По разные стороны постели

Хоть и мучаю душу свою
Этой болью горьковато-сладкой,
Но все же его я люблю
И буду любить – украдкой...
Навсегда за его спиной
Я ангелом верным останусь.
В свете дня и во тьме ночной
Я с любовью своей не расстанусь.
Я укрою его от бед,
Пусть сама от того пострадаю.
И в ночи ему будет свет,
Мой свет, это я обещаю...

Мы лежали на разных сторонах моей кровати. Он сладко спал, и ему наверняка снились лучшие сны, а я уснуть не могла. В мою голову в сотый раз за день лезли дурацкие мысли о том, до чего же омерзителен этот мир...
Вы будете смеяться, но моя история стара, как мир, и глупа до невозможности: я его любила, а вот он меня, увы, нет. Вы должны спросить, почему же тогда мы спали вместе? Потому что я – его любовница.
Его звали Стивен, и он был просто замечательным человеком. Мы познакомились в новогоднюю ночь, на одной из шумных корпоративных вечеринок, когда все вокруг только и делают, что пьют и расслабляются как могут, не окруженные назойливым вниманием жен, мужей, подруг или бойфрендов – выбирайте любой вариант. Он был там один, и я была одна. Впрочем, на тот момент в моей жизни был молодой человек, с которым я хотела построить свое счастье, но вот только у меня никак этого не получалось.
Позже я, конечно, сто тысяч раз пожалела, что пошла на ту вечеринку.
Стивена мне представила моя давняя подруга Габриель, с которой они вместе работали. В общем-то, я пришла туда вместе с ней, и потому откровенно скучала, пока она общалась с коллегами. Посмотрев на импозантного, совершенно очаровательного молодого мужчину, стоящего передо мной, я поняла, что вечер обещает быть интересным.
– Стивен, это моя подруга Эмили, которая абсолютно не скрывает, что заинтересована тобой, – пошутила тогда Габриель, представляя нас друг другу. – Она приехала из Лондона специально ради тебя, Стив.
Спустя несколько минут она оставила нас наедине.
– Так это правда? – спросил Стивен своим глубоким голосом, от которого у меня мгновенно поползли мурашки по коже и заныло внизу живота. – Ты мной заинтересовалась?
Я даже не удивилась его мгновенному переходу на «ты».
– Так же, как и ты мной, – спокойно ответила я, улыбаясь.
Он не скрывал своего изучающего, настойчивого взгляда. А я не скрывала, что хотела его до дрожи в коленках.
– Приятно внимание такой обворожительной особы, – заметил он.
– Ты мне льстишь, – ответила я обязательным по политесу штампом.
– Ты ведь так не думаешь, – развеселился Стив. – Совершенно восхитительное создание!
– Благодарю, – вновь улыбнулась я.
Эта игра меня порядком забавляла. Только я пока еще не знала, кто из нас выйдет из нее победителем.
Стивен мельком глянул на часы и хмыкнул:
– Без пяти минут полночь. Ты ведь знаешь о поцелуях?
– О, эта замечательная традиция целовать первого встречного, когда часы бьют полночь? – усмехнулась я.
– Только в новогоднюю ночь, – уточнил Стивен.
– Это будет забавно. Кого хочешь поцеловать ты?
Он изобразил на лице глубокую задумчивость.
– Я думаю о той даме в красном... но, похоже, у нее уже есть кавалер. Еще вон та девушка кажется мне довольно милой... ох, это же Габи... – он откровенно потешался надо мной, а я лишь смотрела на его игру сквозь полуопущенные ресницы. – Наверное, остаешься только ты.
– Не самый худший вариант, – ответила я. – Но, знаешь, я весь вечер думала вон о том парне, – я указала ему на молодого человека, стоящего неподалеку. На самом деле это он весь вечер поглядывал на меня, но игра стоила свеч.
– О, видимо сегодня не мой вечер... – вполне натурально огорчился Стивен. – Мне все же придется целовать Габи.
Тут, как и в любой такой истории, судьба внесла свою поправку. Видимо, часы Стивена были неточным, потому что как раз в тот момент, когда он замолчал, часы стали бить полночь. Замеченного мной молодого человека сразу же подхватила какая-то женщина, и я с намеренно кислым лицом повернулась к Стиву.
Он даже не дал мне заговорить. Свет погас; где-то вдали засверкали огни фейерверков. А я закрыла глаза и всецело отдалась захватившему меня всю поцелую, влекущему куда-то далеко, то в самую высь, то в бездонную пропасть...
Мои коленки превратились в желе, а жгучее желание стало нестерпимым. Стив знал, как нужно целовать девушку. Как нужно целовать меня. К счастью, время поцелуя быстро закончилось, свет вновь зажегся, и вечеринка продолжилась.
Я едва смогла взять себя в руки. Стивен очаровательно улыбнулся и исчез в толпе, оставив меня наедине с бокалом шампанского.
Вот черт, – подумала тогда я, – да ведь он победил!

Мы встретились снова спустя два дня. Встретились неожиданно, случайно: буквально столкнулись лбами в одном кафе. Он пролил на мой дорогой кашемировый свитер свой кофе.
– Ты заплатишь мне за это! – пошутила я. – Химчистка здесь жутко дорогая!
– Нет проблем, дорогая, – ответил Стив, сладко улыбаясь. – Хотя, может, ты предпочтешь, чтобы я отдал тебе долг... мм... несколько иным способом?
– Я подумаю над твоим предложением, – язвительно отозвалась я, тщательно оттирая салфеткой кофе.
– Заманчивое предложение?
– Еще бы, – только для того, чтобы отвязаться, буркнула я, осматривая плоды своей деятельности: несмотря на то, что практически весь кофе был оттерт, свитер был безнадежно испорчен.
– Я действительно рад, – он вновь улыбнулся мне своей незабвенной улыбкой.
В памяти мгновенно всплыл тот поцелуй и яростное желание, что овладело мной тогда. Стивен обернулся и пожал плечами в ответ на взгляд обворожительной брюнетки.
– Я тут с подругой... – словно оправдываясь, сказал он мне.
– У тебя великолепный вкус. – Я словно бы невзначай опрокинула на его жакет стакан с чаем. – Ой, прости, я такая неловкая. Но знаешь... может, ты предпочтешь, чтобы теперь мы стали квитами?
Улыбка сползла с его лица.
– Ясно. – Стив кивнул. Я развернулась, чтобы уйти, но он окликнул меня: – Постой, а с кем здесь ты?!
Я пожала плечами, не оборачиваясь. Просто на самом деле я была в том кафе абсолютно одна. Ну, если не считать навязчивые мысли о нем, терзающие меня который день подряд...
Я влюблялась. Мое инстинктивное желание при виде красивого самца сменялось чем-то иным, чем-то, что заполняло не только тело, но и сердце.
Чем-то, что возвращало к жизни мою душу.

Вообще, о любовной стороне моей жизни можно слагать легенды. Я редко была счастлива в любви, а если говорить точнее, то ни разу в своей жизни мои отношения с мужчинами не начинались с любви. Ну, по крайней мере, не с моей. Любила я в своей жизни трижды. В первый раз – долго, мучительно, изнуряя себя, высушивая свою душу. Да это и не любовь даже была, как я поняла потом. Это было странное чувство влюбленности в идеал, который я сама себе придумала. Во второй раз все вышло иначе. На этот раз боль причиняли не мне, а я. Начинались отношения с довольно прозаичной фразы: «А давай попробуем?». И получилось ведь. Вот только моей страстной, испепеляющей любви надолго не хватило. Уже спустя год я пресытилась этими отношениями, любовь стала медленно угасать... и в итоге – снова разбитое сердце, только уже не мое.
Третьей моей любовью стал Стивен. Я не знала, догадывался ли он о моих чувствах, или считал все это только игрой... Он был достаточно умен, чтобы все понять, но ему было настолько все равно, что, даже захоти он, не рассмотрел бы бьющую из меня ключом любовь даже у себя под носом.
