Облака

23 марта 2010 г.

ОБЛАКА.
               
Белые и пушистые, они проплывали караваном высоко в ясном голубом небе. Если долго наблюдать за ними, в каждом из них можно угадать или представить чей-то образ.


               
-«Баба Нюра умерла,»-получили мы телеграмму в далеком шестьдесят четвертом году. Отец уехал на похороны.
Мне семь лет. Я помню, как она стояла на обочине дороги, прикрыв глаза от уходящего на закат солнышка рукой, встречая нас с мамой. Увидев меня из-за угла дома, захлопала руками по бокам, как наседка крыльями. Я побежала к ней навстречу по шелковой пыли деревенской дороги, а к маме, несущей чемодан с гостинцами вышел навстречу дядя Вася, старший брат отца, в зеленой полосатой сатиновой пижаме, в которой ходил по всей деревне.
За калиткой начиналась таинственная для меня жизнь. Огромный сад, летняя печка ближе к дому, колодец и бочки с водой, в которых плавали золотисто-зеленые лини и черно-синие вьюны, пойманные накануне отцовым братом. Запах вишневого варенья шлейфом расстилался по всему саду, опьяняя своим ароматом.
Взрослые начали суетиться вокруг печки, наказав нам с Володькой, двоюродным братом, наловить сачком  линей  на ужин. Только встав на цыпочки, я смогла заглянуть в бочку. Брызги, хохот, визг раздавался по всему саду. В ведре рыба отчаянно шлепала хвостом, пытаясь улизнуть, вызывая у меня дикий  восторг. Выполнив задание, мы всей гурьбой, отправились в конец сада. Старая яблоня широко раскинула свои ветви, усыпанные спелыми яблоками, половина из которых опускалась на соседний забор, там жила тетя Валя , папина любимая сестра. Их было семеро в семье: три брата и четыре сестры.
 Вишни росли вдоль всего забора по периметру сада, чередуясь с терном. Усевшись с ватагой родственных братьев и сестер высоко на яблоню мы поочередно делились своими планами и впечатлениями. Я из Перми,- Вовка, Нинка и Любка из Аркадака, -Галка из Ртищева, -Надька ,Вовка и Люська с Сахалина. Срывали и ели яблоки, закидывая огрызки в самые дальние  уголки сада.
Запах жареной рыбы манил наши промытые яблоками животы. Дядя Вася стоял как надсмотрщик, давая указания, вовремя перевернуть и не пережарить рыбу с луком.  Он заливал содержимое сковороды болтушкой из домашней сметаны и ярко-оранжевых яиц, накрывал крышкой, и глядя на свои фронтовые часы засекал время, не доверяя никому. Стол стоял рядом. Вечная пшенная каша с кувшином холодного молока. Молодая картошка с укропом. Рыба, в огромной семейной сковороде, малосольные огурцы, лежали в синей эмалированной чашке с грибочками на дне. Варенье все также продолжало кипеть в медном тазу на медленном огне.  Мама снимала с него пенку деревянной щербатой ложкой, и казалось, что нет ничего вкуснее этой ароматной розовой пенки. Варенье мы повезем домой на Урал. Это было мое последнее беспечное лето, осенью я шла в школу.
Нам постелили с мамой в саду. Южное небо звездное, низкое, черное. Шум проходящих грузовых и пассажирских поездов и дрожание земли постепенно убаюкивал, насыпь находилась буквально за калиткой. Суматоха приезда, радость встречи, прохлада наступившей ночи окунули меня в безмятежный крепкий детский сон.
Проснулась я от бомбардировки. Вовка, с бидоном на шее, собирал вишню, тут же ее ел, а в меня пулял косточками, и  от  щелчка одной из них по лбу, я наконец-то проснулась.

Мама и баба Нюра суетились у печки, я подошла к ним, обняла бабушку.
Кружка парного молока стояла на столе рядом с пышками на сметане, дожидаясь меня. Я не любила молоко, парное тем более. Лишь с уговором, что меня возьмут на рыбалку, сквозь слюни и слезы я его выпила.
Извилистая узкая речка спряталась в зарослях камыша, стоя на скользком берегу я просто наблюдала, как рыбаки подтаскивают сетку, доставая улов, отпрыгивала в сторону. Визжа, я следила за стайкой вьюнков в ведре. И вот,мы в лодке. Она плыла сама вниз по течению, а я болтала руками по невозмутимой глади прохладной воды.Улов собран, мы пошли купаться. Вовка показывал, как умеет нырять и плавать, а я барахталась по-собачьи на берегу. Кувшинки,  с розовыми и желтыми сердцами, едва качались на широких плечах  своих листьев. Изловчившись, Вовка нарвал  мне несколько лилий . Уставшие и радостные мы возвращались домой с уловом,  хорошим настроением и с цветами. Я за спиной дяди Васи на мопеде, а Вовка на взрослом велосипеде. Он еле доставал ногами до педалей, зато был самостоятельным.
Колгота стояла на весь сад, у печки собралась почти вся родня: два сына, четыре дочери, их многочисленные дети, мы с мамой и баба Нюра.
Больше мы никогда не встречались все вместе. Худенькая, в темной одежде, в фартуке в мелкий цветочек, с абсолютно- белыми седыми волосами, она, как печка собирала вокруг себя своих детей и внуков.
Я не помню ее голоса, слов, обращенных ко мне, оказалось, что для памяти это не так важно, если тебя окружали теплом и участием.
Отпуск пролетел быстро и всей большой семьей нас провожали на станцию. Прижав меня к себе, она стоит в окружении своей большой семьи у станционного забора. Я очень на нее похожа. Последняя семейная фотография.


               
 Папа приехал с похорон. Мы барахтались в снегу после школы, я лежала в сугробе и смотрела в голубое небо. Высоко-высоко проплывали облака. Разные. Большие и маленькие. В очертании одного из них я увидела бабу Нюру.
Тогда я не знала, что облака эти плывут в мою будущую жизнь….
Они были высоки и белоснежны, как светлые чувства и желания, и темные грозовые, приносящие беду, но все циклично и предсказуемо.
Вишневый сад окружает мой дом, большая старая яблоня раскинула свои тяжелые ветви на соседский забор. В саду у водоема расцветают сотни разноцветных лилий, а все мы давным-давно разлетелись по самым дальним уголкам нашей жизни….