ПРОЩАНИЕ С ГИППОКРАТОМ
Предисловие автора.
Круиз по Средиземному морю на белоснежной яхте, по греческим островам, в начале сентября, в группе из шести пассажиров, c командой обслуживания из четырёх человек…
Хотя эти фразы звучат цитатами из рекламного проспекта туристической фирмы, они на самом деле отображают реальную действительность. Так почему же какая-то дурацкая хандра ни за что не покидает мою душу?
Зачем я здесь? Зачем мне всё это нужно? Зачем я трачу своё время на подражание сладкой жизни богатых и знаменитых? Вот происходило бы всё это таким же образом, на этом же Средиземном море, но лет так двадцать - тридцать тому назад. В те времена, когда во время отпуска на море в молодом и бронзово-загорелом теле ликовали все мускулы, а в голове надолго задерживались лишь мысли о девушках. Во времена, когда состояние молодой души так легко и просто поднималось до уровня полного щенячьего восторга. Так нет же, не пришлось нам, “совкам”, тогда свободно гулять по белому свету. Почти всех советских людей держали взаперти на их собственной территории. Прости и упаси меня, Бог, от подобных нездоровых мыслей. Прости меня, Бог, за столь явное проявление приближающегося мужского климакса. Ведь путешествие и отпуск в целом сложились неплохо.
Ну а сейчас, наверное, самый подходящий момент, чтобы представиться читателю и в общих чертах обрисовать исходную ситуацию этого повествования. Моё имя Алекс, я – русскоязычный писатель, проживающий в США. С подачи моей теперешней спутницы жизни возникла идея проведения двухнедельного отпуска в морском путешествии на яхте по греческим островам. При выборе туроператора в Интернете моя подруга обратила внимание на то, что портал компании “Olimpus Yacht Cruises” подчёркивает, что члены команды их круизной яхты “Victory” владеют английским, ивритом, русским и украинским языками. Моя подруга сразу же выстроила целую теорию, согласно которой получалось, что общение с командой на родном языке обеспечит нам стопроцентную релаксацию и “расслабуху” на всё время отпуска. Мне ничего больше не оставалось, как молча согласиться и позвонить в “Olimpus”. Из пассажиров, кроме нас двоих, на яхту ещё прибыли две другие супружеские пары морских туристов: семья русскоязычных программистов из Нью-Йорка и недавно образовавшаяся чета молодожёнов, новых русских из Москвы. Итого нас, гостей, на судне набралось шесть человек – это как раз то минимальное количество путешественников, которого достаточно для укомплектования круиза от компании “Olimpus Yacht Cruises ”. Об экипаже судна на начальный момент плавания нам была известна только самая общая информация. Ещё по прибытии в кипрский порт Пафос, во время первого ужина на яхте, нам бегло представили экипаж. Хозяина и капитана яхты в одном лице зовут Леви Шнайдер, он – израильтянин, хотя в последнее время постоянно проживает на Кипре. Леви выглядит лет на пятьдесят, он высокий и интересный мужчина с дерзким, молодым взглядом и полностью седой головой. В интеллигентном облике капитана отсутствуют явные черты бывалого морского волка. Ни тебе крутых плеч, ни пеньковой трубки с английским табаком. Красавицу-брюнетку, жену хозяина судна зовут Елена. Кроме хозяев на яхте ещё служат матрос Олег, качок и верзила, и его симпатичная жена Виктория. Постоянное местожительство этой пары мореплавателей нам не удосужились сообщить. Как мы сумели сразу разобраться, работы по судовождению на судне выполняют Леви и Олег. Их подруги отнюдь не морячки – обе женщины ведут хозяйство, готовят еду и убирают в каютах и служебных помещениях.
Мы вышли в плавание почти сразу после завершения устройства гостей яхты по каютам. Первые три дня нашего плавания прошли достаточно динамично, в коротких морских переходах, совмещённых с несколькими заходами на острова и автобусными экскурсиями. Четвёртый день плавания был целиком израсходован командой яхты на наиболее протяжённый водный переход между островами по запланированному маршруту. Гостям круиза ничего другого не оставалось, кроме того, как отлёживать бока на удобных, разноцветно-полосатых палубных лежаках. Этот день запомнился мне наиболее продолжительными приступами моего сплина. Спутник мужского климакса мог бы легко отравить мне весь остаток отпуска, если бы неприятный инцидент, случившийся со мной на следующий день, не запустил процесс моего сближения с командой яхты. Тесное знакомство с этими людьми, в свою очередь, предоставило мне удивительные истории их неординарной жизни, необыкновенных приключений, настоящей любви и дружбы.
Поздним вечером яхта “Victory” наконец пристала к берегу – мы зашли на Самос. Большой греческий остров в Средиземном море расположен недалеко от побережья Турции. По греческой мифологии этот остров считается местом рождения богини Геры. Центр Самоса, античный город Веси, основан около 1000 лет до нашей эры. С того самого времени и на протяжении многих столетий остров всегда служил морской базой. Сразу после швартовки туристы с яхты “Victory”, всей группой, сошли на берег и бессмысленно прошатались несколько часов по узким и античным улочкам Веси. Наша вечерняя прогулка завершилась посещением моряцкого бара – именно таким способом женской половине группы захотелось познавать местную портовую экзотику. Основное туристское мероприятие в этом порту – посещение древних, археологических раскопок было запланировано на следующее утро.
Утром нам выдали завтрак на скорую руку: кофе, бутерброды и горячие булочки с творожной начинкой. Всей толпой мы снова спустились по трапу. Гидом экскурсии в этот раз отправился Олег - высокий и широкоплечий парень в возрасте около тридцати. До сих пор, на Миконасе и на Санторине, все экскурсии проводила жена капитана, Елена. Окажется ли русоволосый гигант таким же знатоком истории, археологии и греческих мифов, каким успела себя показать Елена? Экскурсия объявлена пешеходной – значит, нам не придётся идти далеко. В начале маршрута мы пересекли район старинных городских построек. В их архитектуре перемешались все стили, присущие старому средиземноморью: неоклассические дворцы, венецианские замки, белые мазанки простонародья и византийские православные церкви с крестами. Туристская тропа сначала тянется вдоль периметра здания архитектурного музея, а затем, минут через пятнадцать пешей ходьбы, пересекает всю зону археологических раскопок. Целых три часа наша группа болталась среди громадных земляных раскопов. Средняя глубина правильных, прямоугольных ям от 4 до 8 метров. В некоторые из раскопов можно сойти по пологим дощатым настилам, притормаживая на деревянных поперечных брусьях. Осматривать в сущности нечего - остатки каменной кладки и глиняные черепки. По всей видимости, главной туристской достопримечательностью этого места является реальное и вполне ощутимое присутствие духа античной старины. Наш гид старался изо всех сил, но, несмотря на общее знание предмета, его сухие комментарии больше всего напоминали конспекты начального курса археологии. На обратном пути группе пришлось идти по узкой тропинке, проложенной по кругу конической поверхности земляной насыпи. Как только я успел подумать, что подобные, идущие по дуге снежные трассы горнолыжники называют траверсом, так тут же упал, сорвался с тропинки и соскользнул метров на пять вниз по жёсткому, щебёнчатому конусу. - Нечто подобное со мной уже когда-то случалось в Домбае, - опять припомнил я, и тут же ощутил, что на сей раз, мне точно не удалось отделаться без всяких повреждений. Когда, благодаря тяжким стараниям Олега, мне всё-таки удалось вернуться на проклятую тропу, моё внутреннее состояние и весь внешний вид нуждались в серьёзном капитальном ремонте. В глубине моей души теперь кипела нелепая злость против всех и всего вокруг. Майка и шорты превратились в рваное тряпьё. На голени левой ноги протянулись две глубокие, кровоточащие царапины, покрытые по краям древней грязью античного периода. Какая досадная неудача, здесь явно понадобится доктор! Мне никак не обойтись без антибиотика и правильной перевязки. Будет хорошо, если я ещё смогу ходить…
- Олег, мне сейчас позарез нужен врач. Может быть, ты знаешь, где находится медицинский офис в этом городишке? Ты бы не смог проводить меня к доктору?
- Я только что позвонил на яхту. Капитан судна прибудет с минуту на минуту, он будет ждать группу у архитектурного музея. Вы сумеете дойти до площади?
- Я кое-как сумею доковылять до площади…
Когда группа, наконец, доплелась до архитектурного музея, на площадке перед фасадом здания нас уже ожидали такси и капитан Леви.
- Алекс, так это, оказывается, вы пострадали. Покажите-ка вашу ногу. Да тут ничего страшного не произошло, быстрее садитесь в машину. Поедем на судно, там мы хорошо промоем ваши царапины и перебинтуем. Противостолбнячный укол в вашем случае тоже совсем не повредит.
- Кэп, мне бы сейчас нужно немедленно показаться врачу, хирургу-профессионалу. Будет гораздо надёжней, если вы отвезёте меня прямиком в госпиталь или в медицинский офис.
- Только без паники, Алекс. Разве диплом рижского мединститута в сочетании с докторской степенью из тель-авивского университета и пятнадцатью годами медицинской хирургической практики, по вашему мнению, не обеспечили мне подготовки, достаточной для лечения нескольких царапин на ноге случайного пациента?
- Извините, господин капитан. Меня совсем не информировали о вашей такой высокой медицинской квалификации.
- Информировали, информировали. Вы просто недостаточно внимательно просмотрели сведения Интернет портала нашей компании. Там же совершенно ясно указано, что в составе экипажа судна имеется доктор.
Ну не открывать же мне капитану, что я вообще никогда и не заходил на Интернет-портал его компании, что у меня ведь для всех житейских дел собственная подруга приспособлена. А теперь по всему получалось, что мне, волей случая, открылся совсем неожиданный сюрприз. Капитан яхты оказался также врачом, да ещё с докторской степенью, образно говоря, доктором медицины в квадрате.
Во время перевязки я спросил у капитана Леви:
- Кэп, а как же у вас получилось в одной короткой жизни освоить сразу две такие сложные профессии? Как вы умудряетесь практиковать совершенно далёкие друг от друга специальности?
- Алекс, на ваши вопросы невозможно ответить всего в нескольких словах. Мне тогда придётся откровенно рассказать вам о своей жизни. Но для начала разговора, позволите ли вы мне тоже, в свою очередь, задать вам единственный вопрос?
- Бога ради, кэп. Я готов ответить для вас на целый кроссворд вопросов.
- Алекс, в вашей анкете пассажира указано, что вы по профессии писатель. А в каком литературном жанре вы работаете?
- Кэп, увы, я не Толстой и не Достоевский. Мне не по силам учить людей высокой нравственности и морали. Я просто собираю и рассказываю читателям интересные истории из реальной жизни. У меня уже вышло несколько книг. Я также опубликовал несколько рассказов в журналах. Коротко я скажу так: мой литературный жанр – это повествования об обычных людях с необыкновенной судьбой.
- Ах, вот оно как! Тогда ваше творческое направление нам точно подходит, Алекс. А что касается необыкновенных судеб, то я, например, свою вторую профессию и штурманский диплом получил, сидя в британской тюрьме…
Таким вот образом, в морском круизе, и началась моя дружба с доктором Леви Шнайдером. После разговора с ним я, в течение всех остальных вечеров морского путешествия, ещё выслушал рассказы всех других членов его команды. Теперь я хочу предложить читателям историю экипажа яхты “Victory”.
Вместо вступления.
- Привет, Арье! Неплохая вечеринка сегодня, не правда ли? Так о чём ты собрался со мной говорить? Ты так интригующе звучал по телефону. Ты опять, наверняка, хочешь обсуждать директора отделения анестезиологии. Я с тобой полностью согласен в том, что старик больше не тянет работу на своей должности, но что мы с тобой можем по этому поводу сделать?
- Да нет, сегодня я совсем о другом, Леви. Я хочу поговорить с тобой на очень важную тему. Ты ведь уже пять лет живёшь в Израиле, но, как мне кажется, ты до конца так и не разобрался в жизни нашей страны. Ты отличный врач, ты легко приспособился к новым условиям, ты очень востребован профессионально и занят своим любимым делом. Ты хорошо обеспеченный человек, так как получаешь достойное вознаграждение за свою работу. Такие успешные репатрианты считают, что им достаточно просто найти своё место в новом обществе, а затем без особенных забот продолжать спокойную жизнь в нашем оазисе благосостояния и цивилизации. Но это в корне неправильная жизненная позиция, Леви. Мы ни при каких обстоятельствах не должны забывать прошлое своего народа и историю создания государства Израиль. Наши предшественники преодолели множество трудностей. Они устояли перед греками и римлянами. Они пережили инквизицию в Испании и погромы в России. Они пережили Холокост и сумели выползти из крематориев Европы. Они победили армии семи арабских стран. Они по крупицам, из ничего построили целое государство. Мы просто обязаны продолжить дело людей, благодаря которым удалось создать и сохранить этот оазис. Жителю святой земли не достаточно просто добросовестно выполнять свои профессиональные обязанности и со спокойной совестью жить беззаботным обывателем. На нашей земле идёт никогда не прекращающаяся война, мы стоим на самом переднем фронте борьбы двух миров – цивилизации застывшего религиозного фанатизма и современной демократии. Само существование государства Израиль - это постоянный, тяжёлый зуд в головах лидеров мусульманского фундаментализма, которые фактически правят арабским миром. И дело здесь вовсе не в борьбе за крошечный клочок земли, на котором бездомных евреев разместили, согласно решению Организации Объединённых Наций. Дело в том, что арабы, как и другие разумные люди, тоже иногда задумываются об уровне жизни, сравнивая собственное положение с положением своих соседей. Как бы им не полоскали мозги и не замыливали глаза, они ведь не могут не замечать того, что всего в нескольких километрах от их убогого жилища, точно в таких же природных условиях, цветут сады и стоят благополучные дома евреев, дети которых здоровы и ухожены, сыты и ходят в нормальные школы. Поневоле, в головах людей начинают зарождаться вопросы. А почему пророк Мохаммед не может устроить подобное процветание для нас? А может быть что-нибудь неправильно в нашем стиле жизни? Только по этой причине, для того, чтобы в самом зародыше остановить подобные размышления, начиная с 1948 года, весь арабский мир старается стереть с лица Земли государство Израиль. Евреев никогда не любили во всём мире, ну кому будут нравиться успешные умники и белые вороны. Кому в охотку признать, что всё разумное и доброе в жизни людей на Земле закручено на основе древнейших базовых документов Торы и Евангелия, сотворённых евреями. Некоторые политические деятели Европы в настоящее время вообще отрицают Холокост – людям, в принципе, ведь крайне неприятно осознавать собственную вину. Им было бы гораздо удобней, если бы евреи тихо смирились со своей участью и “не возникали”. Пускай новые мусульманские фашисты постепенно сотрут их с лица планеты. У нашего народа ещё не было ни одной спокойной ночи на своей земле. Ты подумай, Леви, ведь действительно никогда и ни одной полностью мирной ночи…
Мы можем надеяться только на себя. Каждый израильтянин должен выбрать свою гражданскую позиции: либо он последователь евреев, которые покорно шли в газовые камеры, либо он - наследник жизненных принципов Мордехая Анелевича, руководителя восстания в варшавском гетто. Другого выбора нет! Ты можешь мне поверить, Леви, что гражданам нашей страны ещё не раз придётся делать такой выбор. Ты с кем, Леви?
- Арье, ну зачем ты даже спрашиваешь об этом? Да при любой заварухе я, конечно же, буду вместе с Цахалом. Я готов заняться любым делом, которое они мне поручат. Я врач, а это видимо значит, что моё место на войне – это операционная фронтового госпиталя. Но в экстремальных обстоятельствах я готов выполнять любую боевую работу, если она понадобится моему народу.
- Так ты считаешь, Леви, что экстремальные обстоятельства возникают только во время боевых действий? В этом ты категорически ошибаешься, доктор Шнайдер. Эти обстоятельства наступили уже сегодня, в этой стране они вообще никогда не заканчиваются. Ты отвечаешь за свои слова о том, что готов выполнить любую боевую работу? Врачам тоже могут поручить специальные операции.
- Я же уже сказал: в экстремальных условиях я готов выполнять любую работу, требующуюся моей стране! А тебе самому приходилось ли участвовать в подобных операциях? Что это значит “специальные операции”? Как это всё связано с медициной?
- Да, мне приходилось участвовать в специальных операциях. Леви, ты сам скоро всё узнаешь. Очень важные люди, мои друзья, хотят с тобой встретиться и поручить тебе одну непыльную работёнку, успешное выполнение которой крайне важно для Израиля…
Эта работа напрямую связана с нашей профессией…
На днях тебе позвонят и назначат встречу…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЮРЬМА.
Леви Шнайдер. Пробуждение.
Этого просто не может быть. Ну, конечно, мне наверняка всё приснилось. Это всё не может происходить со мной… Бип… Бип… Бип… Бип…
Как всегда внезапно, ранним утром, вдруг вырастают из полной тишины противные, протяжные гудки – это сигнал подъёма для заключённых. Значит, я всё-таки в тюрьме, это опять наступил новый, жуткий день. Всё вокруг реально и действительно. Всё это случилось и происходит со мной…
По утрам, в Brixton, я почему-то особенно тяжело чувствую разрушающее действие однообразия тюремной жизни. Проходят дни за днями, дни сменяются ночью, вокруг течёт неуклонная и совершенно бесплодная жизнь, а меня ни на одну секунду не покидает боль. Будучи врачом, я совершенно не понимаю сущности своей боли, я даже не могу решить душевная ли это боль или физическая. У меня совсем не получается поставить себе диагноз. Я только понимаю, что мои страдания отражают все прошлые страхи, все накопившиеся стрессы и невысказанные мысли и чувства. А ещё они включают в себе одиночество и постоянный ужас ожидания чего-то, пока ещё не случившегося, но самого трудного и страшного, что ещё ждёт меня впереди. Эта тайная боль – главное, что составляет мою теперешнюю жизнь. Моя основная мука – это вынужденное общее сожительство рядом с ужасными монстрами, которыми процентов на восемьдесят заполнена тюрьма Brixton.
Сейчас, когда всё уже давно произошло, я знаю, что лучше и иначе события, приведшие меня в Brixton, сложиться и не могли. Весь план операции был заранее обречён на провал. Из-за этого моя жизнь теперь идёт ужасным и трагическим путём, как впрочем и будет всегда продолжаться до моей смерти в тюрьме. Смерть – это возможно самый удачный для меня выход, она выключит, наконец, объятое постоянным животным страхом сознание и никогда не прерывающуюся боль. В сущности я ведь теперь почти ничего больше не делаю, а только лишь выстраиваю в своей голове воспоминания, пытаясь разобраться в цепочке событий недалёкого прошлого. Когда я просыпаюсь, вернее сказать, когда я продираю глаза после недолгого ночного забытья, я снова и снова, в ту же самую секунду опять возвращаюсь к своим печальным мыслям. Как это ни стыдно мне признавать, но я теперь всё реже думаю о своей жене и детях, мне вообще больше ни до кого дела нет – мне просто хочется выжить. Хотя после прошлого приезда Лии и детей мне временно стало чуть-чуть легче существовать в тюрьме. Но мой короткий восторг очень быстро прошёл и сразу же сменился обычной постоянной болью…
Сегодня, пока я ещё жив, мне всё-таки придётся, как всегда, заниматься тюремной рутиной. Меня постоянно угнетает то обстоятельство, что я могу с точностью до секунд представить себе каждый предстоящий новый день в тюрьме. Но самое страшное в моей теперешней жизни узника это то, что впереди меня ждёт много таких же одинаковых, бесконечных и пустых дней. Нужна ли мне такая жизнь? Нет, не нужна. Мне лучше умереть. С глубоким отвращением к себе я рассматриваю в маленьком зеркальце свою помятую физиономию. Нужно было бы побриться и подстричься, да лень возиться с заявкой на посещение парикмахера. Ради чего мне это нужно? Мне вообще больше не хочется заниматься какой-либо активной деятельностью.
Двери камер открывают в 7 утра. Завтрак в 7.30, а затем меня должны вызвать на работу по линии “volunteer program” (программа добровольных, неоплачиваемых работ) – ещё вчера надзиратель сунул в мою камеру голубую бумажку-приглашение на работу. Скорее всего, мне придётся, как всегда ремонтировать в библиотеке переплёты изношенных книг. Иногда мне кажется, что было бы намного лучше смертельно устать и забыться на лесоповале в непроходимой сибирской тайге. Моя глупая фантазия видимо происходит из книг об узниках Гулага, но в цивилизованной британской стране не используют заключённых на подобных работах. Придётся просто подняться и отправиться на завтрак, а потом дожидаться надзирателя, чтобы в его сопровождении пойти в библиотеку. Мне всё равно – мне вообще больше не хочется жить. Ну зачем человеку жить, если у него отобрали все радости жизни?
Леви Шнайдер. Жлоб.
Надзиратель Паркер появился ровно в 9 утра.
- Заключённый Шнайдер, ты подтверждаешь своё согласие участвовать сегодня в “volunteer program”? Мне приказано доставить тебя в офис начальника «В-wing».
- Да, я подтверждаю своё согласие, сэр…
Ах, Паркер, сегодня – это сама вежливость и деликатность. Спрашивает согласие заключённого на участие в неурочных, добровольных работах, на которые тот сам зарегистрировался. Добрые вы мои, вертухаи британские, разрешите мне неурочное свидание с женой и детьми. Они не разрешат – не положено тут у них. Здесь у них все поощрения и наказания чётко по полочкам разложены и предоставляются строго по инструкции. Статья у меня тяжёлая – kidnapping (похищение людей). Заключённым с такой статьёй свидания с близкими положены только один раз за шесть месяцев заточения. Вместе с надзирателем мы проходим от моей одиночной камеры номер 264 через весь второй этаж крыла «В». Потом, как обычно, спускаемся на первый этаж, проходим столовую, офис тюремного врача, прачечную, библиотеку, помещение для занятий спортом и комнаты для учебных занятий заключённых. Запертая на кодовый замок металлическая дверь ведет в хорошо знакомый, длинный коридор, в котором расположены помещения охраны и офисы начальства. Собственно, эта дверь самая важная в жизни сидельца. Именно через неё заключённые изначально попадают в блок «В». Эта же дверь также начинает путь заключённого на волю, но последнее замечание не про нас сказано – у меня большой срок. «В» – это крыло тюрьмы Brixton на втором этаже, где содержатся только заключенные-иностранцы. В нашем крыле 86 двойных и одиночных камер. Здесь Ноев ковчег – “всякой твари по паре…”. Сейчас у нас сидят африканцы, итальянцы, французы, израильтяне, арабы и представители всех восточно-европейских стран. Кроме перечисленных групп, я знаком с чернокожим музыкантом из Чикаго, которого посадили за торговлю наркотиками, крупным израильским мафиози и колумбийским бизнесменом, обвинённым в незаконной торговле оружием.
Вместе со мной в офисе капитана Кларка присутствует ещё один заключенный, которого, по всей видимости, доставили сюда раньше меня. Этого парня я никогда раньше не видел. Он высокого роста, простой, но приятной наружности, немного старше двадцати лет, в обычной тюремной робе. Могучие плечи, простые, грубые черты лица и коротко остриженные русые волосы явно выдают славянский тип, хотя детина, в действительности, может оказаться скандинавом. Здоровый жлоб чем-то явно не симпатичен Кларку – парень до сих пор продолжает стоять на ногах, а капитан, как правило, обязательно усаживает приглашённого сидельца на специальный стул, привинченный болтами к полу офиса. Кларк делает приветливый жест в мою сторону и приглашает меня занять почётное место на злосчастном стуле.
- Шнайдер, ты ведь заинтересован в накоплении “bonus points” (поощрительных очков) для досрочного освобождения. Ты активно участвуешь в нашей “volunteer program”. Несколько раз ты уже выходил на добровольные работы. Это так?
- Да, господин капитан.
- Я хочу предложить тебе ещё более важную для нас работу. Эта работа позволит тебе гораздо быстрее накапливать поощрительные очки. Дело в том, что в анкете для “volunteer program” ты указал, что свободно владеешь английским, латышским, ивритом и русским языком. Я решил, при необходимости, привлекать тебя для переводческой работы. Ты согласен выполнять для нас работу переводчика?
- Я согласен, господин капитан.
- А я и не сомневался, что ты согласишься, Шнайдер. Ты правильный парень. Я поручаю тебе сейчас твоё первое задание. Этого русского придурка зовут Олег Синцов. Его перевели к нам из Wormwood Scrubs. Он совершенно не говорит на английском, а на любой мой вопрос всегда отвечает только “окей”. Ребята из Scrubs записали в его деле, что он успел заработать у них целых три дисциплинарных наказания. Он склонен к конфликтам. Мне кажется, что вся его агрессивность связана с полным непониманием происходящего и незнанием наших правил. Ты должен мне помочь, Шнайдер, справиться с этим молодчиком. Покажи ему наши помещения, классы и оборудование, объясни распорядок дня и внутренние правила, стань его наставником. Повозись с ним пару месяцев. Если у тебя будут с ним проблемы – сразу же доложи дежурному надзирателю. В таком случае, я тут же отстраню тебя от работы с идиотом, а для него добьюсь перевода в специальное отделение тюрьмы Parkhurst. Ну, а если ваше сотрудничество пойдёт хорошо, и ты сумеешь сделать из этого дебила нормального парня, то тогда мы сможем поговорить о твоём внеочередном свидании с семьёй. Ты меня понял, Шнайдер?
- Я вас понял, господин капитан.
- Отлично, Шнайдер! Сейчас Паркер проводит тебя в блок, скоро наступит время для прогулки. После обеда двери камер, как всегда, будут открыты до самого вечера. Я скажу Паркеру, чтобы он привёл к тебе русского для первой беседы. Окей?
- Окей, господин капитан.
- Тогда перескажи этому недоумку на русском языке содержание нашего разговора.
Паркер привёл Синцова в мою одиночную камеру сразу же после обеда. Парень так и остался стоять у раскрытой настежь двери.
- Ты садись на стул. У вас говорят: “в ногах правды нет…”.
- Я смотрю ты у здешней власти в почёте, стукачок.
- Я не стукач! Ты больше не называй меня так, иначе я тебя немедленно выгоню из моей камеры. Я участник программы добровольных работ заключённых. За выполнение работ по этой программе сидельцам насчитывают премиальные очки, которые потом учитываются при рассмотрении прошений на досрочное освобождение. Мне эти очки вовсе не нужны – я, скорее всего, не доживу до рассмотрения моего прошения. Босс попросил меня временно побыть твоим переводчиком, но если ты чем-то недоволен или считаешь, что моя помощь тебе не нужна, то “скатертью дорога”, можешь уходить, дверь моей камеры не заперта. Мне лично совершенно безразлично, как ты сейчас поступишь.
- Я не уйду. Раз уж начальник тебе приказал, так ты давай старайся, учи меня здешним тюремным порядкам. Расскажи мне о распорядке дня, когда жрачку дают, когда на прогулку выводят, чем тут ещё заняться можно? А, самое главное, кто эту тюрягу держит? Кто здесь в авторитете, кого бояться, а кого просто уважать нужно?
- А что это означает “тюрягу держит”?
- Да в каждой тюрьме обязательно правит один авторитет из блатных, который фактически распоряжается жизнью всех заключённых, по крайней мере, в российских тюрьмах всегда имеется такой человек.
- А ты что и в российских тюрьмах сидел?
- Да нет, я там не сидел, но в книжках о русских тюрьмах читал и в кино об этом тоже видел.
- Я не думаю, что в Brixton есть такой человек – главный авторитет. В этой стране жизнь, как на воле, так и в тюрьме, сильно отличается от российской жизни. Мне кажется, что в этой тюрьме наиболее активно проявляют себя заключённые-мусульмане, так как они здесь в абсолютном большинстве. Но я всего не знаю, я стараюсь, по мере сил, держаться в стороне от всякой теневой жизни, от других заключённых и прочей тюремной чернухи. Из заметных людей, я знаком только с одним крутым парнем – моим земляком, который, как здесь говорят, на воле был одним из лидеров израильской мафии. Я предпочитаю общаться с другими сидельцами только в случае крайней необходимости, ну например, когда мне приходиться работать в дежурной смене столовой. А с тобой водиться меня ведь начальник насильно заставил.
- Значит, ты предпочитаешь сторониться людей, а это ты напрасно делаешь. От одиночества у людей в голове дурные мысли всегда появляются, которые, как правило, вызывает тяжёлую депрессию. А от депрессии и до самоубийства совсем недалеко. Кроме того, среди заключённых ведь тоже вполне нормальные люди попадаются. Ну, а как же ты разобрался в тюремных неписанных законах почти без общения с другими сидельцами? Здесь ведь каждый жест, разговор или поступок может иметь тяжёлые, непредвиденные последствия. В российской тюрьме тебя могут избить за одно слово, которое не принято к употреблению у зеков, за одну улыбку не вовремя…
- Я ещё раз повторяю: здесь тебе не Россия! Забудь российские тюремные обычаи и правила. Тут, конечно, тоже существует свой определённый, нигде и никем не записанный кодекс поведения. Запомни самое главное понятие британской тюрьмы – это respect (уважение). Здесь всё завязано и крутится вокруг этого слова. Каждый заключённый из кожи вон вылезти готов, чтобы сохранить уважение других сидельцев. Толпа моментально раскусывает среди сидельцев гнилого человека – ведь тут все друг у друга на виду, как в увеличительном стекле. Никакие понты и сказки из прошлой вольной жизни не помогут. Здесь ненавидят стукачей и насильников. Этих всегда обижают. Если твоя статья “изнасилование”, то о ней всё равно все узнают, как бы ты не старался её скрыть. Если так – немедленно уходи! Я с тобой работать не стану.
- Да успокойся ты, моя статья - “тяжёлые телесные повреждения”.
- Ну, конечно, кто бы тут стал сомневаться. Драки и пьянство – любимые развлечения вашего брата из России. Какая ещё другая статья может быть у молодого русского балбеса? Тяжёлое детство, пьющие предки в нескольких поколениях и, как результат, тяжёлая агрессивность у потомства…
- А за балбеса и предков ты и по роже схлопотать можешь. Ты ведь тоже не подарок, у тебя самого какая статья?
- Моя статья – это не твоего ума дело! А свои угрозы держи при себе – босс испытательный срок тебе установил, всего два месяца. Если ты будешь, по-прежнему, нарываться на стычки с другими заключёнными, то он тебя в специальное отделение для буйных в тюрьме Parkhurst переведёт. В этом отделении только одноместные камеры, двери никогда не открывают и все прогулки отменены. Советую прекратить конфликтовать, а иначе ты моментально загремишь в Parkhurst.
- Слушай, а ты откуда русский язык знаешь? Акцент, конечно, присутствует, и запас слов немного устарел, он как бы из брежневских времён, но говоришь ты всё правильно и всё понимаешь отлично. Ты что из славян, поляков или чехов?
- Нет, я израильтянин, но я родился и вырос в Риге. Окончил школу и институт на русском языке. В возрасте двадцати шести лет я иммигрировал в Израиль.
- Так ты еврей? Внешне совсем не похож…
Хотя, мне следовало давно об этом догадаться – умника из себя строишь, языки знаешь. Вам, евреям обязательно нужно выделиться из толпы и устроиться лучше всех, быть умнее всех остальных людей. Ты вон даже в тюрьме и то какую-то льготную программу для себя отыскал…
- Тебе, я вижу, не очень сильно нравятся евреи. Убирайся тогда к чертям собачьим, антисемит! Ты мне тогда неприятен и абсолютно не нужен.
- Ты чего борзеешь? Почему сразу обиделся? Да не антисемит я вовсе. Какая разница, кто какой национальности. Как говорят, лишь бы человек был хороший. Мой отец бывший военнослужащий, офицер в отставке. Мы русские, но наша семья жила на Украине, в интернациональном городе Львове, я там учился в политехе. В нашем институте студенты-евреи тоже попадались, с одним из них, Аркадием, мы были настоящими друзьями, на горных лыжах вместе катались с горы Тростян. Ты чего наезжаешь? Почему ты меня гонишь из своей хаты каждые две минуты? Я ведь тебе тоже могу пригодиться – я понял, что начальник пообещал тебе свидание с семьёй за наши с тобой занятия. Значит, вперёд, начинай заниматься. Давай, для начала, возьмёмся за тюремный распорядок дня.
- Так ты, оказывается, разговор капитана Кларка со мной понял? Английский язык понимаешь, но скрываешь свои знания, дурачком прикидываешься. В институте учился. Тогда зачем ты из себя идиота строишь?
- Да я совсем немного, через пень-колоду понимаю по-английски, запомнил ещё с институтских времён, что “family” – это семья. Короче говоря, я догадался, чем он тебя купить хочет. Давай кончать базар, ты лучше поведай мне о распорядке дня в этой тюряге.
Олег Синцов. Моя Виктория.
Воспитатель грёбаный! Праведника из себя строит, гнида! Поручил начальник возиться со мной, так принимайся за дело, не оглядываясь на личности и статьи. Самого, наверняка, за хитрые еврейские гешефты посадили, а он берётся других поучать. Попробуй такой гниде объяснить, что я свою статью совсем без вины получил.
Ссориться, конечно, с ним не стоит – еврей мне ещё пригодится, он ведь вообще единственный человек в тюрьме, с которым я могу свободно пообщаться на родном языке. Бип… Бип… Бип… Бип…
Уже 8 часов вечера, это пришёл сигнал об автоматическом закрытии дверей камер. Шнайдер успел мне объяснить, что будет себе дороже оказаться вне своей камеры в это время – получишь карцер на неделю, а в добавку могут на пару месяцев закрыть свободный режим выхода из камеры в течение дня. Ложиться в койку до сигнала отбоя в десять вечера также не разрешается. Два часа на раздумья и воспоминания, если есть о чём или о ком помнить…
Тогда, накануне пасхи, я заехал в женскую парикмахерскую, чтобы забрать свою маму после стрижки и укладки. Кроме пожилой женщины-мастера, в салоне находилась всего одна клиентка – моя мама. Я долго сидел в прихожей, лениво листал журнал мод в яркой обложке, ожидая, когда, наконец, мастер закончит работать с моей мамой. Внезапно входная дверь отворилась и на пороге салона показалась женская фигурка в голубых джинсиках в облипку, серо-серебристом свитере и чёрной спортивной курточке нараспашку. Помедлив мгновенье у входа, космическое создание вошло в прихожую, а затем уверенно двинулось дальше в основное помещение салона. По пути стройная незнакомка приостановилась и произнесла тихо и доброжелательно:
- Добрый день.