Наши отношения начались так спонтанно, что я даже не поняла, какой день можно посчитать их началом. Да и были ли они вообще – эти отношения? И что вообще за отношения можно было посчитать? Наш регулярный секс, частые встречи или душевные разговоры? Возможно, со стороны мы могли показаться влюбленной и вполне счастливой парочкой, вот только ни любви, ни счастья у нас не было.
Ну разве что мои – на двоих. Любовь, никому из нас не нужная, и маленькие радости, ну совсем крохотные, которые я гордо называла счастье.
В общем, наши отношения начались с секса.

Это был день рождения Габриель. Подруга, заранее предупредив меня о том, что Стивен тоже приглашен, попросила меня быть скромнее.
– Он уже интересовался тобой... как любовницей, – сказала она мне однажды. – Я, конечно, желаю тебе счастья, но не думаю, что ты найдешь его с этим человеком...
На самом деле, я давно подозревала, что он нравится ей. А она, в свою очередь, знала, что я влюблена в него. Но – такова уж женская природа: строить козни даже лучшим подругам. Даже против своей воли, бессознательно.
Я была уверена, что отношения с ним у меня если и будут, то только постельные. Слишком хорошо я видела его взгляды, слишком хорошо знала, что он не относится к тем мужчинам, про которых говорят «надежен как стена». Но мне хотелось хоть чего-то, хоть какой-то малой доли внимания с его стороны, и я, подобно верному псу, готова была ловить крохи, летящие из его рук.
И вот мы вновь должны были встретиться. И снова на вечеринке.
На этот раз я так тщательно к ней готовилась, что даже потеряла счет времени. Однако, как мне казалось, оно того стоило: я выглядела безупречно. А главной целью сегодняшнего вечера для меня было приковать взгляд Стивена к себе. Я знала, как много симпатичных девушек будет приглашено вместе со мной, но и знала, что Стив не обращает внимания на просто симпатичных девушек. Ему нужны были шикарные женщины.
Я действительно была тогда шикарной.
Несмотря на призыв Габриель быть как можно скромнее, я оделась так, чтобы по максимуму подчеркнуть все достоинства своей внешности. Довольно короткая юбка не скрывала длинных ровных ног, глубокий вырез подчеркивал красоту груди, волосы плавными локонами стекали по плечам, обрамляя идеально матовое лицо. Скольких усилий стоило мне все это, знает только Господь Бог, и, я надеюсь, никто больше никогда не узнает.
Он пришел самым последним. И хотя я практически не знала его, я поняла: он просто любит появляться с фурором, так, чтобы на него обращали внимания все без исключения, обращали внимание и запоминали.
– Рад видеть тебя здесь, Эмили, – прошептал он мне, садясь рядом. – Ты красива сегодня.
Я фыркнула и кивнула, даже не поворачивая головы. Я должна была выждать. Странно, – подумала я, чувствуя, что его близость заставила мое тело непроизвольно напрячься. – Множество мест свободно, но он сел именно сюда...
Уж если говорить о красоте, из всех гостей Габриель только Стив, пожалуй, мог по-настоящему в ней разбираться. Потому что сам он был красив словно бог. Не слащав до зубной боли, не идеален до одухотворения, нет. Он был просто красив. И мое сердце начинало биться сильнее, когда я представляла себе его лукавый взгляд или обворожительную улыбку. Наверное, если бы не это, он не был бы даже наполовину так красив. И это были даже не элементы его очарования, а именно его красоты, с которой не могла сравниться красота никакого другого мужчины, пусть он даже был известным актером или моделью.
– Многозначительный ответ. – Стивен кому-то кивнул, кому-то улыбнулся и зашептал мне, еще ниже наклонившись к моему уху: – Полагаю, это означает «О, да, Стив, я тоже рада, что встретила тебя среди этих серых зануд!».
Я, не выдержав, посмотрела на него и улыбнулась.
– Может, ты будешь отвечать за меня сам?
– Так не интересно... – он откинулся на спинку диванчика, на котором мы сидели. – К тому же, я могу надумать много лишнего.
– Уверена, ты не надумаешь ничего лишнего, – как можно соблазнительнее улыбнулась я.
Я была уверена, что моя уловка сработает. Он  просто обязан был клюнуть. Что и произошло.
– Против такого аргумента я устоять не могу, – улыбнулся Стивен.
Весь наш диалог состоял из улыбок и дразнящих реплик. Как будто бы каждый из нас заранее соглашался с тем, что ничего серьезного у нас выйти не может. Сердце мое болело при этой мысли, но я все равно улыбалась, будто тоже этого хочу. Чтобы ничего серьезного у нас не было.
Я смотрела на Стива и мысленно молила Бога о том, чтобы он никогда не узнал о моих чувствах. Узнай он о том, что я влюблена в него словно маленькая девчушка, он не упустил бы своего шанса посмеяться надо мной, поиздеваться над моей глупостью, а потом отвергнуть меня раз и навсегда. Я не смогла бы пережить такую боль.
Сколько раз я сама разбивала сердца? Множество.
Сколько раз мне разбивали сердце? Достаточно для того, чтобы начать медленно умирать.
Я слушала шутки гостей, улыбалась проходящим парням, флиртовала со Стивеном. И проклинала этот мир, который лишился чувств. Этот мир, в котором правили бал секс и деньги. Этот мир, в котором я уже привыкла жить, ожесточая свое сердце. Но все-таки убить в себе чувства совсем у меня так и не получилось.
– Почему ты так на меня смотришь? – вывел меня из раздумий голос Стива.
– Нравишься ты мне! – фыркнула я в ответ.
– Правда? – он улыбнулся.
Почему-то мне на миг стало все равно, что будет дальше.
– Да, – ответила я.
– И всё будет, да? – с его губ не сходила улыбка.
Как бы мне хотелось, чтобы он отнесся к этому серьезно...
– Все будет... – эхом повторила я.
Внезапно мне сильно захотелось выпить. Так, чтобы мне вдруг стало все равно. Чтобы мне стало плевать на свою любовь, на Стивена, на то, что он обо мне подумает. Чтобы я могла спокойно переспать с ним и не реветь потом ночи напролет, оплакивая свою несостоявшуюся любовь.
– Принеси мне выпить! – попросила я его.
– Выпить? – он опешил.
– Да. Я ведь на дне рождения. Я хочу выпить... – я посмотрела на Стива почти жалобно.
– Хорошо. Сейчас.
Он ушел куда-то вглубь огромного зала, где Габи праздновала свой день рождения, а я смотрела ему вслед. Мужчина-мечта. Мужчина, который никогда не будет моим.
Хотите, называйте это пессимизмом. Хотите, думайте, что я прибеднялась. Что я просто излишне драматизировала. Что я выдумала все, ни на чем не основываясь. Это все не так. Просто я умела разбираться в людях, и все развитие наших со Стивеном отношений уже довольно ясно мне представлялось.
Я знала, что никакого «развития» вообще не будет.
Медленно поднявшись со своего места, я прошлась вдоль стены к группе оживленно болтающих женщин.
– ...не просто красавец, он еще и умопомрачительно сексуален! – громко говорила одна из них.
– Так ты его знаешь? – спросила ее другая дама, манерно державшая двумя пальцами бокал с шампанским.
Я остановилась так близко, чтобы их слышать и достаточно далеко, чтобы быть замеченной.
– Конечно! – важно ответила первая дама. – Это мой коллега Стивен Гаррисон, друг Габриель, кто же его не знает?
Дамы принужденно рассмеялись, а у меня земля ушла из-под ног. Да и чего еще мне следовало ожидать? Конечно же, его знали все. Я не была бы удивлена, даже узнав, что часть этих женщин побывала в его постели.
