распечатка книги время такое, по частям, от редакт

НИКОЛАЙ НЕФЁДОРОВ












ВРЕМЯ ТАКОЕ…


Рассказы















Издательство «Папирус»
Иркутск – 2009 г.ББК 84(2-Рус)7
УДК 821.161.1
     Н 58




Нефёдоров Н. П.

Н 58           Время такое…: Рассказы. – Иркутск: Издательство
             «Папирус», 2009. – 160 с.






Рассказы Н. П. Нефёдорова очень своеобразны: по сути – это даже не рассказы, как таковые. Это глубокие размышления человека нашего времени. Размышления о сложности нашего бытия, о людях, о любви, о земных и неземных ситуациях. Они порой не совсем научны, но они есть, они сугубо индивидуальны, они характеризуют человека – героя наших дней. Потому эти произведения и любопытны, интересны и поучительны.

JSBN 978-5-85669-094-0 © Нефёдоров (Нефедьев) Н. П.
© Издательство «Папирус», 2009

                «СУСЛИК»

  Сегодня, именно в это утро я наблюдаю в себе новое ощущение бытия. Вообще процесс наблюдения за собой само по себе любопытное и полезное занятие как для психики, так и для физического самочувствия.
Необходимо каждый день созерцать своё душевное состояние почти так же, как чистить зубы или находиться у зеркала, как делают дамы, подкрашивая ресницы, подправляя и выщипывая брови, превращая их в тонкую красивую линию.
Наблюдать за собою очень и очень интересное занятие. Никогда не знаешь, что можно обнаружить в себе, и порой удивляешься новому, спрашивая себя: «Откуда всё это во мне?». Ведь жил и не замечал за собой подобного и вот увидел, прозрел…
Вот и в этот раз смотрел я на себя как бы со стороны, без критики, без эмоций, спокойным оценивающим взглядом риэлтора, пришедшего осматривать для продажи чужую квартиру… Осмотрел и обнаружил, что я похож на маленького пушистого суслика, мелкого полевого грызуна… Суслик вылез из норки в это утро, чтобы погреться в лучах весеннего солнышка… Солнышко пригрело пригорок и маленькую норку, и суслик вылез подышать на свежий воздух, встал столбиком, чтобы бодро оглядеть свои окрестности… Вокруг тихо, торжественно и замечательно… Нет ни тревоги, ни печали, ни грусти. Есть его величество время, есть пространство, есть норка в земле и есть своя философия, философия суслика. Норка прячет его от врагов, даёт кров и ночлег, и в ней, где-то на глубине, таятся запасы с едой. Запасливый, в общем, суслик…
Но что удивительно, ведь прекрасно сознаю, что норка на пригорке – это символ бедности, даже, можно сказать, нищеты, убогости, а всё равно на душе порядок, уют и спокойствие. Сознаю это и радуюсь утреннему солнцу, жизни, синему небу над головой, облакам… Сознаю, что кто-то живёт во дворцах, ходит босиком по пушистым коврам, сидит на мягких диванах и плавает в бассейнах…
А я вот нахожусь где-то на пригорке и стою столбиком, стою и думаю… Сознаёшь это и нисколько не завидуешь другим… И норка иногда похожа на дворец, здесь тепло, уютно и сухо… Не всё ли равно, где испытывать на прочность свою судьбу? Или в норке, или во дворце?.. Истина, наверное, не в этом. Ведь всем одинаково равномерно светит всемогущее доброе солнце на небе. Солнцу нет особой разницы, кому и как светить, в какие окна заглядывать и какие норки освещать… Скорее всего, солнцу «до лампочки» все эти дворцы, все вместе взятые, и эти норки на пригорке…
И если я суслик, пушистый неунывающий зверёк, то это даже совсем не плохо! И необязательно быть хомячком, или леопардом, или слоном. Главное, быть самим собой. Главное, полнее ощущать себя в этом мире, чувствовать момент времени, момент пространства и бытия в нём. И не важно, где ты находишься и в ком!? В какой шкурке, в какой норке или во дворце?.. Важно, что внутри у тебя на данный момент времени!.. Важно, как ты воспринимаешь этот мир вокруг, с претензиями или без, с обидой или с восторгом!..
Важно, как ты умеешь радоваться солнечным лучам поутру, как умеешь любить себя и других, рядом живущих, таких же как ты!.. Важно быть человеком… Важно быть человеком, большого или маленького роста, со слона, леопарда, хомяка или суслика, который утром выглядывает из окон дворца-норки, радуясь солнышку…

