Жизнь, как Жизнь гл. 34 - Экзамен ВНЕ расписания

 http://www.proza.ru/avtor/ennar
             Несмотря на то, что до своей постели Шура добралась далеко за полночь и совершенно не выспалась, проснулась она по привычке рано и, не позволяя себе ни минутки напрасного время провождения, лёжа дотянулась до учебников на столе и, как была в одной ночнушке, уселась на кровати, обложившись со всех сторон книгами и тетрадями...
            - Шура, внученька, поди умойся да покушай. - Бабушка стояла у незакрытой двери их маленькой комнатки с тарелкой горячих блинов. - Уже девять, а ты всё ещё не ела.
            - Девять?!.. - вскочив на ноги, с ужасом переспросила Шура, внезапно вспомнив свой вчерашний экзамен. - Меня в десять преподаватель ждать будет!.. - До института только добираться так минут сорок пять надо, да ещё его искать придётся, - вслух размышляла Шура, с ожесточением растирая на зубах пенящуюся пасту и ополаскивая лицо холодной водой из алюминиевого рукомойника.
                ...
            - Как же медленно тащится троллейбус!.. Он останавливается на каждом перекрёстке!.. Почему так долго не гаснет красный свет на светофоре!?.. Какой же нерасторопный этот водитель, кажется, он совсем не торопится открывать двери! - беспокойно размышляла Шура, стоя на самом проходе у передней двери, и, несмотря на недовольные реплики выходящих пассажиров, их "доходчивые" толчки локтями и сумками, твёрдо удерживала занятую позицию. - Вдруг он не дождётся меня и уйдёт?!.. Где, тогда я его найду?!.. Ведь мама про эту книжку обязательно спросит!..
            На остановке у института, Шура выскочила из троллейбуса первой и легкой трусцой побежала к серому панельному дому.
            - Не скажете, семнадцатая квартира, в каком подъезде? - не переводя дыхание, справилась девушка, у танцующих от веселящего морозца, двух кумушек, закутанных до самых глаз в тёплые платки, надёжно скрывающие загадочный возраст.
            - Во втором, - с некоторой ехидцей, отразившейся в чуть прищуренных, похожих на две тающие льдинки, глазах, ответила та, что повыше,
            - Всё идут, и идут... Стыда у них нет... - вторил ей, направленный Шуре в спину, сварливый скрипучий голос, исходивший из чего-то тощего и маленького, запечатанного в огромный платок и громоздкую чёрную шубу с большим поднятым воротником.
                ...

            - Вот она - семнадцатая, как раз напротив входа!
            Не успела Шура и дотронуться до кнопки звонка, как дверь открылась, словно сработал электронный датчик. С широкой улыбкой гостеприимного хозяина её встречал вчерашний экзаменатор, одетый, как на праздник, нарядно, но по-домашнему без пиджака и галстука.
            - Извините, я немного опоздала, - запинаясь на каждом слове и тщетно стараясь справиться с внезапным смущением, промямлила Шура, мысленно ругая себя за то, что до сих пор даже не удосужилась узнать хотя бы его имя.
            - Ну, что вы! Что Вы!.. Я никуда не опаздываю. И мне сегодня совсем некуда торопиться. Раздевайтесь. Проходите, - говорил он, уже закрывая за гостьей дверь и настойчиво предлагая ей раздеться.
            - Я за книгой пришла, - несмело напомнила Шура.
            - Знаю, знаю. Вот об этой Вашей книге я, как раз, и хотел бы с Вами поговорить. Разденьтесь. Минут на пять - не больше... Здесь жарко, Вы вспотеете, потом на улице зябнуть будете.
            - Ладно, только на пять минут, - нехотя согласилась Шура и, уступая настойчивому приглашению хозяина, молча проследовала в комнату.
            Посередине обыкновенной комнаты самой обыкновенной хрущёвки был накрыт необыкновенный праздничный стол на троих, а рядом с одним из приборов лежал "драгоценный" Шурин журнал.
            Увидев на столе свою голубую книжицу, Шура заметно успокоилась и про себя подумала:
            - Ну, конечно стол праздничный... У нас дома "Шампанское" и торт, разве что, на Новый год бывает...