– О, Лиз, а ты не могла бы нас познакомить? – манерная дама слегка наклонилась к своей подруге и заговорщически ей подмигнула.
Я поспешно отвела взгляд, боясь быть уличенной в подслушивании, резко развернулась и вновь столкнулась со Стивом. На этот раз на моей блузке не оказалось пятен...
– Уф, – выдохнул он. – Едва не пролил. Ты просто притягиваешь к себе плохо стоящие бокалы и вкусные жидкости...
– Жаль, что только это, – буркнула я, снедаемая своими мыслями.
Он, кажется, посмотрел на меня слегка удивленно. Женщины, стоящие за его спиной, резко обернулись на звук его голоса. Манерная дама с шампанским недобро прищурилась в мою сторону.
Мне становилось смешно.
– Ну... – Стив словно слегка замялся, потом коварно улыбнулся и протянул мне бокал. – На самом деле ты еще чертовски притягиваешь меня... Вот твое шампанское, дорогая.
Я вмиг поняла его игру. Ласково улыбнувшись ему, я приняла бокал, едва коснулась вина губами и прошептала, наклонившись к самому его уху:
– Ты ведь знаешь, что эти дамы позади тебя следят за каждым движением твоих губ?
Я с улыбкой ждала, что же он ответит. На этот раз.
– В самом деле? – Стивен в наигранном удивлении слегка приподнял левую бровь. – Тогда пусть следят за этим движением... – и он, не предупреждая меня даже знаком, вмиг накрыл мои губы своими теплыми губами.
Однако мое удивление длилось всего лишь долю секунды, а потом я просто подчинилась напору его губ, забывая, что это – всего лишь игра, что поцелуй этот не по-настоящему, а на публику, что он просто поднимает свою цену за мой счет. Я просто поддавалась велению своего сердца, забыв о холодном разуме, велению манящих губ Стивена, его глубокого, затягивающего поцелуя.
Чтобы не выглядеть такой же растерянной, как на той вечеринке в честь Нового года, я заранее подготовилась к концу своей короткой сказки. Стивен умел быть непредсказуемым, но я должна была быть готовой ко всему. Я должна была соответствовать ему, быть достойной его. Не растерянной, испуганной влюбленной малышкой, а умеющей держать себя в руках, холодной женщиной. Такой, какой он мог бы заинтересоваться.
Поцелуй оборвался внезапно – а как иначе могло быть со Стивом? Но я была вполне готова к этому... и всего лишь сладко, маняще, вкладывая в это простое движение губ всю свою сексуальность, улыбнулась ему и провела по верхней губе языком.
– Ты становишься предсказуемым, мой дорогой, – прошептала я ему и, перехватив у прошмыгнувшего мимо официанта тартинку, вышла из зала.
Мне нужен был воздух – и я пошла на выход из ресторана, который снимала на эту ночь Габи.
Руки сами собой тянулись к тонким сигаретам в сумочке, но я дала себе обещание не курить больше никогда. Пагубная привычка осталась с колледжа, где каждая вторая девчонка хоть раз, но пробовала курить в компании. Я не была исключением. Вот только со времен колледжа прошел уже год, и пока сигареты в моей сумочке были только «для вида» – маленькая, никому не нужная пачка...
Маленькая, никому не нужная девушка.
Пачка сигарет полетела в урну. Если я хотела быть со Стивом, я не могла позволить себе такую роскошь, как сигареты.
Несколько девушек приблизительно моего возраста вышли на крыльцо.
– Да ладно, Мэри? – воскликнула одна, обращаясь к шикарной высокой брюнетке, дрожащими руками прикуривающей сигарету.
– Элизабет сама видела, – ответила брюнетка, названная Мэри, странно высоким для ее внешности голосом. – Зачем Габи его вообще пригласила?!
Ну все. Кажется, у меня началась паранойя, или они действительно говорят о Стивене?!
– Ты же знаешь всех его девиц! – ободряюще сказала ее подруга. – Вот и эта наверняка не дольше чем на этот вечер...
Мне хотелось съежиться до размеров молекулы и исчезнуть из этого места, чтобы не попасться под случайный взгляд шикарной брюнетки, под изобличительные взгляды ее подруг, которые, верно, обожали свою «королеву улья».
– Ты ведь сама от него ушла, Мэри! – услышала я новое утешение несчастной брюнетке. – Так теперь и будешь страдать, увидев его с очередной пассией?
– Тем более, что не факт еще... – послышался голос другой девушки.
– ...нашла бы себе нового мужчину, а не продолжала вечерами плакать об этом...
Я напрягла все мышцы, затаила дыхание и наверное мысленно развернула уши в их сторону, чтобы услышать, чье же все-таки имя будет произнесено. Но как раз в этот момент...
– Ты замерзнешь, дорогуша, – и теплый пиджак лег на мои плечи. Я заметила, что девушки умолкли и поняла, что теперь мне только и остается терзаться догадками.
Я обернулась и встретилась взглядом со Стивеном. Но глаза его на этот раз были не такими светлыми, серовато-зелеными, веселыми, задорными, полными озорного серебристого блеска и пляшущих чертиков. Его глаза теперь были глубокого зеленого цвета, с темно-серым оттенком грусти, дымкой печали и явно читающимся в них грузом забот, внезапно на него навалившимся.
– На улице не так уж холодно... – пролепетала я.
Улыбка Стива ну никак не вязалась с его взглядом.
– Да. Но нам предстоит долгий путь.
– Ты хочешь уйти? – поняла я.
– Да, и думаю, ты не откажешься составить мне компанию.
– Это настолько очевидно? – усмехнулась я. Стивен ответил мне улыбкой.
– Я просто попытал счастья, и мне повезло.
Я пожала плечами и молча пошла в сторону от ресторана.
– Ты курила? – спросил меня Стивен.
– Нет, – покачала головой я. – В колледже у меня была эта дурацкая привычка, но я успешно избавилась от нее год назад.
– Ты молодец. Я уважаю это... Но ты не будешь против, если я закурю?
– Кури пожалуйста. Не мне тебе запрещать.
– А кому? – усмехнулся Стив.
– Мэри? – ляпнула я.
Несколько секунд мы шли молча. В компании прямо-таки обжигающе ледяного молчания. Мне даже казалось, что я слышу, как бьется сердце Стивена и крутятся в его голове мысли.
– Габи тебе сказала? – тихо спросил он спустя какое-то время.
Вон оно как. Понятно, почему он захотел уйти. Я угадала, сама того не желая. Уж лучше бы я ошиблась...
Мэри значит.
– Неа. Сама поняла. Кое-что слышала.
– На крыльце? – как-то слишком безразлично поинтересовался он.
– Да.
– Ты умная.
– Разве что чуть-чуть... – я усмехнулась, думая, что лучше бы мне быть совсем глупой. И нисколько не сообразительной.
– Продолжим праздник у меня? – спросил Стив.
Я повела плечом.
– Конечно. Только, знаешь, я не дешевая проститутка, которую можно снять на вечер...
Он внезапно остановился.
– Ты действительно думаешь, что я тебя такой считаю?
Серьезность его тона, его глаза, в которых не было и намека на шутку, смутили и ошеломили меня.
– Тогда зачем я иду к тебе? – в тон ему спросила я, не отрываясь взглядом от его глаз.
– Поговорить, – отрезал он.
Так я узнала о Мэри Свонн, его самой большой любви.
Мы долго говорили с ним о том, что такое любовь. Он наливал мне мартини – по моему заказу, сам пил текилу. И мы говорили. Мое сердце разрывалось, когда я слушала его рассказ о чувствах к этой женщине. Я хотела бы услышать больше, я хотела знать всю историю, но Стивен ловко обходил эту тему, и, несмотря на свою душевную боль, я слушала его, объясняла ему, что могла объяснить с женской точки зрения, искренне пыталась помочь.
Наверное, так мы стали друзьями.