- День добрый, - ответил я машинально и вдруг узнал в девушке объект, на который я уже однажды успел положить глаз в вестибюле главного корпуса института физкультуры. В тот день мы с Вадиком привезли наш книжный киоск в этот институт. Девушка обладала необыкновенно тонкой талией, совершенно складной фигуркой и большими зелёными глазами. Глаза устроились под дугами тонких бровей и смотрели на мир мягким и добрым взглядом. Милый облик дополнялся по-детски припухлыми, алыми губками и небольшим носиком правильной формы. Симметричный овал лица обрамляли густые волосы светло-табачного цвета, свободно падающие на хрупкие плечи. Симпатяга резко вошла в рабочую часть салона, приблизилась к занятому креслу, громко чмокнула мастера в щёку и сказала с любовью:
- Мамусечка, родная, я очень соскучилась…
- Посиди, доченька, в прихожей, мы тут скоро заканчиваем, мне осталось ещё минут пятнадцать повозиться.
Девушка вышла в прихожую своей лёгкой, плывущей походкой и уселась в кресле напротив. С первого взгляда, она казалась нерешительной и робкой. Я сильно удивился, когда девушка непринуждённо и иронично спросила:
- Вы что, доверяете свою шевелюру только мастеру женских причёсок?
- Нет, я просто тоже жду свою маму. Она сейчас единственная клиентка в этом салоне. А тебя я раньше уже встречал в институте физкультуры. Ты что, известная спортсменка?
- Я учусь на факультете спортивной педагогики, у нас в институте все активно занимаются многими видами спорта. С нас так требуют. У меня, к сожалению, нет никаких высоких разрядов и особых спортивных достижений.
- Я всегда мечтал познакомиться со спортсменкой, но боялся показаться неполноценным рядом со знаменитой подругой. Теперь я пришёл к выводу, что мне всё-таки нужна спортсменка, но обязательно без особых спортивных достижений. Значит, ты как раз мне подходишь. Ты станешь поднимать мой атлетический уровень, не развивая во мне при этом комплекс неполноценности. А какие виды спорта ты лично практикуешь?
- В нашем институте, чтобы выжить приходится заниматься многими видами спорта, но мне больше всего нравятся волейбол, теннис и горные лыжи. У меня второй разряд по волейболу и третий по горным лыжам. Теннис мне ещё предстоит освоить – это в моих планах на ближайшее будущее.
- Прости, мы ведь с тобой так и не познакомились. Как твоё имя?
- Вика, - сразу ответила она и тут же уточнила, - Виктория.
- Очень приятно. А я – Олег.
- Олег, а что вы делали в нашем институте? Поступать собираетесь?
- Эй, обращайся ко мне на “ты”, мы ведь уже познакомились. Нет, поступать к вам я не собираюсь. Я студент политеха. Мы с приятелем крутим передвижной книжный киоск – это наш бизнес. Студенты хорошо покупают книги, особенно иностранные учебники и словари.
- Как интересно, студент – бизнесмен. Ты далеко пойдёшь, Олег.
- Да мой бизнес больших доходов не приносит, это так, чтобы у родителей деньги не выпрашивать на личные расходы. Мне стыдно быть полностью материально зависимым от родителей в моём-то возрасте, я ведь уже не подросток. Мужчина должен иметь свои собственные деньги на содержание машины или для того, чтобы свою девушку в ресторан пригласить. Пойдёшь со мной вечером в ресторан или на дискотеку, Вика?
- Я не могу с тобой пойти, я давно встречаюсь с одним парнем. Он сейчас в армии, а я обещала его ждать…
- Так я же тебя просто приглашаю повеселиться в дружеской компании, ничего личного и никакого интима – обычная студенческая тусовка.
- Ну, если просто потусоваться, то я согласна.
- Тогда скажи, куда мне сегодня заехать за тобой в девять вечера? Можешь дать мне свой адрес?
- Мой адрес тебе не нужен, ты просто подъезжай ровно в девять к площади Тараса Шевченко. После дискотеки вся компания, как обычно завалилась домой к Вадику, который жил вдвоём с отцом в большой квартире в центре города. По выходным дням отец Вадика всегда уезжал на дачу.
Весь вечер мои приятели уговаривали Вику пить наравне со всеми, а когда все стали собираться домой, я с ужасом обнаружил, что моя девушка находится в состоянии полной отключки. Спортсменка, как оказалось, совсем не умела пить. На тот момент развития нашего романа я даже приблизительно не знал, в каком районе проживает моя новая подружка. Так как же мне теперь отвезти её домой? Ребята, ехидно улыбаясь, уступили нам спальню с самой широкой кроватью.
Я проснулся оттого, что мне было невыносимо душно. Что-то мягкое прилипло к моей шее и подбородку. Не открывая глаз, я принялся ощупывать пространство у моего подбородка, “что-то” оказалось явно похожим на самые мягкие части женского тела. Я с трудом открыл глаза, собрался с силами и попытался приподняться над кроватью. У меня ничего не получалось, навалившаяся на меня тяжесть мешала любому движению. Мне пришлось лёжа осматриваться вокруг. Устроившись поперёк моей головы и шеи, спала девушка, одетая только в трусики и блузку, собравшуюся гармошкой над её голой грудью. Я с трудом вспомнил, что девушку зовут Вика, а в компанию привёл её я сам. Я попытался ещё раз осторожно выползти из-под спящей накрест девицы, но она тоже проснулась и сама отодвинулась в сторону.
- Олег, что с нами произошло? Где мы? Что между нами было?
- Ты вчера напилась. Я еле втащил тебя в спальню и уложил спать. Отвезти тебя домой я не смог – ты ведь категорически отказалась дать мне свой домашний адрес.
- А что, неужели у нас с тобой интим случился?
- Да бог его знает. Я и сам не представляю, случился ли у нас секс или нет, но мне сдаётся, что спать друг с другом телами накрест, это тоже, в своём роде, даже очень продвинутый секс. Мы теперь с тобой уже всё равно близкие люди. Не переставая нести всякую околесицу, я начал постепенно расстегивать пуговички её блузки, успев перед этим стащить с себя майку и трусы. Затем, удерживая правой рукой талию девушки, я, одной левой, резко дёрнул вниз узкую полоску кружевных трусиков и одновременно приник губами к её пухлым губкам. Мой “парень” торжественно взмыл вверх и тяжело напрягся, предвкушая скорый праздник победы. Я навалился на Вику, освободил её ноги от остатков белья, направил “парня” и изо всех сил двинул вперёд бёдрами. Подружка, приглушенно подвывая от страсти, задвигалась навстречу в такт моим ударам. После того, когда обоих затрясло в сладкой судороге, у нас уже совсем не оставалось никаких сил. Мы молча и неподвижно долго лежали рядом, распластавшись на белой простыне.
Только по дороге домой, в машине, я спросил:
- Ну что, хорошо ли я тебя любил, понравилось?
- Во-первых, ты, гад, даже забыл спросить хочу ли я секса с тобой. Ты просто нагло напал, даже не сказав одного слова. А во-вторых, ты ведь меня трахал, а не любил. Чтобы любить, нужно быть влюблённым, ты разве этого не понимаешь? Ты совсем не умеешь любить. Ты привык, не спрашивая разрешения, просто использовать девушек для собственного удовольствия, совсем не считаясь с мнением случайной партнёрши. А для любви ведь особенный талант нужен. Такой талант не каждому Бог даёт. И ещё, самое главное, кто же тебе разрешал не предохраняться? Мы с тобой ведь совершенно не знаем друг друга. Это был никому ненужный риск…
- Я не спросил твоего разрешения потому, что всё и так уже было понятно. С талантом у меня тоже всё в порядке. Я тебе докажу. Я умею любить, ты просто пока меня недооцениваешь. Мы ведь с тобой ещё увидимся, любимая?
- Ну, если у тебя талант любить вдруг проклюнется, то тогда позвони…
Леви Шнайдер. Лондон.
Жлоб! Недоумок! Со всяким дерьмом мне приходится водиться в тюрьме, хотя этот Олег не так уж прост, как может показаться с первого взгляда. Он гораздо интересней и лучше других обитателей тюрьмы. В институте учился, разговаривает вполне разумно и грамотно. Придётся мне с ним позаниматься. Мне крайне необходимо внеочередное свидание с семьёй, иначе я здесь обязательно загнусь.
Всё, что со мной произошло, каждую ночь проигрывается в моей голове, как голливудский кинофильм про шпионов...
Человек, который встречал Леви в аэропорту Хитроу, в некотором роде оказался настоящим сюрпризом. Во-первых, он разговаривал с Леви на русском языке. У Шнайдера сразу же сложилось впечатление, что и его связник также заехал в Лондон случайно, наспех, по какой-то неожиданной оказии. Во-вторых, временный “сотрудник” Леви лицом немного напоминал русского актёра Георгия Жжёнова в молодости. Такое же обаятельное и живое лицо, особенно в тот момент, когда на нём зарождается улыбка. Этот человек наверняка вообще никогда не жил в Израиле. Чистейший русский язык, без всяких израильских штучек и интонаций. Невозможно было даже представить, что такой тип личности можно хоть каким-либо боком привязать к разведке Израиля. Но, тем не менее, всё произошло точно в соответствии с последним инструктажем Шнайдера на конспиративной квартире в Тель-Авиве.
Связник ждал его прямо у выхода из зала прилётов с самодельным плакатиком в правой руке. Надпись на английском языке гласила: “Doctor Shnyder, MEDEXPO”.
- Я очень рад, что мы с вами не разминулись в такой страшной суматохе, доктор Шнайдер. Я всегда очень боюсь вокзальной суеты – это мой психиатрический комплекс.
Пароль правильный, точно, как учили. Рукопожатие у незнакомца крепкое, настоящее мужское. Леви всегда нравились подобные рукопожатия, вялая рука у мужчины – признак слабости духа или душевной инертности.
- Зовите меня Феликс. Завтра нам с вами ещё предстоит обстоятельно пообщаться на выставке. Если вы не возражаете, конечно. Здесь, в этой папке ваше удостоверение участника выставки и некоторые проспекты, я их специально отобрал согласно вашей специализации. Я отметил на схеме размещения павильонов уютное кафе – удобное место для нашей завтрашней встречи, в одиннадцать утра. А сейчас я отвезу вас прямо в отель. Это “Marriott”, вам там должно понравиться.
Леви с интересом крутит головой – он ведь приехал в Лондон в первый раз в своей жизни. Официальная причина его приезда – международная выставка медицинского оборудования. То, мимо чего сейчас проносится поток машин, пока ничего не говорит о самой столице Великобритании. С таким же успехом их хондовский “Pilot” мог бы сейчас подъезжать к Парижу или любому другому большому европейскому городу. Хотя здесь всё же имеется важное основное отличие – левостороннее движение автотранспорта. Мимо проносятся многочисленные нежилые здания, технические постройки, линии электропередач и бесконечные, громадные склады и ангары.
- Это Паддингтон – промышленный пригород Лондона.
Чадящее и ревущее стадо машин постепенно вдавливается в город. Движение автомобильного потока замедляется, словно расколовшись об стены высотных жилых кварталов. Дорога А40 приводит их джип в район старого парка, а мощённая брусчаткой узкая улочка к высотному, серому зданию отеля “Marriott”.
- Простите меня, Леви, но я возьму на себя смелость спланировать за вас остаток этого дня. Я советую вам сразу принять душ и привести себя в порядок. Затем вам следует перекусить, что можно сделать прямо на месте, в ресторане отеля. Во второй половине дня вам стоит немного побродить по центру города. Сохо совсем неподалёку от отеля, всего минут пятнадцать пешим ходом. Только не забудьте взять у портье бесплатную карту города. Начните осваиваться, общие знание географии города вам обязательно пригодится в самое ближайшее время. Доктор, пожалуйста, постарайтесь избегать любых неслужебных, случайных контактов с посторонними людьми. Эта рекомендация, конечно, не касается персонала вашего отеля. Да, и самое главное, никаких женщин. В нашем деле самое невинное знакомство чаще всего оказывается “подставой”...
Стоя под душем, Леви снова размышляет о событиях, приведших его в Лондон. Разговор на вечеринке с коллегой Арье Бараком на самом деле оказался вербовкой. Последовавшее за этим разговором представление Леви крутым и засекреченным парням из Моссада было всего лишь традиционным спектаклем, устанавливающим для нового агента геройский пример для подражания. Затем, как логическое продолжение стандартного сюжета вербовки, последовало предложение доказать любовь и преданность своей исторической родине. Режиссёр Моссада Наум оказался отличным психологом. После беседы с ним Леви от всей души захотелось стать героем Израиля, заслужить и занять особое место в своей стране и в обществе. В результате всех событий, Леви сегодня оказался в столице Британии, где его встретил Феликс и устроил в отель. Пока всё идёт точно по плану. Ему также должны передать солидную сумму денег, которые предполагается потратить на закупку необходимого снаряжения. Несколько дней займёт приобретение оборудования и анестетиков. Потом Леви должен присоединиться к команде некого Дана для исполнения своей непосредственной работы.
Интересная личность этот Феликс – приятная внешность, сходство с известным актёром, но всё-таки черты его внешности какие-то усреднённые, расплывчатые и, видимо поэтому, ускользающие и плохо запоминающиеся. Прошло немногим более часа с момента их расставания, а Леви из всего облика своего связного теперь лишь отчётливо представляет серый, жёсткий бобрик на его голове и внимательные, острые глаза стального цвета. Леви, конечно, не мог также не заметить особую, профессиональную вежливость связника и тщательно подчёркиваемую им собственную позицию передаточного звена в какой-то большой и важной цепи людей и событий.
Выставка MEDЕXPO расположилась на территории большого лесопарка на восточной окраине Лондона. Леви без труда определил правильный павильон и кафе, отмеченные связником на схеме. Сначала доктор Шнайдер должен отметиться среди гостей павильона препаратов и оборудования для анестезиологии. Здесь доктору легко быть самим собой – ему ведь и на самом деле крайне интересны последние достижения в своей профессиональной области.
В кафе почти нет посетителей. Леви заказал полностью незнакомое блюдо – огромную печёную картофелину, фаршированную салатом из крабов и чашечку кофе. Как только он устроился за столиком в дальнем углу зала, в помещении кафе внезапно появился его связник. Через пару минут Феликс уже небрежно развалился за его столом, на соседнем кресле. На груди связника прищеплено точно такое же удостоверение гостя выставки МЕДЕХПО – “Doctor Stark, New Zealand”. В толстом портфеле Феликса, устроенном рядом с креслом, напихана целая стопка проспектов. К удивлению Леви Феликс совершенно не собирается маскировать их знакомство.
– Настоящий профессионал, он легко и небрежно играет роль обычного участника выставки, - подумал Леви.
- Доктор Шнайдер, я искренне рад нашей встрече! Как вам выставка этого года? Достаточно много новинок, не правда ли, доктор?
Отличный английский связника отчётливо указал Шнайдеру необходимый язык общения на сегодня. Леви сосредоточился и тоже ответил на вполне сносном английском:
- Доктор Старк, я тоже очень рад снова повидаться с вами. Выставка действительно замечательная. Меня особенно заинтересовала аппаратура итальянской компании “Prima Med” и искусственные лёгкие американцев из Кливленда. Я уже готов сделать несколько рекомендаций руководству моего госпиталя. Вся проблема только в наличии у них свободных средств.
- А что это вы едите, доктор Шнайдер? Это вкусно?
- Салат из крабов просто замечательный, но я совершенно не понял к чему тут печёный картофель в этом блюде. По всей видимости, он служит только ёмкостью для салата. Короче говоря, это перевод денег. Если будете заказывать, то берите только сам салат.
- Спасибо. Я учту ваши рекомендации. Доктор Шнайдер, я предлагаю сначала пройтись по парку, а лишь потом возвратиться в павильон.
- Отличная идея, доктор Старк.
Во время прогулки вдоль берега красивого озера Феликс внезапно снова вернулся к русскому языку.
- В этом конверте десять тысяч долларов. Вам нужно подписать мне расписку в получении денег. Деньги предназначены для приобретения препаратов и оборудования. Вы гораздо лучше меня знаете, о чём именно идёт речь. Ни в коем случае не приобретайте всё необходимое в одном и том же месте. Делайте покупки постепенно, в разные дни и в нескольких магазинах. Не спешите, у вас есть достаточно времени, всего около недели. Список аптек и магазинов медицинского оборудования вы легко найдёте в телефонной книге. Ведите себя естественно, в случае необходимости запросто обращайтесь за помощью к персоналу отеля. За проживание в отеле и за другие личные расходы всегда рассчитывайтесь этой кредиткой. Она оформлена на ваше имя. Ведите себя, как обычный доктор из маленькой ближневосточной страны, командированный в Лондон для медицинских закупок. Я повторюсь, но это крайне важно. Старайтесь избегать любых неслужебных контактов с посторонними людьми. Для управления ходом операции Дан, как обычно, использует метод “блуждающего штаба”. На этом клочке бумаги приведен список ресторанов и кафе в Лондоне, которые в указанной последовательности посещает руководитель группы – Дан. Список нужно запомнить, а бумажку следует уничтожить. За день то того момента, когда вы понадобитесь Дану, в ваш отель придёт телеграмма для доктора Шнайдера из Израиля с поздравлением от коллег по поводу повышения в должности. Утром следующего дня вы должны обязательно позавтракать в ресторане, указанном в списке на этот день недели. В ресторане вас обязательно найдут. Я желаю вам успешной операции. Мы с вами больше никогда не увидимся…
Когда, в следующую пятницу, уставший Леви возвратился в свой отель, держа в руках большой красочный пакет с эмблемой магазина медицинских товаров, его окликнул портье:
- Доктор Шнайдер, задержитесь, пожалуйста! На ваше имя получена телеграмма из Тель-Авива…
Леви Шнайдер. Акция.
Дверь трёхэтажного жилого здания, расположенного в элитном районе Лондона на Dorchester Terrace опять хлопнула, из дома вышли сразу несколько человек. Леви прищурился и оглядел появившуюся группу людей: двое мужчин и одна женщина, среди них точно нет африканцев. А команда Дана уже очень давно ждёт появления из входной двери дома плотного, высокого африканца среднего возраста и в очках. Они четвёртый день неотлучно сидят в прокатном автофургоне – ожидают выхода министра Дитто и подходящей ситуации для исполнения его захвата. Со своего места Леви хорошо видит широкую, резную дверь с тяжёлой, бронзовой рукояткой, кусок стены дома, асфальт и зияющую своей пустотой подворотню, видимо ведущую во двор дома. У их команды также имеется запасной сценарий захвата чернокожего беглого министра, предусматривающий использование подворотни и чёрного входа в дом, со двора. Командир группы – Дан, по-прежнему, настаивает на первом, более простом, по его мнению, варианте сценария. Если бы руководителем группы был Леви, то он бы, без малейших колебаний, выбрал запасной вариант захвата. Этот сценарий сложнее для исполнения, но зато он предусматривает работу в ночное время и подход к объекту со двора дома. Леви уверен, что этот вариант более безопасен. Леви высказал своё мнение, как только разобрался в ситуации, но с ним не сильно считаются, здесь всё решает Дан. Дан - крутой профессионал, ему надолго хватает собственной выдержки и терпения. Решение о варианте сценария и времени начала операции принимает только он лично - таков приказ центра.
Местонахождение министра Дитто сумели определить всего три недели назад. Дан сразу запросил центр: “срочно дополните состав группы врачом”. Врача тут же отправили в Лондон. Врач – это он, доктор Леви Шнайдер.
Их теперешнему ожиданию в автофургоне предшествовали семь месяцев непрерывных поисков беглого чёрнокожего чиновника по всей Европе. За основу операции была взята модель захвата Адольфа Эйхмана, осуществлённого командой великого Рафи Итана. После череды успехов группы Итана агентов Моссада заслуженно считают лучшими в мире исполнителями операций по розыску и захвату людей. Заказ на Дитто видимо и появился в результате сложившейся в мире особой репутации израильской разведки.
Несколько тысяч информаторов отслеживали объект во всех крупных европейских городах, в которых традиционно сложились большие колонии африканцев. Было бы глупо предположить, что хитрец Дитто станет укрываться в городке, где любой чернокожий человек резко выделяется из толпы прохожих на улице. Правильность этого предположения потом подтвердится на деле. Клерки в отелях, таксисты, кассиры вокзальных касс, агенты авиационных компаний и официанты передавали сообщения обо всех чернокожих клиентах, соответствующих описанию Дитто. Была установлена слежка даже за кабинетами пластических хирургов на случай, если беглец решит кардинально изменить свою внешность. Человеку, который украл четверть государственного бюджета очень богатой природными ресурсами африканской страны, должно хватать денег на любую операцию по изменению внешности. Все организованные поиски по традиционной модели так и не дали никаких результатов. Дитто обнаружили совершенно случайно. Один из агентов группы Дана, из своей машины, по пути в аэропорт случайно заметил в Линкольне, движущемся по соседней полосе, чернокожего мужчину, подходящего под описание объекта поиска. Агент отложил встречу в аэропорту, последовал за белым Линкольном, который и привёл его к дому на Dorchester Terrace.
Сперва, семь дней подряд, члены группы Дана: Лис, Лана и двое африканцев Юсуф и Ахмед, сменяясь каждые два часа, только наблюдали за домом. За семь дней чернокожий жилец роскошных апартаментов появился всего дважды за пределами своего дома. Даже одного из этих раз оказалось достаточным, чтобы соотечественники Дитто, уверенно опознали своего беглого министра.
Самый страшный промах разведчика – недостаточная подготовленность операции, - не уставал повторять Дан. Нельзя рассчитывать на глупость противника или на полностью идеальный ход сценария операции. Нужно быть готовыми к любому повороту событий, иначе операция будет провалена. Во время акции все исполнители должны вести себя, как самые настоящие отпетые бандиты. Объект силён физически. Поэтому, ни в коем случае, он не должен догадаться, что против него действуют осторожные профессионалы, а не свирепые террористы. Мы должны загнать его воровскую душонку с состояние безвыходности и смертельного испуга. Мы не имеем права провалить операцию. Вы даже не можете себе представить негативные экономические и военные последствия для Израиля, которые могут возникнуть вследствие нашего провала. Руководитель так никогда и не раскрыл членам своей группы всю сущность “негативных последствий”. Но все они и так давно поняли, что только обстоятельства чрезвычайной важности могли заставить Моссад принять заказ некой африканской страны на розыск, захват и доставку бывшего правительственного чиновника, умудрившегося умыкнуть часть государственной казны.
Если четверо, хорошо подготовленных для крутых акций крепких мужчин-профессионалов, один доктор и одна, уже успевшая побывать во многих переделках молодая женщина, долго и упорно ждут определённого события, то это событие непременно произойдёт. Министр Дитто неожиданно всё-таки вышел из подъезда своего дома сразу после полудня и остановился на тротуаре, видимо ожидая заказанного по телефону такси. С одной стороны улицы к беглому чернокожему чиновнику в обнимку приблизились Лис и Лана, имитирующие влюблённую парочку. Юсуф и Ахмед, успевшие надеть лыжные маски, выскочили из машины и наехали на жертву с другой стороны. Дан, плавно нажав педаль газа, виртуозно подкатил фургон точно к площадке захвата, именно в ту секунду, которая требовалась развернувшимся действием. Насмерть перепуганный чернокожий гигант, почти без всякого сопротивления, был наскоро запихан в машину. Сплошь состоящий из матерных слов, восклицаний и междометий английский язык, сопровождавший исполнение акции навсегда отложился в памяти Леви:
- Факин бастард! Это террористический захват! Ты хочешь жить, тварь? Немедленно отвечай или я сейчас же прострелю твою курчавую башку…
- Да, да я хочу жить… Я очень хочу жить…
- Лежи спокойно, тварь! Вытяни руки за спиной. Руки! Я сказал вытяни свои руки, скотина! Не двигайся, бастард, иначе ты труп! Если будешь рыпаться – я тут же всажу тебе пулю в лоб!
- Лежишь?! Не сопротивляешься? Я не слышу – подтверди, что ты готов сотрудничать и потерпеть, пока мы выедем из города…
- Да, да я готов потерпеть, я хочу жить…
Леви почему-то совсем не испугался. Он сам так никогда и не понял почему. Наверное, его душа, размягчённая долгим и безмятежным ожиданием, оказалась неподготовленной к смертельному испугу, который обязательно должен был случиться у непривычного к рисковым делам интеллигента. По сигналу Дана он хладнокровно и добросовестно всадил иглу подачи анестетика в вену левой руки оглушённого пациента…
Уже два часа ночи, а я всё ещё не сплю. В сущности, так повторяется каждый вечер. Я выстраиваю и выстраиваю в своей голове воспоминания о прошлом, пытаясь разобраться в цепи событий, приведших меня в Brixton.
Олег Синцов. Сорванный урок.
- Шнайдер, это ведь фамилия, правильно? А как твое имя? Кто ты по профессии?
- Меня зовут Леви, русские это имя произносят Лев. На иврите лев означает сердце, поэтому в Израиле имя Лев не в ходу. По профессии я - врач.
- Моё имя – Олег. А на счёт врача ты не загибаешь? Можно я буду звать тебя Лёвой? Нормально?
- Нормально. Мне всё равно. О своей бывшей профессии я никогда не загибаю. Я вообще никогда не вру. Лучше промолчать и не договаривать, чем врать. А с чего это ты вдруг разговорился? Ты что собрался вечно в моей камере торчать? Зачем тебе понадобились моё имя и профессия? Ты, наверное, считаешь, что мы с тобой уже подружились? Если так, то это напрасно. Меня совершенно не интересует тюремная дружба, тем более дружба с человеком, который сидит по статье “нанесение тяжёлых телесных повреждений”. Давай лучше продолжим наш разговор о тюремных правилах…
- Послушай, Лёва! Ты на много старше меня, а вот в жизни так ни хрена и не разобрался. В любом обществе очень важно иметь друзей и близких людей, а тем более, здесь, в изолированном, насильно навязанном, замкнутом общественном объединении. В тюрьме никто и никогда не можешь предположить, когда и в какой ситуации ему понадобится помощь его товарища. В России заключённые лагерей предпочитают держаться “семьями”, чтобы им было с кем делиться своими проблемами, ну и для собственной безопасности, конечно. Я, например, за своего товарища могу любому шею свернуть.
- Олег, я же тебе уже много раз повторял, что здесь совсем не Россия. Если правильно себя вести, то на тебя тут никто и наезжать не станет. Здесь все дорожат своей репутацией и сложившимся уровнем уважения других заключённых и охраны. В Brixton очень дорого обходятся всякие нарушения тюремной дисциплины. Зато здесь можно свой срок вдвое скостить, если жить по правилам и не конфликтовать. Забудь о конфликтах. А в твоей защите я вообще не нуждаюсь, я сам могу постоять за себя. Понимаешь, дружба – это, как любовь. Как в любви, так и в дружбе один человек кажется нужным и интересным, а другой, быть может, очень хороший человек, но совершенно тебя не интересует. Согласен?
- Лёва, мне кажется, что ты хороший человек. Я хочу с тобой дружить. А в тюрьму я на самом деле попал из-за любви к своей девушке, хотя на суде толком никто в этом так и не разобрался. Они мне свою дурацкую статью навесили только потому, что я, даже через переводчика, не смог внятно объяснить все обстоятельства моего дела. Судья поленился разбираться во всех деталях ради русского обвиняемого, а мой бесплатный адвокат вообще полным придурком оказался. Адвокат потерпевшего во время процесса ни на секунду не затыкался, щеглом щебетал, а мой молодой дурачок на целую тираду своего оппонента из сотни слов, в ответ два – три слова скажет и тут же заткнётся…
- Олег, а ты меня спросил, хочу ли я с тобой дружить? Интересно, а как же можно было из-за любви к девушке в тюрьму сесть?
- Чего тут спрашивать о дружбе, да со мной все мужики всегда хотели дружить. А что же касается баб, так те всегда и сразу были готовы со мной любовь крутить. Только вот моей Виктории поначалу не сильно потребовалась моя любовь. На последнем нашем свидании в бывшей моей тюрьме она ревела белугой из-за того, что сначала не сумела оценить искренность и величину моей любви. Но теперь уже поздно об этом жалеть, я ведь из-за своей любви в тюрьму умудрился угодить. Ну, вот теперь у меня есть повод, чтобы тебе исповедаться. Это видимо из-за твоей профессии Лёва, с тобой почему-то хочется быть откровенным. Мой дедушка со стороны матери тоже был врачом, я всё детство в его доме провёл и всегда все свои детские тайны деду доверял. Люди вас, врачей, всегда и всюду уважают. Времени у нас с тобой, Лёва, предостаточно, так что тюремные правила ты мне после обеда переведёшь. Я лучше расскажу тебе свою историю, окей?
- Ну, если тебе так нужно выговориться, то давай, валяй, рассказывай…
Мы встретились с Викторией случайно, почти два года назад. Наши отношения начались обычно, точно так же, как начинаются отношения у большинства наших ровесников. Мы отправились вместе на дискотеку, немного выпили, заночевали в доме моего друга, ну и, как положено в таких случаях, занимались любовью…
Я сначала воспринял Вику, как очередную свою подружку. Но достаточно быстро моё увлечение этой девушкой выросло в настоящее, большое чувство. Я всерьёз влюбился. Мне захотелось чаще бывать с ней вместе, но, на беду, вскоре после нашего знакомства у Вики тяжело заболела мать. Вика тогда взяла академический отпуск и полностью посвятила себя уходу за своей мамой. С этой поры я, в полном смысле слова, выпрашивал у Вики наши редкие свидания. В ответ на мою мольбу, она кое-как вырывалась из дому всего на пару часов. Я подхватывал свою подружку у подъезда её дома на Жигуле и, спустя полчаса, мы обычно оказывались в моей комнате в доме родителей или, в тёплое время года, где-нибудь в лесочке за городом. Где бы мы не приземлились, мы тотчас же начинали заниматься любовью, так как ни на что другое у нас совсем не хватало времени. Ещё в те времена, я, однажды, чуть было не убил человека из-за своей Вики. В тот день мы поехали в лес и устроились на заднем сидении моей машины. Я сразу же начал канючить подруге свою регулярную нотацию на тему “как мало времени ты уделяешь нашим отношениям”. Не обращая никакого внимания на моё нытьё, она расстегнула молнию на моих джинсах и поглаживала моё восставшее достоинство. Потом она повернула ко мне своё задорно-улыбающееся лицо и только сказала:
- Ну что же ты медлишь…?
Я впился губами в её рот, одновременно освобождая тело любимой от всей одежды. Наши тела слились. Моя голова поехала. Меня полностью зациклило на повторении одной и той же фразы: - Я так тебя люблю, Вика. В ответ подруга только стонала, при этом сочетая на своём лице счастливую улыбку и полностью прикрытые глаза. Когда всё уже закончилось, я, довольный и отрешённый, продолжал поочерёдно целовать соски грудей моей возлюбленной. Внезапно, я заметил заросшее и грязное лицо пожилого мужика, открыто пялящегося в боковое стекло задней дверцы моего Жигуля. Бездомный бомж случайно нарвался на дармовую порнуху. Я, как был нагишом, так и выскочил из машины. В прямом смысле слова, я еле оторвал застывшего любителя клубнички от окна. Я толкнул бомжа на землю и принялся зверски избивать его ногами. Наверняка, я мог бы, в зверином запале, прикончить несчастного наблюдателя, если бы не группа солдат, во главе с лейтенантом, пробирающаяся, с ведомыми только им целями, через наш излюбленный лесочек. Солдаты оттащили меня от моей жертвы и, оценив юмор ситуации, принялись дружно хохотать над всеми участниками нашего шоу. Моя возлюбленная, успевшая кое-как наскоро натянуть платье, стесняясь, даже не вышла из машины. В тот день я уже мог загреметь в нашу украинскую тюрьму, но Бог тогда сберёг меня от греха руками молодых солдатиков.
Сразу после злосчастного приключения с бомжём мне стало совершенно ясно, что я теперь больше не смогу жить без Виктории. Может быть, я и смогу как-нибудь выжить, но без неё моя жизнь превратится в примитивное существование. Эта хрупкая женщина – моя суженая! Я уже твёрдо знал, что именно она предназначена мне судьбой, чтобы превратить меня в настоящего мужчину. Мне перестало хватать редких встреч с Викторией на “скорую руку”, мне хотелось быть всегда рядом с любимой, мне требовалось постоянная близость наших тел и душ. На этот момент я уже понял, что полностью обречён на свою любовь. Я сделал Виктории предложение, которое отнюдь не было отвергнуто, а совсем наоборот – оно было охотно принято моей любимой. Но моя возлюбленная настойчиво просила отложить все последующие, необходимые для создания семьи мероприятия на неопределённый срок, как говорят, до лучших времён. Я тогда твёрдо решил не сдаваться. При наших нечастых встречах, я регулярно повторял возлюбленной своё предложение и подчёркивал для неё все возможности и удобства супружеской жизни. Моим коронным аргументом явилось довольно рискованное заявление о том, что я хочу помогать Вике по уходу за её мамой и, как это будет удобно осуществлять, если я стану жить рядом с ними. Виктория чаще всего отшучивалась нашей молодостью и неготовностью к семейной жизни. Несколько раз она грустно поведала мне об очередных обмороках и ужасных результатах анализов её мамы и, таким образом, сразу откладывала в сторону продолжение серьёзного разговора. Я, в мыслях конечно, уже начал ненавидеть свою несостоявшуюся тёщу и даже, боясь признаться в этом самому себе, в глубине души тайно желал её смерти. Тогда я ещё не понимал, что смерть матери Виктории, как выясниться позже, ещё больше отдалит меня от своей любимой.
Тамара Викторовна вскоре умерла. Я переживал вместе с Викой её горе, помогал с похоронами и старался не отходить от любимой ни на один шаг. Мы теперь жили вместе. Моя любимая пребывала в глубоком расстройстве. Однако нам обоим всё-таки нужно было возвращаться к нормальной жизни – зарабатывать деньги, ходить в институт, сдавать экзамены, делать покупки. Я решил взять на себя все хозяйственные заботы. Стоило мне однажды надолго отлучиться из дому, как Вика тут же бесследно исчезла. В тот день я поздно вернулся домой после занятий и посещения продовольственного магазина. В квартире Вики, на кухонном столе я увидел ужасную записку, жёсткий и телеграфный текст которой запомнился мне тогда на всю оставшуюся жизнь:
“ Олег! Я не могу больше оставаться в нашем городе. Всё здесь напоминает о мамочке. Я ненавижу здесь всё и всех, кроме тебя, мой любимый. Мне категорически необходимо уехать на время из этого города. Случайно подвернулась удачная оказия. Милый, не ищи меня. Мне очень нужно сейчас недолго побыть одной, чтобы во всём разобраться и душевно восстановиться. Я тебя очень люблю, но у меня совсем нет душевных сил для серьёзных отношений. Извини! Пожалуйста, подожди меня всего один год.
До свидания, любимый!
Твоя самая большая и важная победа в жизни – Виктория.
