Геннадий Петрович

    Кто-то вызвал лифт. Эхо прокатилось по всему подъезду. Шум становился ближе, прогудел рядом, стал отдаляться. Голова Геннадия Петровича наполнилась мучительным чувством. Открыв глаза, увидел висевший над ним потолок. Полуоткрытый рот смог бы вместить пустыню Сахару, нуждающуюся в дожде. Над ним возвышалась дверь квартиры. "Удачно пришвартовался" - мелькнула мысль. Напрягая морщины лица, медленно поднялся, пытаясь устоять на ногах. Держать за поясницу поплелся к окну, где стоит горшок с цветком. Засунул пальцы в землю, достал ключ от квартиры. Подходя к двери, почувствовал - штаны влажные. Огорчился: "Старею видать..." Расстроенно покачивая головой, Петрович пытается дрожащими руками попасть ключом в замочную скважину.

   Вода течёт по седой щетине, капает на пальто, разбивается о кухонный пол. Руки дрожат сильней, трясёт. Жена и дочь спят. Чтобы не будить и вызвать яростный гнев, лучше не шуметь. Моряк дальнего плавания - и не в таких переделках бывал!
   Заначка в спальне. Он не пропивал деньги жены или дочки, у которой ничего не просил, а многое ей в жизни дал, - пропивал свои, честно заработаные на стройке, при разгрузке вагонов или ещё где нибудь.
   В коридоре из черно-белой фотографии на стене смотрит мальчик. Ярко улыбается, лицо светится детской радостью, смехом. Держит книгу, полон грез... - будущий доктор наук, получивший государственную премию, почет, уважение за выдающиеся достижения в области ядерной физики. А мимо на цыпочках крадётся человек, уже не имеющий ничего общего со светлым пареньком на фото. У крадущегося в голове бесится теперь лишь одна мысль - "надо!".
   "Сделаею ход конем." - решил Геннадий Петрович: чуть ли не силой мысли аккуратно приоткрыл дверь, убедился - жена спит. Коварно притаившись как тигр, ещё раз, по морскому, удостоверился в спокойной обстановке и, порхающим мотыльком, мягко ступая на ковёр кончиками пальцев, приблизился к шкафу, нежно приоткрыл дверцу. Дрожащими от нахлынувшего адреналина руками, из кармана свадебного пиджака достал заначку..

   Февраль. Ветер ударил в лицо. Поднимая воротник, увидел две приближающиеся фигуры. Сотрудники милиции улыбаясь, прикладывая ладони к виску приветствовали. "Здорово мужики!" - хрипло ответил Петрович, укутываясь воротником.
   Его в округе знали и уважали. Единственный из подмагазинного контингента, кому в одном из частных ларьков давали в долг. Деньги всегда возвращал, вежлив, доброжелателен. Обращались по имени и отчеству. Среди своих звали просто - Гена. Милиция не задерживала. Товарищей не бросал, всегда донесет "раненого бойца" до дома. Знает народ, что когда-то был большим человеком.
   На горизонте показался магазин. На его фоне мелькнули две знакомые фигуры: Николай и Василий.
- Здравие желаю! - подходя, приветствовал по армейски.
- Здорово, Гена! - пожали руки друзья.
- Рано мы сегодня, коллеги. - Петрович огорченно взглянул на закрытую дверь.
   Помявшись немного возле магазина, прикинули цены к деньгам, двинулись к вино-водочному отделу:
- Дашенька, здравствуй!
- Здравствуйте, Геннадий Петрович. Как обычно?
- Нет, дочка, две "белой", - гуляем!
Продавщица вздохнула, поставила продукт на прилавок, дала сдачу и сочувственно поглядела вслед.
   Поспешив убраться на тыльную сторону любимого места, чуть не наткнулись на жену одно из них. На природе было холодно. Хотя иногда их это не смущало. Решили пойти домой:
- Жена сейчас уйдет на работу, у меня перекантуемся.
- Николай, вы спасаете положение. Объявляю благодарность!
- Служу Отечеству!
   Пробираясь нетоптанными тропами вокруг дома, бойцы невидимого фронта переждали опасность, мелкими перебежками благополучно достигли квартиры и устроили шикарный банкет. Есть в жизни счастье!