Когда выпивка кончилась, а слова – еще нет, мы переместились в его спальню. Мы валялись на его шикарной кровати, и он все спрашивал меня:
– Как же так, Эмили? Разве так бывает, что любовь была-была, и тут фьюить – ушла? Мы любили почти год, но нам стало наплевать друг на друга уже через две недели...
– Это жизнь... – отвечала я ему. – В ней ничто не бывает вечным. Даже самая большая и светлая любовь может уйти. Вот только не надо винить судьбу или злой рок... В этом виноваты люди.
Мои слова были произнесены словно приговор на суде. Стив долго смотрел на меня, приподнявшись на локтях, а потом снова упал в пелену матраса.
– Я знаю, что я виноват. Эх, такую брюнетку отпускаю...
– Хотел бы ты все вернуть? – спросила я, сама от себя такого не ожидая. Сердце перестало биться, ожидая его ответа.
– Возможно... – тихо ответил Стив. Словно лезвием по душе резануло меня это слово, вспарывая все мои надежды, разрезая в лохмотья мечты, перерезая все тонкие ниточки, что вели меня к нему. – Вот только от меня тут уже ничего не зависит...
«...а не продолжала вечерами плакать об этом...» А если бы он знал? – подумала я. – А если бы хотя бы представлял, как она страдает? Если бы он был уверен, что она все еще любит его?
На мгновение в моей голове промелькнула мысль о том, что ему нужно это знать. Но потом я отринула эту мысль, твердо зная, что сегодня, под действием обстановки и алкоголя, мне можно побыть чуточку эгоисткой. Что моя всепрощающая и готовая на самопожертвования любовь простит мне эту ночь...
Я расскажу ему все. Просто не сейчас.
Не говоря ему ни слова, я села на него верхом и принялась целовать. Похоже, на этот раз был ошеломлен он. Не отрываясь от его губ, я нащупала пуговички на его рубашке и начала медленно их расстегивать.
– Что ты делаешь? – хриплым шепотом спросил он, когда я спустилась губами к его шее.
– А на что это похоже? – ответила я.
Он улыбнулся. Я готова была поклясться, что слышала его улыбку.
– Но ведь ты же не...
– К черту! – воскликнула я. – Ты не хочешь забыться?..
Я была права: он улыбался. С этой задорной улыбкой, которую я привыкла видеть на его лице, Стив с силой перевернул меня и оказался сверху.
– Или ты меня не хочешь? –  прошептала я ему, едва касаясь губами мочки его уха.
Вместо ответа он меня поцеловал. Я не знаю, предназначался ли этот поцелуй памяти о Мэри, или это был полностью мой поцелуй, но в нем было столько страсти, наваждения, желания, столько чувства, что этот огонь словно передался мне, влился в мою кровь, освобождая меня от оков разума, от рамок, возведенных мною, от запретов моего сердца...
Дорожка поцелуев – от мочки уха до груди... Спустя несколько мгновений его губы уже ниже, и еще... доводят меня до изнеможения. От его ласк я теряла голову.
Он был умелым любовником. Идеальным. Он делал все именно так, как нравилось мне, делал именно то, что сводило меня с ума, заставляя забываться в его объятиях. Я не могла представить себе секса совершеннее, чем со Стивом.
Я уже не следила за словами, срывающимися с губ. Да и вряд ли это были слова – скорее короткие сладкие стоны... Я едва не кричала, царапала его спину, сминала простыни и до крови прикусывала губы.
Я была счастлива.

Я проснулась, когда на часах было ровно четыре утра. Я посмотрела на Стивена – он сладко спал, отвернувшись от меня. Я тихо встала с постели, подошла к окну и схватилась за голову, думая, что вся эта ночь была зря. Ведь мы... Мы все равно спали по разные стороны постели.
Я бесшумно оделась и из соседней комнаты вызвала себе такси. Потом так же бесшумно вышла из его квартиры.
В первый раз за последний год мне безумно хотелось курить. Вспомнился вчерашний разговор о Мэри, и на душе появился неприятный осадок. За несколько часов счастья этой ночью мне предстояло расплатиться своей болью.
Дома я без сил упала на свою собственную кровать, даже не раздеваясь. Моя кожа все еще хранила его пленительный, свежий запах с нотками диких цветов...
Мне почему-то стало спокойно. Внезапно пришло осознание того, что все закончилось. Что теперь я могу расслабиться и целыми днями наслаждаться своей болью, печалью, упиваться своим одиночеством, вспоминая об этой ночи, об объятиях Стивена, о его стонах и его губах, шепчущих в порыве страсти мое имя... Во мне вдруг возникла уверенность, что теперь, после сегодняшней ночи, наши с ним дорожки разойдутся навсегда, и больше мы никаким образом не пересечемся, и я уеду в Лондон, а он непременно будет вместе с Мэри. И только спустя несколько лет Габриель напомнит мне о его существовании, и мое сердце отзовется старой, не залеченной толком болью при упоминании его имени.
Вот только о Мэри я ему рассказать забыла. – С этой мыслью я уснула.

Мы не общались с ним четыре дня. Признаться, за это время, когда я не смела поднять трубку и позвонить ему или написать ему сообщение по электронной почте, я успела свыкнуться с мыслью о том, что Стив для меня теперь – только еще одна несбыточная сказка. Я даже привыкла жить с ровной болью в душе и даже иногда не замечать ее, но, видимо, моему покою не суждено было просуществовать долго.
Он позвонил мне сам.
– Куда пропала, дорогуша? – услышала я его приятный голос после того, как все-таки решилась взять трубку.
– Мм... – протянула я в ответ. – Я никуда не пропадала.
– Ну как это? – по голосу было слышно, что он улыбается. – Ушла в четыре часа утра, и ни тебе звоночка, ни тебе сообщеньица хоть какого-нибудь за все это время. Я вот, например, работаю, но ты-то дома сидишь, Эмили.
Его укоры были не всерьез. Но я, напротив, была настроена серьезна, и потому решила не тянуть кота за хвост и говорить прямо.
– Я просто решила, что мы оба получили то, что хотели, и теперь...
– Только не говори всякую муть о том, что, мол, нам теперь не нужно видеться! – воскликнул Стивен. Я поняла, что он удивлен. – Я, конечно, не обещал тебе пышную свадьбу, но это не значит, что мы должны прекратить общаться! Да и к тому же, ты сама этого захотела, так?
– Я этого не отрицаю. Что ж, буду знать теперь, что мы общаемся по-прежнему...
– Вот и замечательно. Я заеду к тебе сегодня после работы? – внезапно сменил тему Стив.
– Заезжай, – равнодушно ответила я. – Захвати мартини.
– Конечно, дорогуша. Ну, до вечера! – и он отключился.
А я бессильно уронила трубку на пол и сползла по стенке на пол. Дура, чертова дура. А чего я, собственно, ожидала? Что ж, по крайней мере, я могу быть уверена, что ему понравилось.
Я стала медленно готовиться к наступающему вечеру. Он должен был приехать к восьми или чуть позже, судя по тому, во сколько обычно возвращается Габриель. У меня была масса времени для того, чтобы приготовить ужин, собраться к его визиту и... подумать.
Значит, я зря страдала все эти дни? Зря мучилась, надумывала сама себе, что все для меня кончено? Значит, все мои мысли были зря. И теперь я должна была стать его любовницей. Что ж, это даже выгодно для меня. Я буду рядом с ним – хоть иногда. Он будет моим – пусть только в сексе. Мы будем вместе, рядом, будем счастливы в обществе друг друга... по ночам. А днем я буду просто ждать нашей следующей ночи. Я буду жить этими ночами. И любить его.
А он никогда не узнает о моих чувствах. Пусть он всегда думает, что меня в нем привлекает только секс – как и его во мне. Пусть думает, что для меня все это – такая же шутка, как и для него.