Р.S. Ты можешь пользоваться моей квартирой, сколько тебе понадобится. Я заплатила домоуправлению за год вперёд. Я очень надеюсь, что ты не потерял ключ от моей двери…”
Я не стану тебе подробно рассказывать, как мне удалось установить местонахождение Вики, а только скажу, что тогда мне пришлось провести настоящее расследование, достойное, по всей видимости, положительной оценки профессионального детектива. Я объехал, обошёл и опросил около трёх десятков человек, имеющих хоть какое-нибудь отношение к среде обитания моей возлюбленной. Соседи, подруги по учёбе, секретарь кафедры, сотрудники Тамары Викторовны по парикмахерской и даже священник, которого Вика приглашала на похороны матери - все эти люди были мной дотошно допрошены. Все проведенные мной допросы принесли нулевой результат – никто из этих людей ничего не знал…
Полностью отчаявшись, я устроил повторный, подробнейший и детальный, обыск всего содержимого квартиры. В одном из ящиков письменного стола я нашёл блокнотик, в котором Вика занесла все дела и действия, потребовавшиеся ей для организации похорон матери. Несколько страничек, в табличном виде, сохранили название инстанции или учреждения, вид услуги, имя для контакта, телефон и денежный расход.
Все записи в блокноте были составлены очень аккуратно, мелким и старательным почерком бывшей школьной отличницы, в хронологическом порядке событий. Поэтому, запись, выполненная наскоро и небрежно, большими буквами по диагонали странички: - “London, (0171)254 0976, m. Johnson”, - выглядела неожиданной и сразу бросалась в глаза. Эта запись была явно сделана Викой в расстроенном состоянии, на скорую руку и, по всей видимости, сразу же после похорон матери. Назавтра я привёл в квартиру своего приятеля, который учился в университете, на факультете западноевропейских языков. Когда мы позвонили по лондонскому телефону, оказалось, что номер принадлежит столичному отделению британского агентства по трудоустройству. Как выяснилось из разговора с представителем агентства, Виктория Романенко откликнулась на их объявление, выставленное в нескольких восточноевропейских газетах. В объявлении шла речь о позиции прислуги в квартире пожилой английской леди, бывшей олимпийской чемпионки времён середины двадцатого столетия по одному из видов лёгкой атлетики. Работодателя очень привлекли спортивная направленность образования и атлетическая подготовка Виктории. Кроме регулярной работы по дому, хозяйка также рассчитывала получать от своей прислуги регулярный, профессиональный массаж и наставничество в облегчённых спортивных занятиях. Мой приятель провёл на телефоне около получаса, поведав работнице лондонского агентства, придуманную им на ходу, душещипательную историю об смертельно больном женихе Виктории Романенко. В финале разговора мой друг всё-таки умудрился выбить из них телефон квартиры Викиной хозяйки. Через десять минут мы уже дозвонились до лондонской квартиры работодателя, после чего я надолго завис в телефонном разговоре с любимой женщиной.
Этот день положил начало телефонному периоду нашего романа… Ладно Лёва, закрыли тему – нам уже пора на обед. Следующие серии моего увлекательного аудио-фильма будут поведаны тебе позже…
Леви Шнайдер. Провал.
Интересный парень, да и оказался не жлобом вовсе. Олег совершенно другой человек, чем выдуманный мной русский бандит, которого я представил себе в офисе Кларка. Молодой, умный и искренний парень, хотя чересчур горячий, пожалуй. Он очень прямолинеен, хотя с довольно сложным внутренним миром. Он совершенно поведен на любви к своей женщине. Он испытывает постоянную потребность говорить о своей любимой, но в его рассказах даже интимные подробности не звучат пошло. Далеко не каждый мужчина способен на подобные, высокие чувства. Хотя это может оказаться своего рода психиатрическая патология от пребывания в тюрьме. У меня мог бы получиться совсем неплохой заголовок для научной статьи в журнале по психиатрии – “ Возвышенная любовь, как форма психиатрической патологии”. Это я, наверное, от зависти так рассуждаю. Я сам совершенно не способен на подобное отношение к женщине. Я действительно не способен на порабощающее мужчину чувство абсолютной преданности женщине, которое в состоянии перечеркнуть все остальные сферы его жизни. Мои женщины, каким-то своим внутренним, бабским чутьём, всегда определяли во мне эту специфическую особенность, хотя в молодости мне ведь тоже случалось быть влюблённым по самые уши. С Наташей и Оленькой у меня так ничего путного и не вышло, не получилось ни с одной из них большой любви. Значит не судьба. Но зато с Лией у меня ведь всё нормально сложилось, хотя кто-нибудь может назвать нашу пару удачным, житейским компромиссом двух людей скорее, чем великой любовью. Профессионально-любовный компромисс: два медика с одинаковыми интересами и взаимной симпатией, общее дело, полное взаимопонимание, нормальные заработки, хороший секс, удачные детки. Была ли это любовь? А кто её различает настоящую любовь? Если это любовь, то совсем не такая пылкая и рабская, как у моего молодого сотоварища по заточению. В его случае, это, скорее всего, самая настоящая патология. Да, что это я вдруг о любви задумался? Любовь, морковь и прочие овощи. Блажь…
Если бы тогда акция нашей команды прошла нормально, то я никогда не попал бы в Brixton, никогда не встретил бы Олега и не раздумывал бы сейчас о разных глупостях. А теперь у меня всё в сослагательном наклонении получается. Если бы только захват не провалился…
Из показаний свидетеля, Элизабет Смит:
Моё имя Элизабет Смит, я ассистент министра, господина Дитто. Утро 4 июля выдалось совершенно обычным и не предвещало никаких эксцессов. Я, с трудом сдерживая улыбку радости на своём лице, отправляла своего хозяина на длительную прогулку. Если мой босс сегодня действительно отправится на ланч с приятелем, то я точно смогу посмотреть очередную серию телевизионного сериала, успею позвонить маме и своему жениху Джорджу. С самого утра босс уже успел извести меня своими мелкими поручениями. Не будь такой хорошей зарплаты, я бы уже давно ушла от своего работодателя. Мне платят очень хорошие деньги, но работы и хлопот у меня более, чем достаточно, на двоих работников хватит. Мой рабочий день почти всегда продолжается десять часов. Мой босс даже никогда не удосужился самостоятельно принять телефонный звонок – обычно я снимаю трубку и прошу абонента назвать его имя и передать сообщение. Я обязана точно также откликаться на звонки домофона входной двери: выслушать цель прихода, имя посетителя, сообщить боссу и, только потом, по высокому разрешению, открыть дверь поставщику продуктов, уборщику или страховому агенту. Я раньше всегда думала: это у него психическая мания какая-то, ну чего спрашивается ему бояться? Господин Дитто был настолько капризен и подозрителен, что даже иногда внезапно изменял своё решение об заранее оговоренной встрече и возвращался домой с половины пути. Отставной министр какой-то занюханной африканской страны, а вёл он себя, как затравленный контрразведкой иностранный шпион из кинофильма. Он целыми днями сидел дома, пугался каждого телефонного звонка и всё время что-то писал в толстой школьной тетради. Теперь я, конечно, понимаю причину страхов моего хозяина. Когда в тот день – 4 июля, господин Дитто оказался за дверью, я стала, как обычно, смотреть вниз сквозь широкое окно, желая наверняка удостовериться в отбытии своего босса из дому.
– Ой! Что же там внизу происходит? – Я только успела заметить, как несколько людей в трикотажных масках с глазными прорезями затолкали большого чернокожего мужчину в светло-бежевом костюме в кузов автофургона. Похитители ввалились в машину следом за своей жертвой, хлопнули дверью, и фургон рванул вперёд на большой скорости. Не сразу опомнившись от испуга, я позвонила по телефону службы спасения – 999.
Из показаний обвиняемого, Юсуф Мираби (дипломат):
Я, Юсуф Мираби, официальный служащий дипломатического представительства республики Тимерия. Около трёх часов дня автофургон, предварительно нанятый в транспортном агентстве, доставил меня с двумя контейнерами багажа на грузовой терминал пригородного аэропорта Stansted. Предъявив на въезде в терминал свой дипломатический паспорт, я сразу же отправился в офис таможни, а после оформления бумаг, пошёл вызывать погрузчик. Водитель остался ждать около машины. Посол поручил мне отправить на родину дипломатический багаж, я исполнял поручение своего начальника. Оба контейнера были закрыты и опломбированы. Для протокола, я хочу подчеркнуть, что ничего не знал о содержании контейнеров. Я только в точности выполнял свою работу. Уважаемый суд может связаться с моим непосредственным начальником, который сейчас находится в Тимерии. Я уверен, что он подтвердит, моё полное неведение о содержимом багажа. После того, как рабочие погрузили контейнеры в тимерийский самолёт, внезапно появились офицеры британской таможни и потребовали изъятия багажа из самолёта и доставки его в ангар досмотра. Я вынужден был подчиниться, несмотря на то, что требование офицеров полностью противоречило установленным нормам международного права относительно дипломатических грузов. Я подтверждаю, что действительно активно протестовал против досмотра дипломатического багажа, но, согласитесь со мной, господин судья, в тот момент попиралась демократия, международное право и авторитет моей страны. К сожалению, мой протест не был принят во внимание таможенниками. По вопросу о случайно оказавшихся в контейнере нашего посольства посторонних людях я не могу добавить никакой новой информации. Как я уже многократно заявлял во время следствия, я повторюсь опять: никогда раньше в своей жизни не встречал обоих людей, обнаруженных офицерами британской таможни внутри багажного контейнера. Эти люди не имеют никакого отношения к посольству моей страны в Лондоне. Скорее всего, они бездомные наркоманы, сумевшие каким-то образом забраться в контейнер до его опломбирования работником нашего посольства.
Из показаний свидетеля, Чарльз Морроу (офицер таможни Великобритании):
Я, Чарльз Морроу, старший офицер британской таможенной службы. 4 июля, около 3 часов дня я оформил таможенные документы на вывоз работником посольства Тимерии, двух восьмифутовых контейнеров с дипломатическим грузом. Сопровождающий груз предъявил дипломатический паспорт на имя Юсуфа Мираби и карго-манифест на вывоз документации Министерства внешних связей Тимерии. В манифесте посольства африканской страны запрашивались дипломатические привилегии для обоих контейнеров. В соответствии с международными правилами грузы посольства дружественной страны разрешается вывозить без таможенного досмотра, хотя закон предусматривает возможность исключений в особых случаях. Дипломат Мираби вёл себя не совсем адекватно рутинной процедуре оформления бумаг: он был излишне взволнован и слишком активно, без всякой необходимости, подчёркивал свои дипломатические права. С самого начала я подумал о том, что совсем бы не помешало провести досмотр его багажа, но сдерживал себя, объясняя поведение тимерийского дипломата отсутствием опыта в сопровождении дипломатических грузов. В соответствии со служебной инструкцией я осуществлял наблюдение за непосредственной загрузкой самолёта. При подъёме второго контейнера в грузовой отсек самолёта я услышал странные звуки, исходящие изнутри одного из ящиков. Я решил, что с ящиком что-то точно не в полном порядке, его загрузка, вполне возможно, не соответствует заявке на дипломатическую документацию. Согласно инструкции, обнаружение подозрительного шума в контейнере с документами является исключительной ситуацией. В таких случаях мы имеем право не соблюдать международное законодательство. Мы обязаны открыть ящик и проверить его содержимое. При вскрытии в контейнере были обнаружены живые люди! Двое мужчин: европеец, в сознательном состоянии, и африканец, без сознания. Правая рука африканца при помощи медицинского шланга соединялась с каким-то медицинским оборудованием, назначение которого я не берусь определить. В рот африканца была вставлена толстая гофрированная трубка белого цвета…
Из показаний обвиняемого, Леви Шнайдера:
Меня зовут Леви Шнайдер, я иностранец, гражданин Израиля. Я прибыл в Лондон в качестве туриста в начале июля этого года. Однажды, в баре отеля ко мне подсел бизнесмен из Тимерии, который назвал себя господином Кабэ. Кабэ заявил, что ему известны моё имя и моя профессия. Он, якобы, опознал меня по фотографии в журнале. Он оказался знаком с моими публикациями в медицинских журналах, посвящённых безопасному наркозу. В моих научных статьях шла речь о методах непрерывного компьютерного многоканального мониторинга показателей состояния пациента во время продолжительных хирургических операций. Сначала я был очень удивлён странным интересом африканского бизнесмена к достаточно специфичной области медицины, но по ходу беседы выяснилось, что мистер Кабэ торгует медицинским оборудованием. Затем мы ещё несколько раз встречались в том же ресторане, за обедом. Во время одной из встреч Кабэ попросил меня популярно рассказать, чем различаются управляемые методы анестезии пациентов по сравнению с обычными способами. Мне пришлось объяснить, что управляемая анестезия более комфортна, так как щадит здоровье пациента за счёт непрерывного контроля работы сердца, процента кислорода и требующегося уровня наркотического препарата в крови. Имеется в виду, что подача анестетиков в вену осуществляется пропорционально плавающему уровню болевых ощущений пациента в течение времени операции. Тимерийский бизнесмен серьёзно заинтересовался моими знаниями и неожиданно сделал мне деловое предложение, от которого я не смог отказаться. Он рассказал, что несколько солидных деловых людей оказались обманутыми бывшим государственным чиновником Тимерии на достаточно крупную сумму денег. Не вдаваясь в подробности обмана, бизнесмен назвал только общую сумму финансовых потерь от афёры чиновника – речь шла о сотнях миллионов долларов. Беглый чиновник должен предстать перед тимерийским правосудием. Группа подготовленных профессионалов из органов безопасности африканской страны уже выследила чиновника и буквально на днях собиралась его похитить. Моя роль заключалась только в приведении захваченной жертвы в полностью контролируемое состояние и поддержании такого состояния до момента посадки в аэропорту столицы Тимерии. В качестве вознаграждения мне за один день работы была предложена денежная сумма размером в два моих годовых заработка. Я принял предложение господина Кабэ. На сегодняшний день я полностью осознал свою ошибку, я искренне сожалею, что принял участие в акции похищения господина Дитто. Прошу высокий суд учесть, что для поддержания господина Дитто в бессознательном состоянии мной был избран самый современный и наиболее безопасный метод контролируемой анестезии, который ничем не угрожал жизни пациента.
Замечание обвинителя: - Господин судья, я хочу подчеркнуть, что пострадавшего никак нельзя назвать добровольным пациентом доктора Шнайдера. Господин Шнайдер, вы ведь получили своё медицинское образование в России. Известны ли в этой стране моральные принципы врача, которые ещё в давние времена были сформулированы для медиков в клятве Гиппократа? Если да, то как, в этом конкретном случае, ваши действия соотносятся с одним из главных постулатов клятвы – “Чисто и непорочно проводить в жизнь своё медицинское искусство…”?
Обвиняемый: - Господин прокурор, выпускники медицинских вузов России точно так же, как и медики других стран, принимают клятву Гиппократа. В своё время я также принимал эту великую клятву. Всю свою жизнь я старался соблюдать моральные принципы медика. Иногда в жизни людей возникают такие личные обстоятельства, при которых даже у врача не получается в точности следовать моральным принципам древней профессиональной клятвы. Считайте, что на тот момент моей жизни у меня сложились именно особенные обстоятельства. По этому вопросу, мне больше нечего добавить, господин прокурор.
Из выступления судьи: Несмотря на то, что сторона обвинения не смогла предложить суду доказательств участия разведки государства Израиль в рассматриваемом преступлении, я уверенно направляю свой указательный палец в сторону Моссада. Участие этой организации в преступлении подтверждается, как масштабом задачи по розыску пострадавшего, так и традиционной для этой разведки манерой исполнения работы. Вовлечение в операцию разведки постороннего человека, директора центра интенсивной реабилитации тель-авивского госпиталя – хитрый трюк израильской разведки, только лишний раз подтверждающий правильность моих выводов. Привлечение человека со стороны на последнем, наиболее рискованном этапе операции, конечно, прикрывает Моссад и позволяет им сегодня спокойно разыгрывать роль невинной овечки. Мне трудно представить себе мотивы, использованные разведкой для совращения уважаемого в медицинском мире доктора, но всему миру известно, что Моссад давно показал себя весьма успешной организацией, когда дело касается поисков мотивации завербованных ими агентов. Обвиняемый Леви Шнайдер категорически отрицает участие какой-либо структуры любого государства в захвате пострадавшего. Он всячески подчёркивает, что принимал участие в операции похищения человека только, как частное лицо. Обвинителю на этом процессе совершенно не удалось отвергнуть это заявление подсудимого.
В сложившихся обстоятельствах мы вынуждены рассматривать похищение легального резидента Великобритании, гражданина Тимерии - господина Дитто, как преступление, совершённое группой частных лиц. Обвиняемые будут осуждены по статье “kidnapping (похищение людей)… ”
Олег Синцов. Заочная любовь.
Назавтра я не пошёл в свой институт. Я собрал все необходимые бумаги и подал документы в консульство Великобритании для получения туристской визы. Весь следующий месяц прошёл в ежевечерних телефонных разговорах с Викторией, на которые ушла немереная куча денег. Разговоры, в целом, были одни и те же.
- Здравствуй, моя родная! Здравствуй любимая! Тебе сейчас так же плохо, как мне? Я тебя очень люблю. Я ложусь спать с твоим купальным халатом – он до сих пор хранит твой необыкновенный запах. Я ужасно соскучился. В британском консульстве обещали, что рассмотрение документов займёт не более трёх месяцев. Но я больше не могу ждать, я нервничаю и почти совсем не сплю по ночам.
- Успокойся, милый…
Возьми себя в руки и успокойся. Чем ты питаешься? Сосиски и яичница, фи, какая гадость. Здесь такие шикарные продукты. Я буду тебе готовить. Ты ведь даже не знаешь, как хорошо я готовлю. Когда ты приедешь, я возьму у хозяйки недельный отпуск. Мы будем бродить по Лондону и иногда заходить в недорогие ресторанчики. Я сама ведь тоже толком нигде не была. Ночевать ты будешь у меня. Здесь очень большая квартира, а моя комната очень удачно расположена сразу у входа. Хозяйка старая и совсем глухая, она всегда ложится спать в десять вечера. Моя кровать очень удобная и большая, мы с тобой обнимемся, и не будем отрываться друг от друга всю ночь. Ну ты ведь помнишь, как это происходило у тебя в комнате, в ту неделю, когда твои родители уезжали в Ужгород. Ты ещё помнишь?
- Я всё помню, любимая, мы тогда классно поупражнялись. Как прошёл твой день? Много ли работы? Как к тебе относится хозяйка?
- День прошёл нормально, сегодня у меня была плановая закупка продуктов. Когда я вернулась из супермаркета, у хозяйки находился её еженедельный визитёр – единственный сын, старый холостяк. Он обычно бывает у нас по пятницам и даже иногда остаётся ночевать. В такие дни мне свободней, пока родственнички общаются, я успеваю быстро закончить уборку и готовку, а потом сразу ухожу в свою комнату, где читаю или смотрю телевизор. Если стоит хорошая погода, то я выхожу пройтись по улице. По пятницам хозяйка сама накрывает стол к обеду. В другие дни, кроме уборки и готовки, мне ещё приходится делать старухе массаж или проводить с ней лёгкую физическую разминку. Хозяйка у меня хорошая. Она ко мне прекрасно относится. Недавно она предложила мне продление контракта ещё на год, но я, конечно, отказалась, мотивируя свой отказ необходимостью продолжения учёбы в физкультурном институте. На самом деле я отказалась от контракта из-за тебя мой милый. Дело в том, что в Лондоне, в качестве прислуги, я зарабатываю во много раз больше денег, чем зарабатывает учительница физкультуры у нас дома, а это ведь в моём случае наиболее вероятный поворот моей карьеры после окончания учёбы. Я возвращаюсь в наш город только из-за тебя, любимый. Я так соскучилась по тебе, ты мне очень нужен, мой любимый. Ну ладно, пора заканчивать, а иначе ты снова потратишь все свои наличные деньги на наши телефонные разговоры…
- Постой, постой, ты не торопись, подруга! Расскажи-ка подробней о сыне хозяйки. Он что, к тебе пристаёт?
- Да успокойся, ты! Его зовут Джон. Он совсем старый, ему за сорок. Он выглядит, как облезлый баран, на принца британского Чарльза ужасно похож. Джон сам тоже прекрасно знает о своей схожести с принцем и очень этим гордится. Он поведал мне о своей главной отличительной особенности в самый первый день моего появления в доме его матери. Ну, он сначала начал делать в мою сторону какие-то пасы, безобидно, ничего выходящего за рамки европейских приличий. Я тогда его немедленно отшила. Он вроде бы успокоился, но иногда забывает и опять вежливо подступается. Да не о чём тут говорить. Не ревнуй к нему, дурачок. У тебя совсем нет никаких оснований для ревности…
Ему просто хочется хоть раз в неделю себя мужчиной почувствовать.
Это особая форма онанизма. Давай прощаться, милый. До завтра.
- Когда я приеду, то первым же делом, отметелю твоего онаниста королевской фамилии. Ладно, давай до завтра. Пока! Теперь, по пятницам, будешь мне всегда докладывать о поведении принца-онаниста. Поняла? Ты точно меня поняла? Ну, если да, то я тебя отпускаю, до свидания, моя любимая девочка!
Так же, в таком ключе и подобным образом проходили все наши ежевечерние свидания по телефону. Телефонные отношения могли бы продолжаться и дальше, но у меня внезапно начало расти подозрение, что Викторию вообще полностью устраивает наша ситуация. На меня вдруг накатила какая-то неконтролируемая паника. Видимо Вика просто тянет резину, она всё ещё не уверенна в своих чувствах ко мне. Напрасно она сомневается. Сколько ещё будет продолжаться наша разлука? Я больше не могу ждать. Пора бы господам из консульства подсуетиться…
Я сглазил. Назавтра, в почтовом ящике оказался красивый конверт с письмом из британского консульства. Мне сообщали, что британское правительство отказывается предоставить туристскую визу гражданину Украины Олегу Синцову. Этого не может быть! Господа хорошие! Лорды и сэры, здесь, по всей видимости, кроется какая-то серьёзная ошибка, мне категорически, мне крайне необходима виза для поездки в вашу проклятую Великобританию. Ну, пускай не во всю великую Британию, так хоть в ту её мелкую часть, где моя любимая женщина временно поселилась. Наутро я, первым делом, побежал в консульство, отстоял в очереди и добрался до какого-то клерка.
- В чём причина моего отказа? Объясните, пожалуйста…
- Если вы так настаиваете, господин Синцов…
За последние пять лет вы были дважды задержаны полицией вашего города. Мы не станем проводить расследование и разбираться, кто был прав, а кто виноват. Но наше правительство совсем не заинтересовано в импорте зарубежных хулиганов, нам достаточно своих собственных нарушителей общественного порядка…
Я был в полном отчаянии. Я решил, что раз уж меня не пустили к Виктории, то тогда она должна всё бросить и немедленно вернуться в наш город. Я позвонил своей возлюбленной в наше обычное время, но сменил сюсюкающий стиль разговора на деловой, почти телеграфный стиль.
- Здравствуй, Вика! Мне отказали в визе. Ты должна немедленно выехать домой, во Львов! Как можно быстрее!
- Милый! Это абсолютно невозможно. Я подписала контракт сроком на один год. У меня на руках даже нет паспорта. Лондонское агентство сразу по прибытию соискателя на работу отбирает его паспорт на весь срок контракта. Они заявили, что закон их обязывает именно так поступать с иностранцами, работающими в Великобритании по временной рабочей визе. Они якобы несут перед своим государством ответственность за мою безопасность, законопослушность и медицинское страхование. Я уже не говорю о том, что моя заработная плата почти в полном объёме накапливается на счету агентства и будет выплачена мне только по завершении договора. Осталось около девяти месяцев. Пожалуйста, подожди меня, милый…
- Это исключено! Закрыли тему! Я – Олег Синцов, объявляю войну Великобритании. Я буду брать британского льва за уши, ввиду отсутствия у него рогов. Я сам решу проблему. Жди меня в своём Лондоне. Мы очень скоро увидимся!
Олег Синцов. Телепорт.
Ты ведь слышал, Лёва, об опытах по передаче материальных объектов на расстояние. В некоторых научно-популярных книжках всё это вместе иногда называют телепортом физических объектов. В моём случае, транспортировка моего бренного тела в Лондон так и происходила. Всё прошло в стиле плохо подготовленного научного опыта по телепортации живого объекта, только расстояние оказалось совсем не малым – около 2000 километров. На моём пути оказалось несколько государственных границ, а мне понадобилось всего семь дней, чтобы добраться до Виктории. В первый день я уступил свою половину книжного бизнеса партнёру и на скорую руку продал свою старую машину. Четыре тысячи долларов в моём кармане настраивали меня на успех и придавали мне уверенность в будущей победе. Мне казалось, что с помощью таких больших денег я смогу легко решить любые проблемы. Как выяснилось позже, я сильно ошибался…
Знакомые ребята-фарцовщики, много путешествующие по своему челночно-спекулянтскому бизнесу, предоставили мне заветный номер телефона польского крутого парня из Кракова. По их словам, этот деятель является экспертом в области поставок нелегальной рабочей силы в страны западной Европы. Жителям Львова во все времена было достаточно легко легально попасть на территорию соседней Польши – нам нужно было только оплатить визу при переходе границы. Именно поэтому я решил начать своё движение к Виктории из Польши. Вечером следующего дня, уже находясь в Кракове, я позвонил эксперту, назвал пароль и договорился с ним о встрече. Выслушав меня, Яцек, так звали польского торговца нелегальными работягами, заявил, что за 1500 зелёных он организует мне переход границы с Германией в районе Щецина и транспорт в немецкий город Лейпциг. Я попробовал торговаться, но Яцек только улыбнулся и сразу собрался уходить, не сказав в ответ ни одного слова. Я испугался, что вот так, запросто, могу потерять свой единственный контакт в Польше, а вместе с ним и реальный вариант продвижения к заветной цели. Я униженно извинился, потрусил следом и вручил поляку половину зелени в виде задатка. Из Кракова в Щецин я прибыл ночным рейсовым автобусом. Наскоро умывшись в туалете автобусной станции, я, невзирая на раннее утро, позвонил некому Бобу, который в фирме Яцека отвечал за операции по непосредственному переходу немецкой границы. Весь звонок состоял из двух слов: имени Яцек и пароля. Бизнес нелегального перемещения людей работал надёжно – через полчаса после звонка к условленному месту и точно к моим ногам подъехал новенький Мерседес серии “S”. Номера на машине, как по цвету, так и по шаблону надписи отличались от номеров соседних машин на парковке. Мерседес, по всей видимости, имел какую-то зарубежную, не польскую регистрацию. Боб оказался добротно одетым, молчаливым господином среднего возраста. Мрачный господин совершенно не страдал красноречием. Вполне возможно, что у него был какой-то дефект речи, а может быть, он просто привык в своём нелегальном, интернациональном бизнесе не полагаться на вербальную форму объяснения с клиентом. Я так и не понял, к какой этнической группе народонаселения принадлежал мой проводник. Совсем не расходуя времени на церемонии, Боб недвусмысленным жестом приказал мне посетить туалет. Когда я вернулся, мой провожатый вручил мне пакет с длинной французской булкой и банкой колы и буквально силой запихнул меня в багажник своей машины. Как выяснилось позже, я совершенно не страдаю клаустрофобией. Багажник Мерса оказался достаточно просторным и, как только мы тронулись в путь, я тотчас принял позу плода в материнской утробе и короткими промежутками даже умудрялся заснуть, устроившись головой на своей дорожной сумке. Когда проводник бесцеремонно меня растолкал и достаточно грубо вытащил из багажника, часы на массивном здании напротив показывали десять вечера. Мерседес стоял на неосвещённом участке большой овальной площади. По фронтальной стене длинного трёхэтажного здания серого цвета на противоположной стороне площади по всей фронтальной стене громадными буквами было разбросано название города Leipzig. Серое здание оказалось железнодорожным вокзалом. Честь и хвала польским и немецким пограничникам, а также европейским скоростным автодорогам – ни ямки, ни сучка, ни задоринки не случилось с нами на успешно завершившемся втором отрезке пути. Я беззаботно продремал весь второй этап моей транспортировки. Мне оставалось лишь догадываться о наличии у моего провожатого каких-либо высоких полномочий или, скорее всего, каких-то хитрых связей и проторенных путей – защитники границ даже не удосужились открыть багажник его машины для досмотра. Я выдал Бобу вторую половину оговоренной денежной суммы и он тотчас же укатил в неведомые мне дали. Переезд из немецкого Лейпцига во французский город Кале занял всю следующую ночь. Эта часть пути оказалась полностью лишённой всякого риска. Я снова провалялся всю ночь, но на этот раз в удобном кресле скоростного поезда Eurostar. Моих школьных географических познаний вполне хватило, чтобы осознать, что к этому моменту я уже проделал более 80% своего пути, но оставшаяся его часть является наиболее тяжёлой, так как включает в себя пролив Ла-Манш.
Ещё четыре дня тому назад я даже не имел малейшего представления о том, как будет проходить моя дорога и о том, куда я отправлюсь на следующий день. А сегодня я уже находился в одной из крайних точек западной оконечности Европейского континента. Несмотря на то, что исполнение трёх завершившихся этапов моего пути решалось в самый последний момент, фактически полностью “от балды”, я до сих пор двигался к своей цели без поражений. Я не мог отделаться от ощущения игрока казино, ещё не знающего следующего правильного хода, но уже предвкушающего свой выигрыш. Я совсем расслабился от успехов и настроился на решение дальнейших проблем телепорта только по мере их поступления, в самый последний момент. Размышляя над своей авантюрой в подобном духе, я совершенно случайно забрёл на импровизированный рынок даров океана. Вдоль набережной выстроились наскоро пришвартованные рыбацкие лодки. Крепкие, коренастые парни выгружали на берег большие корзины с рыбой, которые тут же подхватывали ушлые торговцы и катили дальше на тележках к своим прилавкам под навесом. Некоторые продавцы имели на своём прилавке горящие жаровни, где готовилась нехитрая еда из морепродуктов. Резкий запах жареной скумбрии убедительно перебивал тысячи остальных запахов, имеющих своё место в этом экзотическом уголке света. Торговец разрезал пополам белую булку, щедро насовал в раскрывшееся хлебное брюхо куски жареной рыбы, креветки, плоские ломти помидора и несколько веточек зелени. Я заплатил за этот кулинарный шедевр всего три зелёных. Найдя свободную скамейку, я начал с аппетитом поглощать первый в моей жизни французский завтрак. Моё активное пережёвывание экзотической пищи было прервано появлением передо мной совершенно причудливого типа. Это было нечто вроде хиппующего, старого индуса: очень загорелая кожа цвета светлого шоколада, длинная седая борода в сочетании с грязными джинсовыми обносками. Ноги моего хиппи были обуты диковинными, остроносыми шузами старика Хотабыча. На его груди красовалось с полдюжины наборов бус и ожерелий, а на голове была надета грязно-белая чалма. Настоящее огородное пугало, сбежавшее с афганских плантаций опийного мака…
- Please, give me some money, mister. I am hungry…
- S'il vous plait, donnez-moi un peu d'argent, monsieur. J'ai faim.
- Пожалуйста, дайте мне немного денег, товарищ. Я голоден.
Я совершенно обалдел:
- Пугало, да ты чего, ты что умеешь на русском языке базарить?
- Я говорить русский. Я фром Ливия. Я – Адель. Я карашо уметь говорить русский. Я учился Баку нефтяному делу. Двадцать лет прошёл.
- Оно и видно, что ты в Баку русскому языку учился. Для айзеров твой русский язык действительно хороший.
- Да, да, я карашо уметь говорить русский.
Я выдал попрошайке три зелёных и указал на лоток торговца с жаровней. По моему мнению, этот лоток был идеальным местом для голодного человека, жаждущего поскорее раздобыть немного нехитрой еды. Бродяга брезгливо поморщился, спрятал деньги в карман джинсов и спокойно уселся рядом со мной, желая продолжить светскую беседу.
- Junk food. Дерьмо. Я нет голоден, я так работать. Это мой работа. Я работать просить деньги, а ты как работать? Где ты деньги брать?
- Я – бизнесмен. Я торгую книгами.
- Бизнесмен – карашо. Мой сын Мохаммед тоже бизнесмен. Ты хочешь знать мой сын, я должен показать тебя мой сын. Он говорит, я плёха говорить инглиш. Он не верить, я карашо уметь говорить русский.
- Каким видом бизнеса промышляет твой Мохаммед?
- Что есть “промышляет”?
- Ну, что его бизнес делает, чем торгует, что производит?
- Мохаммед не производит, не торгует. Он перевозит товары. Он имеет транспорт агентство. Европа имеет мягкий иммигрэйшн политик, кароший помощь правительства эмигрантам. Много мусульман проникает Европу и Британ. Приходит, а потом понимает, что в Европа трудно жить. Везде трудно жить. Нужные праведному мусульманину товары здесь нет. Надо привозить товары. Мохаммед перевозит товары с Ближний Восток. Мой сын имеет много деньги, он говорит: - папа не ходи на работа, бери мои деньги. Я не беру у него – мужчина должен иметь свой работа…
Моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Вот и пришёл мой золотой шанс, сам по себе пришёл, мне его даже искать не пришлось. Игра есть игра. Ставка больше, чем жизнь. Побеждают сильные и удачливые. А ещё игроку требуется счастливый случай, который приведёт его в правильное место в нужное время. Мой счастливый случай, кажется, уже наступает. Конечно, иметь дело с первым встречным рискованно, здесь может оказаться любая подстава. Но я пойду на этот риск, ведь вся моя затея, с самой первой секунды, сплошной риск. Я уже знаю, я чувствую, что именно Адель с Мохаммедом мои проводники на последнем отрезке телепорта в Лондон.
- Адель! Я сейчас сделаю предложение, от которого ты точно не сможешь отказаться. Мне нужно срочно оказаться в Британии. Мне нужно закупить много новых книжек в Лондоне. Мне нужно успеть туда раньше моих конкурентов. У меня совсем нет лишнего времени для оформления бумаг и ожидания разрешения на въезд от британского правительства. Я хочу уже завтра оказаться в Лондоне без визы и документов. Я заплачу тебе много денег, Адель. Я хорошо заплачу, если твой Мохаммед сумеет переправить меня в Британию. Вот тебе задаток, бросай свою работу и немедленно отправляйся к сыну. Хорошо?
- Карашо, русский человек, я вечером обязательно встречу Мохаммед. Жди завтра утро, это место. Окей?
- Окей, Адель.