   Ближе к вечеру кто-то вспомнил:
- А где Михалыч?!
- Действительно... - подумал физик-ядерщик.
Ожидался приход хозяйки. Друзья это хорошо осознавали, несмотря на неадекватное состояние. Николай остался дома в силу неспособности принимать верные решения. С воплями "Пропито всё, кроме чести!" Петрович отнес поверженного бойца на кровать. Взвалив на плечи другого раненого, стали отступать.
   Вечерняя февральская вьюга поглотила друзей. Спотыкаясь о снег пробовали его на вкус.
- Отставить! - ветер уносил вопли Петровиа. - Видимость нулевая! Приборы зашкаливают! Надо идти, брат, подъем!

   Посадив друга в удобное положение, Геннадий Петрович позвонил в дверь и, как школьник, стыдливо скрылся...

   Одинокий моряк раскачивается на ветру, блуждая по просторам февраля, ищет маяк. Увидел вдали горящие окна магазина - сориентировался и выбрал курс. Летит мотылек на пламя свечи... Пошарил в карманах, денег не обнаружил, лишь небольшой кусок чёрного хлеба. Свернул в ларек:
- Вечер добрый, Лариса!
- Здравствуйте, Геннадий Петрович. Как здоровье?
- Я как раз по этому вопросу. Выручай...
- Ну что ж вы, всё туда же! Шли бы домой, погода - дрянь. Простудитесь ещё...
- Для моряка это разве погода, - пыль! Лариска, милая - надо! Помоги, а?
- Эх... Что ж с вами поделаешь? - доставая из под прилавка - Вот, попробуйте, из деревни привезла - первач! Оцените, вы же гурман. Нечего всякую гадость пить!
- Спасибо! Выручила! Рассчитаюсь.
- Бог с вами, Геннадий Петрович... - вслед махнула рукой.
   Положив чекушку во внутренний карман, ближе к сердцу, плывёт одинокий парус по просторам, гонимый белой вьюгой. Ветер обдувает седую щетину. Вокруг беспорядочно горят окна девятиэтажек. Завернул в подавл одной из них:
- Михалыч, ты тут?!
   Обошел ещё несколько - глухо. Вспомнил: однажды что-то говорил про чердак и сломанный замок в пятьдесят шестом доме.
   Лифт доставил на девятый этаж. Поднявшись по ступенькам, заглянул в приоткрытую дверь. В углу лежит человек, окутавшись в какие-то тряпки. Рядом тихо мурлыкает небольшой рыжий клубок.
- Михалыч, ты че?!
- А, это ты... Хвораю. - прохрипел больной.
- У тебя тут пентхаус. Тепло.
   Кот поднял сонный взгляд и что-то жалобно сказал на своем языке. Петрович полез в карман. Тот подскочил и ещё раз издал жалобный крик. Через секунду жадно поедал черствый хлеб.
Из внутреннего кармана достал чекушку, протянул человеку в лохмотьях:
- Вот лучшее лекарство.
Сел на пол, опершись о стену. Закурил...
   Беседовали. Оказалось, что больной когда-то преподавал в университете.
- Я ведь даже не знаю твоей истории... - выпуская дым, интересовался лекарь.
Тот внимательно взглянул, подняв голову:
- Дом сгорел... сын... жена ушла. - вытерая ладонью лицо, прохрипел и сделал несколько глотков.
- Судьбе взятку не дашь... - затягиваясь горьким табаком, чуть слышно выронил физик. Больше ничего не спрашивал. Выпил, не заметил как погрузился в небытие.

   Михалыч открыл глаза. Мяукал рыжий. Температуры не было. Геннадий Петрович лежит на грязном бетоне с полуоткрытыми глазами. Бледное лицо обнюхивает кот, подергивая хвостом.
   Бывший больной собрал лохмотья, обшарил карманы лежащего и вышел прочь.
   "Хорошее место было..." - думал Михалыч, спускаясь по лестнице...