Он появился ровно в восемь, держа в руках внушительный пакет из супермаркета, в котором оказались две бутылки мартини и коробка кремовых тартинок.
– Это нам на ужин, – улыбнулся Стив и ласково чмокнул меня в уголок губ.
Мне было радостно и больно. Знаете, каково это? Как будто я горела от своей любви и одновременно замерзала от его холодности...
Он был моим и не моим сразу. Он принадлежал мне в постели – тем вечером и много вечеров впереди, но сердце его было с Мэри. Только с ней. Я понимала это, когда смотрела в его глаза, когда наблюдала, как он одевается. Я понимала это по его поцелуям, которые предназначались ей, но которые ему приходилось дарить мне...
Я даже удивлялась, как он в самые сладостные наши мгновения умудрялся называть не ее имя, а мое.
Той ночью мы говорили.
– Любви нет, – заявил мне Стивен, когда все кончилось.
– С чего ты взял? – дрогнувшим голосом спросила я.
– Я просто знаю. Иначе у нас с Мэри не вышло бы все так.
Как мне хотелось хорошенько ударить его, закричать Забудь наконец о своей Мэри, ведь я рядом, идиот!!! и доказать ему, что любовь есть. Но я ведь была его другом, да, не обычной любовницей, а той, что могла поддержать в любой ситуации, поговорить по душам, смазать душевные раны целебным бальзамом своей ласки.
Я чувствовала себя элитной проституткой.
– В этом мире нет ничего вечного, Стив... – грустно сказала я. – Все течет, все меняется, и даже самая большая любовь может умереть под грузом обстоятельств...
– Я буду за тобой афоризмы записывать, дорогуша, – усмехнулся он. – А как же та вечная любовь, о которой в книгах пишут, которой посвящают стихи и поэмы?
– Если она и есть... – вздохнула я, – то точно не там, где мы...
– Ты гениальна, Эмили! – рассмеялся Стив и ласково поцеловал меня в щеку.
Я только посмотрела на его улыбку, на блеск его глаз, и мне захотелось кричать. Кричать от боли, терзающей мое сердце, кричать о своей никчемной любви. Воздуха не хватало, сердце сжималось, на глаза наворачивались слезы.
Стивен, я же люблю тебя!!!
Но нет. Он не должен был об этом знать. Слишком больно мне было бы осознавать свою ненужность. А он только посмеялся бы надо мной. В его сердце все еще жила Мэри, и я была только бледным ее призраком, той, которая должна была заменить Стивену ее, ну или помочь с тем, чтобы он сам ее забыл. Чтобы не страдал в одиночестве.
Погруженная в эти мысли, я сама не заметила, как начала засыпать. И уже ловя краешки уплывающего сознания, я ощутила легкое касание губ Стива и услышала его тихий шепот:
– Спи, моя милая девочка...
В чем-то он был прав: я действительно была его. Вся, до последней клеточки. Хотя... позже мне казалось, что эти слова мне приснились.

Я проснулась рано утром. Проснулась рывком, резко, будто кем-то разбуженная. Открыла глаза, но не спешила смотреть по сторонам. Я прислушалась: в квартире было, как и всегда, необычайно тихо, что говорило о раннем утре и о моем одиночестве.
Я застонала от бессилия и разочарования. «Моя милая девочка»... Видимо, эти слова все-таки были сном. Иначе зачем ему уходить?
Я перевернулась на другой бок и посмотрела на часы. Пять тридцать. Так рано... еще так рано. А его уже нет.
Я встала с постели, потянулась, разминая затекшие мышцы. Хотелось плакать, но слез почему-то не было. Я провела рукой по гладкой простыне на другой стороне моей постели – словно там никого и не было. Потом прошла в гостиную, где мы пили мартини накануне вечером. Я залпом допила оставшийся на дне бутылки сладкий напиток, наплевав на то, что было еще только раннее утро. Отправив в рот единственную оставшуюся тартинку, я продолжила шагать по пути вчерашних воспоминаний.
Маленькая бархатная коробочка, стоявшая на журнальном столике у входной двери, привлекла мое внимание. Вчера ее здесь определенно не было. Я с удивлением взяла ее со столика, обнаружив под ней записку.
«Я не мог уйти просто так. Ты чудесная женщина, Эмили. Спасибо за вечер. И за ночь. 4:12 утра, Стивен».
Он даже поставил точное время своего ухода. Я уселась прямо на пол возле столика и, не сдержавшись, поцеловала маленький клочок бумаги, на котором ровным почерком были написаны лестные слова и... мой приговор.
Приоткрыв крышку коробочки, я оказалась в ступоре: на темно-бордовом бархате сверкала великолепная подвеска на серебряной цепочке, в середине которой был самый настоящий голубой топаз, обрамленный маленькими прозрачными камешками.
Он угадал даже с моим вкусом в украшениях. И за эту идеальность во всем я уже готова была его возненавидеть.
Я медленно поднялась с пола и прошла в кухню, где в лучах солнца любовалась новой подвеской. Чувство продажности усилилось.
Что ж, он действительно меня покупал. Покупал мое внимание, нежность, ласку. Покупал мое время, которое я могла бы проводить с человеком, которому не безразлична я. Раз уж сам Стивен оказался небезразличным мне человеком, с которым я быть не могла...
Я чувствовала нестерпимое желание поговорить с Габриель. В этом городе, в этой стране я больше никому не могла выговориться, ни у кого не могла спросить совета. Все осталось там, в Лондоне. Здесь – только я и моя любовь.

Перед походом к Габриель я решила купить ее любимого вина – чтобы подруга была поразговорчивей. Идя к ней, я не собиралась раскрывать все карты, помня, что ей когда-то был симпатичен Стив. Мне просто нужны были ее знания – ведь Мэри была приглашена на ее день рождения. Мне нужна была история их отношений, о которой сам Стив упорно умалчивал.
Габи быстро пьянела. Уже спустя час нашего небольшого «девичника» ее щеки заметно покраснели, а глаза стали блестеть.
– Что у вас со Стивом? – лукаво спросила она, избавив меня от неловкого начала. Признаться, сама я не представляла, как мне поднять столь щекотливую тему.
– А почему ты интересуешься? – вполне дружелюбно спросила я в ответ, стараясь выглядеть как можно естественней.
И разглядеть в ней все ее эмоции.
– Не подумай, что я имею на него какие-то виды! – отмахнулась пьяная подруга. – Просто Мэри сказала, что вы ушли с вечеринки вместе... и пару дней назад он спросил у меня твой номер, а потом и адрес. Это неспроста – так я решила. Ну, говори, вы вместе?.. – она улыбалась.
– Мэри сказала... – начала я, и тут Габриель испуганно меня перебила:
– Ты не знаешь о Мэри?!
– Хм... – начала я с улыбкой. – Знаю, что она его бывшая девушка. Единственная, кого он любил. И любит до сих пор.
Улыбка сползла с губ моей подруги.
– Любит?.. Не может быть!
– Может, – заверила я ее.
– Так значит... – растерянно пробормотала Габи, – вы не вместе?
– Вместе. – Я горько усмехнулась. – По ночам.
– Что?.. – почти выкрикнула Габриель. – Так вы... что... любовники?
Удивлению ее не было предела. Казалось, она даже протрезвела от этого шока.
– Выходит, что так, – безразлично ответила я и отхлебнула вина. – Он подарил мне это... – и я достала из-под воротника джемпера цепочку с подвеской.
– Вот это красота... – протянула Габи, рассматривая драгоценность. – Как будто он тебя купил. – Она внимательно посмотрела на меня и догадалась: – Это не первая ваша ночь, да?
– Да... Габриель, ты знаешь их историю?
– А там и знать нечего. – Потрясенная подруга залпом выпила бокал вина, поморщилась и продолжила: – Ее не устраивали их отношения.
– Почему? Ведь была любовь, счастье...
