Знакомство с Африкой

               
Редко бывает воздушная  масса такой чистой, прозрачной какой она была 12 декабря 1970 года.  С высоты 11000м    сквозь иллюминаторы Ил-18 лучше, чем на любой  географической карте, были видны ориентиры нашего маршрута: Тула, Орёл, Курск, р. Днепр, Крымский полуостров…Все мы имели богатый опыт полётов, но и то восхищались, «читая карту под нами», и для проверки своих знаний время от времени уточняя у членов экипажа наше МС (место самолёта).
Мы – это группа советских специалистов, прошедших подготовку к этой спецкомандировке в Марах и вылетевших сегодня из Москвы в Африку. В этом полёте мы – пассажиры, «не за рулём», свободного времени «навалом».
Проходим Крым, впереди Чёрное море.  Вдруг ко мне поворачивается коллега и трагическим голосом сообщает: «А у меня сегодня день рождения». Передаю стюарду записку с просьбой объявить по внутренней радиотрансляции. Через минуту сквозь гул двигателей и громкую беседу наших лётчиков раздаётся голос из динамика:
        -- Дорогие товарищи! В этот день, когда Вы, пересекая границу нашей Родины, отправляетесь в ответственную почётную командировку, славному сыну осетинского народа, верному гражданину нашей Советской Родины Виктору Александровичу Агузарову исполняется тридцать пять лет. От Вас и от  экипажа поздравляем Виктора Александровича и желаем ему достойно, с честью пронести славу нашей Родины через все трудности, которые могут встретиться при выполнении ответственной задачи.  Удачи Вам, Виктор Александрович, и благополучного возвращения на Родину!
Народ замер, а затем взорвался поздравлениями и пожеланиями юбиляру.   Виктор не ожидал фурора и, повернувшись ко мне, огорчённо пожаловался: «А у меня всё в багажнике…»  Выручил я коллегу «Московским» угощением и мы пожелали ему скоро и благополучно вернуться домой.

Под нами Турция, остров Кипр (штурман подтверждает), Средиземное море. «Ильюха» начал плавное снижение. И вдруг – континент.  Африка! Зелёного цвета совсем не видно;   вся суша бурая, коричневая.  Да, не жёлтая, какой мы себе представляли пустыню Сахара,  а именно средней интенсивности коричневый цвет. Большое тёмно-синее озеро (позже мы узнали, что это  самое  большое  в районе наших  действий  жутко  солёное  озеро  Карун ).
Приземлился наш Ил в порту Каир и зарулил на противоположную от стоянок для гражданских самолётов сторону аэродрома.  Декабрь, время вечернее, но ещё светло, в костюмах нам в самый раз ( не холодно, не жарко ). Встретил нас командующий группой наших истребителей на территории Египта легендарный генерал Дольников. Каждый представился ему; меня он помнил по совместной службе в его дивизии в Риге (Георгий Устинович обладал феноменальной памятью). Он сразу же предложил нам, не теряя времени, сесть в автобус и ехать на базу (темнота на тридцати градусах северной широты наступает мгновенно, без сумерек и темнота настоящая).
        Двинулись, но ничего не успели посмотреть, т.к. ночь и в самом деле наступила моментально, а темнота – не рассказать. Наверное, африканские ночи и есть эталон абсолютной тьмы.  Тогда мы  не увидели пустыню,  не поняли что это такое, т.к. перед автобусом было только слабое пятно  на дороге, да сверху таинственно мигали наиболее крупные звёзды  (состояние войны – фары затемнены синими стёклами). Охватило неприятное ощущение: чужая страна, непонятные нам порядки, а мы абсолютно безоружны в  кромешной тьме.

        «Вот мы и дома. Приехали!»   Сквозь тусклый свет из окон здания  (стёкла закрашены синей краской) просматривались несколько курящих мужчин. Смотрят с безразличием, знакомых мне нет.
       -- Здорово, хлопцы!
       -- Здоров! -- они мне в ответ.
Нелепую ситуацию разрядил подполковник Бабичев, который, выйдя из двери, увидел меня и с криком  «Игорь Викторович!»  крепко  обнял.  Мы с ним командовали соседними эскадрильями  одного полка в Польше.
       Нас привели в класс. Командир полка полковник Настенко Ю.В. был краток:
       -- Завтра всё объясним, а сегодня никому никуда из здания не выходить, т.к. у нас две страшные проблемы – дикие собаки и арабские часовые. И от тех, и от других не уйти.  А сейчас поужинаете и -- на отдых.
       Спать мне почти не пришлось, т.к. я оказался в душме (комнате) командира, где он, его заместители (некоторых я знал  ранее) вводили меня в обстановку. Поразило обилие  мандаринов и апельсинов.

       Утром вышел на длинный общий балкон второго этажа, и передо мной предстала Африка во всей красе.  Песчаная пустыня, километра  полтора от нас оазис с населённым пунктом,  большим количеством пальм вдоль дорог и у мазанок, зелёные ухоженные клочки полей и – пирамида.  Пожалуй,  самая  древняя  пирамида, сложенная из маленьких необожжённых  кирпичиков, с покосившейся вершиной. Пирамида Эль—Лахун.
      Итак, поразила меня неожиданно увиденная экзотика.  И это не в кино, не в телевизоре, а вот она, Африка, передо мной, рядом, реальная.  И даже пирамида, которая сразу показала, что в Египте их  много, они разные, а не только те пять, что возле Каира – в Гизе.


       Да, сразу же о собаках. Громадными стаями ( до полусотни! ) они носились по пустыне в поисках пищи, а к ночи прибегали «к нам» и, наполовину зарывшись в прогретый солнцем   песок, спали до утра, нагоняя на всех страх, т.к. от такой своры не отбиться,  даже  имея  при  себе  пистолет.
       Страшны были и арабские часовые, охранявшие базу и нашу гостиницу. Они  всегда из  темноты возникали внезапно и с возгласом  «Эсбат!» ( Стой! Кто? ) и направленным на тебя автоматом были неумолимы.

  Тогда я не мог себе представить сколько труда, переживаний, радостей и огорчений предстоит мне пережить  «в этой экзотике».