            - Да, да, праздник. Небольшой, правда, да и то, только для меня одного и праздник!.. - словно, читая мысли девушки, промурлыкал хозяин квартиры. - Сегодня мой День рождения. Садитесь... Прошу Вас... Разделите со мной сию скромную трапезу. Не обижайте!.. Не лишайте старика, этой маленькой радости, - как голубь перед голубкой, не переставал курлыкать хозяин торжества. - Не будем сегодня говорить о грустном, вспоминать о возрасте...
            - Сколько же ему лет? Где-то нашей маме ровесник... Мой возраст для него, наверное, самое плохое воспоминание, - как обычно, про себя отреагировала Шура на последнюю реплику, но садясь за стол на краешек стула, предложенного ей галантным мужчиной, вслух сказала: - Какой же Вы старик? Вы ещё совсем не старик...
            Искусно сервированный стол и лёгкий голод, который испытывала девушка, лишённая возможности позавтракать дома бабушкиными блинами, придали ей решимости и она, без лишних уговоров, охотно зацепила вилкой аппетитный салат из стоящей перед ней тарелки.
            - Минуточку! Минуточку! Сначала тост...- притушил нескрываемый аппетит своей гостьи, хозяин, на удивление умело (без лишнего шума и брызг), открывая бутылку искрящегося напитка.
            - За Вас!.. За вашу молодость и красоту!.. За жизнь!.. - говорил он, торжественно поднимая бокал и глядя в глаза Шуре каким то неприятным маслянистым взглядом.
            - Почему за меня?!.. День рождения всё-таки Ваш, вот за Вас и пить надо! - с лёгким раздражением осмелилась возразить девушка и тут же, осеклась, подумав: "Как я могла?!.. Ведь он же мне в отцы годится!..".
            - О-о-о! Да не такая она и ручная эта юная леди... А вот, поди-ка ты, пришла... Ну да, и чyдненько... - снисходительно глядя на порозовевшую студенточку, подумал "нестарый" мужчина и тут же исправился: - Тогда, только за жизнь, за всё хорошее в этой жизни и за то, чтобы оно не кончалось!..
            С этим тостом Шура согласна была на все сто процентов. Она думала об Андрее, о том, как хорошо, что он есть и о том, чтобы так было всегда. За это девушка безоговорочно выпила всё своё шампанское до самой капельки. В голове сидела мысль, что пора уходить, но Шура не могла придумать, как это сделать, не обидев хозяина. Немного осмелев и исподволь оглядевшись по сторонам, она пыталась определить, кто же ещё живёт в этой небольшой, но уютной квартирке: жена, сын?. И, глядя на свободный третий прибор, спросила:
            - Кого ещё ждём? Кто ещё Вас сегодня поздравить должен?
            - Никого не ждём. Никто меня сегодня поздравлять не будет. Все поздравления, думаю, завтра будут, на работе, - несколько напряжённо и, как показалось Шуре, с некоторой прохладцей в голосе ответил именинник.
            - А это для кого? - кивнула Шура в сторону нетронутого третьего прибора.
            - А-а-а... Э-э-то... - голос преподавателя снова стал бархатным. - Это так положено. Один лишний прибор обязательно должен быть на столе...
            - Простите, Саша, можно мне Вас так называть, ведь Вас, кажется, Александрой зовут, - резко сменив тему, говорил хозяин, направляясь к незаметной двери в углу комнаты, - а как Вы относитесь к живописи?
            - С огро-о-мным интересом!.. - оживилась Шура, не ответив на первую половину вопроса (обращение по имени и отчеству стало теперь для неё более привычным). - У меня же отец - художник!.. Был... Он "Строгановку" закончил, а потом долго художником работал. И я рисовать люблю. Если в Москве бываю, то каждый раз в "Третьяковку" хожу...
            - Тогда, посмотрите, что у меня есть. Я, думаю, этого художника Вы узнаете.
             Шура легко поднялась со стула и, с явным удовольствием оказавшись на ногах, мгновенно оказалась рядом с преподавателем, исподволь, заметив, что её подбородок находится как раз на уровне его лысины. Он стоял перед небольшой картиной в золочёной раме, написанной маслом и висевшей над кроватью, которая занимала почти всю ширину узенькой комнаты и почти не оставляла прохода у стены. Шура, опершись коленями в край кровати, с любопытством потянулась к картине, силясь разглядеть автограф художника.