– Была, – кивнула Габи. – Но, согласись, в Стивена легко влюбиться. Даже мне он нравился... до Эдди. – Девушка смутилась и на секунду замолчала. Потом обязательно спрошу про этого Эдди. – Вот и она влюбилась в него без памяти. Поняла, какой он. Она узнала его. Стала именно такой, на какую он обратил бы внимание. И у нее все получилось...
У меня похолодело в груди. Воздуха стало критически не хватать, и я схватилась за бокал с вином как за спасительную соломинку. А Габриель продолжала:
– ...Они были счастливы десять месяцев, а потом... Может, она ему надоела, может, она слишком многого от него захотела, только у них начались ссоры, упреки. Да и в компании тогда трудности были, вот Стив и ушел с головой в работу.
– И Мэри стала злиться? – догадалась я. Конечно, я могла бы ее понять.
– Злиться? Мэри? Нет. Она расстраивалась. Плакала часами всякий раз, когда срывалось их свидание. Придумывала себе всякие глупости. Вот он и не выдержал. На ее очередное «Я устала» ответил коротко и ясно: «Ну и отдыхай». И ушел.
– Ты знаешь такие подробности... Она твоя близкая подруга?
– Близкая? – Габи сделала еще глоток вина. – Нет. Просто их историю знали все. Они были всеобщими любимчиками. Все обожали Мэри и Стивена.
– Ясно...
В тот момент я даже не поняла, полегчало ли мне от того, что я все узнала.
В тот вечер я была одна, и никак не могла уснуть. Уже поздней ночью, ворочаясь в постели, я пыталась понять, что значит для меня эта правда.
«Она узнала его. Стала именно такой, на какую он обратил бы внимание». Как и я. «И у нее все получилось...». Да так, что спустя два месяца после разрыва он не может ее забыть. «Все обожали Мэри и Стивена». Все любили ее. Сопереживали ей. По словам Габи, все хотели бы снова видеть их вместе, счастливыми. Стивена вместе с Мэри. Не со мной – ведь я-то была никем для них.
Никем для него.
Засыпая, я пообещала себе во что бы то ни стало рассказать ему все.

– Встретимся сегодня?
– Ты уже хочешь? Ненасытная... – голос Стивена у меня в трубке был слегка похотлив, но нежен.
Он весь состоял из контрастов.
– Как и ты, – я попыталась улыбнуться. – Увидимся вечером?
– Конечно, дорогуша! Мартини и та...
Я, не дослушав его, прервала связь.
Сегодня я все решила. Сегодня я сделаю так, как подсказывает мне совесть. Как подсказывает мне моя тупая, ноющая, словно зубная боль, любовь. Я расскажу ему все, что знаю о Мэри. И пусть они будут счастливы.
Прошло уже больше месяца наших своеобразных отношений.
Весь день я провела в тупом напряженном ожидании. Все валилось из рук; я не могла привести себя в порядок, приготовить обед или даже заправить постель. С другой стороны, я была уверена, что не пущу Стивена дальше своей кухни – что уж говорить о спальне?
Руки тряслись, слезы то и дело наворачивались на глаза, когда я представляла себе, что должна была сказать ему. «Послушай, – репетировала я про себя, – я тут кое-что узнала. Кажется, Мэри всё ещё тебя любит... То есть, – перебивала я сама себя, – мне это не кажется. Я слышала ее разговор с подругами. И я знаю, что ты любишь ее тоже...». Почему-то на этом моменте моё воображение иссякало. Я не могла придумать, что буду говорить дальше, и боялась представить, что он может ответить. Мысленно я готовила себя к самой большой боли в своей жизни, но всё равно знала, что окажусь не готова. Я знала, что предстоящую ночь я проведу в одиночестве, сидя с бутылкой мартини и обливаясь горючими слезами. Мне было противно от самой себя, а иногда я даже истерически смеялась над своими глупыми мыслями. Но ничего не могла с собой поделать.
Он пришёл даже раньше, чем я ожидала.
– Ты сегодня позвонила мне сама, – улыбаясь, проговорил Стив с порога. – По такому поводу я решил освободиться пораньше, чтобы сегодня провести с тобой больше времени, чем обычно.
Слёзы холодным комом встали у меня в груди.
– Стивен... – я пропустила его в кухню и замолчала, глядя, как он достаёт из пакета бутылку мартини и коробку с тартинками. – Я не думаю, что у нас с тобой сегодня что-нибудь будет...
– Почему? – он подошёл ко мне близко-близко, и я почувствовала, что голова начинает кружиться от ласкового взгляда зеленых с серебряными искрами глаз. Еще чуть-чуть – и я нарушу свое обещание, я не смогу сказать ему...
– Стив, я... – я отодвинулась от него, отвела взгляд от его божественных глаз.
– Ты выглядишь едва ли испуганной, – заметил он. – Что случилось? Я думал, ты хотела сегодня быть со мной.
– Я хочу быть с тобой всегда!.. – вырвалось у меня, и я захлопнула рот рукой от неожиданности.
Стоп-стоп-стоп, Эмили! Ты порешь чушь! Ты должна говорить не о своих чувствах, а об их... о чувствах Мэри...
– ...но сегодня я хотела с тобой поговорить, – как ни в чем не бывало решительно продолжила я, глубоко вздохнув.
– О чем? – напрягся Стивен. – Боже, только избавь меня от лирических признаний!
– Ты боишься признаний? – удивилась я.
– Нет. – Он слегка усмехнулся. – Просто я не хочу испортить вечер.
Я почувствовала, как сердце сжалось, пульсируя болью. Я знала, что он никогда не будет меня любить...
Я вздохнула и помотала головой:
– Не волнуйся, я буду говорить не о своих чувствах.
– А о чьих же? – резко спросил он.
– О твоих... и Мэри.
Я заметила, как он напрягся. От его кожи словно повеяло холодом, а глаза будто стали темно-серого цвета вместо привычного серебристо-зеленого.
– Ты хочешь, чтобы я ушел, Эмили? – спросил он серьезно.
– Нет, – тихо ответила я, – но все же лучше поставить все точки над «i».
– Если ты не хочешь, чтобы я уходил, не говори мне о Мэри.
– Тогда поговорим о тебе? – холодно сказала я.
– Что ты знаешь о моих чувствах? – резко и зло спросил Стивен. – Я ничего не говорил тебе о них, значит, их нет. Ты понимаешь это?
– Я вижу твои чувства, Стивен, – спокойно ответила я, пристально глядя на него. – Я вижу, что ты любишь ее, и я знаю, что она любит тебя. Я все еще никто тебе... но, надеюсь, что, несмотря ни на что, ты послушаешь моего совета... – я перевела дыхание. Стивен не перебивал меня. Сейчас взгляд его был зол, а глаза его напоминали темную сталь, в них читался вызов. – Я хочу, чтобы ты вернулся к ней. Точнее, чтобы ты ее вернул. Вы будете счастливы вместе. Она осознала свои ошибки, я знаю это. А ты... ты просто идеал... – я огромным усилием заставляла голос звучать ровно, а слезы не литься из глаз осенним потоком. – Будьте вместе... пока я все еще никто для тебя...
– Кто сказал тебе, что ты для меня никто? – спросил Стивен, и на этот раз голос его был мягок, нежен...
...обманчив, иллюзорен.
– Я это знаю, – ответила я, изо всех сил сдерживая слезы. Голос предательски дрогнул, и я продолжила шепотом: – Ты ведь не говоришь о своих чувствах, значит, их нет. Я не та, кто тебе нужен...
Он коснулся моей щеки холодными пальцами, но нежно, совершенно беззлобно, с налетом некой грусти в движениях...
– Все твои выводы основаны на пустом месте, – сказал он. – Ты не знаешь, кто мне нужен. Может быть, ты именно та...
– Мы не вместе, – горько сказала я, словно напоминая ему об этом.
