Глава 1

- Что-то будет. Чувствуешь, как давит горизонт? Небо пока еще чистое, но уже не девственное, как было вчера.
- Я же говорил тебе, это – всего лишь, затишье. И некоторые факты указывают мне на то, что буря, идущая за ним, станет одной из самых страшных за всю их историю.
- Что мы можем сделать?
- Сесть на поезд сегодня вечером.
- Все настолько серьезно?
- Все настолько смертельно.
- Здесь есть кто-то, кто достоян жить, кроме нас с тобой?
- Ха-ха-ха! Почему ты считаешь, что мы достойны жизни?
- Но мы же спасаемся?
- Когда подумаешь над этим вопросом, скажешь мне. На данный момент ты ответила неправильно на девяносто девять процентов.
- Почему не сто?
- Потому что один процент я все же оставлю на тот случай, если ты превзошла меня и сейчас просто притворяешься, что не понимаешь.
- Я подумаю над этим вопросом, папа.
Двое – мужчина и девушка лет двадцати - сидели за столом плохенького кафе, медленно поглощая плохенькие бутерброды и попивая еще более ужасный кофе. Мужчина был гладко выбрит и прилично одет. В каждом его движении сквозила небрежность и, в то же время, скрытая сила характера. Он пил свой кофе, недовольно морщась. Он был высок, худ и походил на гибкого гепарда, готового прыгнуть в любую минуту.
У девушки были светлые волосы, собранные в хвост, сосредоточенные черты лица и некая скованность в теле. Чувствовалось, что она во всем подчиняется отцу. Вообще, нечто странное было в этой паре и в их разговоре. Похоже, мужчина был не только ее отцом, но еще и своеобразным наставником. Вот, только, понять смысл их разговора было невозможно – будто они находились вне времени.
Час прошел, прежде чем они вышли из кафе, оставив деньги на грязном столике.
- Дрянной кофе, дрянное кафе, дрянной город. Сколько уже таких мест мы посетили с тобой? – спросил мужчина.
- Я не считала, отец. Когда мы покинули наш дом, мне было десять лет. Сейчас мне уже двадцать. А ты мне так и не сказал, что же мы такое потеряли, что тратим все наше время на скитания.
- Ксения… Это очень трудно – рассказать тебе все… - вдруг весь его вид потерял статность и спокойствие. – Понимаешь, мне тяжело.
- Когда я затрагиваю эту тему, ты всегда уходишь от ответа, - в ее глазах прочиталось разочарование. – Я люблю тебя. Ты мой отец. Но ты так и не объяснил мне, почему наша одежда и вид выглядят современно всегда, почему нам предоставляют номера в любой гостинице, откуда ты берешь деньги на все нужды, почему мы покинули дом и не вернулись туда ни разу, почему мы влияем на людей? И, наконец, зачем ты меня учишь тому, что не умеют делать обычные люди?
- Ксения, - его голос вновь стал твердым, - Ты нашла ответ на мой вопрос?
- Еще нет.
- Тогда я не могу ответить на твои. Но я обещаю, - он крепко обнял дочь, - Что однажды я все тебе расскажу.
- Хорошо, папа. Я больше не буду тревожить тебя.
Половина неба была светла. Ее освещал закат. Оранжевой краской лихо заливал горизонт, сажая кляксы на белый снег. Беззаботно и просто. Но вторая половина была в облаках. Еще не грозных, тяжелых и полных снегом, но, казалось, что нездоровых. С легким чувством угрозы они частично закрывали синеву. Их полосы куцыми когтями располосовали темно-синий колодец, постепенно увеличиваясь и затеняя собой оранжевую краску последних лучей солнца.

***
Тишина – жизнь. Эту правду давно усвоил Игорь. Ровно десять лет назад он уже видел такое небо. В тот день, когда они с дочерью покинули дом. Он лукавил в разговоре с ней сегодня. Никуда они не поедут ни на каком поезде. И уж тем более не будут бежать от того, что, возможно, даст ответы на многие вопросы, накопившиеся за долгие годы. Тишина. Он знал, что они обречены на вечный покой. На вечную жизнь…
Нет.
Не на жизнь!
Они с дочерью умерли десять лет назад в результате взрыва бытового газа какой-то из соседних квартир. Тогда погибло еще двадцать три человека.
17 декабря 1999 года Игорь обнаружил себя лежащим на полу развороченной кухни. Ничего не болело. Его тело вообще ничего не чувствовало. Он оглянулся и увидел дочь. Она сидела на табурете, прислонив голову к тому, что осталось от стены, закрыв глаза, еле-еле дыша. Игорь вскочил. Подбежал к ней.