Будучи в полной уверенности в успехе, я даже не уточнил, какое время для моего собеседника означает утро. Я скоротал ночь в городском парке на траве, а назавтра уверенно появился на той же скамье у рыбного рынка в 7.00 утра. Я прождал появления своего ливийского приятеля в течение двенадцати часов. Я почти не отлучался от места встречи. Я убегал всего лишь два раза на пару минут: в туалет и купить всё тот же бутерброд из морепродуктов. Адель так и не появился. Вечером, пребывая в полном отчаянии, я бродил по улицам французского городка в надежде встретить своего ливийца. Я оглядывал каждого пожилого мужчину с бородой, даже нормального внешнего вида: ведь Адель может выглядеть вполне цивильно в свободное от работы время. Всё было тщетно. К средине ночи я разродился новым планом четвёртого этапа продвижения к победе: мне следует познакомиться с рыбаками. Труженики моря сумеют подсказать мне беспроигрышный способ проникновения в Англию. Только, как же мне объясниться с ними? А это ведь совсем просто - я должен купить русско-французский разговорник! Завтра я снова возвращусь на рыбный рынок, с утра буду искать своего ливийца, а в полдень я отправлюсь на поиски ближайшего книжного магазина. Довольный своим планом на завтрашний день, я разрешил себе передышку и отправился проводить новую ночь всё в том же городском парке.
Адель появился передо мной точно так, как и в первый раз, когда я доедал очередное, уже успевшее мне полностью осточертеть рыбное ассорти.
- Будь здоров, русский. Я искал тебя, русский человек.
- Ты не очень старался меня искать, Адель. Ты ведь обещал придти вчера, но так и не появился. Я прождал тебя весь день. Ну, не будем об этом. Расскажи мне, когда я смогу встретиться с твоим сыном?
- Мохаммед не встречаться с русским человеком. Он не хочет видеть русский человек. Это опасно. Никто не видел вместе Мохаммед и русский человек.
- Как, ты не сможешь мне помочь? Ты же обещал. Я готов заплатить большие деньги. Ну, тогда постарайся свести меня с местными рыбаками, может быть они смогут помочь? Ты кого-нибудь из них знаешь?
- Порядок будет. Адель обещал – Адель помогать, сам помогать. Мой сын ещё торгует транспорт “ноу-хау ”. Тебе Мохаммед продаёт “ноу-хау ” на транспортировку человека. Ты знаешь русский человек, что значит “ноу-хау ”? Это есть знать, как делать. Ты поедешь в контейнере, грузовой поезд через Евротоннель. Не трудно – всего 51 километр в контейнере, два часа, не больше.
Ну, а дальше, Лёва, пошли технические детали, которые, кстати, совсем не помешают даже тебе, мой старший товарищ. “Ноу-хау ” Мохаммеда мне стоило почти всех оставшихся денег, а я, твой щедрый товарищ, просто так дарю это знание тебе, Лёва. Это полезнейшая информация для нашего брата - узника. Вполне может пригодиться. Адель показал мне место на товарной станции, где загружаются пустые контейнеры в поезда. Он объяснил, какие контейнеры подходят для убежища нелегального иммигранта. Только сорокафутовые контейнеры компаний Sisco и DVM имеют принудительную вентиляцию, поэтому их можно использовать, без опасения задохнуться. Продавец “ноу-хау ” рассказал о технологии обработки контейнеров на станции и подробно, в секундах и шагах, расписал действия нелегала, необходимые для рывка к контейнеру и успешного укрытия внутри большого стального ящика. Я в точности последовал инструкциям ливийца. У меня всё прекрасно получилось. Когда я выбрался из своего убежища на британской стороне, в Фолкстоуне, меня всё же заметили английские таможенники. Мне пришлось долго от них бегать и прятаться среди вагонов и грузов, чтобы оторваться от погони. Мои преследователи даже стреляли мне вслед, но видимо они палили в воздух, для острастки. Я сумел уйти. В той игре Олег Синцов победил великую Британию. Как ты, наверное, уже понял брат, что моя победа продлилась совсем недолго…
Леви Шнайдер. Беседы о Гиппократе.
- Лёва, а у тебя какая статья? Расскажи, а за что британцы тебя закрыли? Ты ведь врач, культурный человек, а сидишь в чужой стране, в тюрьме Brixton вместе с матёрыми преступниками. Наверняка здесь тоже какое-то недоразумение. Нужно добиваться пересмотра твоего дела. Для начала нужно нанять самого лучшего адвоката. Врачи в твоей стране ведь хорошо зарабатывают, у тебя должно хватить денег, чтобы оплачивать услуги любого адвоката.
- Моим и так делом и так занимался один из лучших адвокатов Великобритании – Джордж Кармин. Моя статья – “kidnapping”, что означает похищение людей. Я действительно участвовал в групповом, заранее спланированном преступлении по захвату и укрыванию человека. Такие дела пересмотру не подлежат. И что, по-твоему, только убийцы и бандиты в тюрьмах сидят? Вот Ходорковский, например, тоже сидит…
- Ну, Ходор, тот зазнался от успехов и совсем страх потерял. Сам виноват – переоценил свои возможности. В теперешней России власть часто с богатыми людьми дружит, но только до той поры пока те своё место в жизни понимают. Сейчас речь идёт о тебе, Лёва. Неужели ты мог участвовать в похищении человека? Что так хорошо заплатили? Как это получилось? С виду ты совсем непохож на крутого парня – настоящий интеллигент, ботаник одним словом. Так почему именно тебя блатные парни позвали на дело?
- Я участвовал в неудавшейся операции по возвращению домой беглого африканского чиновника, похитившего четверть государственной казны своей страны. Делал я это совсем не за деньги, а за идею. Блатные тут не причём, такими делами совсем другие люди занимаются, о которых мне никому рассказывать нельзя.
- А зачем это “совсем другим людям” понадобился в компанию добродушный доктор? Ты, Лёва, не такой уж здоровый парень, совсем не Шварцнегер, чтобы людям на головы мешки набрасывать, вырубать и связывать. Почему именно тебя привлекли к операции?
- Настырный ты парень, Олег, как следователь, который вёл расследование по моему делу. Точно такой вопрос мне неоднократно задавали в ходе следствия. Последний раз подобный вопрос мне прокурор на суде сформулировал. Я физически никого не вырубал и не связывал. Моя роль заключалась в приведении объекта захвата в полностью контролируемое состояние и поддержании такого состояния до момента посадки самолёта в аэропорту столицы одной из африканских стран. Когда чернокожего парня захватили мои партнёры, я сразу же сделал ему отключающий укол, а потом поддерживал искусственный сон пациента при помощи капельницы, непрерывно подающей в кровь нужное количество наркотического препарата. Объект ведь требовалось не просто выкрасть, а ещё и через британскую границу перетащить. Для заказчиков было очень важно доставить чиновника живым и невредимым на его родную землю, чтобы он смог предстать перед их судом. Он должен был также раскрыть номера своих банковских счетов для возвращения денег. Для этого моим партнёрам по операции понадобился врач-анестезиолог.
- Ты хочешь сказать, что внезапно настолько проникся любовью к некой африканской стране, что дело установления их местной справедливости явилось для тебя достойной идеей, стоящей риска собственной башкой. Свежо предание, да верится с трудом…
- Да, ты прав, я не проникся любовью к чужой стране, я просто являюсь патриотом своей собственной страны. У моей страны имеются такие географические и политические обстоятельства, что для неё крайне важно оказывать постоянную помощь одной дружественной африканской державе.
- Лёва, ты же врач! Вот ты бы и поддерживал дружественную африканскую страну в своём медицинском направлении. Спасал бы чернокожих от СПИДа, делал бы их детям прививки от эпидемий, посылал бы им лекарства и тому подобное. А ты полез в авантюру с похищением человека, ну разве этот вид помощи подходит интеллигентному человеку?
- Понимаешь, руководители дружественной африканской страны заявили, что их интересует наша помощь только в деле поиска и захвата вора и предателя, а никакая другая наша поддержка на тот момент их больше не интересовала. Нам выбирать не пришлось, если бы моя страна не взялась им помогать, моему народу пришлось бы совсем худо. Мы выполняли ту работу, которую они от нас затребовали.
- Лёва, а как же тогда быть с вашей медицинской клятвой Гиппократа? Я читал, что в ней говорится, что врач должен применять полученные знания только для помощи пациентам, то есть людям, терпящим боль. Этот чернокожий чиновник ведь совсем не собирался быть твоим пациентом, не правда ли?
- Я соблюдал моральные принципы медика в течение всей своей жизни. Но тут возникли обстоятельства, при которых мне нужно было сделать выбор между своими личными моральными принципами и благополучием моего народа в целом. Я сделал свой выбор в пользу благополучия соплеменников, в чём до сих пор совершенно не раскаиваюсь.
- Ты не прав, Лёва! Ты совершенно не прав! Настоящий врач не следует общим человеческим правилам в своих поступках. Он подчиняется только своей совести. Он должен оставаться правильным, высокоморальным человеком при любых обстоятельствах. Он живёт вне человеческой суеты и всех государственных игр за разделение влияния в этом мире, руководствуясь только собственным разумом.
- Я думал о благополучии целого народа.
- Благополучие народа – это красивые слова, которыми во все времена бросаются политики. Это их нечистоплотные политические игры, Лёва. Нельзя прислушиваться к этим лицемерам. Не бывает поступков во благо целого народа. Если хочешь помочь – помоги своему ближнему, конкретному человеку.
- Возможно, ты и прав, если рассуждать глобально, в общем. Но судьба моего народа заметно отличается от судеб всех других народов, неправда ли?
- Фашистские врачи, которые проводили медицинские эксперименты над заключёнными концлагерей, ведь тоже заботились о благополучии немецкого народа. Они тоже не просто так удовлетворяли своё профессиональное любопытство. Они, по всей видимости, искали новые методы лечения болезней немецких пациентов. Я думаю, что это в корне безнравственно помогать соплеменникам за счёт мучений других людей.
- Олег, ты сильно перегибаешь палку, сравнивая меня с фашистами. Мы сейчас поссоримся. Ты дурак! Жизни африканского чиновника ведь ничего не угрожало. Я подобрал для него самый щадящий анестетик.
- Жизни, допустим, и не угрожало, но в вашей клятве также содержится обещание не вредить здоровью пациента. Ты можешь, положа руку на сердце, уверено заявить, что твоя анестезия не нанесла никакого ущерба здоровью этого человека? Я по твоим глазам вижу, что ты не подпишешься под подобным заявлением. Значит, британское правосудие совершенно правильно закрыло тебя в этой тюрьме.
- Значит, они правильно сделали, что меня посадили. Меня закрыли, согласно справедливым и демократическим законам Великобритании. А мой патриотизм тебе не понять – ты ведь русский человек, а чтобы меня понять, надо быть евреем, чувствовать и знать нашу историю, страшные потери и страдания нашего народа.
- Тут я должен тебе заметить, что русский народ тоже неоднократно перенёс большие человеческие потери.
Да и британские законы ты опять очень сильно переоцениваешь. С нашей первой встречи ты постоянно мне твердишь о справедливости их законов и их необыкновенном порядке. Наивный человек! Ты ничего толком не знаешь – я здесь всего пару недель, а меня постоянно склоняют к приобретению наркотиков. Для поощрения, мне даже девушку с доставкой в камеру предлагали. Как ты понимаешь, такой сервис больших денег стоит. Крутить этот сервис невозможно без участия надзирателей. Так о каком же порядке может идти речь? Ну, что ты всё заладил: Великобритания, Великобритания… Мелкобритания - такое название намного больше подходит для этой проклятой страны…
- Возможно, ты прав. Я о Британии ведь сужу только со своей колокольни.
- Лёва, кстати, а что это за связь такая особенная между твоей страной и африканцами? Почему ваши руководители готовы проблемы африканцев на свою голову взвалить и даже посылать своих людей рисковать ради чернокожих друзей?
- Олег, ты же умный парень. Ты так грамотно сумел по моей совести пройтись, что у меня даже сердце заболело. Тогда почему ты такие наивные вопросы задаёшь? Все международные связи, на самом деле, построены на какой-то взаимной выгоде, как, впрочем, складываются в этом мире и все другие человеческие отношения. Политика – это всего лишь производная экономики. Экономика устанавливает политические отношения – как, кому и с кем дружить в международных отношениях. Успех экономики и обороноспособности стран зависит от наличия у них стратегического сырья. Стратегическое сырьё – это нефть, газ, редкие элементы и тому подобное. У дружественной африканской страны имеются обширные запасы некого стратегического сырья. Этих обстоятельств в современном мире достаточно, чтобы нищая и неразвитая страна могла строить из себя великую державу и навязывать свои условия другим государствам. Африканская страна полностью обеспечивает потребность государства Израиль в определённых материалах. Ты меня понял? У нас в Израиле шутят: - Моисей сорок лет водил евреев по пустыне до тех пор, пока не выбрал для своего народа землю, где пахло только морем, травами и цветами. Это оказалась земля, в которой нельзя найти даже одного литра нефти…
- Я всё понял. Ты очень интересно рассказываешь. Только знай, что например наши отношения с Викой совсем не сложились на взаимной выгоде. Если потребуется, я смогу привести и другие примеры правильных и бескорыстных отношений между людьми и даже между целыми странами. Ладно, брат, закрыли тему, ты сегодня опять меня кое-чему научил. Но ты только знай, что я далеко не во всём с тобой согласен…
Олег Синцов. Любовь – предвестница печали.
Люди говорят: любовь – предвестница печали. Это, наверное, означает, что для большой, настоящей любви и печали заготовлено очень много…
Я прожил в Лондоне вместе с Викторией целую неделю. В этот короткий период моей жизни мы были полностью счастливы. Присутствия Вики рядом со мной было вполне достаточно, чтобы ощущать, что моя жизнь удалась и она прекрасна! Будь моя воля, я бы все семь дней вообще не выходил из комнаты любимой. Но условия жизни в чужой квартире и моё нелегальное положение в доме вынуждали нас поступать вопреки собственным желаниям. Во-первых, хозяйка не была бы в восторге и была бы очень удивлена, если бы обнаружила, что Виктория проводит каникулы, не покидая своей комнаты. Во-вторых, старуха могла бы обнаружить, что её горничная, скромняга-отпускница в своей келье укрывает милого дружка. Поэтому, все семь дней нашей жизни за пределами счастья мы провели, как небогатые туристы. Ранним утром я тайком выбирался из комнаты для прислуги на улицу и ждал свою любимую в скверике напротив её дома. Виктория появлялась на улице примерно через час, прихватив упакованные в салфетку бутерброды. В маленьком магазинчике на углу квартала мы покупали кофе в одноразовых чашках и завтракали. Затем, лениво, никуда не спеша, мы отправлялись гулять по Лондону. Мне было интересно всё вокруг, но я желал бы осматривать великолепный город непринуждённо, без всякой обязаловки. Мне было наплевать на список туристских достопримечательностей из путеводителя, которым успела запастись моя подруга. Мне просто хотелось оказаться в незнакомых местах, побродить по старым улицам, погрузиться в совершенно новую атмосферу и потусоваться среди британцев. Мне было важно ощущать себя полноценным европейцем – гражданином вселенной. Вику, уже успевшую пожить в Лондоне, было нелегко удивить самим городским окружением и атмосферой, поэтому ей требовался реальный туризм. Более того, она воспринимала наш туризм, как тяжёлую, но приятную работу. Она непрерывно заглядывала в свой толстый путеводитель и, в буквальном смысле слова, желала осмотреть каждый описанный там камень, чтобы поставить завершающую “галочку”. Мне стоило большого труда буквально выпрашивать у своей возлюбленной перерывы на обед или на короткий привал. Стоило нам присесть на скамью в дальнем уголке старого парка, как всё моё тело начинало дрожать в ожидании поцелуев и нежных прикосновений возлюбленной. Однажды, во время посещения Гайд-парка, наши ласки зашли так далеко, что я уже не смог остановиться и набросился на свою подругу с таким любовным пылом, что ей ничего не осталось больше сделать, как отдаться мне прямо на зелёном газоне. После сексуального пикника мы так и не смогли полностью очнуться и были вынуждены отложить очередное туристское мероприятие, запланированное на вторую половину дня. Вечером, когда мы тайком возвратились в скромную комнатку Виктории, наши тела всё равно находились в состоянии сладкого ожидания. Но, в этот раз, наш ночной секс стал совершенно иным. Мы больше не дрожали от голода и нетерпения, а чувствовали себя утончёнными любовниками, успокоенными своей дневной сексуальной закуской. Любовный голод отступил, наступило время для поисков и изысканных сексуальных пиршеств гурманов. В эту ночь мы наши любовные игры резко подросли до уровня полётов в иных, потусторонних мирах. Наши роли тоже поменялись – теперь уже Вика стала лидером и затейником всех пилотажных фигур, она даже сумела каким-то образом управлять продолжительностью и синхронностью совместного полёта. На следующее утро моя подруга заявила, что по её мнению, прошедшей ночью я окончательно понял, в чём различие между любовью и траханьем. По её словам, я сумел сдать свой экзамен по продвинутой любви на “отлично”.
Короче говоря, Лёва, на тот момент времени мы с Викой совсем было заигрались в любовь. Мы были по-настоящему счастливы. Я иногда всё-таки пытался разговаривать с возлюбленной о нашем ближайшем будущем, но любой мой разумный разговор обычно прерывался её долгим поцелуем. Наши безоблачные дни пролетели, как мгновенья. Отпуск Виктории тоже продвинулся к завершению, а мне так и не удалось высказать своей любимой ни одного связного плана по поводу моего временного устройства в Лондоне. О нашем, даже временном расставании, теперь не могло быть и речи. Насколько люди правы в своей веками накопленной мудрости, когда соединяют несовместимые любовь и печаль, нам пришлось убедиться на собственной шкуре, на седьмой день моего пребывания в Лондоне. Заметь, Лёва, наша беда произошла в пятницу, 13 июля, ну как после этого не стать суеверным?
За нашей потусторонней жизнью мы совсем потеряли счёт дням и элементарную бдительность. Наши ночные упражнения в Викиной комнате хорошо прикрывались глухотой хозяйки квартиры. Мы совсем забыли о том, что, как правило, по пятницам хозяйку навещает сын. Джон редко оставался ночевать в доме своей матери, но в этот свой визит он почему-то решил остаться. Я думаю, что старый вагино-страдалец заранее запланировал, что в этот визит к матери он будет всерьёз подступаться к её прислуге. Двойник принца Чарльза уверенно чувствовал себя хозяином положения, так как платил зарплату Виктории из своего кармана. Во время следствия мне так и не удалось доказать английскому правосудию злых, заранее запланированных намерений Джона Дилана в отношении моей невесты. Мне катастрофически не хватило моего уровня английского языка. Как бы там не было, но в два часа ночи полностью обнажённый старый и похотливый козёл вошёл в комнату моей невесты. В полной темноте, не пытаясь даже разбудить девушку и, не сказав ни одного слова, он принялся по-хозяйски укладываться в девичью постель. На какое-то мгновение нас образовалось трое в одной кровати. Это был явный перебор, никем не прошенная групповуха! Меня тут же разбудили внезапно образовавшееся в нашем любовном гнёздышке неудобство и теснота. Успев уже оценить импульсивность моего характера, ты сможешь легко себе представить, как Олег Синцов смог себя повести в сложившейся нелепой ситуации. И ты, как всегда, окажешься прав, мой старший товарищ. Всё именно так и случилось, как ты предполагаешь, Лёва. Двойник принца Чарльза в эту ночь действительно испытал чрезвычайно необычные ощущения, правда, не совсем сексуального характера. Ему достались: полёт обнажённого тела кувырком через три пролёта входной лестницы дома, перелом левой руки и двух рёбер, разрыв верхней губы с потерей нескольких передних зубов. Всё это свершилось настолько быстро, что я даже сам не успел понять, как и когда всё произошло. В тот момент я испытывал лишь одно горькое разочарование, что мой противник так быстро испарился с поля боя. Потом случилось то, что обычно происходит в подобных происшествиях. Сначала прибыла полиция. Затем последовал мой арест, медицинская экспертиза пострадавшего, несправедливое расследование и скорый суд со слабой линией защиты. Мой адвокат даже не сумел доказать, что голый Джон, вошёл в комнату прислуги с похотливыми намерениями. Адвокат обвинения твёрдо отстаивал позицию, согласно которой Джон прибежал в комнату прислуги, расслышав необычный шум во фронтальной части квартиры. Британский мужественный герой, якобы, явился в комнату девушки для того, чтобы спасти её от насильников. Нагота его тела объясняется тем, что старая хозяйка квартиры поддерживает в ней совершенно неприемлемую для организма молодого человека, высокую температуру воздуха. В результате всей этой лжи меня закрыли на целых пять лет. Но, разве я мог поступить иначе? Что же ещё мне оставалось делать в подобной, нелепой ситуации? Я думаю, что любой нормальный мужик поступил бы точно так же, как я…
Леви Шнайдер. Наташка.
- Лёва, а теперь ты расскажи мне о своей любви. Ты же не всегда в своей жизни был идейным борцом за счастье еврейского народа. Приходилось ли тебе, брат, бороться за своё личное счастье?
- Ты знаешь, Олег, я видимо, из другого теста сделан. Я совсем не такой однолюб, как ты. За свою жизнь я успел любить нескольких женщин…
Лев Шнайдер и Серёжа Потапов подружились на первом курсе, одновременно поступив в Рижский медицинский институт. Они выделили друг друга из массы сокурсников с самого начала, когда студентов вместо учёбы отправили на месяц в колхоз, на уборку урожая. Тогда в их группе, в условиях сельской вольницы, образовались две социальные прослойки: рижане и иногородние студенты. Рижские снобы держались особняком, во всём подчёркивая свою избранность. Днём они стремились вместе попадать на работы, а по вечерам обсуждали шмотки, битлов, Машину, Таганку и обменивались какими-то редкими книжками и кассетами. В ответ, иногородние студенты тоже сплачивались в группки, в основном, на базе общего землячества. Лёва и Серёжа сблизились по признаку сходного происхождения – они оба вышли из семей провинциальных интеллигентов. Родители Лёвы были школьными учителями в маленьком белорусском городке, а мать Сергея работала заместителем главного редактора винницкой городской газеты. Молодые парни не просто сошлись от одиночества, судьба подарила им настоящую мужскую дружбу. В колхозе они держались вместе, помогали друг другу, болтали и не переставали удивляться схожести их интеллектов и простоте взаимопонимания. По возвращении в Ригу они в полной мере ощутили радости и преимущества своей дружбы. Друзья пять лет проучились в одной группе и прожили в одной комнате студенческого общежития. Они часто использовали в учёбе мощность своего двойного интеллекта. Им обоим всегда было на кого положиться в простых неприятностях студенческой жизни и с кем поделиться удачей в случае успеха. Им обоим было легко найти достойного напарника для подготовки к экзаменам или занятий спортом. Им не приходилось искать партнёра для похода в театр, на концерт, дискотеку или студенческую вечеринку. Почти всё свободное от учёбы время они проводили вместе. Оба парня хорошо учились. Однокурсники их любили. Серёгу знали и уважали даже за рамками их курса и общежития – он играл в сборной команде института по волейболу.
Интенсивность дружбы Лёвы и Серёжи за первые три года учёбы стойко держалась на максимальном уровне. Незначительный спад взаимного интереса друг к другу на четвёртом году учёбы объяснялся появлением в их дружбе третьего лица, Наташи Смолиной, студентки того же института, только одним курсом младше. Друзья познакомились с девушкой на институтской дискотеке. Наташа сразу очень понравилась обоим парням. Девушка также была иногородней, она приехала в столицу Латвии из Краснодара. При обсуждении вопроса о том, кому из двух друзей следует приударить за Наташей, неожиданно произошёл их первый конфликт. В результате короткой дискуссии ссора мудро разрешилась взаимной договоренностью о том, решение вопроса следует поручить самой виновнице раздора. Наташа с самого начала знакомства органично вписалась в уже существовавшую дружбу, а любовный треугольник распался, так и не успев толком образоваться. Для своей любви их общая подружка, решительно и без колебаний, выбрала Серёжу Потапова. Лёве оставалось лишь тяжело страдать. Любому парню всегда горько сознавать превосходство другого самца. Неразделённая, несостоявшаяся любовь всегда почему-то кажется важнее и дороже взаимной и состоявшейся. Однако время лечит, а добряка и верного друга Лёву вылечить было проще простого потому, что, возмужав и став мудрее, он уже ставил настоящую дружбу на один уровень человеческих ценностей с любовью. Да и баланс в общем то сложился положительный – взамен одной, несостоявшейся и неопределённо успешной ли любви, он получил надёжную, вполне определённую, состоявшуюся дружбу и преданность сразу двоих близких людей.
Студенческая любовь с поцелуями на последнем ряду кинотеатра, прогулками по парку, часовыми провожаниями у входа в общежитие и хитрыми прорывами, на часок, сквозь заслон общежитских сторожевых бабушек скоро оказалась недостаточной для влюблённых. Они сняли комнату и стали жить вместе.
Денег на оплату жилья совершенно не хватало, Серёжа всё время искал случайные заработки: приработок на кафедре, занятия с абитуриентами по физике и химии, платная сдача крови – это далеко не полный перечень всех задействованных им вариантов добывания денег. Финансовые кредиты Лёвы и его плодотворные идеи, разумеется, тоже использовались образовавшейся парочкой в полной мере. В конце концов родители обеих сторон каким-то образом разузнали об отношениях своих детей. В столицу прибалтийской республики, поочерёдно, с внезапной ревизией прибыли мамочки обоих влюблённых. Обе дамы были вынуждены признать, что выбор их детей заслуживает самого полного одобрения. Да и к чему тут можно было придраться – Наташа и Сергей, высокие, спортивного типа, красивые и успешные студенты, будущие коллеги так прекрасно подходили друг другу. После инспекторского наезда матерей близкие отношения молодой пары были одобрены как винницкими, так и краснодарскими родственниками. Это одобрение сразу улучшило материальное положение влюблённых: денежные пособия, ежемесячно поступающие от родителей, немного выросли. От родных Наташи, владеющих частным домом и садом, тут же начали поступать регулярные посылки с фруктами, домашним вином, компотами, копчённым мясом и солениями. Начались разговоры о свадьбе, которая планировалась на год окончания института Сергеем.
Лёва, по-прежнему, проводил много времени со своими друзьями. Ему тоже часто перепадали дары краснодарской земли. Он по-доброму завидовал своему другу и удивлялся, что Серёжа, как-то совершенно непринуждённо и незаметно, уже сумел практически выстроить свою будущую взрослую жизнь и семью. Сам Лёва до сих пор ещё серьёзно не встречался ни с одной девушкой. На шестом курсе, друзья начали задумываться над своими перспективами: приближалось окончание института и, вместе с ним, неумолимо надвигался драматический момент распределения на работу. Как правило, у иногородних студентов почти не бывало шансов остаться в Риге. Обоим парням совершенно не хотелось уезжать из города, который за шесть сознательных лет уже стал для них родным и, который они успели по-настоящему полюбить.
В период, когда завершение учёбы в институте уже становится реальным, тяжёлые приступы боязни плохого распределения происходят практически у всех студентов. Наташа, которая на этот момент закончила только пятый курс во всю потешалась над страхами своих друзей: она принадлежала к той породе женщин, которым для счастья достаточно просто быть рядом со своим любимым человеком. Такие женщины не очень беспокоятся о географической широте и территории, на которой развивается их любовь. Мягко раскритиковав пораженческие настроения парней, Наташка спокойно укатила на летние каникулы, в свой родительский дом. В период временного отсутствия Наташи в латвийской столице произошли настолько важные события, что они круто поменяли течение жизни сразу всех троих молодых людей. Большой объём информации об этих событиях требует от рассказчика резко перейти в стиль стенограммы, иначе он сильно рискует утомить своего единственного слушателя.
По заявке районного отделения общества «Знание», заведующий кафедрой направил одного из своих лучших студентов, Сергея Потапова, прочитать лекцию о предотвращении инфекционных заболеваний для работников узловой телефонной станции. Во время лекции, одна из слушательниц – оператор АТС, симпатичная девушка по имени Лариса, была необыкновенно активна, задала множество вопросов и выявила определённое знакомство с предметом обсуждения. Сергею очень понравилась его роль проводника популярных медицинских знаний в массы трудящихся. Он настолько увлёкся разговором с самой продвинутой по предмету обсуждения слушательницей, что после лекции даже не заметил, как отправился провожать её домой. Во время долгой пешей прогулки прояснились причины хорошей подготовки Ларисы - она оказалась студенткой-вечерницей второго курса биологического факультета университета. По прибытии молодых людей на место проживания девицы, Сергей был приглашён на чашку чая. В обеспеченном доме Ларисиных родителей – четырёхкомнатной квартире на улице Горького, Серёжу напоили чаем лишь только в конце замечательного ужина. В заключение экскурсии по квартире состоялись прослушивание фирменной пластинки группы Beatles на японском музыкальном комбайне в комнате Ларисы и взаимный обмен телефонными номерами. Уже через неделю произошла конфиденциальная беседа отца Ларисы с Сергеем. Папа активно интересовался будущим Сергея и его ближайшими перспективами. Он рассказал новому приятелю дочери в общих чертах о работе капитана дальнего плавания и много раз подчеркнул, что им с женой ничего не жалко для своей единственной, любимой дочурки. Он, как бы невзначай, упомянул о том, что они с женой собираются подарить Ларисе к приближающемуся двадцатилетию кооперативную квартиру. В конце разговора, папа протянул Серёже блок сигарет Marlboro и пару упаковок жевательной резинки, а взамен попросил молодого специалиста помогать Ларисе в учёбе. Уже через месяц Сергей, втайне от своих родителей и всех близких, женился на Ларисе и переехал жить в квартиру её семьи. Лишь через неделю сообщение о свадьбе случайно дошло до лучшего друга Сергея, Льва Шнайдера. Через две недели слухи, без какого-либо участия Лёвы, уже достигли южного города Краснодара. Лев до конца так и не мог поверить сплетням, а его самый близкий товарищ держался стойко, как партизан на фашистских допросах и делал вид, что ничего особенного вообще не произошло. Однажды Лёва всё-таки не выдержал и, столкнувшись с Серёжей в коридоре у кабинета декана, напрямую спросил своего товарища:
- Как можно было бросить Наташку?
На свой короткий вопрос Лёва получил в ответ длинные и глубокомысленные рассуждения:
- Знаешь, Лев, однажды, лишь с тремя рублями на двоих в кармане, мы с Наташкой зашли в книжный магазин, в котором как раз в это время выбросили в продажу сборник фантастики Лемма и книжку Бабеля. Я предложил Наталье купить Лемма, а она категорически настаивала на том, чтобы мы купили Бабеля. Мы поссорились и вовсе ничего не купили. Я, специально, повторил точно такой же эксперимент с Ларисой. В подобном случае она просто ответила:
- Покупай то, что тебе больше нравится, любимый!
Я пришёл к выводу, что именно Лариса станет для меня лучшей женой. Понимаешь, Лев, жена – это не любовница, это женщина, которая умеет уступить и простить, но самое главное, она умеет служить своему мужу. Наташка не годится для такой роли. А ещё, чтобы быть честным до конца со своим лучшим другом, я скажу прямо и откровенно:
- Мне очень, очень хочется остаться жить в Риге. Мне крайне необходимо жить в своей собственной квартире, для врача это важно. Доктор не может в полную силу помогать своим больным, имея за спиной кучу собственных проблем…
Лёва лишь ехидно ответил: - интересно, а почему об этом ничего не сказано в клятве Гиппократа?
Наташа примчалась в Ригу через два дня после последнего в жизни откровенного разговора Лёвы с Серёжей. Прямиком из такси, в пять часов утра, разъярённая фурия вбежала в комнату общежития, где Лёва уже давно проживал в единственном числе. Не обнаружив в комнате своего бывшего жениха, молодая женщина вылила весь свой гнев и горькую досаду на голову невинного Лёвы. Наташа была в полном шоке от предательства возлюбленного. Она рыдала и выла несколько часов подряд, всё время повторяя:
- Я не верю! Я не верю! Я никогда не поверю….
Лёва терпеливо вытирал Наташины слёзы, гладил её по голове и во всём винил лихорадку распределения. В семь часов утра брошенная невеста потребовала от Лёвы немедленного вызова предателя в общежитие на расправу. Лёва преданно успокаивал новорождённую мегеру и объяснял, что Сергей сейчас проживает в чужом доме и звонить туда в субботнее раннее утро пока неудобно. С большим трудом ему удалось вымолить у Наташи всего один час отсрочки. Сергей незамедлительно, по телефонному вызову Лёвы, явился в своё бывшее общежитие. Взаимные обвинения и упрёки у бывших любовников начались ещё в присутствии Лёвы, который, в испуге, был вынужден надолго ретироваться из комнаты. Когда он вернулся часа через три, комната общежития выглядела так, как будто по ней прошёл конный эскадрон гусар. Почему среди безвозвратно пострадавших предметов оказались Лёвины книжки, любимая фарфоровая чашка и его радиоприёмник ВЭФ, никто так и не стал ему объяснять. Наташкина любовь и Лёвина преданная дружба в этот день одновременно испарились для Сергея на всю оставшуюся жизнь.