– Я не могу представить нас парой... – морщась, словно от постоянной зубной боли, сказал Стив.
Внезапно все прекратилось. Дыхание восстановилось, в уголках глаз перестало щипать, а сердце прекратило танцевать румбу у меня в груди.
– Эти слова только доказывают мои выводы, – спокойно сказала я, подняв на Стивена ясный взгляд.
– Послушай... – Стив приобнял меня за плечи и повел в комнаты, – я не уйду сегодня. Я очень ценю твою заботу, ты настоящий друг. Поверь, если бы я хотел быть с Мэри, я был бы с ней. Еще неделю назад я ушел бы к ней от тебя, услышав то, что услышал сейчас. Но сегодня я шел сюда, чтобы провести этот вечер с тобой. Ты не моя любовь. Ты мой наркотик. И я хочу новую дозу прямо сейчас. А ты?
– Хочу... – прошептала я.
Даже сквозь боль. Даже сквозь слезы. Ты никогда не узнаешь, что я еще и люблю...
– Какая твоя любимая пена для ванн? – спросил Стив, оторвавшись от моих губ несколько минут спустя.
– Почему ты спрашиваешь? – удивилась я.
– Я хочу принять ванну. С тобой, – он улыбнулся, и от его улыбки земля ушла у меня из-под ног.
Я готова была поклясться, что успела забыть, насколько обворожительна, маняще-прекрасна его улыбка. И как светятся серебристыми блестками его светло-зеленые глаза, когда он улыбается мне искренне, задорно, не вспоминая о Мэри...
– С апельсином и корицей, – ответила я, ожидая сюрпризы.
Через десять минут он принес только что купленную им пену для ванн с ароматом цитрусов и пряностей.
– Все для моей идеальной! – улыбнулся Стив.
Я непонимающе смотрела на него, тщетно пытаясь угадать в его взгляде смысл этих слов, но он только начал целовать меня, едва касаясь губами моих губ, дразня, завлекая. И поцелуй этот был едва ощутимым, словно касание крыльев бабочки, а потом внезапно стал глубоким, затягивающим; одной рукой он крепко обнимал меня за талию, а другой расстегивал пуговички блузки.
Он впервые за всю нашу историю раздевал меня так неторопливо. Целуя, прикасаясь, дразня руками, губами, ласковым взглядом. Он действовал так, будто знал, что этот раз будет последним...
Вода в ванной была горячей, но нам было все равно. Помню, как он, смеясь, размазывал душистую пену по моему телу, целовал каждый сантиметр кожи и шептал:
– Моя идеальная... моя девочка...
И снова сводящие с ума поцелуи, прикосновения, от которых по коже разливается тепло гораздо более приятное, чем от горячей ванной, и обжигающе круче кипятка взгляды, и тихие стоны, смешанные с плеском воды и апельсиновым воздухом.
Двигаться в одном ритме с ним, ловить губами каждый его вдох, прижиматься к нему всем существом, чувствовать его внутри себя...
Наслаждаться близостью с ним, сходить с ума от безграничной нежности, сгорать от всепоглощающей страсти...
Заниматься с ним любовью...
И слушать, слушать его голос, забываться, не думать ни о чем. И слышать вечно слова, срывающиеся с любимых губ:
– Эмили... моя идеальная... прекрасная девочка...
И шептать в порыве страсти:
– Только твоя... мой идеальный...
И слышать в ответ:
– Только твой...

Обычно всё кончалось всегда одинаково: я засыпала в его объятиях, а, просыпаясь, находила на журнальном столике у входной двери какую-нибудь милую и очень дорогую безделушку и записку, примерное содержание которой сводилось к «Дорогуша, ты сегодня была особенно прекрасна». Он уходил всегда ночью или ранним утром, дождавшись, пока я усну. Ни разу я не встречала утро с ним.
Но в тот раз все было иначе. Вы помните, с чего я начала свое грустное повествование?..
Мы лежали на разных сторонах моей кровати. Он сладко спал, и ему наверняка снились лучшие сны, а я уснуть не могла. В мою голову в сотый раз за день лезли дурацкие мысли о том, до чего же омерзителен этот мир...
Сегодня все было иначе. Сегодня даже не было секса. Когда Стивен пришел ко мне, первым, что он попросил, был ужин.
– Я устал сегодня, – сказал он мне, садясь напротив меня в кухне. – Ты можешь меня... покормить?
И никаких мартини и тартинок.
Удивленная – нет, шокированная – этой просьбой, я молча кивнула и стала накрывать на стол.
Стив был абсолютно серьезен. И хотя  я уже привыкла ко многим сюрпризам с его стороны, это было слишком неожиданно.
– У тебя какие-то проблемы на работе? – тихо спросила я потом, наблюдая, как он неторопливо ест разогретые мной вчерашние равиоле.
– Нет, – спокойно ответил Стивен. – Я просто устал. И очень хотел есть. Кстати, ты вкусно готовишь.
– Если бы ты предупредил, я могла бы приготовить что-нибудь повкуснее, – пожала плечами я.
– Да брось... – отмахнулся он.
– Стив? – решилась я.
Он вопросительно посмотрел на меня.
– Я могу как-то еще помочь тебе расслабиться? – робко спросила я.
Ему нравилось, когда я была для него невинной девочкой. Но в этот раз я прогадала.
– Возможно, – он покачал головой. Это почти наверняка означало «Нет» – как я уже успела понять. – У тебя есть DVD с интересными фильмами?
Этот вопрос поставил меня в тупик.
– Смотря какие фильмы для тебя интересные, – осторожно сказала я.
Он отложил вилку.
– Пойдем, посмотрим.
Сегодня Стивен был сам не свой.
Через некоторое время мы лежали на диване в гостиной, смотря какой-то фильм, что он нашел у меня в видеотеке.
– Сделать тебе массаж? – спросила я, словно бросая последний пробный камень в сторону его огорода.
– Пожалуй, – без энтузиазма откликнулся Стив.
Обычно он умолял меня сделать ему массаж. Но не сейчас...
Я массировала его спину, наслаждаясь этими мгновениями. В тот вечер я могла поклясться, что он вел себя не как любовник. Скорее – как любящий муж. Да, на одно крошечное мгновеньице я поверила в то, что он устал от этой вечной неопределенности, от необязательности, легкомыслия. Но в следующую секунду счастье, наполняющее мою грудь, меня покинуло. Просто я вспомнила, что Стивен не мог быть другим. Идеальный – ветреный, необязательный – любовник.
В свои права медленно вступала ночь.
– И почему ты не поставишь телевизор в свою спальню? – притворно недовольно поинтересовался Стивен.
Я улыбнулась.
– Потому что ничто не должно отвлекать меня там.
Фильм уже закончился, а мы все еще лежали в обнимку. Моя голова покоилась на его плече, его рука – на моей талии.
– Ты не хочешь спать? – спросил он меня.
– Немного, – ответила я, поняв, что сегодня нужно быть честной. Раз я хочу спать, значит, я так и должна ему сказать. – А ты?
– И я. – Он поднялся. – Я пойду в ванную.
Я кивнула, встала с дивана и прошла в спальню. Там я расстелила постель, правильно поняв его молчаливую просьбу, и переоделась в ночную рубашку.
Вернулся Стив. Я быстро умылась и возвратилась в спальню.
– Ложись, я выключу свет, – сказал Стивен.
Я все еще ничего не понимала. Что он задумал? Что с ним вообще творится? Все так же молча, я легла в постель. Он разделся и лег рядом, обняв меня за талию.
– Ты сегодня молчишь, – тихо сказал Стив. – Почему?
– Потому что ты сегодня не такой, как всегда, – ответила я. – Я боюсь сказать что-то не то.
Он хмыкнул мне в плечо.
– Эмили... – голос его был серьезен. Он редко обращался ко мне по имени, и всегда только в серьезных случаях. – Скажи, ты любишь меня?