                СТАРЫЙ НОВЫЙ ГОД

   Получил я по сотовому сообщение. Вытаскиваю из кармана мобильник и смотрю на маленький экранчик. Там чётко пропечаталось послание от моей дочери. Я растрогался – надо же, меня вспомнили мои дети. Вспомнили меня в этот «Старый – Новый год», то есть с 13 на 14 января. И я понял, что я ещё нужен кому-то на этом свете, что я дорог кому-то, что я не одинок. Мне стало стыдно, что я так и не поздравил своих двух дочерей с праздником, пришедшим к нам из прошлых веков.
Это Петр Первый изменил дату. И вот казус, Новый год встречаем несколько раз: 1-го января – по нынешнему календарю, по Петровскому, 14 января – по старому стилю и в феврале – по Восточному календарю.
Но я лично по особому отношусь к Новому году. Для меня – это отдельная кратковременная точка отсчёта времени, и она вообще не привязана к 1-му, 14-му января или к другой дате.
Мне кажется, по-хорошему, по справедливости, надо бы принять совершенно иную точку отсчёта времени для Нового года. Я не претендую на оригинальность, но должен же быть в Галактических масштабах свой особый Астрономический Новый год. И вероятно, только мы, люди, ещё не знаем об этой конкретной дате, вернее, об этом конкретном дне, часе, секунде «Абсолютного Времени для Всех Времён и Народов».
Но это, впрочем, и не очень важно, когда и где, и во сколько. Главное, чтобы нас не забывали поздравить с праздником друзья, родные и давали этим самым понять, что вы не одиноки во Вселенной. По крайней мере, для меня это имеет значение, что я нужен кому-то, что кто-то скучает и ждёт меня в гости.
Разве это не праздник? Разве это какая-то мелочь? Нет. Это имеет определённое особое значение, так как каждый из нас дорожит своей семьёй, своими узами с близкими, узами со своей страной, с планетой, и в конце концов со всей Вселенной.
И пусть сообщение пришло на мой мобильник – скромное, простое, короткое, но оно лишний раз напоминает мне, что этот мир – не виртуальность, что он хрупок и я в нём есть, я существую и здравствую.