Через полгода Лёва уехал по распределению в Даугавпилс, где стал работать хирургом в онкологическом центре. Начинающему доктору выделили комнату в общежитии для молодых специалистов. Лёва больше не поддерживал никаких контактов со своим бывшим другом, но от бывших сокурсников знал, что Сергей работает в рижской новой больнице, серьёзно увлёкся теннисом и собирается скоро стать отцом. С Наташей Лёва поддерживал регулярную связь по телефону и был искренне обрадован, когда она, по собственной инициативе, вдруг захотела приехать погостить. Накануне приезда Наташи Лев постригся, купил себе новые джинсы и хороший финский костюм. Он также договорился с начальником отделения о предоставлении ему нескольких отгулов за его прошлые переработки. Все оставшиеся дни он уже ничего не мог делать. Лёва, одновременно с надеждой, радостью и тревогой, ждал приезда своей любимой девушки. Лёва твёрдо решил сделать Наташе предложение руки и сердца. Ну, чем же чёрт не шутит – ведь они оба теперь совершенно самостоятельные и свободные люди, быть может, она согласится на его предложение. Наташа, в свою очередь, тоже радовалась своей поездке. Лёва совсем не чужой для неё человек – он всегда был тайно в неё влюблён, он давний и надёжный друг, да и вообще, а чем чёрт не шутит…
Их встреча прошла на самом высоком уровне: Лев прибыл на вокзальный перрон с букетом цветов, молодые люди расцеловались, последовал завтрак в кафе и поездка на такси в гостиницу, где для Наташи было забронирована комната. Потом молодые люди долго бродили по городу, зашли в исторический музей и собор, обедали в самом лучшем ресторане, а потом снова гуляли в старом парке. Наташа непрерывно кокетничала и легко позволяла себя целовать. Лев уверенно настроился на успех. Вечером он купил две бутылки шампанского и коробку шоколада. Они вернулись в номер гостиницы. Взрослым людям было легко и приятно друг с другом, они оба прекрасно понимали, что если сейчас произойдёт их сближение, то его следствием могут стать очень серьёзные изменения в жизни их обоих. Они оба искренне желали этого. Накачивая свою любимую шампанским, Лёва рассчитывал, что алкоголь поможет им обоим расслабиться, перейти черту дружбы и, наконец, стать близкими людьми. И тут он, с ужасом и удивлением, вдруг заметил, что его самого не так уж сильно влечёт к Наташе. Его мужская реакция на девушку своей мечты оказалась намного ниже, чем реакция на случайную замужнюю медсестру-подружку, с которой у него недавно установились ни к чему не обязывающие близкие отношения. Мысленно оправдывая себя возвышенным отношением к объекту, Лёва продолжил наступление на давний объект своей страсти. Процесс немедленно перешёл в стадию пылких поцелуев и избавления от всей ненужной одежды. Вот уже все пуговицы расстегнуты, голубая кофточка сброшена на спинку стула, наступила очередь красивого, шелковистого лифчика чёрного цвета. Наконец блестящий лифчик тоже отброшен в сторону, следом за кофтой. Как прекрасен вид обнажённого, смуглого тела, как занятно смотрятся напряжённые, шоколадные полностью восставшие сосочки. Они как будто живут сами по себе и независимо от желания Наташки, настойчиво требуют Лёвиных поцелуев…
Но тут, совершенно неожиданно, Наташа отстраняется, накрывается простыней и умоляет:
- Извини, пожалуйста, я сейчас не смогу…
Я тебя очень люблю Лёва, но люблю только, как самого лучшего друга. Да и я тебе совсем не нужна такая, полностью опустошённая. Моя душа больше ничего не чувствует после того, как этот подлец меня бросил. Я не могу сейчас быть с тобой совсем близко - ты всего лишь напоминаешь мне о Серёже! Я даже не знаю, пройдёт ли это когда-нибудь…
Оказывается, она всё ещё любит Сергея. Опять бывший друг-предатель встал на пути Лёвиной любви. Интеллигентные молодые люди легко и непринуждённо возвратились к варианту дружеских отношений: они снова пили вино, вспоминали прошлое и общих знакомых, они старались делать вид, как будто ничего серьёзного с ними двумя сейчас совсем не произошло. А на самом деле у них ведь случилась большая беда – долгожданное чудо не произошло, любовь и совместная личная жизнь так и не состоялись…
Леви Шнайдер. Оленька.
Следующим летом одинокий, морально подавленный Лёва откликнулся на предложение Минздрава и уехал в город Адлер, чтобы временно, в течение курортного сезона, поработать на Чёрном море, в детском санатории. Если и есть в России места отдыха на уровне мировых курортных стандартов, то этот сказочный курортный городок обязательно входит в их список. Чего стоят только одни скульптурно-мозаичные украшения всей его территории! Кроме вещей, в свой холостяцкий чемодан Лёва уложил теннисные мячи и новенькую ракетку, он твёрдо для себя решил освоить этот вид спорта. Жилая комнатка врача санатория была совсем маленькой. Скромная мебель включала только самое необходимое: встроенный шкаф, кровать с тумбочкой, узенькую тахту у окна, облезлое кресло и маленький черно-белый телевизор. Но так ли важно качество временного жилья, когда жильцу почти не приходиться бывать дома. Восемь часов продолжается его смена на дежурстве, а в остальное время доктор свободен и предоставлен сам себе. Живи и наслаждайся теплом, тёмно-синим морем и шикарной природой в своё собственное удовольствие. Санаторий предоставлял трёхразовое, вполне съедобное питание. В 200 метрах от главного корпуса располагался отличный пляж, а до теннисных кортов было всего 10 минут ходу. Корты оказались неухоженные, но вполне приемлемые для начинающих игроков. На щите у входа на площадку было приклеено объявление о том, что при кортах имеется тренер, мастер спорта, который даёт платные уроки.
Лёва записал телефон тренера и позвонил. Цена часовой тренировки с тренером оказалась 10 рублей, но за тренировку в паре с другим начинающим теннисистом нужно было платить всего 5 рублей. Лёва выбрал более дешёвый вариант и был сразу приглашён тренером на корт, уже сегодня, к пяти часам вечера. Ему с самого начала понравились и тренер, Володя – настоящий мастер спорта, без всяких южных афёр, и его партнёр по урокам – Юра, большой и сильный врач-хирург из Киева, тоже временно работающий в том же санатории. Тренер оставил обоих воспитанников на одной стороне корта, а сам отправился по другую сторону сетки и начал тренировку. Мяч, всегда по очереди, отправлялся сначала к одному ученику, а потом ко второму. Володя ни разу не сбился с очерёдности и всегда предупреждал, какая серия ударов сейчас отрабатывается. Если тренер обещал, что сейчас играются мячи справа на уровне пояса, то независимо от того, как коряво отбивали мяч его студенты, ответный мяч Володи всегда приходил точно справа и на уровне пояса. Володин контроль над теннисным мячом казался новичкам абсолютно невероятным. После тренировки ученики и тренер сговорились вместе сходить в ресторан – отметить начало занятий. К восьми часам вечера вся компания собралась. Тренер явился вместе с тринадцатилетней дочерью, как выяснится позже, девочка давно растёт без мамы, погибшей в дорожно-транспортном происшествии. Юра пришёл с женой Лидой и трёхлетней доченькой Олесей. Как только Лёва подтянулся к назначенному месту, вся компания сразу же отправилась в путь. Ресторан поручили выбирать Володе – он местный житель, ему и карты в руки. Обслуга ресторана Володю знала, шашлыки и вино соответствовали стандарту «для своих гостей». Вечер прошёл очень интересно и совсем незаметно в разговорах о медицине и теннисе. Ресторанный счёт Лёва и Юра поделили между собой: ну не брать же денег со своего тренера, мастера спорта. С этого вечера все подружились и начали вместе проводить время не только на кортах, но и на пляже. Лёва, Юра и Володя проводили регулярные тренировки по три раза в неделю.
Однажды вечером, после очередной тренировки и приёма душа, Лёва и его новые друзья отправились в танцевальный бар на свежем воздухе. Тренер Володя в этот вечер от компании отказался. Выпили по паре коктейлей. Семья украинских врачей даже умудрилась потанцевать с уснувшим ребёнком на руках. Лёва от скуки несколько раз тоже приглашал миловидную женщину, в одиночестве приткнувшуюся у стойки бара. Он не стал провожать домой свою партнёршу по танцам – при близком контакте она показалась Лёве чересчур полноватой. В глубокой темени сочинской летней ночи подвыпившая компания направилась домой по аллее, вытянувшейся вдоль моря и проложенной среди буйных субтропических растений. Внезапно, откуда-то из глубины непроходимых зарослей, прорвался приглушенный женский крик о помощи:
- Помогите! Помогите люди! Кто-нибудь, помогите…
Двое нехилых и нетрезвых мужчин резко встрепенулись – там, в тропических зарослях, кому-то немедленно потребовалась их помощь! Уснувшая Олеся немедленно устроена на скамейке вместе с мамой Лидой. Мужчины резко рванули в кусты, в сторону криков, спасать и защищать. Полную тишину зарослей внезапно разорвали глухие, удаляющиеся звуки - шаги человека, с трудом прорывающегося сквозь густые растения. Впереди, в абсолютной темноте, на маленькой травяной полянке, распласталось какое-то светлое пятно. Подбежали близко, светлое пятно – это растерзанная девочка или девушка, совсем без сознания, в изорванной одежде белого цвета. Подхватили найдёныша на руки и скорее назад, на базу - аллейную скамейку, где ждёт Лида с ребёнком. Уложили находку на скамью и сразу, в три руки, стали профессионально проверять пульс. Девушка достаточно ритмично дышит, пульс хорошо прощупывается, скорее всего, у неё просто глубокий обморок. Коротко посовещавшись, решили идти дальше, в свой санаторий, там спокойно и светло, телефон имеется – “скорую помощь” легко можно вызвать. Пошли целой процессией: первым Юра, самый сильный, с девушкой на руках, вторым Лёва с Олесей на руках, и последней движется Лида, она замыкает колону и отвечает за безопасность всей группы с тыла. Через пятнадцать минут все прибыли на место. Найдёныша сразу устроили в Лёвкиной комнате, чтобы электрическим светом не беспокоить уснувшую Олесю. Включили свет, потерпевшая – симпатичная и хрупкая девушка, белые шорты и майка полностью разорваны, но сама понемногу шевелится и уже начинает приходить в себя. Через полчаса многое уже прояснилось: девушка физически не пострадала, у неё обморок от смертельного испуга. Оле двадцать лет, она студентка института из Москвы. Прошедшим вечером вместе с двумя подружками она отправилась потанцевать на дискотеку. В помещении было душно. В конце вечера девушка вышла освежиться. На приморской аллее, внезапно, без какой-либо прелюдии, на неё напал местный абориген. Крепко зажав девушке рот своей ладонью, лихой джигит волоком потащил её в густые заросли. В укрытии он сразу же ткнул жертве кулаком в лицо, разорвал на ней всю одежду, спустил брюки и начал уже взгромождаться на свою добычу. В этот самый момент Юра и Лёва, шумно продираясь среди кустарника, спугнули неудачливого насильника и остановили мерзкое безобразие, так и не позволив ему состояться. Хотя физическое изнасилование не случилось, Лида всё равно изрядно потрудилась, приводя пострадавшую в порядок, выкупав её полностью, как грудного ребёнка и добившись стерильности всех частей хрупкого тела. Когда Лев изъявил готовность отвезти потерпевшую на такси по месту её временного проживания, его более опытные друзья-медики заявили, что после перенесенного стресса Ольгу никак нельзя оставлять без медицинского наблюдения. Лида также добавила, что завтра девушку следует обязательно показать врачу-психиатру, который в подобных случаях, как правило, назначает сеансы реабилитационной психотерапии. Самой Оле тоже совсем не хотелось покидать проверенное и надёжное место. После всего пережитого, она решила, что теперь никому, кроме трёх спасших её людей, больше не стоит доверять в этом полном соблазнов южном городе. Льву ничего не оставалось поделать, как сказать:
- Конечно, Оленьку можно оставить в моей комнате, тахта ведь у меня свободна…
На том и порешили. Заснуть у Лёвы не получалось: алкоголь, пережитое приключение и близость симпатичной девушки перебили весь сон и взбудоражили его нервную систему. В другой постели точно так же ворочалась и не могла заснуть спасённая девушка. Тишину комнаты внезапно нарушила истерика Оли:
- Я теперь грязная, я прокажённая…
Лёва отреагировал:
- Оленька, успокойся. Ну, какая ты прокажённая. Почему?
- Со мной наедине, в вполне подходящих условиях, лежит молодой мужчина и никак на меня не реагирует. Это значит, что он меня презирает! Теперь все люди меня станут презирать, статус «изнасилованной» уже записался в моей ауре.
- Послушай, девочка, Лида – врач-гинеколог. Она подтвердила, что насильник в физическом смысле не успел ничего над тобой совершить. Проникновения не было. Никакой физический дефект тебе не нанесён, у тебя ничего и нигде не записалось. Ты только ничего не выдумывай, пожалуйста. Ты мне очень нравишься, но я же не какой-нибудь дикий зверь. Как же можно навязывать себя девушке, которая только что пережила такой тяжёлый психологический стресс…
- Можно и нужно мне навязываться. Мне сейчас очень важно побыть рядом с хорошим человеком. Мне нужно почувствовать, что я не внушаю отвращение мужчинам, что я не превратилась в прокажённую. Можно мне лечь рядом с тобой, Лёва?
- Давай ложись, раз уж тебе это так необходимо…
Как и можно было ожидать в образовавшейся ситуации, приглашение Оленьки на сеанс ночной психотерапии вылилось в серьёзные сексуальные упражнения. Девица совершенно юного, невинного вида и хрупкого телосложения оказалась довольно опытной сексуальной партнёршей. Любовники проспали почти до одиннадцати утра и были разбужены стуком в дверь их обеспокоенных украинских друзей. Коллеги сразу же заметили перемену в отношениях Льва и Ольги, да и как тут было не заметить, если девушка совершенно открыто и непрерывно льнула к своему любовнику. Строгая Лида своим мрачным выражением лица открыто высказывала неодобрение скороспелой любви, видимо считая, что легкомысленность врача из Латвии может послужить нехорошим примером для её собственного мужа. Однако всей компании нужно было спешить на завтрак, который заканчивался всего через 15 минут. Лида, смилостивившись, всё-таки выделила Оле один из своих пляжных нарядов. Костюмчик был явно великоват на пару размеров, но вполне годился для разового похода в столовку. День был выходной. После завтрака Лев взял такси, и они с Оленькой отправились на турбазу, где до этого дня проживала юная москвичка. Доктор оставался ждать у машины, пока его возлюбленная ушла в один из корпусов туристской базы. Оля отсутствовала достаточно долго – ей пришлось придумать целую легенду о причинах своего ночного отсутствия. Подружки только снисходительно улыбались, подмигивали и так и не поверили Олиному рассказу. Только через полчаса девушка вернулась с большой спортивной сумкой в руках и сразу спросила удивлённого Льва:
- Ты же не возражаешь, если я до конца отпуска перееду к тебе? Мне так спокойно и надёжно рядом с тобой. Мои подружки меня насовсем отпустили…
Ошарашенный Лев ответил, как подобало мужчине и, волей случая психотерапевту:
- Нет, конечно же, я не возражаю…
На обратной дороге в Лёвин санаторий Оленька заявила:
- Я рада, что успела вовремя появиться на турбазе. Я волновалась, что подруги сообщат родителям о моей пропаже. Мой папа бы поднял на ноги всё черноморское побережье Кавказа.
Лев спросил:
- А как это можно из Москвы поднять на ноги весь район Сочи?
- Мой папа всё может.
- А кто твой папа?
- Мой отец председатель одного из госкомитетов СССР. Эта должность приравнивается к должности союзного министра.
- В таком случае твоему насильнику страшно повезло, что ты отказываешься заявлять на него в милицию. Если твой отец в состоянии поднять на ноги местную коррумпированную милицию, то получила бы тогда легко эта грязная сволочь свои пятнадцать лет, как пить дать, получила бы…
Назавтра, после окончания работы у Лёвы и Юры опять состоялась очередная тренировка, а затем все вместе, в слегка обновлённом составе, снова пошли в ресторан ужинать, как будто никакого особенного события и не происходило. На следующий день Лида вдруг резко изменила своё отношение к вновь образовавшейся парочке. Вкусные блины на завтрак, прекрасная погода, легкомысленная атмосфера черноморского побережья, а самое главное, возможность заполучить на целый день подружку для бабских пересудов, всё перечисленное разом временно сгладило Лидино отношение к случайным курортным связям. У обновлённой, курортной компании снова наладилась жизнь, больше не прерываемая никакими происшествиями. Лёва в ответ на настойчивую просьбу своей подружки, стал обучать Оленьку игре в теннис. Для своих уроков он успешно использовал Володину методику тренировки. Оказалось, что учить теннису гораздо тяжелее, чем самому учиться играть. Каждое движение приходилось показывать Оленьке по сотне раз. Её ответные мячи летали далеко за пределы корта, без всякого контроля. Массу времени новоиспечённый тренер и его ученица затрачивали на поиски и подбор мячей. А стоило Лёве хотя бы слегка покритиковать свою воспитанницу, то на Олином лице тотчас же появлялось выражение горькой обиды совместно с обильными слёзами…
Однако удовольствие от совместного принятия душа после спортивных занятий в общем и целом компенсировало затраты Лёвиной психофизической энергии на тренировки любимой девушки. Олины каникулы на Чёрном море уже подходили к концу. В последнюю неделю их совместной жизни Ольга каждым вечером выдавала своему возлюбленному один и тот же монолог, традиционно завершающий прожитый день. Произнесённое множество раз Олино выступление, в главном, сводилось к следующему:
- Лев, у тебя отличные характеристики личности. Ты окончил довольно известный в нашей стране медицинский институт. Для успешной карьеры тебе не хватает только правильных деловых связей. Ты уже достаточно долго прозябаешь в паршивом, провинциальном городишке, хотя на самом деле ты заслуживаешь гораздо лучшей судьбы и более интересной жизни. Если мы будем вместе, то мой отец устроит тебя в хорошую клинику в Москве. Ты будешь трудиться среди известных врачей и на самом современном медицинском оборудовании. Достаточно быстро у нас появится своя собственная, удобная квартира. Лев! Я сейчас делаю тебе официальное предложение! Я тебя очень люблю, женись на мне, пожалуйста…
Семь дней Лёва, угрюмо насупившись, молчал в ответ на все тирады молодой, но цепкой женщины. В день отъезда Оленьки в Москву, в их пятнадцатый день временной совместной жизни, он решился и ответил:
- Я тоже тебя люблю. Я обещаю тебе серьёзно подумать над нашей ситуацией. Понимаешь, Ольга, наша проблема в моей национальности - я еврей. У меня невыездная пятая графа в паспорте. Ты студентка института международных отношений, поэтому тебя ожидает блестящая собственная карьера, связанная с работой за границей. Твой папа не будет счастлив, когда узнает, что ты собралась выйти замуж за еврея. Он не будет нам помогать, а если и станет, то ничего путного у него из этого не получится. В нашей стране традиционно плохо относятся к лицам еврейской национальности. Ты потом будешь очень сильно жалеть, любимая, если свяжешь свою жизнь с моей жизнью.
Они поехали вместе в аэропорт, где простояли, обнявшись, почти целый час до самого объявления посадки на рейс самолёта “Адлер - Москва”. Лев мрачно молчал, а Оленька ревела белугой…
Запихнув в карман Лёвкиных джинсов листок с московскими телефонами и адресом, Оля повторила много раз:
- Я жду тебя в Москве, мой любимый!
По окончании курортного сезона Лев вернулся в свой латвийский городок. Ему понадобился целый месяц, чтобы придти в себя и спокойно обдумать все обстоятельства своего курортного романа. Весь следующий месяц он колебался, не решаясь совершить смелый мужской поступок так же, как на его месте колебался бы всякий мягкотелый интеллигент в подобной ситуации. Затем Лев всё-таки приготовился к решительным переменам в своей жизни, но всё равно пока ещё не звонил в Москву, так как задумал устроить Оленьке настоящий сюрприз – взять и явиться к ней в Москву, без всякого предупреждения. Часть третьего месяца он потратил на пробивание на работе разрешения для его поездки на научно-медицинскую конференцию. Конференция как раз удачно проходила в столице. Когда Лев, наконец, ночным поездом прибыл на Рижский вокзал города Москвы, он сразу же купил громадный букет красных роз и, дрожа от нетерпения, подбежал к телефону-автомату. К счастью, Оленька оказалась дома и даже сама ответила на телефонный звонок:
- Алло, вас слушают…
- Оленька! Это я, Лёва! Я в Москве, я очень хочу тебя увидеть, если можно, то прямо сейчас…
- Лёва! Очень приятно, что ты всё-таки позвонил мне…
Но знаешь, я боюсь, что мы не сможем встретиться – я теперь уже не одна, всего неделю назад я вышла замуж…
Лёва зачем-то спросил:
- Ну и кто же счастливчик?
- Мой однокурсник, он за мной ещё с первого курса бегал.
Лёвушка, я желаю тебе хорошо провести время в Москве. И вообще я хочу, чтобы всё сложилось очень удачно в твоей жизни. Целую тебя, мой бывший любимый, прощай!
Олег Синцов. Бунт в тюрьме.
Вся буза в Brixton началась из-за старого придурка Глена Трэвиса. Не успел вор-карманник на законном основании, по окончании его срока, освободиться из тюряги, как уже на третий вечер он снова оказался в своей бывшей камере, на той же самой шконке. Если бы его копы обратно в тюрьму притащили, то всё прошло бы “окей”, без всякого лишнего шума и пыли. Так нет же, вонючий старикашка сам, по своей собственной воле, взял да и возвратился в родные пенаты. Он даже не успел ничего криминального натворить, а просто так, без всякого приглашения со стороны властей, тайком проник в родной и любимый казённый дом. Происшествие со старым вором начальники могли бы разрулить втихую и легко замять на своём тюремном уровне, если бы факт возвращения старины Глена в родной дом не раскрыл для британской общественности существование прямого канала связи тюряги с волей. Начальники ведь и раньше не могли не догадываться о существовании какой-то “дороги” на волю. Если половина населения Brixton каждый вечер от наркоты торчит, то тут уж любому идиоту ясно, что какая-то “дорога” должна быть в наличии. О “дороге” начальники конечно знали, но видимо решили плюнуть и закрыть на неё глаза. Так ведь спокойней и для себя и для сидельцев. Но, если уж старый дохляк, семидесяти трёх лет отроду, сумел тайком обратно в тюрягу возвратиться, то такую “дорогу” уже простым каналом связи с волей никак считать нельзя. Это уже не “дорога”, а целая Транс-Сибирская магистраль получается. Глен, придурок придурком, а всё-таки не пальцем деланный – этот гад ещё умудрился перед возвращением в тюрьму интервью газетчикам дать. Ему, видите ли, на воле жизни совсем нет, казённый дом ему стал родным, а тюремная братия – это его единственная и самая любимая семья. Старик подстраховаться захотел, чтобы его на волю снова не вернули, вот и запел перед журналистами, чтобы жалость к себе у телезрителей да читателей газет пробудить. А журналюгам только того и надо, им только острый сюжетик подкинь, так они сразу же на материал набросятся, как шакалы на протухшую падаль. Каждому из них очень хочется бабок срубить, себе и своим детишкам на молочишко. Что тут началось в Brixton: комиссия за комиссией, план мероприятий по ужесточению режима в столовке вывесили, всех заключённых на допрос вызывали. Нас с Лёвкой тоже к следаку водили. Когда меня допрашивали, Лев, как всегда, переводил. Вопросы следак задавал стандартные, всем допрашиваемым одни и те же. Что знаешь о канале связи? Получал ли ты предложения купить девушку, алкоголь или наркотики? Кто, когда и где предлагал? Тюрьма Brixton в последнее время вообще стала центральной темой прессы и телевидения. Один писака даже решился британское правительство поучать:
“Сдаётся мне, что в нашем британском обществе всё совсем неладно, если заключённые сидят в своих тюрьмах с большим восторгом и удовольствием. Тюрьма не должна быть первоклассным курортом для криминальных элементов”…
Глава профсоюза работников тюрем в своём интервью журналистам пошёл ещё дальше:
“В наших тюрьмах стало так комфортно находиться, что заключённым никогда не захочется покидать исправительное учреждение. Ещё бы, ведь в тюрьме они могут пользоваться услугами проституток, а у многих из них имеется доступ к спутниковому телевидению, видеоиграм и Интернету. Наркотики и алкоголь текут в британские тюрьмы в таком количестве, что их фактически дешевле купить, находясь в заключении, чем на свободе. В некоторых тюрьмах даже образовались участки, куда надзиратели побаиваются заходить, потому что такие тёмные места полностью контролируются заключёнными”…
В ответ на критику прессы тюремные начальники пошли на самые крутые меры. У каждого из них ведь тоже нет никакой охоты своей кормушки лишиться. Они сразу же организовали проведение повального обыска во всех помещениях тюряги, в результате которого была обнаружена тридцатифутовая верёвочная лестница в кладовке тюремного сантехника. В качестве расплаты за унизительную находку, копы установили дополнительные проволочные ограждения, вырубили деревья, прилегающие к тюремной ограде, и развесили дополнительные камеры наблюдения. Начальники также приняли беспрецедентное решение о лишении заключённых всех свиданий сроком на три месяца. Мне лично эти карательные меры были по барабану. Я раньше уже получил свиданку с Викой в бывшей тюряге, которая состоялась ещё до моего перевода в Brixton. Я совсем не рассчитывал на то, что скоро опять добьюсь новой свиданки. А вот моему другу Лёвке начальник твёрдо пообещал внеочередное свидание с семьёй за наши занятия. Однако, при сложившихся обстоятельствах в тюрьме, было трудно поверить, что Кларк сумеет сдержать своё слово. Лёвка постоянно просил меня при любых обстоятельствах стоять в стороне от всех тюремных варок и ни во что не вмешиваться.
– Тебе, Олег, нужно постоянно набирать премиальные бонусы для досрочного освобождения, - этой фразой мой старший товарищ заключал каждый наш разговор. Да не тут то было. Ну, решил я для себя, допустим, постараться стоять в стороне…
Так нет, выкуси парень – тут же нашлись “добрые друзья”, которые потребовали от меня определиться с чёткой позицией на случай бузы в тюряге, как в том старом анекдоте “ты за красных или за белых”…
В среду утром, сразу после завтрака, ко мне подошёл Бешеный Али, он в Brixton верховодит у сидельцев-мусульман. Я краем уха слышал, что именно через этого отморозка вся наркота поступает в нашу тюрягу.
- Эй, русский! У меня разговор к тебе есть.
- Чего надо?
- Мы тут с братьями решили забастовку устроить против произвола властей. Мы должны все вместе бороться за демократию и права заключённых, иначе копы полностью задавят мизерные остатки нашей свободы. Будешь ли ты поддерживать наш бунт?
- Мне надо подумать об этом, Али.
- Ты можешь думать, русский, но запомни, что даже твоей силы не хватит против одного простого ножичка. Запомни, сука, если ты не станешь бунтовать вместе с братьями, я лично вот этими руками, тебя убью, сука. А убиваю людей я очень медленно. Меня в Афганистане научили, как нужно правильно и долго нарезать полоски из тела своего врага. Я надеюсь, что ты меня понял, русский урод?
- Я уже сказал, что мне надо подумать.
- Если надо, так иди и не отвлекайся, думай теперь только о нашем разговоре! Забастовка назначена на послезавтра, на следующую пятницу. Ты должен обязательно в ней участвовать и делать всё, что тебе подскажут более опытные братья. Мы тут вчера решили поручить тебе особое задание. В пятницу утром я тебе подробно расскажу о твоей роли. Да, я чуть совсем не забыл, дружка твоего Доктора этот разговор точно также касается. Ты ему, слово в слово, наш с тобой базар передай…
Вот говнюк! Он, видите ли, для меня особую роль наметил. А сколько новых лет заключения я получу за исполнение этой роли? Распустились чурки поганые в условиях британской тюремной демократии. Этот отморозок тюремный блок B под себя подмял, а какой-нибудь его выродок, в следующих поколениях, захочет точно также британским парламентом управлять. Допрыгались господа лорды до парадоксов своей собственной общественной системы. Я бы не испугался честной драки с Бешеным Али. Я бы зарыл бы эту падаль совсем быстро и очень глубоко. Беда в том, что у него, как зеки мне нашептали, серьёзное оружие прямо в тюрьме водится. Понятное дело, когда начальнички ему кислород перекрыли и лишили серьёзных доходов от торговли наркотиками, он тут же решил за общий счёт, чужими руками свой бизнес восстановить. Расчёт тут простой - лозунг борьбы с произволом тюремных властей всегда сработает у любых заключённых. Эта сволочь на волю не сильно спешит, Али здесь себя нашёл – он здесь в лидерах ходит, ему здесь денежки постоянно капают. Очень хорошо ему в тюряге. А мне нужно поскорее к Виктории возвращаться. Я тут же решил немедленно посоветоваться с Доком.
- Лёва, а что это за голубые бумажки коп утром по всем камерам разносил? Я теперь почти всё понимаю из тюремных разговоров, но прочитать официальную бумагу на казённом языке мне всё ещё не по силам.
- А это, мой молодой друг, не бумажка, а мина замедленного действия. Она принесла очень плохие новости для всех, а для тебя, в частности, особенно плохие. Пишет нам высокое начальство из департамента управления исполнением наказаний, что им стало известно о подготовке забастовки заключёнными тюрьмы Brixton. Так дорогие наши господа из Департамента, на всякий случай, предупреждают, что любое участие заключённого в забастовке будет рассматриваться, как злостное нарушение закона и, соответственно, предусматривает увеличение срока наказания до трёх лет.
- Всё, хана нам теперь, Лёвка. Если мы не станем бунтовать, то чурки из команды Бешеного Али нас порежут, а если встанем в ряды бунтарей, начальнички нам тут же, не задумываясь, срок накинут…
С двух сторон обложили, гады! Нет никакого выхода! Моя любимая поседеет, пока дождётся моего возвращения из этой вонючей тюряги…
Что же делать, Лёва? Пропали мы, совсем пропали…
- Да успокойся ты, Олег! Нас ведь только с двух сторон обложили, а оставшиеся две стороны у наших врагов пока ещё не схвачены. Тут нужно немного подумать. Мы найдём выход, я тебе обещаю. Мне кажется, что тебя следует срочно в тюремный госпиталь определить. Обязательно с каким-нибудь тяжёлым диагнозом. Именно так нам и следует нам поступить, Олег. Сегодня ты должен немедленно, за любые деньги достать бутылку бренди. Ты ведь знаком со всеми продавцами нелегальных товаров. Дополнительно купи ещё в тюремном киоске пачку самых дешёвых сигарет и достань на кухне штук десять обыкновенных морковок. Мы будем тебе, дружок, все признаки острой желтухи лепить. Грамм триста коньяка или бренди, разом принятые на ночь, на весь следующий день резко поднимают уровень билирубина в крови. Табачная клизма в сочетании с полностью морковным питанием обеспечат тебе подходящий для этой болезни цвет кожи.
- А как же ты, Лёва? Как мы тебя из этой бузы будем вытаскивать?
- Ты за меня не беспокойся, меня вытаскивать не придётся. Копы меня сразу же обязательно мобилизуют в помощь тюремному врачу, доктору Джонсону. Доктор меня всегда к себе требует, как только число больных или пострадавших в отделении превышает обычное среднее количество. Ему капитан Кларк разрешил привлекать меня к медицинской работе. А если уж такая серьёзная заваруха намечается, то ты можешь даже не сомневаться в том, что завтра, с самого утра, у моей камеры появится коп и сразу потащит меня в медицинское отделение. Слушай внимательно и запоминай. Успех нашего плана заключается в точном соблюдении деталей. Сегодня, перед тем как лечь спать, ты должен одним махом выпить почти всю бутылку бренди и тут же улечься в кровать, чтобы никто ничего не заметил. Бутылку сразу уничтожь, ты ведь знаешь, как тут у нас с пустыми бутылками поступают. Завтра утром ты должен очень тщательно почистить зубы, чтобы изо рта алкоголем не пахло. На завтрак совсем ничего не ешь, а на протяжении всего дня будешь питаться лишь одной морковью. В конце дня, прямо в прогулочном коридоре, ты должен разыграть острый приступ болей в животе: хватайся за брюхо, упади на пол, дрожи и скули в полный голос, как будто женщина при родовых схватках. Если сделаешь всё правильно, то копы тебя сразу же потащат в лазарет, а там мы вместе с доктором Джонсоном займёмся твоим обследованием. Старику Джонсону всегда лень лишний раз свою задницу от кресла оторвать ради больного зека, так он в мой диагноз очень легко поверит. Ты всё понял, Олег?
- Я всё понял, Доктор.
- Ну, а если понял, то придётся тебе сегодня вечером ещё через табачную клизму пройти. Я сейчас тебе объясню, как это сделать в наших скромных обстоятельствах…
Буза в тюрьме продлилась целых три дня. Все узники отказались от прогулок и приёма пищи. Для поддержания духа бунтовщиков Бешеный Али бесплатно раздал все остатки своих тайных запасов дури и алкоголя. Зеки полностью уничтожили мебель и оборудование в столовой, которую они использовали, как помещение для собраний. Надзиратели боялись даже сунуть свой нос в жилую зону заключённых, они только наглухо перекрыли все выходы из зоны. Представители заключённых несколько раз отправлялись в офис капитана Кларка с перечнем требований, которые наскоро сочинили грамотные дружки Бешенного Али. Тюремные власти так и не согласились принять ни одно из этих требований. Когда их терпение лопнуло, на четвёртый день забастовки, в Brixton прибыло подразделение войск специального назначения. В итоге штурма жилой зоны были ранены шесть заключённых. Бешенного Али и ещё двух зачинщиков бунта перевели в тюрьму повышенной безопасности Wormwood Scrubs. Я провёл все три дня бунта и последующие две недели в тюремном лазарете.
Леви Шнайдер. Лия.
Как удачно прошла у нас инсценировка болезни Олега. Я сумел удачно его вытащить из двойного капкана. С диагнозом “инфекционная желтуха” доктор Джонсон продержал заключённого Синцова в тюремном госпитале почти целых три недели. Моему другу пришлось принять курс антибиотиков, но тут уж я ничем не мог ему помочь. Это ерунда, антибиотики ему совсем не помешают. Олег настолько искренне сыграл эпизод желудочных колик в прогулочном коридоре тюремного блока B, что даже братья-мусульмане и те всерьёз ему поверили. Театральный институт по моему другу явно плачет. Всю прошлую ночь мне даже снились только приятные сны. Сначала мне приснился Мордехай Анелевич. Он принял меня в свою группу сопротивления, выдал мне старый, ржавый револьвер, а потом одобряюще долго хлопал меня по плечу. На протяжении остатка ночи мне опять снилась Лия. Лия по-доброму высмеивала мой способ разрешения кризисной ситуации тюремного Ромео – моего друга Олега.
Моя Лия! А моя ли? Как говорят русские: “святое место пусто не бывает”. Работа медсестры в военном госпитале обязывает её постоянно находиться среди мужиков. В госпитале среди пациентов ведь не только больные да раненые попадаются. Случайных посетителей и людей, направленных на различные медицинские освидетельствования тоже хватает. Военные парни в Израиле самые большие наглецы, они искренне верят, что все остальные, гражданские люди полностью обязаны им всей своей жизнью.
Когда-то, лет двенадцать тому назад, мы познакомились с Лией в её госпитале. В тот день меня пригласили в качестве эксперта- анестезиолога на очень трудную, нейрохирургическую операцию тяжелораненого офицера разведки. После завершения операции я спросил медсестру, которая в основном ассистировала главному хирургу:
- Как пройти в буфет? Мне сейчас определённо требуется пара чашек хорошего кофе.
В ответ на мой вопрос - внимательный взгляд больших чёрных глаз, брошенный с явным интересом, и голосок бархатного тембра:
- Я сейчас только переоденусь и провожу вас, мне тоже хочется выпить кофе. Если вы готовы подождать пару минут, то я составлю вам компанию.
Когда диалог двух взрослых людей звучит, как “пароль – отзыв”, то можно безошибочно определить внезапно возникший взаимный интерес мужчины и женщины. Потеря специальной формы для работы в операционной в один миг возвратила нам обоим статус нормальных людей. Теперь, когда нам больше не нужно бороться за чужую жизнь, можно полностью расслабиться. Мне сразу захотелось просто поесть, лениво наблюдая за интересной женщиной, а потом отправиться с ней, без всякой цели, куда попало, только бы подальше от наших страдающих пациентов. Мне требовалось расслабиться и совершить что-нибудь совершенно легкомысленное. Красные туфельки на шпильках ритмично стучат по мраморному полу госпитального коридора. Мы довольно долго продвигаемся по длинному лабиринту белых стен и светло-серых дверей с табличками.
