пальцам,  которые  тот  запустил  уже  в  сумку,  стараясь  стащить  что-нибудь  съестное. — Сначала  дело,  потом  еда.  Ну,  а  если  ты  не  хочешь  лапидошек  и  фуфликов,  то,  конечно,  можешь  со  мной  никуда  не  ходить.
С  этими  словами  Вокр  поднялся  с  земли  и,  не  глядя  на  Стрекозла,  пошел  в  сторону  Родомого  Покустья  Бобкра.
— Эй!  Эй!  Стой! — закричал  вскакивая  Стрекозел  в  спину  уходящему  Вокру.
Тот  остановился  и  обернулся.
— Ну?
— Так  и  быть,  я  согласен  идти  с  тобой.  Только  чур,  чтоб  все  было  по честному:  фуфлики  чтоб  были  спелые,  а  лапидошки — свежие  и  горячие,  а  то  я  не  играю.
— Будет,  дорогой,  все  будет!
Стрекозел  догнал  Вокра,  и  они  вместе  зашагали  к  вигваму  Бобкра.

Первое,  что  они  услышали,  подходя  к  вигваму  Бобкра,  это  была  очередная  порция  воплей  и  проклятий.
— Ну,  как  дела?  Движутся? — поинтересовался  Вокр.
— Да  тьфу,  пропасть! — сидевший  на  корточках  несчастный  Бобкр  в  очередной  раз  аккуратно  снял  кожу  с  пальца  и  плюнув  отбросил  от  себя  в  сторону  долото,  которое  тут  же  хищно  впилось  в  сизую  мякоть  стрекозлиного  носа.
— Вау! — взвыл  от  неожиданности  и  боли  Стрекозел. — Так  вот  какое  у  вас  есть  дело!  Вот  какими  фуфликами  вы  угощаете  бедных,  доверившихся  вам,  варварам  и  душегубам,  стрекозлов!  Неннавижжу-у-у!!!
Стрекозел  стал  с  воем  метаться  по  двору  и,  словно  превратившись  в  маленькое  торнадо,  сметать  все  на  своем  пути.
— Это  что за  чудовище  здесь  носится? — испуганно  закричал  Бобкр,  бросаясь  в  погоню,  чтобы  не  дать  стрекозлу  сломать  себе  шею  или  разнести  в  щепки  весь  двор.
— Это  Стрекозел  носится,  которого  ты  просил  поймать. — Вокр  поспешил  на  помощь  приятелю.
Втроем  они  носились  по  двору,  как  три  смерча,  поднимая  тучи  пыли.  Уже  были  опрокинуты:  верстак,  столярные  инструменты,  тазы,  бутылки,  сушеные  яблоки  и  сухие  веники.
— Заходи  с  боку!  Хватай  его!
— Черт,  кто  здесь  бревно  бросил?!
— Да  стой  же  ты,  псих  ненормальный!
— Вау!  Ой!  А-а-а!
Наконец,  Стрекозел,  проделав  очередной  круг  по  двору,  споткнулся  о  сучок  и  растянулся  на  земле,  пропахав  своим  многострадальным  носом  внушительную  борозду.  На  него  сверху  приземлились  Вокр  с  Бобкром.  Стрекозел  ослабел  и  не  пытался  больше  бежать  куда  глаза  глядят.  Приятели  подхватили  его  под  белые  крылышки  и  отвели  изнемогавшего  в  вигвам.  Еще  некоторое  время  было  потрачено  на  приведение  в  порядок  двора.  После  чего  Стрекозел  заявил,  что  все  как  хотят,  а  он  как  может,  и  поэтому  он  немедленно  отправляется  домой  подкрепиться,  потому  что  время  уже  обеденное,  а  приятели,  по  всей  вероятности,  обедать  сегодня  не  собираются.  Бобкр  поспешил  заверить  Стрекозла  в  обратном,  и  вот  уже  на  столе  дымится  жаркое  из  ножек  гвин-пинов,  приправленное  свежими  вощами,  а  также  блюдо  с  горячими,  румяными  лапидошками,  ваза  со  спелыми  фуфликами  и  тыблоками,  морс  в  кувшине,  горячее  какао  в  чашках  и  тыблочный  пирог  со  взбитыми  сливками.  Вся  компания  уселась  за  стол  и  с  удовольствием  принялась  за  угощение.
Некоторое  время  все  жевали  молча.  Потом  Стрекозел  спросил,  повернувшись  к  Вокру:
— Ты  толковал  о  каком-то  важном  деле,  приятель?
— Да, — ответил  Вокр  с  набитым  ртом: уж  очень  он  проголодался  за  утро, — только  о  нем  тебе  подробнее  скажет  Бобкр.
— А  дело  вот  какое, — Бобкр  строго  посмотрел  на  Стрекозла,  который  брал  одну  лапидошку  за  другой  и  распихивал  их  по  карманам, — во-первых,  прекрати  жадничать  (Стрекозел  тут  же  принял  вид  оскорбленного  ложными  и  нелепыми  подозрениями),  а  во-вторых,  ты  должен  будешь  отнести  одному  очень  уважаемому  лицу,  а  именно  Приятному  Доку,  одно  очень  важное  письмо.
— Ой,  это  так  далеко! — начал  канючить  Стрекозел. — Я  такой  ма-аленький,  сла-абенький,  у  меня...
— Ты  сильный, — прервал  излияния  Стрекозла  Вокр, — у  тебя  большие  крылья,  и  ты  быстро  слетаешь  к  Доку.
Стрекозел  понурился  было,  но  тут  же,  отхватив  приличный  кусок  тыблочного  пирога,  деловито  поинтересовался:
— А  что  я  за  это  получу?
— Ну,  я  думаю,  что  дюжина  свежих  лапидошек  и  столько  же  спелых  фуфликов  тебя  устроит? — Бобкр  посмотрел  Стрекозлу  в  глаза.
— Да, — кивнул  Стрекозел  и  потянул  обеими  лапами  вазу  с  фуфликами  и  блюдо  с  лапидошками  к  себе.
— Но  только  после  выполнения  работы. — Вокр  отстранил  протянутые  лапы  Стрекозла.
— Да,  разумеется, — поддержал  его  Бобкр.
Они  оба  внушительно  посмотрели  на  Стрекозла,  и  тому  ничего  не  оставалось  делать,  как  согласиться. 
Ему вручили  письмо,  объяснили,  как  и  где  найти  Приятного  Дока,  едой  Стрекозел  обеспечил  себя  сам,  и  соседи,  проводив  его  до  дверей,  пожелали  ему  удачной  дороги.  Тот  махнул  им  крылом,  куснул  их  за  носы,  а  они  плюнули  ему  в  оба  уха  (это  была  старая  народная  примета  на  счастье),  и  стрекозел  поднялся  в  воздух.  Немного  покружился  над  двором,  набирая  высоту,  и  рванул  вперед,  унося  в  лапах  письмо  к  Приятному  Доку.
Солнце  ослепительно  сияло  на  выполощенном  в  синьке  небе,  болтала  с  ветерком  вечно  смеющаяся  чему-то  листва.  Ре-Чушка  переливалась  в  ласковых  лучах,  и  соседям  показалось,  что  их  предприятие  обязательно  удастся.  Они  посмотрели  вслед  улетающему  Стрекозлу,  потом  закурили  трубки  и,  насладясь  ароматным  табачком,  принялись  за  лодку.  “Прекрасно  жить,  имея  в  жизни  цель” — блаженно  подумал  Бобкр  и,  переглянувшись  с  Вокром,  рассмеялся.