                МИНУС 273° ПО ЦЕЛЬСИЮ ИЛИ НОЛЬ ПО КЕЛЬВИНУ

   Сегодня всего лишь 26 сентября, а с неба сыплется белый утренний снежок. Легкий скромный ажурный снежок. Он падает на землю и тут же немедленно тает.
Первый снег после долгого замечательного жаркого лета.
Подумаешь, первое подобие снега, ничего особенного в нём.
Но есть одна маленькая деталь, мимо которой я не смог пройти спокойно. Этой деталью оказалось маленькое утреннее сообщение, сделанное будничным голосом диктора по радио. Сообщение было о том, что где-то на краю далекой Вселенной была замечена вспышка сверхновой звезды, взрыв огромной силы, второй по величине после великого первоначального взрыва и рождения именно нашей Вселенной. Второй по силе взрыв, после начала Всего. Почему именно второй, а не третий или десятый, я так и не понял.
Напомню, что по теории ученых вначале вселенная находилась в одной точке, затем случился взрыв и только затем появились различные галактики, которые словно живые существа сворачивались и разворачивались в плоские карусели-спирали.
Но именно эта вспышка оказалась результатом встречи двух галактик в космическом пространстве. Они встретились, и тысячи тысяч звездных систем запылали звездным костром в кромешной тьме космоса.
Вечером ко мне зашел мой сосед и спросил, что это я сижу такой озабоченный. Я говорю ему, что я в трауре, и мне необходимо выпить сто грамм на помин души, вернее, чьих-то душ. Он спросил, каких это душ? Я говорю, тех душ, что погибли, быть может, в одной или в двух бывших замечательных цивилизациях. Ну что ж, сказал он, раз надо так надо и предложил мне помощь в организации поминок. А я говорю, что нет необходимости бежать в магазин за сорокаградусной, что она у меня есть в холодильнике. Затем сообщил ему, что этот взрыв состоялся в далеком прошлом и мы вообще опоздали на помин и на три дня, и девять, и сорок дней, и на все прочие годовщины вместе взятые.
И вот только сейчас, в это утро или в другое свет от того взрыва дошел до нас. И потому мы видим всего лишь отблески далекой трагедии, видим космическое происшествие или простое обычное космическое событие.
И наверняка, в этих двух (или трех) галактиках жили добрые разумные существа, которые любили друг друга и радовались по утрам своим светилам – солнцам. Вероятно, у них были свои дома, свой транспорт, семьи, дети и своя зарплата. И вот, там теперь ничего нет. И к этому надо относиться по-философски спокойно. Ну взорвалось, понимаешь, ну разрушилось, исчезло что-то. Со временем, возможно, что-то возродится в пространстве, конечно, не на этом месте, но в другом. Со временем появятся новые жизни, новые образования. Ведь не может быть того, чтобы жизнь не зарождалась и не появлялась из ничего, из космической пыли. Она, жизнь, появится, и этот факт неотвратим и неизбежен, так как времени предостаточно для ее появления. По этой же причине появились однажды мы на своей старенькой маленькой голубой планете по имени Земля. Мы появились, худо ли бедно живем, не тужим, рожаем, любим, умираем и вновь возрождаемся в детях, и при этом думаем, что будем жить вечно.
Мой сосед молча пожал плечами – моя затея помянуть, как никогда кстати и вовремя. Помянуть рюмкой водки чей-то усопший далекий мир, чей-то разум, душу и пожелать им то, что обычно желаем мы, когда кто-то уходит в другое измерение. Все как обычно. Ничего особенного не произошло. Где-то стало меньше на одну или две цивилизации. Зато других, оставшихся в живых, осталось множество в пространстве и во времени. Какие могут быть сомнения, если во вселенной имеются такие бесконечные расстояния и есть масса времени длиною в вечность.
Пока пошлешь сигнал, и, быть может, тот, кому послали, уже умер от старости и не сумел услышать ваше дружеское приветствие.
Допустим, сказали вы с добрым утром кому-то, а его с утра в том мире уже нет вместе с планетой. Там пустота и ноль градусов по Кельвину, то есть минус 273 градуса по земному.
Я определённо подниму свою рюмку и выпью сто грамм за тот мир. Затем скажу несколько теплых слов об исчезнувших двух или трех вселенных и закончу свою речь словом «аминь». И ничего более. И, быть может, скупая мужская слеза прокатится по небритой щеке.
Но этот факт не важен. Не важен ни для кого. Потому, что жизнь вокруг продолжается. Чирикают яростно воробьи за окном. Они расселись на заборе, на ветках деревьев. Изредка звонко тенькают синички и каркают гортанно пролетающие мимо вороны. Люди в это воскресное утро просыпаются, встают, моются, принимают душ, пьют горячий кофе в своих постелях и за столами.
Сегодня воскресенье, 26-е обычное число, сентябрь 2004 года.
За окном падает первый снежок. Он падает на заборы, на асфальт, на ветки, на крыши.
И что интересно, я совсем не устал жить на этой планете, в своей галактике, я спокоен от того, что нет в опасной близости другой такой же огромной галактики и нам ничего не грозит. Только все кажется порой, что немного поубавилось тепла и любви в пространстве, тепла и любви от двух или трёх погибших цивилизаций. Но это, впрочем, не важно. Главное, чтобы у нас, оставшихся в живых, внутри ничего не поубавилось. Пусть вокруг нас, в космосе очень холодно и одиноко. Холодно до минус 273 градусов по Цельсию и одиноко до самой глубины вечности. Все равно человечество есть самое счастливое коллективное существо во вселенной. И мы, вероятно, счастливы.