- Меня зовут Леви, я здесь по приглашению доктора Эйтана. - И моё имя тоже начинается с “л”– Лия. Я операционная сестра, я слышала о вас, доктор, как об одном из лучших анестезиологов страны.
От этих ничего не значащих слов у меня по всему телу разливается приятное волнение и тепло. Я продолжаю покорно следовать за девушкой, стараясь рассмотреть все детали её телосложения. Блестящие чёрные волосы коротко острижены и уложены в спортивную причёску. Под широким лёгким платьем угадываются среднего размера грудь, узкая талия, крутые бёдра и длинные ноги. Девушка совсем не похожа на нашего брата-медика – для этого у неё чересчур изящная внешность. Ей больше подошла бы профессия актрисы или музыканта. Возраст – лет двадцать пять. За столиком в буфете мне до смерти хочется коснуться её шеи – там, где под смуглой кожей трепещет тонкая синяя артерия. Кокетливая улыбка и изящный жест маленькой, загорелой ладошки:
- Ещё чашку кофе или ещё один бутерброд?
Я тоже улыбаюсь и решаю немного прояснить ситуацию:
- Кофе здесь не очень, но чтобы подольше побыть в твоём обществе я готов снова повторить. Это была твоя последняя операция на сегодня? Можно мне подождать тебя у выхода? Я хочу отвезти домой милую даму, с которой меня свёл счастливый случай. Она наклоняет свою головку набок и кокетливо разыгрывает искреннее удивление. Я жду ответа, продолжая нагло рассматривать чёрные смешливые глаза, пухлые губки сердечком, нежную шейку и глубокий вырез её платья.
- Подожди, я скоро. А разве тебе не нужно проститься с доктором Эйтаном? Я провожу тебя в его офис, это на втором этаже.
- Я сам смогу найти его офис, ты только не исчезай…
- Я и не собираюсь исчезать, через пятнадцать минут я спущусь к выходу из госпиталя.
Она поворачивается на своих каблучках и быстро уходит к лифту.
Я до сих пор не могу понять, что в ней подействовало на меня столь роковым образом. Её вызывающая женственность и несомненная внешняя привлекательность? Её кокетство и дружелюбие? Её открытый интерес к моей собственной персоне? Видимо, всё перечисленное вместе взятое. Я остановил автомобиль у какого-то парка. Мы вышли из машины и нам навстречу, прямо в лицо, тут же ударил резкий зной завершающегося летнего дня. Я тащил Лию за руку в глубь парка, совершенно не соображая, куда и зачем мы идём. Мы просто брели по узкой тропинке, шурша упавшими листьями деревьев, и безостановочно, жадно целовались, как сбежавшие с уроков школьники. Вдруг, неожиданно для самого себя, я резко остановился: - Лия, я тебя люблю! Это тебя я ждал всю свою жизнь!
- Пойдём домой, - наполовину спрашиваю, наполовину настаиваю я.
- Пойдём.
Смысл сказанного постепенно пробивается в сознание нас обоих, мы резко разворачиваемся и почти бежим к моей машине. Вихрем проносятся кварталы улиц, какие-то открытые кафе, кинотеатры, автомобили и толпы незнакомых людей. Мы даже не разговариваем между собой. Мы оба и так уже поняли предопределённость нашей встречи. Я веду машину и стараюсь угадать, о чём же думает моя избранница. Вот, наконец, появился мой дом с привычной площадкой для парковки. Пока мы едем в лифте на седьмой этаж, где расположена моя квартира, на лице Лии появляется какой-то испуганный взгляд куда-то в сторону. Наверное, она опасается моего чересчур серьёзного отношения к нашей встрече. Я крепко сжимаю её руку, продолжая рисовать в своём воображении обнажённое тело Лии.
- Леви, ты же делаешь мне больно. У меня на руке теперь точно останется синяк.
Я вздрагиваю и отпускаю её запястье.
- Извини, малыш…
Я веду её в свою спальню, но здесь моя решительность куда-то пропадает, в моих руках появляется какая-то предательская дрожь шестнадцатилетнего паренька. У меня никак не получается расстегнуть застёжку платья на её спине. Лия приходит на помощь и вот, наконец, платье сдёрнуто и улетает на гладкий, блестящий паркет посреди спальни. Следом за ним там же приземляются белые, кружевные бюстгальтер и трусики. Я хочу сказать Лие, что она особенная женщина, что наша любовь предначертана свыше, но из моего рта почему-то исторгаются лишь какие-то нечленораздельные звуки. Я легонько толкаю Лию на постель. Она опускается на спину, а я сразу укладываюсь рядом. Больше всего меня заводит контраст между шоколадным загаром её тела и молочной белизной интимных мест. В течение нескольких секунд мы осторожно подгоняем друг к другу наши тела, а затем Лия раскрывает мне навстречу свою влажную и горячую киску. Я легко вхожу в неё и шепчу: - Не закрывай, пожалуйста, глаза, я хочу видеть твои ощущения. Она сразу легко подчиняется. Теперь сквозь её отрешённые зрачки я могу чувствовать реакцию женщины на каждое движение моей плоти. Время внезапно остановилось, пропало ощущение собственной личности, своего тела и окружающего пространства. Всё вокруг провалилось, лишь наша общность плавно взмывает вверх, долго парит в небесах, а затем резко падает вниз…
- Милый, мне стыдно, но так ужасно хочется есть. У тебя не найдётся чего-нибудь перекусить?
Она тянется за своим платьем.
- Стой! Пожалуйста, не надевай платье. Мне нравится смотреть на твоё красивое тело…
- Хорошо, тогда послушай моё сердце, милый доктор, может быть, ты услышишь там пробуждающуюся любовь…
Внимательный женский взгляд в один миг оценивающе пробегает по всей моей кухне.
- Ты женат? Почему у тебя такой отличный порядок в квартире и так много продуктов в холодильнике? У одиноких мужчин этого не бывает…
- Я до сих пор не был женат, я ждал тебя, Лия. Моего заработка вполне хватает на любые продукты и приходящую прислугу. Завтра ко мне из Хайфы должна приехать мама, вот я и заказал уборку своей квартиры. Я также накупил к её приезду полный холодильник еды. Завтра ты познакомишься со своей будущей свекровью…
С кем не живёшь – того не знаешь. Эта народная мудрость автоматически утверждает и обратный вывод, что если долго живёшь с человеком вместе, то достаточно хорошо его знаешь. Мы прожили вместе с Лией целых двенадцать лет. У нас родилось двое детей. Мне казалось, что я очень хорошо знаю свою жену. Скрипя зубами от злости, я мог бы ещё допустить, что в каких-нибудь особенных, располагающих обстоятельствах она смогла бы тайком решиться на измену своему мужу. Но я уверенно положил бы свою голову на плаху, защищая постулат: “моя жена не способна предать близкого человека, который находится в беде”. Выходит, что я полностью ошибался даже в самом главном...
Подлое предательство, как же ещё, иначе, можно оценить её последнее письмо ко мне…
Здравствуй, дорогой Леви! Несмотря на всё нижеследующее, я хочу тебя заверить, что ты по-прежнему мне дорог. Я искренне, от всего сердца, желаю тебе удачи, достаточно терпения, крепости духа и здоровья тела. На протяжении двенадцати лет ты был для меня самым близким человеком. Мы могли бы и дальше жить, как живут все другие нормальные люди, если бы не твоя вечная мания доказать всем, что ты не обычный репатриант в новой стране. Тебе почему-то было крайне необходимо доказать свой особенный патриотизм. Тебе хотелось быть героем и занять выдающееся место в обществе. Ты совсем не думал обо мне и наших детях. Ты сам подписал себе приговор в тот самый момент, когда послушался своего “друга” и решился на столь рискованный поступок. Ты сам во всём виноват, Леви. Ты сделал свой выбор, не оглядываясь ни на меня, ни на наших детей. Так знай же, Леви, что я тоже способна принимать самостоятельные решения. Своим поступком ты сам дал мне право поступать по-своему…
Прости меня, Леви, но я встретила другого человека. Молодая женщина не может так долго жить без своего собственного мужчины. Для меня уже нет обратного пути. Ты, пожалуйста, не волнуйся о наших детях – большую часть времени они живут вместе с моими родителями. Им очень хорошо у моих стариков. Когда ты выйдешь из тюрьмы, я никогда не стану препятствовать твоему общению с детьми. Ты сможешь видеться с Ронни и Джессикой так часто, насколько тебе это будет необходимо. На прошлой неделе почтой, из твоей тюрьмы пришло разрешение на внеочередное свидание заключённого Леви Шнайдера с его семьёй. Извини, Леви, но я к тебе больше никогда не приеду. Мне было бы совестно смотреть в твои грустные глаза…
Твои “друзья” обещали взять на себя все хлопоты по оформлению бумаг для поездки детей. Как всегда, они также берут на себя все расходы по поездке детей в Лондон. В этот раз они даже предоставляют специального сопровождающего для детей. Твои “друзья” на прошлой неделе настояли на встрече со мной. Они убеждали меня не спешить с разводом и угрожали какими-то тяжёлыми последствиями. Мой новый мужчина – большой чин в Цахале, поэтому я совершенно не боюсь никаких угроз. Мне сейчас очень важно быть честной с тобой, Леви. Извини, но я больше не твоя жена, я женщина, принадлежащая другому мужчине. Ни в коем случае не пытайся меня переубедить – я всё окончательно для себя решила. Бумаги для развода я передам с детьми. Конечно, документы будут находиться в закрытом конверте – ведь нам обоим будет лучше, если дети пока ни о чём не будут догадываться. Пожалуйста, подпиши все отмеченные места на трёх документах. Твою подпись нужно обязательно заверить в канцелярии вашего “учреждения”.
Лия.
- Лёв, дружище, почему ты сидишь в полной темноте? Из-за чего у тебя абсолютно потерянный вид? Что случилось? Кто тебя обидел? Да я здесь любой твари за тебя горло перережу. Скажи мне, кто тебя обидел?
- Я получил страшное письмо из дому, Олежек. Мне никто теперь не сможет помочь. Меня предала моя собственная жена. Она сама открыто призналась мне в своём предательстве. Я никому больше не нужен во всём мире. Мне незачем больше жить. Мне теперь даже не требуется досрочное освобождение. Капитан Кларк разрешил мне внеочередное свидание с моей семьёй, но через две недели ко мне привезут только детей: Ронни и Джессику. Лия наотрез отказалась от поездки в Англию…
- Лёва, успокойся, пожалуйста. В таком случае тебе стоит жить ради своих детей. Наша с тобой дружба нужна мне и, я надеюсь, что и тебе тоже. Мы настоящие друзья, мы очень нужны друг другу, Лёва. Я как раз собрался обсудить с тобой новую идею накопления бонусных очков для досрочного освобождения. Мне, как всегда, нужен умный совет, Лёва. Ладно, я зайду к тебе в другой раз.
- Постой, Олег, не торопись уходить. Какой совет тебе нужен?
- Да тут начальнички сегодня объявили новую инициативу. Всем заключённым разрешают бесплатно, типа заочно, обучаться в школе или колледже, в зависимости от уже имеющегося у сидельца уровня образования. При этом все успешно сданные экзамены за каждый семестр позволяют заключённому набрать целых шесть бонусных очков. Одно очко – один месяц досрочки…
Так вот я и собрался с тобой перетереть тему: в какой колледж мне податься, на какую профессию учиться? Я вижу, что тебе сейчас нужно побыть одному. Я зайду завтра. Ты остынь, Лёва. Может, всё ещё не так страшно. Может быть, твоя женщина одумается. Может быть, всё ещё образуется…
Олег Синцов. Ветер приключений.
- Лёва, у меня потрясающая новость! Ты представляешь, моя Вика добилась разрешения на регистрацию нашего брака в тюрьме! Это настоящая победа! Нам предоставят личное свидание сроком на целых три дня! Я весь горю от нетерпения…
На радостях я решил воспользоваться возможностью получить образование в тюрьме. Я ведь в своё время забросил учёбу в политехническом институте, поэтому никакой нормальной профессии у меня до сих пор нет. Если я не стану учиться сейчас, то когда наступит освобождение, я вообще не сумею найти никакую приличную работу. Тогда мне, скорее всего, будет вообще не до учёбы – мне придётся содержать семью, у нас с Викой может родиться ребёнок. Так почему бы мне действительно не использовать время вынужденного безделья в тюряге для учёбы?
- Ты всё правильно решил, Олег. Я полностью поддерживаю твоё новое увлечение. Я хочу подчеркнуть для тебя пару важных моментов, на которые ты пока даже не обратил внимания. Во-первых, учёба по любой специальности по программе британского колледжа резко поднимет твой уровень английского языка. Сейчас и в России с хорошим английским не пропадёшь, свободное владение иностранным языком является у них там залогом для получения престижной работы. А, во-вторых, предлагается ведь не совсем простая форма заочного образования. Здесь в брошюре указано, что заключённые-студенты получат свободный доступ к компьютерным курсам в виде фильмов, отснятых на лекциях самых способных и знаменитых преподавателей страны. Студентам предоставляется возможность электронной переписки с преподавателями для выяснения непонятных тем и вопросов. Я думаю, что компьютерное обучение практически ничем не уступает обычной учёбе в британском колледже, разве что оно лишено всех других радостей студенческой жизни. Да один только свободный доступ к Интернету – это уже громадная поблажка для нашего брата. Очень важно ещё и то, что вне зависимости от избранной для изучения специальности, программа учёбы включает основы компьютерных знаний.
- Спасибо тебе, дружище за поддержку. Мне ещё требуется твой совет по выбору специальности. Вот ты, Лёва, почему в своё время выбрал для себя профессию врача?
- Это самый трудный вопрос, Олег. Всё вдруг решилось случайно, в один прекрасный день. Меня тогда внезапно озарило, что я обязательно должен заниматься медициной. Я думаю, что подобное озарение приходит к людям с небес, а иначе чем же объяснить профессиональную симметрию общества в целом. Вот представь, например, что в неком обществе традиционно сложилось так, что на две сотни рабочих требуются два мастера, два инженера, один парикмахер, один учитель и один доктор. А теперь заметь, что люди при любой политической формации власти каким-то непонятным образом умудряются создать, подготовить и поставить на место затребованную ячейку своих граждан почти точно в нужной пропорции. Ну, а если взять совершенно неблагодарные профессии, так ведь и здесь вакансии чаще всего заполнены. Например, рабочие места водителей общественного транспорта. А хлебопёк, так тот вообще должен просыпаться в пять утра, чтобы с утренней выпечкой к завтраку успеть. И ведь всё равно находятся блаженные люди и на эту работу. Военные, полицейские, пожарные собственной жизнью постоянно рискуют, а поток желающих встать в их ряды тоже не иссякает во все времена и во всех странах. В общем, сдаётся мне, что к нормальным людям, как правило, приходит божественное озарение при выборе профессии. Хотя для тебя всё-таки будет гораздо важнее с твоей Викторией посоветоваться по этому вопросу. Кстати, тут в списке есть двухгодичное обучение специальности ассистента врача, по-русски это что-то вроде “медбрата” или фельдшера получается. Если ты выберешь эту специальность, то я смогу тебе очень серьёзно помогать в учёбе. Ты тогда у меня в круглых отличниках ходить будешь.
- От Вики я уже письмо получил с её мнением по этому поводу. - Ну, и в каком же качестве желает тебя видеть в будущем твоя невеста?
- Она пишет: - Олег, ну когда ещё в твоей жизни тебе будет предоставлена возможность бесплатно обучаться любой профессии по душе? Никогда больше! Любимый, выбери самую неожиданную для себя самого романтическую специальность, которую ты никогда бы не избрал в условиях нормальной, свободной жизни. Не думай сейчас о применимости избранной профессии в будущем – пусть уже сегодня, в твоих тяжёлых обстоятельствах, у тебя появится ещё одна причина хоть немного порадоваться жизни от познавания нового и неожиданного…
- Романтическая натура у твоей подруги! Выслушай женщину и сделай наоборот. Эта поговорка, видимо, тебя не касается, брат. Ты ведь всегда прислушиваешься к своей невесте. Ну, так что тут в нашем списке имеется из особо романтических специальностей? Социальный работник, мастер-кулинар, мастер-кондитер, косметолог…
Нет, такие специальности, пожалуй, Виктория не одобрит. Постой, кажется, я кое-что нашёл. Любишь ли ты путешествовать, Олег?
- Я очень люблю путешествовать, Лёва. Конечно, когда я отправляюсь в путь по своей собственной воле.
- Тогда тебе подойдёт профессия штурмана малых морских судов. Что ты сам думаешь об этой специальности? Малые суда далеко от своего порта не ходят, так что твоей подруге не придётся подолгу страдать от одиночества.
- Мне нравится специальность штурмана. А с такой профессией я смогу делать нормальные бабки?
- Ты знаешь, Олег, всех денег всё равно не заработаешь. Пока люди зарабатывают деньги, которые, как они рассчитывают, когда-нибудь потом принесут им радости и удовольствия, они пропускают свои реальные возможности уже сегодня получать и чувствовать радости и удовольствия.
- Значит, будем считать, что ко мне тоже вдруг явилось божественное озарение. Я выбираю для себя специальность штурмана малых морских судов. Ветер приключений ещё будет гудеть в моих парусах…
Лёва, так давай ты тоже будешь учиться профессии штурмана. Ты же тогда получишь доступ к Интернету. Базовые знания по компьютерной науке тебе ведь тоже совсем не помешают в будущей свободной жизни. Отвлечёшься заодно от своих тяжких мыслей.
- Зачем мне учиться? Я – врач, я очень люблю собственную профессию.
- Лёва, да ты ещё раз послушай умные слова из письма моей Викули: “… Учись чему-нибудь новому и неожиданному для себя, тогда у тебя появится причина радоваться жизни даже в твоей тяжёлой ситуации…”.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОЛЯ.
Елена Прекрасная. Детские фантазии.
Елена - жена капитана яхты “Виктория”. С такой внешностью в соответствующее время она по праву могла бы стать даже женой капитана круизного гиганта “Титаник”. Но Елене повезло больше – её муж Леви жив, здоров и крепок духом. Несколько увеличенная версия актрисы Одри Хёпберн. Тёмные волосы, синие-синие глаза на сильно загорелом лице. Высокого роста, стройная и изящная, во всём образе проглядывается настоящая порода и хорошее образование. На вид лет тридцать пять или немногим больше. Одета в дорогой набор в стиле “сафари" – шорты и тенниска песочного цвета.
- Вы знаете, Алекс, со мной вы точно попали в цель - я ведь страшная болтушка. Я сама в состоянии наговорить вам на целую увлекательную книжку…
В детстве меня особенно огорчало обстоятельство, что мои предки совсем не позаботились о том, чтобы оставить свои следы в истории страны и всего мира. Вполне возможно, что им не позволили это сделать обстоятельства их жизни. Вполне даже может быть, что они попросту пахали, сеяли, строили, воевали, размножались и умирали, не имея никаких выдающихся заслуг перед обществом и своей родиной. Семейный архив нашей семьи состоял всего лишь из одинокого альбома фотографий. Давние, чёрно-белые, и более поздние, цветные отпечатки запечатлели семейные события, простирающиеся только во времени жизней трёх последних поколений нашего рода. Я родилась и выросла в небольшом сибирском городе, в семье инженеров-железнодорожников. Несмотря на это, в моей девичьей головке с самого раннего детства возникали фантазии, что моя генеалогическая цепочка продолжается от великих, известных и заслуженных людей. Мне представлялись сюжеты, в которых мой непосредственный предок по отцовской линии попал в Сибирь среди сосланных декабристов. Или, что мой прапрадед, по материнской линии, принадлежал к знатному дворянскому роду и был генералом в армии Кутузова. К сожалению никаких точных, исторических материалов, на которые могли бы опираться мои детские фантазии, в нашей семье не сохранилось. В подростковом возрасте я множество раз, с пристрастием следователя КГБ, допрашивала своих обеих бабушек, которые на тот момент моей жизни были ещё живы. Матушка моей матери – бабуля Полина совершенно не владела данными по истории и генеалогии её семьи. Ответы бывшей учительницы русского языка – моей бабушки со стороны отца, бабули Веры, устраивали меня куда больше. В своих рассказах Вера Никитична уверенно заявляла, что она сама родилась в Москве, а её предки в далёкие времена вообще проживали в стольном городе Петербурге. Бабушка утверждала, что она даже смутно помнит нескольких представителей двух, предшествующих ей самой генераций её семьи. Эти люди, по всей видимости, были российскими дворянами, так как ей запомнился семейный праздник, на котором большая часть мужской половины присутствующих была одета в парадные офицерские мундиры с эполетами. Семья моего отца перебралась в Сибирь из Москвы в 1919 году, сбежав от преследований большевиков. В нашей семье от детей всегда скрывали тайны, связанные с репрессиями советской власти, фатально зацепившими моего деда – мужа Веры и ещё нескольких других представителей фамилии. Родовой архив писем и документов был утерян именно по причине поспешного бегства семьи из Москвы. В наших разговорах бабуля Вера часто употребляла понятия родословная и происхождение, практически позабытые в нынешней России. Бабуля Вера любила рассказывать истории из прошлой, дореволюционной жизни. Мой отец всегда только скептически улыбался, категорически отказываясь поддерживать бабушкины рассказы. В ответ на мои просьбы высказать его собственное мнение по теме происхождения рода Покрасиных, он отвечал, что не владеет достаточными точными данными. Однако, именно скудная бабушкина информация послужила хорошей подпиткой для моих девичьих мечтаний. Она обеспечивала широкое поле для моих собственных вымыслов и построений. Так или иначе, но в моих детских грёзах мне часто представлялись выезды на золочёных каретах, дворцы, слуги в ливреях, старинная, тяжёлая, резная мебель и громадные обеденные столы, накрытые крахмальными скатертями и серебряными приборами.
Даже не опираясь на имена заслуженных предков, моя фамилия сама по себе однозначно предопределяла судьбу её носительницы. Елену Покрасину в любой российской школе иначе и не назовут, как Еленой Прекрасной. Ну и пришлось мне, начиная с самого первого класса школы, стараться из последних сил, на уши становиться, а всегда и во всём своему прозвищу соответствовать. Я постоянно ходила в первых ученицах. Я непрерывно участвовала в школьном самодеятельном театре и посещала кружок бальных танцев. Моими любимыми предметами, конечно, оказались литература, история и иностранный язык. Кроме обычной школы, я обучалась ещё в музыкальной восьмилетке по классу фортепиано. Соученики автоматически выбирали меня во все школьные органы управления. Мальчишки, все до одного, обожали меня и были всегда готовы служить мне и угождать. Начиная с пятого класса, меня начали преследовать влюблённости соучеников. Каждые несколько месяцев очередной, непрошенный поклонник принимался оказывать мне знаки внимания и предлагать вечную дружбу и любовь. К моменту окончания школы действия моих воздыхателей становились всё настойчивей и стали уже походить на самые настоящие мужские ухаживания. Что же касается меня, то я до семнадцати лет вообще ни разу не была увлечена ни одним из своих однокашников. Во-первых, в мои планы на взрослую жизнь совершенно не входило прозябание в родном городе. Я уже давно твёрдо решила, что поеду поступать в столицу, в один из самых престижных гуманитарных вузов. А во-вторых, на тот момент жизни мне было совершенно необходимо, чтобы мой будущий избранник, в связи с отсутствием в России дворянского сословия, хотя бы принадлежал к элитной прослойке столичной интеллигенции. Мне казалось, что судьбой именно на меня возложена миссия восстановления социального статуса последующих поколений семьи. Я считала, что мои будущие генерации обязательно должны проживать в столице. Для моих высоких целей мне было недостаточно просто встретить высокого и красивого парня – мне требовался молодой человек хорошего происхождения, которого точно также как меня беспокоило бы качество фамильного дерева. Сейчас, по истечении многих лет, собственные замыслы того периода мне самой кажутся бредовыми, но тогда подобные мечты составляли главную идею всего существования девицы Елены Покрасиной на свете.
По окончании школы с золотой медалью, я сразу же уехала из дому поступать в Московский университет имени Ломоносова, на факультет востоковедения. На период вступительных экзаменов мы с мамой остановились в Москве на квартире старушки-пенсионерки, бывшей второстепенной актрисы, троюродной тётушки моего отца. Несмотря на мою основательную подготовку, я, так и не начав сдачу вступительных экзаменов, сразу и полностью провалилась на предварительном собеседовании. Вчерашней школьнице из провинции было трудно представить, что собеседование с представителем факультета может потребовать от абитуриента такого глубокого понимания сущности философии Конфуция. Когда стало ясно, что я, даже со своей золотой медалью, сильно уступаю по широте интеллекта выпускникам столичных школ, мне было уже поздно читать новые книжки и добирать знания – в списках допущенных на вступительные экзамены фамилия Покрасина отсутствовала. Список вообще на 80% состоял из обитателей Москвы. Получалось, что эти столичные штучки с самого своего рождения имели передо мной явное преимущество на всю последующую жизнь. Большинство из них родилось в семьях интеллектуалов и выросло в рафинированной среде. Им были доступны школы со специальным уклоном, лучшие учителя, кружки по интересам, походы в самые продвинутые театры и богатейшие книжные фонды. Всё это не могло не отразиться на их уме и развитии. Я тогда возненавидела коренных москвичей. Моё стремление попасть в их число ещё более усилилось. Ненависть к ним ещё больше заводила меня на свой собственный успех. Я не имела никакого права сдаться и возвратиться в родительский дом. Я решила подобрать для себя какой-нибудь другой московский ВУЗ. В то же время я отчётливо сознавала, что никакое другое учебное заведение не сможет послужить таким же стремительным трамплином для достижения любых целей, как самый главный университет страны.
- Значит, - решила я, - мне всё-таки придётся начать с более низкого старта. Через три недели я оказалась зачисленной на филологическое отделение Московского педагогического института. Самые яркие годы жизни, а именно так большинство образованных людей называет годы своей учёбы в вузе, у меня прошли спокойно и без всяких отклонений. Я снова числилась среди лучших студентов и меня опять избирали во всевозможные органы самоуправления учащихся. Я жила в студенческом общежитии и даже сблизилась с несколькими девчонками и парнями из числа однокурсников, но моё общение с ними никогда не заходило дальше совместных занятий, институтских мероприятий, походов в театры и студенческих вечеринок. Я никогда не забывала о своей главной цели. На меня обращали внимание самые крутые институтские парни, ко мне иногда приставали незнакомые мужчины на улице, наш преподаватель английского языка трусовато и осторожно тоже делал откровенные пасы в мою сторону. Я во всех подобных случаях держала надёжную дистанцию. Я должна была дождаться своего принца, а он всё ещё пока не появлялся на моём горизонте…
Елена Прекрасная. Первое замужество.
Лишь на пятом курсе, впервые за все годы учёбы в институте, у меня всё-таки появился свой парень. Аспирант факультета иностранных языков, худой, длинный и очень модно одетый молодой человек по имени Саша Горин. Саша иногда мелькал перед моими глазами в институтских коридорах, но впервые я обратила на него внимание во время его выступления на студенческом семинаре, посвящённом западному писательскому направлению “поток сознания”. Выступление Горина, как и моё первоё знакомство с философией Конфуция, в который раз подтвердило мою догадку, что широкий интеллект индивидуума и серьёзная глубина знаний достигаются не только за счёт образования. Большое значение здесь, видимо, имеет накопление информации на генном уровне – каждая новая генерация семьи что-нибудь добавляет в общую интеллектуальную копилку фамилии. Мой будущий муж сумел настолько основательно разобраться в принципах воспроизведения процессов духовной жизни в трудах Пруста и Вулфа, что даже умудрился легко донести всю эту ахинею до нашей студенческой аудитории. Саша Горин настолько серьёзно оценил уровень моих заумных вопросов к докладчику, что сразу же подошёл ко мне после завершения семинара, чтобы спросить моё мнение об его докладе. Узнав, что я проживаю в общежитии, он безапелляционно заявил, что до меня ему ещё не пришлось повстречать ни одной иногородней девицы, способной понимать настоящую, европейскую литературу. Наивный мальчик, он пока ещё ничего не подозревал об уже запланированной мною его миссии по восстановлению общественного статуса распавшихся поколений моей семьи. На новой неделе мы вместе с моим избранником сходили в кино, а потом, в тот же вечер, отправились в кафе “Лакомка” кушать мороженное. К следующим выходным мы уже начали активно целоваться во всех подходящих и неподходящих для этого дела местах, а ещё через пару недель Саша представил меня своим родителям. Вопреки моим представлениям о снобизме москвичей, я сумела сразу понравиться Гориным. Саша потом рассказал, что его родителей привела в восторг моя провинциальная “правильность”. Характеристики личности Саши Горина в самых общих чертах соответствовали данным принца из моих девичьих грёз: высокий, симпатичный шатен, коренной москвич, вырос в обеспеченной семье третьего поколения московских врачей, в большой и красивой квартире, расположенной на Смоленском бульваре. Однако я никогда так и не сумела страстно полюбить Сашу. Моё сердце по-прежнему оставалось холодным. Как я теперь понимаю, кандидатура моего жениха уж очень точно подходила для осуществления моих детских планов. Большой любви у нас так и не состоялось…
Тем не менее, не прошло и трёх дней после моего представления старшим Гориным, как их сын стал первым мужчиной в моей жизни. По истечении четырёх месяцев мы с Сашей оказались уже женаты. Таким образом, в возрасте 22 лет, совершенно неожиданно, я добилась исполнения почти всех своих замыслов. Я получила мужа-интеллектуала хорошей породы, московскую прописку, красный диплом о высшем образовании и непыльную, умственную работу в районной библиотеке. Наша молодая семья разместилась в квартире Сашиных родителей. Мой муж продолжал учиться в аспирантуре и понемногу преподавать в институте. Через полтора года я преждевременно родила девочку, которая сумела прожить на свете всего несколько часов. Я бросила работу и непрерывно проплакала целых два месяца. Я потеряла десять килограмм веса и десять лет своей жизни. Я ужасно выглядела. Я полностью утратила интерес к любым развлечениям, событиям и к общению с другими людьми. Фактически я тогда находилась на грани помешательства. Мой бедный и полностью растерянный муж насилу уговорил меня лечь на исследование в специальную клинику. Врачи нашли у нас биологическую несовместимость на уровне клеточных хромосом и дали заключение, что в наборе с Гориным я никогда не смогу родить здорового ребёнка. Никогда! Это был безжалостный приговор нашему браку. Полное банкротство! Крушение всех моих планов и надежд! Я тогда поняла, что таким образом само провидение доказало мне несостоятельность замужества без любви. Люди говорят, что бывает трудно понять, как возникла и на чём держится любовь у многих пар. Любовь – это загадка. Мне кажется, что не менее сложно понять: почему не случилась любовь? Нелюбовь – это ещё большая загадка. Мужчина и женщина, двое молодых, здоровых, привлекательных друг другу и окружающим людей благополучно прожили вместе два года, спали в одной удобной постели, регулярно занимались сексом, а любви у них так и не случилось, как и не было её с самого начала…
Почему я лично не смогла полюбить Горина? Я допускаю здесь долю собственной вины, но всё-таки я гораздо больше виню в провале нашего брака своего бывшего мужа. С самого начала наших отношений меня стали раздражать его чрезмерная мягкость и рафинированность. Эти черты, в свою очередь, стали причинами его необыкновенной инфантильности. Моя свекровь часто с гордостью рассказывала, что её сын ещё ни разу в жизни не дрался, а во всех критических ситуациях старался занять максимально примиренческую позицию. На мой взгляд, свекрови совсем не следовало бы гордиться беззубым миролюбием своего сына. Во взрослой жизни Саша точно также не привык бороться за профессиональный или финансовый успех, его полностью устраивало наше совместное проживание в одной квартире с родителями. Ему хотелось навсегда остаться маленьким. Я нисколько не сомневаюсь, что в глубине души он и меня рассматривал только, как очередную игрушку, наиболее подходящую мальчикам его возраста. Мой первый муж проявил себя лишь подобием настоящего мужчины. Когда я собралась уходить от него, он и тут не стал бороться за меня по-настоящему. Он лишь уныло и непрерывно канючил: – Леночка, ну почему ты уходишь? Мне очень обидно. Ну, давай всё начнём сначала. Может быть, у нас всё ещё наладиться…
Понимаете, именно это и бесило меня больше всего – всё, каким-то непонятным образом должно было само по себе наладиться. Он не заявлял о своём высоком чувстве ко мне и даже не обещал мне никаких перемен в нашей жизни. Он просто обиделся на меня за то, что я отнимаю у него его забаву…
- Ах, Алекс, мы с вами уже опаздываем на ужин. А сегодня в меню наше фирменное ассорти даров моря. Я абсолютно уверена, что вы точно не хотите пропустить сегодняшний ужин. Я предлагаю продолжить наш разговор завтра, во время перехода между островами. Вы ведь не станете возражать?
Виктория. Всё в этом мире движется вокруг любви.
Жена Олега Синцова – судовой кок, бухгалтер и бармен, Виктория. Невысокая и стройная молодая женщина до тридцати лет. Ладное, спортивное тело с крутыми бёдрами, но необыкновенно тонкой талией. Большие, зелёные глаза и длинные, тёмно-русые волосы. Виктория движется быстро, легко и ловко, подобно ангорской кошке. Она одевается достаточно скромно, но всегда с большим вкусом. Сегодня на ней короткие джинсы точно до средины крепких икр и лёгкая, почти прозрачная блузка цвета морской волны.
- Это мой Олег прислал вас ко мне? Вот балбес! Так это же он пошутил! Мой муж вообще очень любит прикалываться. Вам бы лучше обо всём говорить с ним – я совсем плохая рассказчица. У меня никогда не получается о чём-либо рассказывать связно и по порядку. Да и вообще в команде нашего судна я числюсь единственным оппозиционером. Но раз уж вы ко мне обратились, то я попытаюсь…
Я самостоятельно прожила в Англии целых четыре года. Мы с Олегом обвенчались, когда он, мой жених в то время, ещё сидел в тюрьме. Как выяснилось, подобный брак там ничуть не сенсация - таких семей, как наша, в той стране существует немало. Я познакомилась в Англии с множеством женщин, которые подобно мне добивались разрешения на брак с заключёнными тюрем. Я вместе с ними провела много тяжких часов ожидания в коридорах департамента по делам заключённых. Большую часть этих женщин составляли африканки или арабки. После регистрации брака я, как жена заключённого британской тюрьмы, получила временное разрешение на работу в Англии. Британские власти вынуждены предоставлять близким заключённого разрешение на работу для того, чтобы те не умерли от голода, дожидаясь освобождения своего кормильца. В последний год моей жизни в Лондоне я даже начала работать ученицей дизайнера одежды в компании с мировым именем. Мне очень понравилась моя новая работа. Но когда Олег вышел из тюрьмы, он в один миг испортил мою, ещё не успевшую толком начаться дизайнерскую карьеру. В первый день после освобождения мой муж заявил, что наша семья не может и дальше оставаться жить в стране, власти которой, толком не разобравшись в наших обстоятельствах, легко отправили главу семьи в тюрьму.