            В это мгновение, хозяин сзади обхватил девушку за талию и, прижимаясь к ней своим огромным круглым животом, попытался поцеловать в шею. Шура резко вывернулась и мигом очутилась в прихожей, не забыв по пути прихватить свой злополучный журнал. Сорвав с вешалки своё пальто и держа его в одной руке, другой она пыталась открыть незнакомый дверной замок. Руки девушки тряслись, замок не слушался, а хозяин, безучастно наблюдал за её потугами, неподвижно стоя на пороге "праздничной" комнаты.
            Очутившись на лестничной площадке чужого дома с пожаром на лице и с пальто в руках, Шура натолкнулась на недобрый ироничный взгляд девушки-подростка, сбегающей вниз по лестнице с верхнего этажа.
            На ходу, накидывая на себя капюшон и небрежно сунув в карман
пальто "Математiку в школе", Шура ещё долго, не оглядываясь, бежала вдоль улицы подальше от этого дома.
            - Почему он решил, что со мной можно так обращаться?!.. Что я такого сделала?!.. Как он мог про меня такое даже подумать?!.. Как хорошо, что у нас больше не будет "Элементарной математики"! А как же быть другим девчатам, которые у него учатся?!.. Ведь, он тогда от злости их обязательно на экзаменах засыплет... Мне-то хорошо - бояться нечего!.. А другим как?.. - не могла успокоиться Шура, стоя на задней площадке почти пустого троллейбуса и глядя через окно на остающиеся в только что пережитом прошлом заснеженные дома и улицы, забыв на время и о болезни матери, и об утраченной иллюзии самостоятельной жизни.
                ...
            Знакомый стук в окно, вернул девушку к действительности. Она всё ещё находилась на "дне рождения" своего педагога.
            - Собралась? - едва поздоровавшись, спросил Андрей.
            - Да, - рассеянно ответила Шура.
            - Ну, тогда одевайся! Пошли.
            - Куда? - всё еще туго соображая, что хочет от неё Андрей, спросила Шура.
            - Как куда? Переезжать на квартиру ты ещё не передумала?
            - А-а-а... Да, не передумала. Обязательно перееду... Но - не сегодня. Сейчас нельзя. Маме вчера плохо было. Скорую вызывали. Нельзя её сейчас одну оставлять. Врач сказал, что ей совсем волноваться нельзя, - приходя в себя, наконец, обрела способность говорить и мыслить Шура.
            - Ах, во-о-н в чём дело! А я то вижу, что ты сегодня сама не своя, - с сочувствием произнёс Андрей. - Ну, тогда бегом домой, а то замёрзнешь. Одевайся и выходи, - и он легко подтолкнул к открытой двери уже дрожащую от холода девушку.
            Через секунду Шура была уже на улице и, держа в зубах пушистые рукавички, застёгивала свой капюшон на непослушную деревянную пуговицу.
            - Давай просто по улице погуляем, а то после каникул у меня тоже времени совсем не будет. Не успеем оглянуться, как - выпускные экзамены, а потом сразу к вступительным в институт придётся готовиться.
            - А куда ты поступать думаешь? - окончательно придя в себя, с тревогой спросила девушка.
            - В юридический. Я так сегодня своим и сказал, что в военное училище ни за что не пойду. Не хочу я ничьим подчинённым быть. Хочу сам свою жизнь строить, а не по белу свету мотаться и семью свою с места на место дёргать. С тобой разлучаться не хочу...
            - Но юридического факультета здесь тоже нету, - сразу сникла Шура. - Всё равно уезжать придётся.
            - Я в МГУ поступать буду, чтобы все выходные дома быть, с тобой. Давай, сразу после вступительных экзаменов поженимся? Пока у нас будем жить... А после института нам, как молодым специалистам, квартиру дадут.
            - Постой, - перебила Шура красноречие юноши, - а мама моя как же, одна останется?.. - говорила она, совершенно не готовая к такому повороту событий.
            - Не одна. Павлик-то у неё есть, своя мама ещё живая, да и ты с ней так же часто сможешь видеться, как мы с тобой сейчас. Ведь ты-то никуда не уезжаешь, здесь остаёшься.
            - Ну, вот... Ты, оказывается, за меня уже всё и решил, - смущённо улыбнулась Шура, с удивлением отметив, как крепнет под её ногами почва и, как светлее становится и без того ярко освещённая лунным светом уютная вечерняя улица. Она шла, держа Андрея пoд руку и, прижав к себе ещё плотнее локоть своего спутника, физически ощутила необыкновенный прилив сил и уверенности. Теперь она не боялась ничего.