                ТРИ РУБЛЯ

   Вышел я на улицу. Меня встретило доброе ласковое утро. Точно так, как весною, в конце марта. И казалось, еще чуть-чуть – и зазвучит мелодия капели. Зазвучит, как только выглянет запоздалое заспанное солнце, разгонит безликий туман меж городских улиц и домов и пригреет покатые крыши. А пока солнце еще только протирает глаза после долгой ноябрьской ночи и еще только готовится смотреть своими лучами в окна домов. Хотя времени было уже двадцать минут десятого, и ему давно пора было сделать это.
Я приготовился к морозу в десять градусов и беспокоился, что мои уши будут зябнуть, но было всего 2-3 градуса холода. Я бодро шел по дороге на станцию, к своей электричке, которая вот-вот должна была подойти к станции и распахнуть свои двери.
Я шел по дороге, а перед глазами, как наваждение, стоял тот весенний день 30 марта много лет назад.
В тот день, к вечеру, я отправил свою дочку, девочку восьми лет, в магазин, чтобы она купила молока. Дал ей пять рублей и белый бидончик с крышкой. В то время молоко стоило 28 копеек за литр. И булка хлеба – 18-20 копеек. По нынешним ценам я дал ей около 250 рублей.
Дочь оделась и пошла. На улице было ветрено, и поземка завевала круговерть из снежной пыли и снежинок. Поземка была не очень суровая, но с порывами ветра. Такая погода бывает обычно поздней весной. Но если есть шарфик, есть шапка ушанка и шубка с варежками на вязках через рукава, то такая погода не страшна. Да и идти до магазина было недалеко, всего метров двести, не больше. Дорога шла между студенческих домов общежитий.
Наверное, моя дочь впервые держала в руках такие деньги, и это было для нее целое состояние. Ведь на такие деньги в то время можно было купить около пяти кило конфет. И как бывает обычно в жизни, то, что дорого, то чаще и теряем. Она положила их в рукавичку и держала их пальчиками, маленькую бумажку голубого цвета с цифрой пять. И где-то на полпути внезапно остановилась. Ее пальчики уже не ощущали эту бумажку в варежке. Денежка вылетела куда-то в снег.
Девочку охватило жуткое отчаянье. Она стояла и горько плакала навзрыд. А в это время мела поземка, была метель, и ее горькие слезы капали в снег. Она впервые теряла деньги, и ей было отчаянно жалко их. Она представляла, как ждут ее с молоком домашние. Она представляла себе, как ее будут ругать дома.
Но тут она услышала голос: «Девочка, почему ты плачешь?». Она ответила, не переставая лить слез, что ей дали на молоко пять рублей, а она потеряла их. И одна из двух девушек студенток молча достала из кармана три рубля и вложила денежку в ее маленькую ладошку. Они ушли. И девочка, ее звали Оксана, с мокрыми глазами от слез быстро добежала до магазина, купила молока и хлеба и пришла домой. Поставила на стол бидончик с молоком и отправилась, как ни в чем не бывало, смотреть мультики, что шли обычно в это время по телевизору. Сдачу с трех рублей она тихо положила на стол. Я же не обратил на это особого внимания, даже на то, что сдачи оказалось маловато. Она сказала впоследствии, что где-то выронила. Что ж, бывает.
В свое время я тысячу раз ходил в магазин за молоком, за хлебом. Бывало, терял деньги, но это было как-то все просто и обыденно, что ничего и не помню.
И вот, спустя четверть века, уже взрослая дочь открыла историю с тремя рублями. А я пережил вновь маленький стресс из жизни близкого мне человека. За праздничным столом, заставленным закусками, салатами, с бутылочкой водки, здесь за столом я ощутил тот порывистый резкий ветер, то ее глубокое отчаянье и почувствовал сердцем безутешную соленость детских слез, бегущих по щекам моего ребенка.