- Нам не нужны жалкие подачки британских капов, мы должны, как можно скорее, убраться из Мелкобритании, - непрерывно повторял мой муж. Я лично всегда полагала, что настоящей женщине на роду написано идти по жизни за своим мужчиной. В этом для меня заключается сама сущность понятия “быть замужем”? Замужество в моём понимании означает: благополучно жить и спокойно растить детей, прикрываясь широкой спиной своего мужа. Ну, а если не так, то зачем же тогда женщине вообще нужно выходить замуж? Мои обстоятельства особенные - у меня кроме моих мужчин больше никого нет на всём белом свете. А на тот момент времени, Олег был моим единственным близким человеком. Сейчас у меня ещё есть мой любимый сыночек – мой Лёвушка. Короче говоря, я была вынуждена подчиниться воле своего мужа, хотя в то время мне очень сильно хотелось стать дизайнером одежды. Мы уехали в Канаду на постоянное жительство. Вы только не подумайте, что я какая-то послушная дурочка, полностью повёрнутая на своём замужестве. Я прекрасно отдаю себе отчёт обо всех достоинствах и недостатках моего мужа. Но чего стоят его недостатки по сравнению с нашей любовью. Всё хорошее в этом мире крутится вокруг любви. Я считаю, что если бы все люди умели по-настоящему любить, то не было бы тогда на Земле ни зла, ни войн, ни терроризма. Я абсолютно уверена, что терроризм и все военные конфликты в мире затеваются жалкими импотентами или бесчувственными чурбанами, с мелкими и холодными, рыбьими душонками. Причиной конфликтов является скопившаяся в атмосфере Земли глобальная злоба этих подонков, исходящая из их тел вследствие того, что в обществе нормальных людей им постоянно приходится скрывать свои внутренние комплексы неполноценности…
Пока мой Олег сидел в тюрьме, я непрерывно боролась с английскими чиновниками за каждую нашу встречу. В тюрьме Brixton почему-то было особенно тяжело получать свидания с заключёнными. Я думаю, что меня и сейчас, спустя много лет, смог бы узнать любой работник британского департамента управления местами заключений. За годы разлуки с Олегом мне пришлось протирать скамьи во всех коридорах и комнатах ожидания этого мрачного учреждения и посетить с десяток различных офисов. В тот период моей жизни всё моё существование было заполнено только работой, сбором денег для оплаты деятельности адвоката и посещениями офисов британских чиновников. Непрерывная борьба за собственное существование и за облегчение участи моего возлюбленного продолжалась в течение трёх лет. Тяжелее всего было получить разрешение властей на брак с заключённым, но я сумела пройти и через эту проблему. Мне тогда здорово помог Эдвард Клейн – бывший адвокат Олега по его основному делу. По случаю бракосочетания нам с Олегом в тюрьме предоставили целых три дня на личное свидание. У них там для подобных случаев имеются специальные комнаты, не уступающие по условиям и удобствам номеру недорогого отеля. Наш Лёвушка был зачат на территории британского острога. По этой самой причине его так сильно любим. Наш сын имеет британское гражданство.
Когда мы переехали в Торонто, я вначале вообще не смогла найти для себя никакой работы. Олег за восемь лет нашей жизни в Канаде успел сменить с десяток разных профессий. Он начинал с должности заправщика бензина на станции обслуживания автомобилей. Вечерами он учился в колледже и спустя четыре года занял позицию администратора базы данных в известной финансовой компании. Мы постоянно нуждались в деньгах, но по истечению времени наша жизнь уже начала стабилизироваться, и мы даже умудрились приобрести в кредит скромный дом. Всего за восемь лет Олег сумел обеспечить для своей семьи средний уровень материального достатка жителей Канады, указанный в статистическом справочнике. Мы могли, наконец, успокоиться и начать просто радоваться жизни. Не тут то было! Моему мужу, внезапно, снова наскучило жить на этом свете. Ему, видите ли, опять захотелось новых приключений на свою голову. Нет, вы только не подумайте, я совсем не говорю о жажде любовных похождений, которой рано или поздно страдают почти все женатые мужики. В этом направлении мне как раз повезло - моему мужу я по-прежнему интересна, как женщина. Олег вообще очень предан нам с Лёвушкой во всех сторонах семейной жизни. Но во всех других направлениях человеческой деятельности он, в основном, прислушивается только к мнению своего лучшего друга – капитана Леви. Эти двое авантюристов очень подружились в тюрьме. Они там привыкли всегда и во всём поддерживать друг друга. Дружба Олега и Леви может служить примером настоящего мужского товарищества. Леви, фактически, несколько раз вытаскивал Олега из практически безвыходных ситуаций. Если рядом не было Леви, то Олег мог бы ещё надолго задержаться в тюрьме из-за своего дурацкого, взрывного характера. Я порой даже завидую таланту мужа легко сходиться с людьми. Трезво оценив заслуги Леви в жизни моей семьи, я была вынуждена полностью смириться с его ролью нашего наставника. В канадский период нашей жизни Олег и Леви обязательно созванивались друг с другом по нескольку раз за неделю. Когда мы купили наш канадский дом, Леви, конечно, немедленно оказался нашим первым гостем. Он сразу же прилетел в Торонто. Именно тогда эти двое отмороженных впервые сформулировали свою теорию “абсолютной свободы личности”, которая с тех пор навсегда поселилась в их мозге. Согласно этой теории получается, что, трудясь на “чужого дядю”, человек никогда не может считать себя абсолютно свободным. Сидя у горящего камина, с бокалом вина в руке, двое бывших зеков задумали всю эту затею с белой яхтой и круизами. Я ещё могу согласиться с Олегом – ему действительно приходилось работать на свою компанию по 10-12 часов в сутки. Но как тут можно понять Леви? Чего ему не хватало в его жизни? Леви работал в Израиле консультирующим анестезиологом. Это означает, что его нанимали работать одноразово, только на сложные операции, он даже не состоял в штате ни одной больницы или госпиталя. Разве в подобном образе жизни не заключается самая настоящая свобода? Он ведь был самым настоящим вольным художником от медицины…
Однако им нужна особенная, высшая степень свободы, когда любое руководящее звено в жизни и деятельности личности вообще отсутствует. Настоящим образом, на борту яхты “Victory”, они якобы компенсируют недостачу свободы в своём прошлом. Понимаете, эти двое придурков легко и небрежно забросили всё, что они успели достичь в жизни ради воображаемой вольницы на собственной яхте. А мы здесь ведь тоже достаточно тяжело трудимся. С моими дорогими отморозками точно никогда не соскучишься – просто не успеешь. Сейчас, когда мы основательно освоили наш теперешний маршрут по островам Греции, двое великих мореплавателей уже замышляют морской поход вокруг берегов Африки. А там, как вы наверняка слышали, Алекс, свирепствуют прибрежные пираты. Мой Олег всегда шутит, что я сама виновата во всём происходящем в нашей жизни, что именно моё письмо тогда надоумило его изучать в тюрьме штурманское дело. Но вы ему не верьте, Алекс. Это - полная чушь! Он совершенно неправильно воспринял тогда моё письмо, я совсем ничего подобного даже и не имела в виду. Мне, конечно, нравится проводить очередной отпуск семьи на яхте. Такой отпуск просто не может не понравиться любому нормальному человеку. Но у наших фантазёров случай совершенно особый – это самая настоящая психическая болезнь. Олега и Леви уже не остановить – они настоящие фанатики походной жизни на яхте, в открытом море. Я ярая противница их теории абсолютной свободы, да и всей этой затеи получения заработков за счёт предоставления круизов клиентам. Поэтому они числят меня в оппозиции. Но что я могу со всем этим поделать? Я люблю своего мужа. Да, я очень устаю от длительного пребывания в море. Безусловно, мне лично больше по нраву размеренная и спокойная жизнь на берегу. Я очень скучаю по сыну, который всегда остаётся дома, в Канаде, на попечении матери Олега. Я рассчитывала, что смогу легко привлечь Елену себе в помощь. Когда наша леди ещё только появилась на горизонте, я решила, что избалованная фифочка обязательно поддержит меня в борьбе с мужчинами за оседлую жизнь. Да не тут то было, леди почему-то тоже очень понравилось морское бродяжничество. Хитрая фифа, уж очень она боится потерять расположение своего мужа. А ведь у неё тоже ребёнок имеется – дочурка пяти лет. Я тут не стану разводить с вами сплетни о своей единственной подруге, пускай Елена, если только она захочет, вам сама о себе рассказывает…
Я по поручению капитана Леви веду на судне бухгалтерию доходов и расходов по нашим круизам. В общем и целом, практика прошлых сезонов доказала общую рентабельность компании “Olimpus Yacht Cruises”. Мы делаем вполне приличные годовые зарплаты для всех четверых членов экипажа, занимаясь круизами только в тёплый сезон – шесть-семь месяцев в году. Несмотря на хорошие заработки, я всё-таки недовольна такой жизнью. Я уже предупредила своего мужа, что этот круизный сезон для меня последний. Следующей осенью я собираюсь пойти в колледж – учиться медицине.
Елена Прекрасная. Мой новый мужчина.
- Вы только не подумайте, Алекс, что я феминистка, но разве получается справедливо? Когда обычная женщина пытается рассказать о своей жизни, то основное содержание повествования обязательно сводится к рассказам об её мужиках. Этот дурацкий парадокс только сейчас стал моим открытием. Я ведь не кинозвезда и не знаменитость. Мне попросту, честно говоря, больше и не о чём толком вам рассказать. Как оказалось, вся моя взрослая жизнь всегда устраивалась и происходила вокруг моих мужчин. Вам ещё повезло, что в моей жизни их было всего трое, а иначе я бы до смерти вас заговорила. После развода с первым мужем моё сердце оказалось полностью разбитым. Мне начало казаться, что меня ничего больше не ждёт в романтической области человеческих отношений. Грустными результатами моего неудачного замужества оказались полная свобода, глобальное одиночество, московская прописка, комната в коммуналке и скучная работа в районной библиотеке. На тот момент я уже полностью разочаровалась в своих наивных, детских планах завоевания Москвы и восстановления породы моих потомков. Я уже поняла, что если мне всё-таки когда-нибудь ещё придётся жить вместе с мужчиной, то это не должны быть отношения по расчёту. Мне больше не следует обрекать себя на компромиссное чувство ради абсурдных детских замыслов. Люди ведь не зря шутят, что хорошее дело “браком” не назовут. Вот и я на тот момент полностью разуверилась в самом институте брака. После первой неудачи я твёрдо решила, что теперь только настоящая любовь позволит мне снова довериться мужчине, разрешить ему завладеть моими чувствами, мыслями и телом. Но, как тут было влюбиться, если ни один подходящий объект для возможных высоких отношений даже и не просматривался пока в пределах моей окружающей среды?
Именно на этой точке я застыла тогда в своих размышлениях о женском счастье. Что же касается моей серой, повседневной жизни, то в тот период я поневоле стала соучастницей событий, которые были связаны с процессом расселения коммунальной квартиры, в которой я проживала. Мой благородный бывший муж после нашего развода оформил ранее приватизированную им комнату умершей бабушки на моё имя. Коммунальная квартира была удобно расположена на одной из центральных улиц Москвы. Пёстрое население коммуналки, кроме меня, состояло ещё из одинокой пенсионерки Веры Ильиничны, бывшего бухгалтера на пенсии – милейшего и доброго дяденьки Ивана Кузьмича и трёх других, полноценных семейств. В больших квартирах такого типа, как правило, очень заинтересованы московские агентства недвижимости – на подобных больших площадях очень удачно размещаются представительские офисы любых бизнесов. Агентство недвижимости в течение целого года непрерывно осаждало всех жильцов нашей квартиры с предложениями по обмену принадлежащих нам комнат. Перспектива получения отдельной квартиры в обмен на комнату не могла не заинтересовать жильцов коммуналки. Однако в предложениях агентства обязательно скрывалась некая проблема, которой чаще всего оказывалась значительная удалённость района расположения варианта обмена не только от центра, но даже от линий метро. В дополнение к главной проблеме, в каждом варианте, как правило, существовал букет мелких недостатков, которые могли включать в себе шумных соседей, неисправность канализации или предстоящий выход дома на капитальный ремонт с неопределёнными сроками завершения. Только год спустя основная часть населения коммуналки оказалось в списке юридических лиц, удовлетворённых предложениями агентства недвижимости. Иван Кузьмич за год успел умереть, и лишь двое оставшихся одиноких жильцов, я и Вера Ильинична, продолжали оставаться в рядах несогласных на обмен. Пенсионерка, во что бы ни стало, желала сохранить свой район и привычную социальную среду обитания, а я попросту зверски устала от поездок по городу для осмотра предлагаемых квартир. В этот момент времени за дело укрощения строптивых жильцов лично взялся сам исполнительный директор банка, претендента на бизнес-площадь. Вице-президент банка “Олимпийский”, Леонид Петрович Пастернак, привык всегда побеждать, во что бы это ему ни стало. Он легко сломил сопротивление Веры Ильиничны официальным договором на предоставление старушке однокомнатной квартиры в комбинации с регулярной доплатой к её мизерной государственной пенсии. Меня, последнюю из могикан коммуналки, он всё-таки также сумел охмурить целым набором даров, соответствующих моему возрасту и социальному статусу. Моя выигрышная комбинация состояла из небольшой, но удобной однокомнатной квартирки в районе метро “Белорусская” и нормально оплачиваемой должности в отделе ипотечных кредитов его банка.
Прощай моя спокойная работа в районной библиотеке. В возрасте двадцати шести лет, я превратилась в стопроцентную москвичку с собственной квартирой и зарплатой, достаточной для нормального выживания одинокой женщины в Москве. Родители мои на этот момент моей жизни уже успели умереть. У меня больше не осталось никаких близких людей. Их даже не осталось в далёком сибирском городке, где прошли мои детство и юность. Я так и жила теперь совершенно одна на всём белом свете. На меня по-прежнему обращали внимание молодые парни, ко мне продолжали приставать мужчины прямо на улице или в общественных местах. Иногда попутчики в транспорте делали мне предложения провести вместе время или выпрашивали номер моего телефона. Несколько раз непрошенные поклонники насильно запихивали в мою руку визитные карточки или записки с телефонным номером. Но я так ни разу и не решилась положительно ответить на приставания ни одного из претендентов. Я боялась мужчин. Так получилось, что у меня почти не накопился опыт романтического общения с противоположным полом, так как я сравнительно рано вышла замуж. У меня совсем не было повода доверять посторонним. Я уже привыкла жить одна и не рассчитывать на чью-либо поддержку или защиту. Кроме всего, внутри меня жила какая-то твёрдая уверенность, что если я пересплю с посторонним мужчиной без любви, то стану навсегда грязной и перестану уважать себя. Сил на направленные поиски любимого человека и раскручивание нового романа у меня совсем не осталось. Развод с бывшим мужем лишил меня всяких душевных сил. Я заплатила за свою Москву слишком большую цену. В этом городе меня медленно съедало тотальное одиночество. За что я боролась, на то и напоролась. Я ощущала себя уставшей, ненужной и посторонней в большом и безжалостном городе, который не верит даже слезам. Все мои бывшие подруги-однокашницы либо уехали из столицы по месту работы, либо вышли замуж и самозабвенно растили своих отпрысков. У меня пока не получалось завести в Москве собственных друзей. Общие друзья семьи после нашего развода с Сашей выбрали его сторону и не подавали мне никаких признаков внимания. Нормальная работа среди вежливых и, в своём большинстве, интеллигентных сотрудников, самостоятельно обустроенная квартирка, посещение театральных спектаклей, чтение книги и телевизор составляли все радости моей личной жизни.
Конечно, в глубине моей души, всё ещё скрывались остатки вечного женского ожидания принца, но я изо всех сил задавливала в себе эти, ничем не обоснованные иллюзии. - Только этого тебе не хватает – потерять голову из-за шарма, внешности и сладких слов очередного ловеласа из метро, - шептал мне мой внутренний голос. - Неужели, Елена, тебе хочется опять обмануться и разочароваться?
Леонид Пастернак – солидный, умный, большой и широкоплечий, но внешне не сильно интересный мужчина, в грустный период моего московского сиротства, всё-таки сумел отыскать правильную дорогу к моему сердцу. Однажды, когда я в очередной раз зашла в кабинет своего шефа, чтобы подписать документы по подготовленному кредитному договору, Леонид Петрович вдруг резко поднял голову от подшивки бумаг на своём столе, уверенно посмотрел мне в глаза и заявил:
- Елена Андреевна, тут как раз завершается рабочая неделя – пятница, конец рабочего дня, а какие у вас планы на сегодняшний вечер?
- Что? Извините. Ах, это вы спрашиваете о моих планах на сегодняшний вечер…
Да, собственно, никаких планов у меня нет. Я как-то даже позабыла, что сегодня пятница.
- Тогда я хочу пригласить вас на ужин, в хороший ресторан. Вы ведь не станете отказывать своему начальнику?
- Вы правы, мне бы не стоило отказывать своему боссу. Но одновременно я вовсе не желаю быть его сообщницей во временном побеге от жены и детей в, долгожданный для всей семьи вечер наступления выходных дней. Как же тогда мне следует поступить, Леонид Петрович?
- Тут вы не совсем точно попали в яблочко, Елена Андреевна. Семьи у меня никакой нет теперь, я развёлся с бывшей женой полгода назад. Мой родительский день для общения с сыном по воскресеньям. Так что сегодня вы точно не станете соучастницей никакого преступления…
- Ну, если я не стану соучастницей преступления, то тогда у меня не осталось больше никаких причин, чтобы вам отказать…
Лёня очень долго завоёвывал мою любовь. Он никуда не спешил, он очень осторожно складывал наши отношения, шаг за шагом, подобно художнику, который выкладывает большое и красивое панно из маленьких и невидных кусочков мозаики. Он постепенно разрушил моё одиночество и сумел вернуть смысл моей жизни. Я снова ощущала себя желанной женщиной, я опять ждала телефонных звонков, я отправлялась на свидания и получала цветы и подарки. Лёня обожал устраивать для меня всякие сюрпризы. В моей жизни, наконец, появился человек, о котором мне хотелось и приходилось заботиться. Лёня много работал, но всё его свободное время мы всегда проводили вместе. Он ввёл меня в круг своих приятелей, общение с которыми мне казалось интересным и приятным. Почти через год после нашего сближения, в июне следующего лета мы поехали отдыхать на Кипр. Лёня выбрал тогда один из самых дорогих и удобно расположенных отелей на греческой стороне острова. Мой день рождения, как мне тогда казалось случайно, выпадал точно на средину нашего отпуска. Я решила приготовить для своего мужчины сюрприз. Я втайне от Лёни запланировала на этот день нашу поездку на морскую экскурсию и заказала на вечер столик в прибрежном ресторане. Как выяснилось позже, мои хлопоты оказались полностью напрасными. Когда я проснулась утром в свой день ангела, в гостиничном номере Лёни не оказалось. Я удивилась и расстроилась – отсутствие партнёра по поездке на экскурсию могло поломать мой тайный план мероприятий на весь день. Однако не успела я выйти из душа, как дверь нашего номера распахнулась. Леонид Пастернак, вырядившийся в чёрный смокинг с блестящими лацканами, вошёл в переднюю комнату, нагруженный большим букетом белых роз и громадным пакетом из дизайнерского бутика. Его сопровождал худой, высокий парень в служебной форме отеля. Я растерялась и вообще перестала понимать, что происходит.
- Лёня, ну где же ты был? И вообще, что всё это значит?
- Любимая! Я поздравляю тебя с днём рождения! Я приготовил для тебя в этот день совершенно неожиданный презент. Я умоляю тебя принять мой сценарий праздника и мой подарок в полном наборе. Обещай, пожалуйста, что, несмотря на собственную реакцию на мой подарок, ты, в любом случае, не примешь меня за идиота.
Леночка, на мой взгляд, сейчас наступил самый подходящий момент в наших отношениях для их перевода на новый уровень. После двух оставшихся недель отпуска в нашей жизни снова наступят будни. У меня опять будет очень много работы. Мне будет трудно сосредоточиться только на личных делах. Сейчас это легко, сегодня я сосредоточен только на наших отношениях. Лена, я хочу, чтобы ты сегодня стала моей женой. В этом пакете ты найдёшь бриллиантовое кольцо от компании Тиффани и свадебное платье от дома Версачи. Я привёл с собой парикмахера, а внизу, у входа в отель, нас ожидает конный экипаж. Я уже договорился со священником греческой православной церкви на два часа дня. Я делаю сейчас тебе своё официальное предложение выйти за меня замуж. У нас обоих, к сожалению, не осталось родных. Мне некого просить твоей руки, кроме тебя самой. Мы давно вместе, ты уже успела меня хорошо узнать, поэтому ты в состоянии принять сейчас немедленное решение. Мне крайне необходимо твоё согласие именно сегодня. Зачем нам тянуть, Лена? Мы ведь так хорошо понимаем друг друга. Я хочу, чтобы наша свадьба произошла именно сегодня, в твой день рождения. Это и есть мой главный сюрприз! Ну, давай, соглашайся, Ленок! Классный ведь у меня подарок, Ленок?
- Лёня, ты меня совершенно ошарашил. Спасибо тебе за цветы. Спасибо тебе за предложение руки и сердца. Это большая честь для меня, но ты не понимаешь, что одновременно в твоём предложении кроется обида. Кто, Лёня, дал тебе право решать за нас обоих? Я полностью растеряна и совершенно не понимаю, как мне следует тебе ответить. По правилам, принятым у всех нормальных людей, ты должен был предоставить мне хоть какое-то время на обдумывание твоего предложения. Откровенно признаться, так далеко я ещё никогда не заходила в своих планах – ты для этого пока не давал мне никакого повода. Ещё вчера тебя полностью устраивали наши не обязывающие друг друга отношения. Мне казалось, что нас обоих пока устраивают такие отношения и степень нашей близости. Мы действительно давно вместе, у нас всё идёт хорошо, но почему вдруг нам нужно срочно становиться семьёй? Я совсем не уверена, что мы с тобой готовы к такому высокому уровню человеческих отношений? А тебе самому разве не страшно, что ты опять можешь ошибиться? Ты ведь уже был женат, ничего путного из этого не вышло…
- Леночка, извини! Ты совершенно права, я обещаю, что никогда в жизни больше не стану решать за нас двоих. Я тебя очень люблю, ты во всём меня устраиваешь, мне лично нечего бояться. Сегодня мне очень важно получить твоё согласие. Ну, так давай же, соглашайся, Лена?
- Лёня, я трушу и волнуюсь…
Мы с тобой поступаем, как неопытные подростки. Но я вынуждена сказать “да”.
В тот же день я стала женой Леонида Пастернака. Ещё до нашего отъезда из Кипра, мой муж успел приобрести приличный особняк на острове, который оформил только на моё имя. Он ничего не стал мне объяснять, а просто заявил, что так нужно для дела. Документы на право моего владения домом мы тогда поместили в банковский сейф прямо на острове. Разумеется, Леонид так никогда и не сдержал своего слова – он и в дальнейшем продолжал самостоятельно принимать все важные решения. Он просто принадлежал к тому типу мужчин, которые не могут приспособиться под других людей, а всегда стараются изменить окружающий мир под себя. Такие люди зачастую успешны, но, как правило, у них имеется много врагов. Мне оставалось только смириться. В Москве мы зажили в большой и удобной Лёниной квартире. Мой муж строил планы покупки загородного дома. Я бросила работу, как только забеременела. Так тоже захотел Лёня.
Любила ли я своего второго мужа? Я думаю, что да. Я его по-своему любила. Здесь ведь важно сначала договориться о самом термине “любовь”. Тогда мне казалось, что моё восхищение умным, сильным и успешным мужчиной и есть настоящая любовь. Я больше не была одинока, каждый день со мной в постели спал мужчина, с ним я всегда чувствовала себя в безопасности. Мне нравились наши любовные игры с мужем, но секс никогда не был определяющим фактором в наших отношениях с Лёней. Я вообще воспринимаю хорошие интимные отношения просто, как обязательное условие благополучия любого брака. Я, в свою очередь, тоже старалась не оставаться у мужа в долгу. Я была для Лёни не только преданной подругой и партнёршей для сексуального удовлетворения, а превратилась также в заботливую и внимательную маменьку для своего взрослого мальчика. Но, что самое главное, я не покушалась на его личную свободу. Я не терзала его распросами, когда он задерживался на работе, не обыскивала его карманы, не обнюхивала его одежду, подобно навязчивой собаке…
Зачем всё это нужно? Если мужчина захочет бросить женщину, он всё равно это сделает. Ревнивая жена – это тяжелейшее наказание для мужчины, от которого он, рано или поздно, всё равно захочет избавиться. На самом деле, самая главная хитрость женщины в браке – это стать той единственной, без которой мужчина никогда не сможет обойтись.
Через какое-то время мне стало уже совсем не до раздумий о собственных любовных ощущениях, так как я смертельно устала от тяжёло протекающей беременности. Мой доктор сумел правильно определить пол будущего ребёнка – у меня должна была родиться девочка. Лёня попросил назвать дочь Аннушкой в честь его умершей матери – Анны Сергеевны. Я не стала возражать – мне было всё равно. Роды стали для меня очень тяжёлым испытанием. Ты лежишь и ужасно страдаешь. Тебе кажется, что этим страшным и крайне болезненным ощущениям уже никогда не будет никакого конца и края. Ты полностью теряешь нормальное ощущение времени и пространства. Вокруг твоего тела мечется множество людей, которые выполняют над ним какие-то манипуляции, а тебе всё равно не становится ничуть не легче и не свободней от их действий. Собственное тело перестаёт быть твоим, оно совершенно чужое и самостоятельно живёт своей собственной жизнью, направленной только на выживание от адской боли. Все внутренние органы непрерывно бьются в тяжёлых судорогах. Ну, скорей же, скорей…
Господи, ну когда-нибудь весь этот ужас уже должен, наконец, закончиться….
Дочь… Аннушка… Смешная копия моей красавицы-мамочки в многократно уменьшенном масштабе…
Мир вокруг меня вдруг приобрёл совершенно иное содержание. Мне самой больше ничего не было нужно - я оказалась полностью погружённой в простое существование маленького человечка. Почему она всё время плачет? Правильно ли я кормлю своего ребёнка? Как и когда его следует купать? Почему у моей доченьки опять случилась простуда? Требуется ли ей дополнительное, искусственное питание? Нужно срочно вызвать доктора на дом…
Мой муж и тут оказался на высоте. Он нанял хорошую няню-сиделку, он привёл в нашу квартиру нескольких медицинских светил и с полдюжины медработников среднего звена только за первые полгода жизни Аннушки, он выкупил большую часть товаров из нескольких магазинов игрушек и детской одежды. Лёня не забыл и меня – он подарил мне брильянтовые серьги. Он тогда сказал, что скромная безделушка должна послужить лишь в качестве временной и частичной компенсации моих тяжёлых страданий. Основная компенсация пока лишь только запланирована им. Мне совсем не требовались никакие компенсации. Моей наградой стала сама Аннушка. Я сразу полюбила свою маленькую девочку, несмотря на тяжёлые роды, постоянное недосыпание и полное нервное истощение. Лёня, и в будущем, мог бы всегда проявлять себя отличным мужем и преданным отцом, если бы он только оставался в живых…
Елена Прекрасная. Жизнь после Лёни.
Совсем скоро моего мужа не стало. Через полтора месяца после первого дня рождения Аннушки Лёня был убит в подъезде дома, в котором располагалась наша квартира. В этот день он поздно возвращался домой после работы. Неизвестные лица произвели только три выстрела, каждый из которых оказался смертельным. По словам следователя, вне всяких сомнений, это было заказное убийство. Работали настоящие профессионалы…
Об убийстве банкира Леонида Пастернака написали все московские газеты. По количеству участвующих Лёнины похороны были похожи на всероссийский митинг правящей партии страны. Поначалу я каждый день получала десятки телефонных звонков со всех концов света. Множество людей предлагало мне помощь, любые услуги и деньги. Я безучастно и потеряно выслушивала их телефонные соболезнования, ни разу даже не удосужившись записать ни один телефонный номер для последующих контактов. Как покажет время, моё поведение в ту пору было в корне неправильным. Позже я поняла, что кто-нибудь из этих людей мог бы оказаться в состоянии облегчить мне решение тяжёлой финансовой проблемы, которую я получила в наследство от своего мужа. Вскоре выяснилось, что страшная проблема вовсе не за горами и не заставит себя долго ждать. Полгода спустя после похорон, ко мне обратился лично президент банка “Олимпийский” – Игорь Васильевич Коновалов. Согласно его заявлению вице-президент его банка - Леонид Пастернак очень серьёзно прогорел со своими личными инвестициями в некое сибирское предприятие. Деньги на инвестиции он взял в кредит в своём банке и, таким образом, задолжал “Олимпийскому” громадную сумму денег. В качестве доказательств Лёниного долга, мне представили, пакет документов, хорошо подготовленный грамотным юристом. Это, наверняка, была полная фикция. Конечно, мой муж, если бы он только был жив, в течение часа легко бы разрулил сфабрикованную проблему. Но я сама немного понимала в банковском деле и совершенно не владела информацией об инвестициях своего мужа. С помощью адвоката мне лишь удалось добиться недолгой отсрочки платежей и возможности погашения долга по частям. Убийство Лёни милицейские власти вскоре признали “нераскрытым преступлением”, а следствие по его делу было навсегда закрыто. Неумолимо приближалось время первой выплаты денег по долгу. Мне пришлось срочно продавать Лёнину квартиру. Вырученной суммы едва хватило лишь на погашение третьей части Лёниного долга. Мы с Аннушкой были вынуждены переехать в мою собственную квартирку у метро “Белорусская”, которая со времени моего замужества стояла незаселённой. Из-за Аннушки я была даже не в состоянии начать устраиваться на какую-либо работу. Когда, однажды летом, я попыталась поместить свою дочурку в детский сад, то уже на третий день мне пришлось в срочном порядке забирать её домой с высокой температурой и сыпью по всему телу. Можно было легко представить, как Аннушка будет переносить детский сад в холодное время года. В результате мы обе продолжали сидеть дома, постепенно проживая мои наряды и драгоценности. В тяжёлое время нам очень серьёзно помогала старшая сестра Лёни Валентина. Пожилая женщина сама недавно похоронила собственного мужа – армейского полковника в отставке. Её единственный сын Володя пошёл по стопам отца – он служил офицером-пограничником на Дальнем Востоке. Валентина работала бухгалтером в жилищной конторе. После работы она каждый день заезжала к нам. По дороге Валя заходила в супермаркет и покупала для нас свежие продукты. Иногда она оставалась посидеть с Аннушкой, когда мне самой нужно было успеть в магазин, прачечную или в поликлинику. Через год, когда наступил срок выплаты следующей порции долга, я была вынуждена продать свою квартиру, мебель и Лёнин джип, который со времени смерти мужа сохранялся на даче его бывшего шофёра Геннадия. Мы с Аннушкой тайком переехали жить в квартиру Вали. Мне пока удавалось сохранить в тайне от кровопийц-кредиторов факт наличия у меня реальной и значительной ценности – моего личного особняка на Кипре. Можно было не сомневаться, что как только они бы узнали о его существовании, то продажная стоимость кипрского дома была бы немедленно востребована от меня их адвокатом. От суммы долга всё ещё оставалась значительная часть. Негодяи, в дополнение ко всему прочему, не забывали регулярно насчитывать десять процентов годовых на остаток суммы. Где бы мы с Аннушкой не проживали, меня повсюду находили письма из банка “Олимпийский” с подробными расчётами остатка долга и угрозами в адрес должника, смягчёнными только их официальным “бизнес стилем” и юридическим тоном. Я стала полным банкротом. В Москве у меня больше не оставалось никаких серьёзных ценностей. Кредиторы прекрасно оценивали мою мизерную финансовую ситуацию, но продолжали дожимать меня до конца, вероятно надеясь, что я, совместно с какими-нибудь родственниками или друзьями, всё-таки сумею изыскать скрытые финансовые резервы. В этот период они организовали для меня “прессинг” по полной программе. Нас с Валентиной прямо на улице несколько раз преследовали какие-то жуткие типы, которые скороговоркой выпаливали нам в лицо жуткие, матерные угрозы. Каждый вечер нам приходилось принимать по нескольку телефонных звонков, состоящих из сплошной нецензурной брани. Кроме Валюши и Володи, других родственников у нас с Аннушкой не было. Все Лёнины приятели давно потерялись и вообще забыли о нашем существовании. Володя постоянно грозился приехать в отпуск, но его всё ещё никак не отпускали из его воинской части. Бывший Лёнин шофёр Геннадий по-прежнему был предан нашей семье, но я решила прибегать к его помощи только в самых крайних случаях. Наше с Аннушкой проживание под чужой крышей фактически поставило под угрозу и жизнь Валентины. Мне было не от кого больше ждать реальной помощи. Мне ничего не другого оставалось, как задумать наш тайный побег из Москвы.
- Безусловно, нам следует бежать на Кипр – там у нас с Аннушкой есть свой дом, - думала я. На острове давно образовалась довольно большая русскоязычная община и я, вероятно, сумею найти там хоть какую-нибудь работу. Вряд ли люди Коновалова постоянно следят за мной, но даже если всё-таки допустить такую возможность, то в этом случае совершенно неразумно напрямую выводить шпиков на мой кипрский дом. Мне нужно обязательно попытаться потерять их на нашем пути на Кипр. Поэтому нам с Аннушкой, для маскировки, следует сначала отправиться в какую-нибудь промежуточную страну, а лишь потом, убедившись в отсутствии слежки, перебираться на Кипр. Мои материальные средства строго ограничены, поэтому страна, которую я выбираю для временной остановки, должна обязательно находиться в Средиземноморье. В этом случае расходы на окончательный переезд по месту назначения окажутся небольшими. Значит, для исполнения начального этапа моего плана подходит всего несколько туристских стран: Италия, Греция, Турция, Хорватия, Израиль…
Имеет смысл свести до минимума всю деятельность по оформлению документов на поездку – так будет незаметней и безопасней. Россия и Израиль недавно установили взаимный безвизовый режим въезда, в этом направлении сейчас резко увеличился поток туристов. Поэтому, мне стоит выбрать Израиль в качестве промежуточной остановки.