Я непроизвольно вздрогнула. Неужели это было так заметно? Неужели я так опростоволосилась? В голове сразу всплыл образ улыбающейся Габи, рассказывающей мне о Мэри. Я вспомнила о том, что он все еще ее любил. О том, что я – лишь инструмент по ее замене. Мое честолюбие затмило голос разума, который что есть мочи вопил мне о том, что я непременно должна была сказать правду.
– Нет, – вместо этого спокойно сказала я, усилием воли уняв бешеное сердцебиение. – Конечно же, нет. С чего ты взял?
– Я просто спросил. – И он, вмиг перестав меня обнимать, отвернулся на другой бок.
А по щекам моим текли слезы.
Я солгала ему. Да, я сказала ему ложь вместо желанной правды. Но... если подумать, из чего состоит наша жизнь? Из миллиона маленьких и больших неправд...
Утром он принес мне завтрак в постель. Его последний подарок.
Мне сложно было поверить в то, что, проснувшись, я увидела его рядом с собой. Хмурого, совершенно другого, но все же такого... родного.
– Доброе утро, Эмили.
– Доброе... – растерянно пробормотала я в ответ. – Я не ожидала тебя здесь увидеть...
– Я не хочу уходить, не прощаясь.
– Уходить?.. – не поняла я.
Его тон был серьезен. Глаза не блестели, как всегда при удачной шутке, они снова налились свинцом, и зелень их была беспокойной, с темно-серым отливом.
Мне казалось, или я читала в них боль?..
– Я должен попрощаться с тобой, Эмили. Ты сделала для меня очень многое, но не главное, на что я рассчитывал, начиная встречаться с тобой.
– Встречаться? – воскликнула я. – Мы не были парой, никогда!
– Ты действительно так думаешь? – грустно усмехнулся Стив и привычным жестом взъерошил волосы. – Нет, Эмили. Мы были парой... почти. Хотя я слишком поздно осознал это. А ты, видимо, не осознала вообще. Но тебе от этого легче.
Он вышел из спальни, а я бросилась вслед за ним.
– Почему? – задыхаясь, не веря, спросила я. – Почему почти?..
– Потому что, чтобы быть парой, нужно одно очень важное условие, – тихо сказал Стивен, глядя на меня стеклянными глазами. – Взаимная любовь. – И он вышел, не дав мне сказать и слова.
Я стояла на пороге своей двери, хватая воздух ртом, словно выброшенная из воды рыба.
– Я же люблю тебя... – только и прошептала я, чувствуя, как тело мое наполняется липкой, холодной пустотой.
Даже слез не было. Была только пустота, поглотившая мое сознание, заполнившая все мое существо, не дававшая плакать, дышать, страдать.
Я только сидела за столом – там, где еще вчера сидел Стивен. Смотрела на скатерть, не видя ничего перед собой. Я не могла даже думать.
Больше я не видела его. Он не звонил мне, не отвечал на электронные письма, а звонить самой я не решилась.
Моя сказка закончилась так же внезапно, как и началась. И все, что оставалось мне – это вспоминать, как однажды в ванной, глядя на меня счастливыми зелеными глазами, полными блестящих серебристых искорок, он прошептал мне «Только твой»...

Неделю спустя.
– Да... уже четыре дня они вместе...
Земля ушла из-под ног, а голос Габриель на том конце провода показался голосом из потустороннего мира.
– Эмили, эй, Эмили?!
Я нажала на кнопку телефона, отключая связь и зашлась в беззвучном крике. Господи, как же это больно! Господи, можно ли пережить такую боль? Господи, скажи мне, ответь, чем я так провинилась перед Тобой, за что должна так страдать? Слезы скатывались по щекам, а я все прижимала трубку к груди, словно она могла меня спасти. Воздух остановился где-то в груди, так и не достигнув легких, я судорожно всхлипывала, не имея сил прекратить истерику. Не знаю, можно ли вообще описать словами ту боль, которую я испытала в тот момент...
Дышать было невозможно трудно, казалось, что вдох-выдох для меня непосильны, будто воздух вдруг превратился в огромный ком льда, катящийся внутри меня к легким. Голос пропал, и потому вместо крика у меня получались лишь хрипы, с трудом вырывающиеся из иссушенного горла.
Я не могла, просто не могла больше жить.
Несколькими минутами позже я лежала на полу, все так же прижимая к себе трубку телефона, поджав ноги и глядя в пустоту перед собой. Слезы уже высохли, оставив после себя разъедающие кожу дорожки соли на щеках.
Стивен и Мэри вместе, – больше в моих мыслях не было ничего.
Решение пришло неожиданно, день спустя, когда я, опустошенная, изможденная страданиями, валялась на своей кровати и размышляла о смерти.
Я просто уеду отсюда!
Закажу билет на самолет, попрощаюсь с Габриель и улечу в Лондон, к себе домой, в свою небольшую пустую квартирку. Заберу кота у соседки и буду жить вместе с ним. Устроюсь на работу в то издательство, где проходила практику, буду посещать могилы родителей и изредка вспоминать Стивена. И, может быть, я приглашу к себе однажды Габриель и узнаю у нее, как он там со своей любимой Мэри...
Я не стала тянуть с осуществлением своего плана, и уже на следующее утро был заказан билет в Лондон.
О том, что я улетаю, я предупредила только Габриель. Она не знала, что говорить, прекрасно понимая, из-за кого я улетаю; телефонный разговор превратился в пытку. Мы сбивчиво попрощались, она обещала проводить меня на рейс. Я ответила, что хочу улететь в одиночестве. Позвала ее к себе где-то через месяц-другой.
Последний вечер я бродила по квартире сама не своя. Я слушала музыку, включенную на достаточную громкость, чтобы заполнять собой все вокруг: окружающее меня полупустое пространство чужой квартиры, пустоту внутри моей души, выжженные горькой любовью дыры в моем сердце. Я не думала ни о чем, лишь вспоминала наши мгновения, проходя мимо дивана в гостиной, проводя пальцем по пыльной поверхности стола в кухне или выливая в ванную пену с ароматом апельсинов и пряностей...
Я не хочу и не могу ничего забыть. Я буду помнить его всегда – даже если когда-нибудь мне удастся его разлюбить.

– Как это – мой билет продан?! – кричала я, стоя у кассы в аэропорту. – Он был забронирован вчера на мое имя!
– Извините... – улыбалась кассир, стараясь не срываться на крик в ответ и сохранять спокойствие. – Я не понимаю, как это произошло, но к сожалению, все билеты уже проданы... Вы можете купить билет на следующий рейс...
– И когда же он будет? – зло спросила я.
– Через четыре часа... – пролепетала кассир, все еще стараясь быть вежливой, но, видимо, боясь моей реакции.
Я глубоко вздохнула и бросила:
– Давайте.
Что ж. Четыре часа в аэропорту. Я прилечу на четыре часа позже. В общем, мне было все равно, слишком все равно, чтобы идти и жаловаться кому-то на то, что мой билет был продан задолго до крайнего срока... Проще мне было согласиться на следующий рейс.
И снова часы безделья, пустых мыслей и редких воспоминаний. Слезы уже не наворачивались на глаза, а боль стала не такой испепеляюще-яростной, а притупившейся; раны медленно затягивались. Я стала отрешенной от этого мира, поглощенная абсолютным равнодушием.
Я очень хотела бы закончить свою повесть на этой трагичной ноте, но, видимо, не только Стивен, но и сама судьба решила преподносить мне сюрпризы: когда я подошла к двери своей лондонской квартиры, она оказалась не заперта.
Что здесь вообще происходит? – подумала я и дернула ручку двери, открывая ее. В квартире царила полнейшая тишина. Только в спальне слышался какой-то шорох, да воздух был наполнен ярким ароматом апельсинов и корицы.
А на столе в кухне я увидела бутылку мартини и кремовые тартинки.