                БАЛЬЗАКОВСКИЙ ВОЗРАСТ

   Вот и снова вечер. Солнце неспешно скатилось за горизонт. Ноги мои безмерно устали шагать по лестницам, отмеряя этажи и ступеньки. И вот передо мной осталась последняя дверь, на самом верхнем этаже девятиэтажного дома. Я позвонил без всякой надежды на удачу. Просто знал, что мне необходимо было закончить эпопею хождения в люди, в народ. Такая уж доля мне выпала в эти дни – работать агитатором и собирать подписи за неизвестного для меня человека. Я честно выполнял работу, и за нее мне была обещана некая сумма денег.
Все очень просто и ясно. Позвоню – мне откроют дверь. Затем кто-то поставит свою подпись в бумагах, и я иду дальше. Дело простое. И вот я в очередной раз нажал на кнопку. Слышу, где-то зазвучала трель звонка. Затем чьи-то неторопливые шаги, и дверь раскрывается. На пороге женщина. Простая обыкновенная, по возрасту под пятьдесят, немного увядшая и чуть полноватая, но на ее лице еще остались следы былой молодости. Бальзаковский возраст, когда еще не старая, но хочется хоть маленького глоточка молодости. Никуда от этого возраста не деться. И невозможно к нему привыкнуть. И это постоянное тревожное внимание к своему облику, к красоте лица.
В общем, женщина открыла дверь, и я весь тут перед ней и не старый и не молодой, почти интеллигентный и симпатичный. Я агитатор. В общем, человечек, волею судьбы или случая оказавшийся здесь, у этой двери, обитой кожей, не потерявший чувства достоинства и излучающий спокойствие, вежливость и доброту.
В первую очередь я извинился, затем поприветствовал ее и кратко пояснил цель своего неожиданного прихода. Она пригласила меня войти в квартиру. Я вежливо объяснил ей, что это для меня приятно, и я непременно воспользуюсь приглашением. Я так и сказал ей, что люди ко мне полны недоверия и в их глазах живет тень страха. А вот вы не испугались и пригласили меня любезно зайти.
Я зашел и сел в коридоре на корточки, достал бумаги и приготовился записывать данные ее паспорта. Но женщина, увидев это, пригласила меня пройти на кухню. Я удивился. Меня не боятся! Мужчину крупных размеров, при росте под метр восемьдесят и весе под сто! Если женщина не испугалась, то это выглядит странно, подумалось мне. И я прошел на кухню. Проходя коридором, я увидел смежные комнаты. Огромные, светлые, роскошно обставленные мебелью, на полу ковры, паласы. Красивые люстры под потолком, огромный телевизор, не меньше метра по диагонали. И еще я заметил тахту. О! какая же там была тахта! Широкая, словно донские степи. Просторная, такая, что можно спать во всех четырех направлениях света, не будут свисать ноги на пол. Она мне определённо очень понравилась. Тахта была просто замечательная.
Всюду была чистота, порядок, настоящая квартира для «новых русских». И я это осознал. Мне, простому обывателю, здесь было делать нечего. Но была потаенная мыслишка, а вдруг именно я и есть тот единственный и неповторимый, которого она ждала.
И я уловил в женщине неутоленную тягу к теплу, к ласке мужчины. Видимо, у ее мужа не было достаточно времени, сил и энергии, чтобы ублажать её.
Я и спрашиваю ее, может, вы и паспорт мужа принесете, и я оформлю его голос в поддержку кандидата? Ну не задавать же ей вопрос в лоб, типа, вы замужем, или как? Это был тонкий наводящий вопрос, в надежде на ответ, что мужа у нее нет и она живет одна и очень скучает по отсутствию мужской личности. Но, увы, надежды мои не оправдались. Она принесла паспорт мужа, сына и дочери.
И я мысленно попрощался со своей наивной скороспелой воздушной мечтой о своей скоропалительной яркой любви в этих прекрасных апартаментах, о своей, как мне казалось, редкой и уникальной неотразимости. Я мысленно попрощался с коврами, с паласами, с люстрами, с креслами и поспешил откланяться.
И, покидая эту роскошную обитель, я еще раз попрощался с доверчивой радушной хозяйкой, обладательницей пышных форм, пожелав ей благополучия, успехов, и напоследок нагло поинтересовался, отчего же она не боится меня. На что она ответила, что муж у нее занимает большой ответственный пост в милиции, и что она сама имеет способности постоять за себя, имеет разряд по самбо.
Вскоре я бодро шагал к дому и удивлялся тому, что все же есть у нас женщины в городе, которые могут «коня на скаку остановить», которые обаятельны, богаты и не боятся приглашать к себе незнакомых мужчин с усами. Им есть что показать и есть чем удивить нас мужиков, под названием «простые обыкновенные русские», которые живут от получки до получки и по уши в заботах, в тревогах за завтрашний день.