Мой замысел побега от кредиторов был сразу одобрен Валентиной. Володя, прибывший, наконец, в отпуск, сначала не соглашался с моим планом – смельчак решил устроить настоящую войну против моих врагов. Старший лейтенант погранвойск незамедлительно разработал целую военную операцию по захвату главного здания банка “Олимпийский”, рассчитывая привлечь на свою сторону общественную организацию бывших пограничников и своего школьного друга – журналиста центральной газеты. К счастью, беседа Володи с юристом общества бывших защитников российских границ моментально охладила воинственный пыл молодого офицера. Адвокат сумел легко обрисовать для Володи все последствия успеха задуманной боевой операции. После разговора с юристом Володе всё-таки пришлось тоже согласиться с моим планом решения проблемы. Билеты на самолёт в Тель-Авив, в целях конспирации, нам покупал Геннадий. Отъезд в аэропорт Шереметьево был замаскирован нами под обыкновенную поездку на дачу: никаких чемоданов, только вещи самой первой необходимости, уложенные в хозяйственные сумки. Спортивная одежда и комплект рыболовных удочек, по мнению Володи, служили нам всем хорошей отвлекающей маскировкой. Деньги на самолётные билеты выделил Володя из своих кровных отпускных. Мы все были полностью уверены, что нам удалось сохранить побег в тайне от людей Коновалова. Самолёт израильской авиакомпании IsraAir почти без задержки вылетел из Москвы и точно также, согласно расписанию, совершил посадку в аэропорту Бен-Гурион. Когда мы с Аннушкой прошли таможенный досмотр и вышли из аэропорта, уже наступил вечер. Мы немного подождали в очереди и взяли такси до центра города. Моего уровня английского вполне хватило, чтобы попросить водителя отвезти нас с Аннушкой в любой недорогой отель в старом городе. Местные жители называют этот район Яффо. Через полчаса, на подъезде к израильской столице, наша машина была протаранена тяжёлым грузовиком. Водитель грузовика сумел бесследно скрыться с места аварии ещё до прибытия полиции. Моя доченька отделалась сильным испугом и двумя царапинами на лбу. Водитель такси вместо денег заработал множественные ушибы по всему телу различной степени тяжести. Я получила сильный ушиб головы, сопровождающийся тяжёлым сотрясением мозга и сложный перелом правой ноги.
Елена Прекрасная. Леви Шнайдер.
Мне потребовалась срочная хирургическая операция. В израильском госпитале, куда я, в бессознательном состоянии, была доставлена через сорок минут после аварии, меня информировали, что мне придётся провести у них целых четыре недели, а сроки моего полного восстановления пока вообще никому не известны. Полицейские, прибывшие к месту аварии первыми, временно устроили Аннушку в городском приюте для детей-сирот. У них в стране установлена стандартная процедура защиты детей, временно лишившихся родителей. Процедура определяет действия работников органов в случае террористического акта. Забота о моей дочери точно вписалась в установленную израильским законом ситуацию. Грузовик, протаранивший наше такси, оказался в списке машин, угнанных за прошедший день. Никто и никогда так и не установил личность водителя, который находился за рулём грузовика в момент аварии. У меня до сих пор не имеется никаких доказательств вины Коновалова, но очевидность заказа наезда не вызывает никакого сомнения у людей, которые по долгу службы владеют полной информацией о происшествии. В тель-авивском госпитале я впервые увидела своего будущего третьего мужа – доктора Леви Шнайдера. В тот день он состоял в бригаде хирургов на моей операции. Конечно, в то время мне было совсем не до разглядывания окружающих мужчин, я даже не зафиксировала его лицо в собственном сознании. Я только заметила, что один человек в операционной форме отличался своим высоким ростом среди всех других членов медицинской бригады. Как потом выяснилось, это и был мой Леви. После операции меня ещё долго донимала очень сильная боль в правом бедре. Мне приходилось принимать много обезболивающих средств. От действия лекарств я впала в глубокую депрессию и однажды даже пыталась покончить с собой. В этот день ко мне на помощь снова пришёл дежурный доктор Леви Шнайдер. Как говорится: “не было счастья, так несчастье помогло…”
Леви сумел заставить меня жить. Он регулярно появлялся в моей палате. Он подолгу беседовал со мной на самые разные темы. На своём собственном примере он научил меня, как можно начать жизнь сначала, от нулевого отсчёта. Он сам тоже прошёл через тяжёлые испытания и потерю самого дорогого, близкого человека. У него хватило мужества, чтобы, не растеряв ни капли собственного достоинства, пройти через все трудности и лишения. Я не совсем понимаю, что он такого совершил, но я точно знаю, что это было что-то очень важное и крайне необходимое для его страны. Он действовал исключительно в интересах своего народа. В госпитале им восхищался весь персонал. Что один госпиталь, да его ведь весь Израиль знает и уважает. Леви – настоящий герой своей страны. Я тогда снова влюбилась. Я и теперь полностью счастлива с Леви. Впервые в жизни я люблю мужчину без всяких оговорок и внутренних сомнений. В Леви вообще не возможно не влюбиться – он необыкновенный человек, в нём сочетается твёрдый нрав настоящего мужика и удивительная нежность пылкого Ромео. До встречи с ним я считала, что такого редкого сочетания у мужчин никогда не бывает. Так нет же, как выяснилось, такие характеры иногда случаются! Мне необыкновенно повезло с Леви! После моей выписки из госпиталя мы с Аннушкой несколько месяцев прожили на съёмной квартире, а потом доктор Леви Шнайдер забрал нас к себе, в его шикарный, большой дом в городке Натания. Но это уже совсем другая история. Будет лучше, если эту историю вам расскажет мой муж…
Леви Шнайдер. Моя необыкновенная женщина.
Наконец заветная цель была достигнута - меня освободили! Но выяснилось, что мир вокруг меня совсем не ликует по поводу моего возвращения. Все окружающие люди продолжали жить своей привычной и размеренной жизнью. Безусловно, “мои друзья” оказали мне широкую поддержку по самым различным направлениям, но всё это делалось лишь по долгу службы. Конечно, мои дети светились наигранной радостью при наших встречах, но даже они наскоро чмокали своего отца в щёку, спеша уединиться с компьютером или сотовым телефоном. Я вернулся в свой город, где мне пришлось начинать всё сначала. Бывшие коллеги помогли с работой. Я снова стал работать врачом-анестезиологом. Но на душе было совсем тоскливо. Я фактически утратил свой прежний человеческий социум вокруг себя. Я испытывал самое глубокое разочарование – ну хоть кому-нибудь, по-настоящему, я ещё нужен на этой Земле? Я не только потерял жену и отдалился от своих детей, мне даже совершенно перестали быть интересны бывшие друзья. Обстоятельства моей жизни полностью вышибли меня из привычной социальной среды. Если иногда я всё-таки навещал кого-нибудь из бывших приятелей, то, как правило, мои визиты к ним проходили в режиме ускоренного кино, так как у меня совершенно не получалось поддерживать живую беседу с хозяевами дома. Некоторые близкие люди в тот период моей жизни активно взялись за устройство моей личной жизни. По всей видимости, они объясняли для себя мою постоянную мрачность отсутствием у меня подруги жизни. Мне стали предлагать со всех сторон множество вариантов знакомств с самыми разными женщинами. Для моего рассмотрения друзья и знакомые предлагали кандидатуры одиноких родственниц, сослуживиц и соседок. Я едва успевал отбиваться от их предложений, используя для этого самые различные предлоги. В нескольких случаях мне даже пришлось явиться на первое свидание, чтобы затем заиметь возможность объяснять непригодность кандидатки каким-либо взаимным несоответствием. На самом же деле я ещё не был готов к серьёзным отношениям. Я попросту ещё не сумел найти своё место в жизни. Я выбился из общего ритма и утратил смысл своего существования. Жизнь проходила мимо. Имел ли я тогда право вовлекать в свой душевный хаос постороннего человека? Меня искренне радовали только звонки Олега из Канады. Я гостил у Олега с Викторией в первый же свой отпуск.
Даже обычные люди всегда считают свои любовные истории совершенно уникальными и неповторимыми. Мы, медики, трезво объясняем влюблённость людей гормональной интоксикацией организма и временным всплеском уровня тестостерона в крови. Ну, а уж если гормоны разгулялись в бренном теле, то подходящий объект для любви и в пустыне найти можно. С высоты прожитых лет я, на тот момент своей жизни, вообще не верил, что в области личных отношений людей для меня ещё приготовлено что-нибудь неожиданное и прекрасное.
- Я должен обязательно найти свой собственный путь в этом направлении, но всего лишь для того, чтобы мне не пришлось на всю жизнь оставаться одиноким холостяком, - так рассуждал мой внутренний голос – глубокий теоретик и ужасный зануда.
Именно в тот период, по воле судьбы, и произошла наша знаковая встреча с Леночкой, соединение двух родственных одиночеств. Встреча, которая одним разом разрушила все мои теоретические представления о любви. Ты знаешь, Алекс, я, как только узнал Лену, то сразу же перестал рассуждать – я начал действовать практически. На операцию к хирургам всегда поступает основательно подготовленный материал. Поступает в таком виде, что даже родная мать своего собственного ребёнка не узнает. Во время операции мы настолько заняты своим делом, что просто не в состоянии обращать внимание на внешние данные пациентов. Да и времени у нас совершенно не бывает на любые ненужные занятия. После каждой операции я, обычно, запоминаю лишь диагноз, часть человеческого тела, подвергнувшуюся хирургическому вмешательству и полученный предварительный результат. В случае с Леной, я почему-то всё-таки успел заметить большие, необыкновенно синие, красивые и одновременно крайне беспомощные глаза пациентки. Через неделю после операции мне выпало суточное дежурство по отделению хирургии. Вечером я сидел в докторской комнате и заполнял вкладыши истории болезней по завершённым операциям. Внезапно раздался телефонный звонок с поста медицинской сестры:
- Доктор, тут у нас чрезвычайное происшествие, немедленно приходите – одна из послеоперационных пациенток пыталась покончить с собой, она приняла полную упаковку каких-то неизвестных нам зарубежных таблеток. Вы ведь говорите по-русски…
Это туристка из России, которая находится у нас с переломом бедра…
Я сразу же побежал в палату послеоперационных пациенток, где мои коллеги только что закончили промывание желудка одной из двух обитательниц палаты. Потерпевшая лежала на кровати, оборудованной растяжкой для вытягивания ног при тяжёлых переломах. Соседка по палате случайно заметила, как её напарница проглотила целую горсть таблеток из флакона. Она сразу доложила медсестре о необычном поведении своей напарницы по палате. Коллеги-спасатели тоже успели вовремя. Они выполоскали всю химию из организма потерпевшей ещё до того, как компоненты лекарства успели раствориться в её крови. Я сразу же узнал свою бывшую пациентку – недавно я уже видел эти голубые глаза в нашей операционной. Героиня происшествия очень красивая женщина. Она пребывает в полном сознании, но выглядит очень слабой. Огромные печальные, голубые глаза испуганно застыли на фоне бледного лица, обрамлённого длинными и спутанными, шелковистыми волосами тёмного цвета. Страдающая мадонна кисти Ботичелли, вот только глаза у этой мадонны не карие, а какой-то небесной синевы. Ситуацию, конечно, очень сильно усугубляет языковый барьер между потерпевшей и её спасателями. По медицинским правилам таким пациентам нельзя сразу разрешать спать – тут важно хотя бы немного выдержать пациента в сознании, чтобы убедиться, что у него наладились жизнеобеспечивающие процессы. Кроме того, если имела место попытка пациента покончить с собственной жизнью, то, согласно госпитальной инструкции, требуется немедленная консультация психотерапевта. Но где же мне взять для потерпевшей русскоязычного психотерапевта в субботу вечером? Я принял решение проводить первый сеанс психотерапии лично, благо я хорошо владею родным языком потерпевшей. Медицинские учебники рекомендуют врачу в подобных случаях не зацикливаться в разговоре с пациентом на попытке самоубийства, а уходить совершенно в сторону от трагического направления беседы. Я начал говорить с молодой женщиной, стараясь успокоить и, одновременно, подбирая для себя самого правильную линию поведения. Сначала в ответ мне только полное молчание и абсолютная отрешённость. Я не получал никакой обратной связи. Но я настойчиво продолжал повторять стандартные добрые слова и задавать пациентке самые общие вопросы. Когда-то давно я успешно сдал экзамен по психиатрии. После сдачи эта область медицины меня никогда больше не интересовала. Я старался и пробовал разные варианты и направления своей психотерапии. Внезапно меня осенило, что ключом для общения с пациенткой может стать разговор об её дочери Аннушке. Имя и местонахождение девочки было указано в истории болезни в графе “контакт при чрезвычайной ситуации”. Прямо из палаты больной я позвонил в приют, представился врачом пациентки и получил полную информацию об Аннушке. Я немного приукрасил полученную информацию о девочке несколькими самыми общими подробностями и доложил её своей подопечной. Я заверил Елену, что её ребёнок находится в правильном и надёжном месте. Я сумел завязать двухсторонний разговор. Фактически, наша первая беседа в основном состояла из рассказов о наших детях. Но я всё же прочувствовал душу моей пациентки и ощутил глубину её женского одиночества.
С этого дня я стал регулярно бывать у Лены в палате. Постепенно, раз за разом, мне удалось понемногу расшевелить свою необычную пациентку. Нам было очень удобно разговаривать на любую тему, не обращая никакого внимания на окружающих. Ведь никто вокруг не понимал содержания наших бесед на русском языке. В ту пору я, к радости своих коллег, выбрал наперёд полное количество положенных мне за год суточных дежурств. Лена постепенно открывала мне свою душу. Она рассказала мне о своей прошлой жизни, о двух замужествах и о дочери. Чтобы заставить Лену прислушиваться к моим словам, мне, в свою очередь, тоже пришлось приоткрыть для неё собственную жизнь. Я рассказал ей о своей жизни, заключении, о предательстве бывшей жены и о многом другом. Я играл перед молодой женщиной роль крепкого духом мужика, стараясь выстроить образ сильного человека, так необходимый ей для подражания. На собственном примере я попросту заставил Лену поверить в реальную возможность начать жизнь заново, с белого листа. Как я теперь понимаю, моя игра в “крепкого парня” автоматически повлияла и на укрепление моего собственного духа. Фактически, в начальный период наших отношений, мы оба одинаково нуждались в психоанализе. Нашими первыми свиданиями стали взаимные психоаналитические сессии. Через пару месяцев мою любимую женщину уже выписали из госпиталя, но ей ещё требовались долгие занятия лечебной физкультурой для полного восстановления функций правой ноги. Я снял для неё небольшую квартирку. В первый же день мы сразу поехали в детский приют, чтобы забрать Аннушку домой. Девочка ни за что не хотела покидать своё временное пристанище – за три месяца она умудрилась научиться объясняться на иврите и подружиться с другими детками. Потом, в течение ещё долгого времени, мы с Леной иногда завозили Аннушку в приют, предоставляя девочке возможность поиграть с подружками.
Ко мне вернулось приятное ощущение уверенности в себе, появилось чувство удовлетворения жизнью и какое-то радостное восприятие всей окружающей среды. Я не переставал удивляться своим собственным изменениям. Я в своей жизни уже любил других женщин, я даже был женат по любви, но ещё никогда, до встречи с Леной, любовь не значила так много в моей жизни. Когда я привёл Лену и Аннушку в свой дом, я заново обрёл полноценную семью. Ко мне тотчас возвратилось ощущение мужской полноценности. Мне самому было странно сознавать, насколько быстро новая семья вошла в мою обыденную жизнь, как легко новая семья стала для меня привычной и родной. Мы с Леной, не сговариваясь, зачеркнули друг другу всё прошлое и выстроили наши отношения от нулевого отсчёта. Самым важным для меня явилось отчётливое осознание того, что я, в первый раз за всю свою жизнь, встретил женщину, абсолютно подходящую мне со всех возможных сторон. Каждый день я открывал в своей любимой множество новых оттенков и интонаций. Внутренний мир моей любимой оказался необыкновенно интересным для меня. Мне категорически не доставало свободного времени для его изучения. Моя новая женщина полностью захватила всё моё сознание. Я временно не мог работать. Мне срочно требовался отпуск…
В первый раз в кипрском доме Лены мы сначала провели лишь короткие каникулы. Когда мы вернулись в мой дом, в нашу будничную жизнь, то оба сразу почувствовали, что теряем что-то особенно важное для нас обоих. Я уволился с работы. Мы снова вернулись на Кипр, где решили пожить продолжительное время. Кстати, в кипрском доме с нами живёт сестра бывшего мужа Лены – Валентина. Во время яхтенного сезона она остаётся с Аннушкой, а на зиму уезжает к себе в Москву.
- Леви, а что ты думаешь по поводу наезда грузовика на машину-такси, в которой Лена и Аннушка добирались до города? Был ли это несчастный случай или заказной наезд?
- Теперь невозможно установить истину – полиции так и не удалось определить личность водителя грузовика. Скорее всего, это был заказной наезд – уж больно чисто и профессионально всё было исполнено. По крайней мере, этой версии придерживаются мои приятели из разведки.
Ещё в самом начале становления моей новой семьи я решил, что должен обязательно принять превентивные меры для обеспечения безопасности дорогих мне людей. Я не мог допустить никакой, даже потенциальной угрозы моему внезапно устроившемуся счастью. После того, что уже случилось с Леной и Аннушкой, можно было уверенно предположить, что наезд действительно был заказным и нападение на Елену может оказаться не последним. Как же, в этом случае, я мог оставаться спокойным? Я решил посоветоваться с “друзьями”. Наши ребята обычно не отказывают в помощи своим коллегам. “Друзья” располагали списком имён израильских олигархов, действующих по своему бизнесу в России. Из этого списка они специально выделили имена тех бизнесменов, которые пользовались услугами банка “Олимпийский”. Самой подходящей кандидатурой для дружеского, ненавязчивого прессинга оказался наш бывший соотечественник с казацкой фамилией. Ты, Алекс, наверняка, встречал эту фамилию много раз в прессе. По настойчивому совету “моих друзей” еврейский казачок полностью отказался от услуг банка Коновалова. Без всяких объяснений он попросту закрыл все свои счета в “Олимпийском” и перевёл деньги в совсем другой российский банк. Вполне вероятно, что сумма его вкладов составляла значительный объём всего капитала банка. Вполне возможно, что поступок казачка просто сильно озадачил других деловых людей. Так или иначе, но этот поступок вызвал цепную реакцию подобных действий со стороны других бизнесменов, которые тут же заподозрили что-то неладное и засомневались в надёжности банка Коновалова. Избранная “моими друзьями” стратегия оказалась правильной – многие счета закрылись, банк “Олимпийский” вскоре полностью обанкротился. В телефонной книге города Москвы теперь даже не осталось и следа от наименования этого банка. По слухам, хозяин банка вообще навсегда уехал из Москвы. Теперь больше ничто не угрожает моей семье.
Олег Синцов. Это сладкое слово – свобода.
Сначала всё шло хорошо. Я собрался, сгруппировался и послал правый прямой с поворотом всего тела прямо в подбородок врага. Отличный прошёл удар! Теперь только не расслабляться, вперёд и вперёд. Вонючий чурка уже через пару секунд поймёт, что он был не прав. Вдруг сноп искр так и сыпанул из моих глаз, но я всё-таки удержался на ногах. В ответ посылаю левый боковой в челюсть и сразу же хук справа в подбородок. Опять и опять повторяю свою удачную комбинацию. Противник всё ещё держится – крепкий, сука, араб мне попался. С лица врага уже ручьём течёт кровь, но он пока ещё не собирается сдаваться. Его братья-мусульмане тесно окружили площадку, возбуждённо гогочут по-своему, но в драку пока не лезут – их, до поры до времени, сдерживает тюремная этика. Внезапно налетели надзиратели блока – в свистульки дуют, несутся с дубинками на перевес. Зачем тюремщикам разбираться, кто тут прав, а кто виноват? Кто из них хочет знать, что одного из бойцов уже вторую неделю пытаются силой заставить покупать наркотики. Зачем им проводить расследование обычного эпизода тюремных будней? Оба драчуна получают тяжёлые удары дубинкой по башке – полный нокаут, больше бойцам не до драки. Подбежали ещё четверо шакалов, все вместе насели, скрутили нарушителей порядка в наручники и потащили волоком по коридору прямиком в тюремный карцер…
Подобные бои происходили у меня ежедневно до тех пор, пока я не подружился с Доктором. Такой была кликуха Лёвы в тюрьме Brixton. Понимаешь, Алекс, я ведь пришёл в тюрьму с собственной персональной позицией “кто сильный, тот и прав”. Доктор обучил меня другой душевной позиции в тех обстоятельствах – “будь выше, держи дистанцию от всякого дерьма, и только, когда уж совсем припрёт, то защищай до самой смерти своё собственное достоинство”. Как это ни странно, но позиция Доктора оказалась наиболее действенной в условиях британской тюрьмы. У меня, а тем более у Лёвы, количество конфликтов вынужденного общения было многим меньше, чем у большинства других заключённых. Однажды, во время серьёзной бузы в тюрьме, Доктор фактически спас меня от кровавой мести зачинщиков бунта. Он сумел надолго закрыть меня в тюремный лазарет со всеми симптомами инфекционной желтухи. А какой может быть спрос с больного зека?
И в тюрьме можно было бы жить, если бы не засилье мусульман. Как я сейчас понимаю, тюрьма Brixton, в определённой степени, представляла собой своего рода утрированную модель современного европейского общества. До моего появления в тюрьме, по рассказам Доктора, узников с Востока было не так уж много и они не так сильно доставали остальную часть сидельцев. Одновременно с моим прибытием в Brixton популяция мусульман-заключённых достигла почти половины количества всех обитателей тюрьмы. Исламисты фактически начали заправлять всей тюремной жизнью. Многие заключенные из-за боязни оказаться вне социальной группы морально ломались и прямо в тюрьме наскоро обращались в ислам. Подобным же образом, повсюду в Европе на полных парах происходит мусульманская экспансия. Я совсем не расист. Я обеими руками голосую за всеобщее равенство и братство всех людей и народов мира, но мусульмане, судя по моему печальному опыту, ещё исторически не созрели для понимания реальных истин свободы, справедливости и гуманизма. Они чужие в европейской цивилизации. У них совершенно другая, непонятная нам мораль. Они презирают всё и всех, кроме единоверцев и собственных духовных ценностей. Вот уже целых полвека исламисты бескровно завоевывают территории европейских стран. До тех пор, пока их количество не превышает нескольких процентов от численности населения принявшей их страны, они ведут себя смирно. Все их требования к властям сводятся лишь к разрешению иммиграции родственников, предоставлению прав на строительство мечетей и ношению на работе традиционных головных уборов. Как только количество мусульман начинает составлять существенную долю от численности населения страны, тут же начинается их активная интеграция в общество. Они обращают коренных жителей в ислам. Они проникают в структуры власти, армию и полицию. Они вносят весьма существенную долю в общую статистику терроризма и преступности. И заметь, Алекс, это всё происходит на территориях земель, население которых традиционно исповедует христианство. Явившись на чужие земли, давно и успешно обустроенные коренным населением, коварные завоеватели не хотят довольствоваться ролью бедных родственников. Короче говоря, допрыгалась старушка Европа со своей мягкотелой демократией до полнейшей задницы. А поток наркотиков, поступающий с Востока – это вообще ничто иное, как мусульманская “атомная бомба” замедленного действия.
Наркоторговцы в нашей тюрьме ежедневно превращали нормальных ребят в законченных торчков. Я попытался бороться, но за это чуть не схлопотал себе новый срок. Тюремные власти негласно поддерживали исламистов, никого из них на самом деле совсем не заботили закон и справедливость. Тюремщиков всегда полностью устраивает ситуация, когда любая реальная сила берёт на себя поддержание собственного порядка в остроге. В российских зонах по этой же причине правят воры в законе. Доктор Лёва меня надоумил, что я выбрал для себя роль Дон Кихота, сражающегося с ветряными мельницами. После знакомства с Доктором я по-прежнему продолжал идти своей тяжкой тюремной дорогой от отчаяния к надежде, но я не тратил больше сил на совершенно безнадёжную борьбу. Только благодаря Лёве я сумел выжить и выстоять в тюрьме. Я дождался явления ко мне самой желанной дамы узников всего мира - “свободы”. Я получил условно-досрочное освобождение! Для того чтобы представить, как это сладко вновь оказаться на свободе, нужно обязательно загреметь в тюрягу. Никак иначе величия этого сладкого состояния не понять и не ощутить. Когда я освободился, у нас с Викой почти сразу родился сын – наш Лёвушка. Несколько месяцев спустя наша семья выехала в Канаду на постоянное жительство. Нам тогда очень помог мой бывший адвокат по основному делу, по которому я сидел в тюрьме. Как оказалось, этот парень поднаторел в иммиграционных проблемах гораздо лучше, чем в криминальных делах. Я в тот период ощущал тяжелейшую ответственность на своих плечах – мне нужно было, во что бы это не стало, обеспечить нормальную жизнь для своей семьи. Мы устроились жить в городе Торонто, где я с самого первого дня начал работать. Моя первая трудовая позиция в Канаде - заправщик бензоколонки. По вечерам я ещё учился на курсах программирования. Профессия системного программиста у меня пошла довольно хорошо. Лет через пять я уже работал администратором баз данных в большой финансовой компании. Я начал прилично зарабатывать. Мы с Викторией купили свой первый настоящий дом. На новоселье к нам приезжал Доктор, который к этому времени уже тоже давно освободился из тюрьмы. Я тогда взял недельный отпуск. Мы с Лёвой всё никак не могли наговориться. Вика злилась на меня за то, что я так много времени проводил в разговорах со своим другом, а не с собственной любимой женой. Она даже высказалась, что я ценю роль Лёвы в своей жизни гораздо выше её заслуг передо мной. Мы с женой поссорились. - Лёва – мой брат, наша дружба действительно очень много для меня значит. Но как вообще можно сравнивать заслуги любимой женщины и лучшего друга? Это полностью несравнимые человеческие ценности, - пытался я объяснить своей жене. Объяснять было бесполезно - у женщин совсем другая логика…
Когда Доктор вернулся в Израиль, я понял, что наши с ним разговоры оставили самый глубокий след в моей душе. Жизнь на свободе действительно всё же чем-то напоминала наше прошлое заключение – мы так и не были предоставлены самим себе почти ежедневно, с утра и до самого вечера. Я неплохо зарабатывал, но фактически я так никогда и не перестал ненавидеть свою работу. Каждый день происходило одно и тоже, талантливого профессионала обязательно использовало несколько бездарных бездельников, мои бывшие коллеги были готовы на любую подлость, лишь бы на своей работе удержаться. О моём бывшем начальнике вообще ни одного хорошего слова даже сказать нельзя. В течение каждой второй или третьей ночи на неделе в нашем доме обязательно раздавался телефонный звонок из центра обработки данных. А уж если тебе позвонил ночной оператор центра, то ты давай сразу же просыпайся, немедля садись к компьютеру и разбирайся, что же там у них произошло. Назавтра тебя обязательно ожидают тяжёлые разборки с начальством, расследование с поиском и наказанием виновных и ужасная головная боль. Я сознавал, что, находясь в тюрьме, я совсем не так представлял свою будущую, свободную жизнь. Судя по обстоятельствам моей реальной жизни в ту пору, выходило, что я так и не добился для себя полноценной свободы. Просто моя камера стала больше и красивей, а условия содержания интересней…
Следующим летом Доктор купил эту яхту. Я даже не знаю, где он взял деньги на такую дорогую игрушку. Вполне возможно, что докторская зарплата продолжала капать на его банковский счёт в течение всего периода заключения. Могло так случиться, что деньги предоставили ему “друзья”, вынужденные хоть чем-то компенсировать долгие мучения своего коллеги. Для нас с тобой, Алекс, ведь совсем не важно установить источник докторского благополучия. Нам важен только результат, а он, как видишь, “на лицо”.
Мы назвали яхту “Victory”. С моей подачи жена считает, что наше судно носит её имя, но, говоря между нами, строго конфиденциально, наименование яхты - это символ нашей победы в борьбе за свободу. Я собственными руками соорудил рекламную вэб-страничку наших круизов и выставил её на сервер Интернета. Бизнес у нас пошёл не сразу, а лишь после очень серьёзной рекламной компании в прессе. Мне удалось добиться внесения имени “Olimpus Yacht Cruises” в большинство мировых каталогов морского туризма. Мы теперь делаем вполне приличные деньги. Заметь, Алекс, что мы делаем свои деньги, занимаясь только любимым делом и всего 6 – 7 месяцев в году. У нас на судне установлена своя собственная демократическая республика, для которой мы тщательно отбираем даже переменную часть населения – наших гостей-туристов. Лёва, конечно, правящий президент республики, но он внимательно прислушивается к мнению своего народа. Моя жена продолжает хандрить по поводу нашей бродяжной жизни, но таким образом просто выражается её тоска от временной разлуки с Лёвушкой. Со следующего года я буду брать сына в круизы – пускай он с самого детства тоже полюбит море. Мне очень нравится такая жизнь, Алекс. Это и есть настоящая свобода!
Вместо эпилога.
В наступающих вечерних сумерках белоснежная яхта “Victory” медленно, но уверенно заходит в акваторию порта приписки - Пафос. Мы возвращаемся домой, белые паруса убраны с мачт – яхту теперь направляет дизельный движок. Мы все, команда и гости круиза, полулежим на палубе в ярко-полосатых шезлонгах. Среди отсутствующих только Олег – сейчас его штурманская вахта. Фигуристая Виктория снова поднимается с кресла, чтобы, в который раз, опять раздать мореходам их любимые коктейли и напитки.
- Леви, а неужели ты совсем не жалеешь о том, что забросил медицину?
- Знаешь, Алекс, я действительно, на какое-то неопределённое время, попрощался с главным делом своей жизни. Но это, безусловно, временная ситуация. Мне просто было крайне необходимо заново, в нейтральной обстановке, переоценить всё, что со мной произошло. Я так устал быть героем в своей стране. Для меня важнее всего сейчас оставаться самим собой. Мне сейчас хочется простой и понятной жизни. Мне теперь удивительно хорошо всегда находиться только в окружении любимой женщины и самых преданных друзей. Мне пока нравится заниматься романтической и простой профессией моряка. Мне очень по душе вечная перемена мест и окружающей среды. Наши гости, непрерывно меняясь в своём составе, также вносят свой вклад в ощущение постоянной новизны жизни. Этот круиз, например, тоже принёс всем нам новые знакомства. Среди наших гостей, совершенно случайно, оказался писатель, в приятных беседах с которым наше последнее плавание пролетело для меня, как одно приятное мгновение. Я искренне сожалею, что нам приходится расставаться так быстро. Кстати сказать, Алекс, благодаря тебе мне ведь пришлось снова немного практиковать медицину. Шов на твоей ноге уже почти зажил. Всё будет нормально.
Через неделю на яхту прибывают дети всех членов нашего экипажа, мы тут решили устроить для них двухнедельные каникулы на море. Все поколения обитателей страны “Victory” должны привыкнуть к нашей незамысловатой жизни. Я пока ещё точно не знаю, как пойдёт наша жизнь в дальнейшем. Нам с Еленой в будущем вероятно придётся много времени проводить на берегу, так как Аннушка через пару лет уже пойдёт в школу.
- А насколько серьёзна информация о том, что вы готовитесь к новым круизам вдоль побережья Африки?
- Ах, вот оно как, Олежка уже успел тебе проговориться даже о наших очень дальних, стратегических планах. Ничего страшного, тебе о нас можно знать всё – ты ведь теперь наш летописец. Ты обязательно напиши о нас книгу, Алекс. Обещаешь? Запланированный на следующий сезон африканский круиз, по всей видимости, займёт всё следующее лето. Он будет состоять из нескольких этапов. Мы уже начали прокладывать маршрут первого этапа: Суэцкий канал, Красное море, Аденский залив, Индийский океан…
Этот этап наиболее опасный из-за возможных осложнений с сомалийскими пиратами. “Контора” обещает подстраховать яхту “Victory”. Дело в том, что нескольким моим бывшим “коллегам” почему-то тоже крайне необходимо пройти морским путём по упомянутому маршруту. Круизная яхта с кипрской припиской, как нельзя лучше, подходит для такой цели…
Так что, давай, Алекс, присоединяйся к нашей команде следующим летом. Сейчас ведь в моде экстремальный туризм. Ты только представь себе тур по водной глади Африканского Рога…
Мы предоставляем существенную скидку для гостей, которые отправляются в повторное плавание на “Victory”, по новому маршруту. А для друзей скидка может стать ещё большей. Ты покрутишься в плавании среди реальных героев. Я обещаю, что ты соберёшь весьма интересный материал.
- Это очень заманчивое предложение, Доктор. Вот только я не совсем уверен, что мне по силам прогулка для настоящих мужиков в компании “коллег” из “конторы”? Тут нужно очень серьёзно подумать…
- Напрасно ты, Алекс, сомневаешься в себе. Ты просто всегда дыши полной грудью и вперёд…
Всего через два дня мы оказались у себя дома, в пригороде Нью-Йорка. Мы вернулись к своему простому, обывательскому существованию. Наша обыденная жизнь “по расписанию” до сих пор позволяет нам заработать на свой собственный кусок хлеба с маслом и на путешествия по миру. Как ранее выразился о подобной ситуации мой новый друг, Олег Синцов: “судя по обстоятельствам жизни, мы так и не сумели добиться для себя настоящей свободы”. Ну, так что тут можно поделать, ведь каждому в этой жизни достаётся своё место…
Я никогда не жалуюсь на свою жизнь. Недавно мне вообще крупно повезло – в последнем отпуске я близко сошёлся с несколькими, интересными людьми и узнал удивительные истории их жизни. Я теперь даже немного знаком с порядками в британской тюрьме. Я теоретически представляю, как легко, без всяких документов и средств, нелегально переправиться из Франции в Англию. Я стал чуть-чуть разбираться в самых общих принципах проведения определённых операций разведки. Я привёз из отпуска полный блокнот путевых заметок. Этой осенью мне останется только присесть к компьютеру и спрессовать собранную информацию так, чтобы получилась новая увлекательная книжка. Таким образом, видимо, проявляется моя собственная свобода.
New York, 2009
Роман-быль Прощание с Гиппократом
© Copyright: Арк Лапшин, 2010
Свидетельство о публикации №210032701546
Свидетельство о публикации №210032701546
Рецензии
Читала не пропускала ни строчки,это что-то удивительное в мире вашем.
Ничего не скажу,просто подумаю о ваших событиях вне дома. С уважением к вам
Алекс.
Нинель Товани 22.02.2022 17:28 • Заявить о нарушении
Ничего не скажу,просто подумаю о ваших событиях вне дома. С уважением к вам
Алекс.
Нинель Товани 22.02.2022 17:28 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.