                БОГУС

   Просмотрел я фильм про Богуса. Фильм мне понравился. Фильм был про мальчика лет семи. Смотрел от нечего делать. Сидел в кресле и отдыхал. Нажал на кнопку, включил телевизор, а там фильм. Быть может, вы видели этот фильм? В нём есть игра воображения, игра фантазии и нет особенных планов, задач и слов «надо» и «должен».
В нём много любви, невидимой, ободряющей и дающей силы. Мальчик потерял маму в автокатастрофе и остался один. Вуди Голдберг в роли приёмной матери оказалась на высоте, и актёр Жерар Депардье в роли Богуса.
Посмотрел я этот фильм. Вспомнил себя маленького и несмышлёного.
Только Богуса у меня не было рядом в детстве. Рядом был другой друг, невидимый и воображаемый. И как звали его, я не знаю. Был он. Находился рядом и жил. Он защищал меня от привидений, от нечистой силы, от страхов. Я верил в нечистого, в чертей, в вурдалаков и прочую нечисть. Все они прятались от меня во мраке ночи или в подполье. Казалось, они ничего не делали и занимались только тем, что ждали меня из-за угла в темноте, и я панически боялся их. Мне было пять-шесть лет, так же как мальчику из фильма. И у меня были навязчивые страхи. Порой я боялся закрывать глаза, засыпая в постели. Думал, что вот закрою их и не замечу, как они, те, что затаились, подкрадутся и схватят меня за руку или за ногу. Я затыкал тщательно одеяло под себя, прятал руки и засыпал. Спал чутко и настороженно. Любой шорох был в компетенции моих ушей. Уши были чуткие, как у зайца. Да и я сам был почти похож на зайца. И я удивляюсь, как глаза от страха не окосели. Быть может, больное воображение дорисовывало мне разные подозрительные шорохи. Ночь длинна, и шорохов в ней предостаточно. Разве всё упомнишь?
Старый деревянный дом из бревен имеет свойство иногда потрескивать, особенно когда малейшее землетрясение или сильный мороз на улице. Я жадно вслушивался по ночам в тишину, стараясь проникнуть своим сознанием за ту стену, за тот угол, за тот край. Проникнуть и обнаружить то, чего боялся. А чего я боялся, я даже и не знаю? Боялся нечто такого, от чего волосы могут вставать дыбом или стать белыми в одночасье.
Может быть, вот от таких индивидуумов, как я, и бывают, вероятно, полтергейсты. Энергия страха, энергия жути трансформирует окружающее пространство, нарушаются все физические законы, нарушается тишина. Мои страхи были похожи на страхи, навеянные фильмом «Вий». Это было жутко, и это было в далёком детстве.
Может быть, оттуда, из детства у А.С. Пушкина появились строки: «…Там леший бродит, русалка на ветвях сидит…»? И они тоже навеяны тем же чувством страха?
Это сейчас, взрослому, мне всё это кажется смешным и наивным, невозможным и преувеличенным. Возможно, так оно и было на самом деле? Может, я был болен? И где эти страхи сейчас? Где они спрятались? В каком углу души? Они остались там, в прошлом, мои бедные летучие страхи, не дававшие мне спать по ночам. Всё пройдено, пережито. Но это не сон, это явь, это было в моей жизни. Этого не отнять. А кто сейчас я? Нормальный, обыкновенный – не боюсь темноты, одиночества, покойников. И фильмы про ужасы мне не указ. Я решительно отметаю всё от себя, не воспринимаю, и все страхи призрачны и нереальны. Быть может, у меня есть броня? Броня у души и сердца?
В фильме всё чётко обозначено, всё расставлено по полочкам, красиво и аккуратно. А в жизни всё по-другому. Не было имени у моего невидимого друга, но была его забота, была поддержка. Была. Осталась ли? Вероятно, осталась. Может быть, жива эта поддержка? Невидимая и значимая поддержка, дающая силы, дающая любовь к жизни. Невидимая, незримая сила.
И эта сила, быть может, и есть вера в Бога. Чего стыдиться, к чему скрывать? Если есть такое. И ни к чему лукавить. Быть может, я верующий, не знающий при этом слов молитвы. Верующий и исполняющий 10 божьих заповедей. Верующий, умеющий накладывать крест и говорящий слова «прости меня, Боже». Разве это имеет значение, когда ты один и наедине с Богом, и ты искренен в исповеди перед ним?
Быть может, в детстве эта незримая сила была похожа на образ Богуса. Невидимого друга, утешителя и успокоителя грусти и печали. Это как фартук матери, её уютное плечо и её ладонь на челе, шершавая, с мозолями, добрая и ласковая. Быть может, её незримая любовь не умерла вместе с нею? Осталась рядом и оберегает душу мою от лукавого?
Чего стыдиться своей слабости человеческой. Без слёз не бывает твёрдости духа. Без страха не бывает мужества. Без любви не бывает ненависти. Всё имеет начало и конец. И любовь существует. И слабость присутствует. Надо преодолевать её и идти дальше. Идти по жизни, делать свои шаги, и каждый день свой воспринимать как чудо. Чудо того, что ты есть. Что ты можешь любить и верить. Надо идти и дарить это чудо другим, таким же, как ты, плоть от плоти, родным и близким. Дарить и учить любить. Ибо только любовь и есть сила, есть энергия, есть радость бытия.
Фильм закончился. Остались мысли. Остался Богус. Остался Бог. (Эти слова созвучны. Бог и Богус). Остался ангел-хранитель. Осталась душа. Осталась слабость. Она есть, присутствует, но в малом количестве. И осталась броня из стали. Броня – это незримая длань того, кто рядом, кто любит тебя и не предаст тебя… И осталось прошлое, в которое нужно иногда заглядывать. Заглядывать, словно в темень, за угол, за стену, за тот край.

                ВОКЗАЛ

   Девушка с парнем самозабвенно целовались вот уже почти сорок минут; он сидел на лавке, а она расположилась у него на коленях, и они, не стесняясь редких пассажиров в здании железнодорожного вокзала, самозабвенно целовались. А за окном начиналась зима. Утром выпал снег, легкая пороша, словно простыня, легла на землю, она только-только прикрыла от стыда голую землю от взглядов людей и солнца. На землю тихо опускались сумерки в шестиградусном морозном воздухе. На улице было зябко и свежо. Была суббота, на вокзале было сравнительно тихо, так как пассажиров было около двух десятков человек и они сидели на сидениях, рассредоточившись по всему залу. В этом зале шла своя особая жизнь, жизнь ожидания электрички. И у меня шла своя жизнь, она заключалась в том, что я внимательно наблюдал за тем, что происходило вокруг меня.
Где-то вверху под потолком изредка тенькала синичка. Она случайно залетела сюда и теперь, как я понял, осмысливала создавшееся положение. Так же осмысливал свое положение и голубь, который тоже сидел на выступе под потолком и беспрестанно чистил свои перышки клювом и изредка следил за пассажирами, за целующейся парочкой, за котом, который ходил между пассажирами, важно распушив хвост. Кот ходил по бетонному полу и изредка поглядывал наверх, он был озабочен тем, что такая вкусная еда сидит где-то под потолком, и это его волновало. Он, видимо, терпеливо ждал их в гости, и ему было что сказать им. В их отношениях я видел тонкую невидимую связь особой симпатии и антипатии. В отношениях влюбленной парочки также ощущалась особая связь, там была аура любви. Они продолжали целоваться, словно не виделись целую вечность, и я им сочувствовал, что мышцы их губ должны были устать от постоянных напряжений. Где-то в стороне от них сидели две бабушки и, не замечая всего вокруг, говорили и говорили о наболевшем, о замечательном прошлом. О прошлом, когда они были красивыми и молодыми. Бабушки всегда говорят о прошлом, и если говорят о настоящем, то только о своих болезнях. Они чинно сидели, и было видно, что они никогда не устанут говорить, а если бы им дали время говорить, то они здесь сидели бы до самой весны или до лета.
И вот вскоре по залу раздался голос, что скоро придет электричка, что она идет оттуда и туда-то и чтобы пассажиры не забывали своих вещей и аккуратно переходили железнодорожные пути.
А за окном вокзала по-прежнему тихо угасал день, и на землю опускались сумерки. Солнце тихо садилось за горизонт, уже уставшее за день, чтобы немного отдохнуть на другой половине земли. Оно наблюдало за городом, за вокзалом, за пассажирами, заглядывая в окна своими прощальными лучами. Оно видело все, обо всем догадывалось и тихо скользило в холодной прозрачной синеве на законный отдых. И на душе было ощущение, что есть еще кто-то, невидимый, что кто-то, так же бесстрастно наблюдает с небес и за всеми нами, за котом, за птичками и даже за солнцем.
Прошла минута, другая и пассажиры не торопясь потянулись к выходу, и вокзал вдруг стал пустым, с пустыми сидениями, и только кот, как ни в чем не бывало, продолжал похаживать по залу. У него не было билета, как и у птичек на электричку, и ему некуда было спешить.
Подошла электричка, распахнула свои автоматические двери и «заглотила» порцию пассажиров. Я бросил взгляд на влюбленную парочку и заметил к своему удивлению, что они круто развернулись от распахнутых дверей и побежали вприпрыжку, держась за руки, обратно в теплый уютный мир вокзала. Им не нужно было куда-то ехать, они были счастливы друг с другом и рядом с ними вся вселенная. Были только глаза, были только слова, только ласковые губы и вокзал для двоих.


                ВРЕМЯ ТАКОЕ

    В моем городе сейчас, как и во всей стране, не очень хорошо. Город мой, как больной в кровати, с высокой температурой. Он для меня словно живое существо, которое приболело и, может быть, все в нем будет со временем замечательно и люди будут более открытыми и счастливыми. А пока я не скажу так.
Возможно, материальное не столь уж и главное для нас, но получается, что оно волнует и беспокоит многих. Шуршащее и..


..... продолжением  следует далее..