- Ксюшенька! – он обнял ее, - Ты жива?
- Жива, пап, - она обвила руками шею отца, - Я так испугалась. Эта вспышка… Этот грохот… Что-то взорвалось?
- Я не знаю. Но, думаю, надо выяснить, - он взял ее на руки, - Спустимся вниз.
- Думаю, пока этого делать не стоит. Ближайшие сутки, как минимум.
В дверном проеме стоял человек, одетый в «аляску» и теплые спортивные штаны. В руках он держал шапку с ушами. Он пригладил короткие черные волосы и продолжил:
- Видите ли. Немного странно будет видеть мужчину с девочкой на руках, выходящего из полуразрушенного дома, после того как спасатели вытащили из-под завалов абсолютно всех живых и мертвых.
- Кто вы? Что все это значит? – Игорь крепче прижал к себе дочь. Что бы не происходило, незнакомец ему явно не понравился. От него веяло могильным холодом.
- Ооо. Я забыл представиться, Игорь. Я Виталий. Не надо спрашивать, что случилось. Через одну минуту я все объясню тебе. Кстати, от тебя сейчас от самого так моргом несет, что даже мне жутковато.
- Откуда вы?.. – начал Игорь.
- Пап. Мне не нравится этот человек, - серьезно сказала Ксюша.
- Верно, девочка, - с улыбкой сказал Виталий, - «Не нравится» - очень подходящее определение для меня. Но минута прошла. Пора спать, малышка, - он легко взмахнул рукой, и Ксюша обмякла на руках отца.
- Что ты с ней сделал, подонок?! – закричал Игорь.
- Спокойно. Она просто спит. Отнеси ее в другую комнату, а сам приходи сюда. Будет разговор. И не вздумай бежать, если хочешь, чтобы с ней все было хорошо.
Игорь не понимал, почему, но указаниям Виталия он подчинился. Он бережно положил дочку на кровать, посмотрел на нее. Что-то ему показалось странным в ее детском личике. То ли оно было слишком бледным, то ли даже через сон на нем проступал страх. Игорь не знал. Но вдруг почувствовал, что в нем самом рождается что-то такое… отрешенное… ненужное… но в то же время непреодолимое… чужеродное, но ставшее частью… грешное и девственно чистое. Оно было новым, но будто знакомым всю жизнь. Игорь попытался посмотреть внутрь себя. Он знал, что у него получится. Словно в одно мгновение он стал другим. Он ощущал свою душу, ощущал тело. Ощущал силу, которой раньше не было. Причем он принял ее как-то сразу. Сила…  Возможность менять и меняться. То, чего он так долго ждал. К нему пришло знание, что он перестал быть обычным человеком… Виталий вроде сказал, что спасатели уже вытащили всех, кого нашли? А их с дочкой, значит, не нашли. Или… Игорь прошел на кухню, где его ждал Виталий.
- Объясняй, - неожиданно спокойно обратился Игорь к Виталию, который сидел на стуле и курил, вперив взгляд в стенку.
- Что объяснять? – Виталий посмотрел на Игоря с иронией человека, которому задают вопрос, на который он знает ответ, но отвечать намерен в двадцати пяти случаях из ста.
- Объясняй, что произошло? – Игорь сел на стул и тоже закурил.
- А ты что? Еще не понял сам?
- Понял. Но хочу быть уверенным.
- Уверенность… Как часто мы хотим быть уверенными в том, что и так известно. Мы боимся ошибаться, хотим, полагаясь на факты, предугадывать все наперед. Уверенность. Как часто нам ее не хватает, и мы сидим и ждем. Ждем, когда она придет. А она приходит очень редко. Всегда остается то пространство внутри нас, которое заполнено страхом. За себя, за близких. Не важно. Главное, что уверенным на все сто процентов не может никто. Ни в одной ситуации.
- Очень красиво. Ты что, писатель?
- В какой-то мере.
- Однако ты не ответил.
- Зачем?
- Ты же сказал, что разговор будет длинным.
- А он и будет длинным.
- Скажи хотя бы, я правильно думаю?
- Откуда мне знать, что ты думаешь, - сказал Виталий, но посмотрев на Игоря пробормотал – Да. Правильно.
- Тогда почему я ощущаю себя? Почему я остался здесь?
- А ты чего хотел? Рая?
- Нет…
- Ада?
- Нет.
- Ну, вот тогда и сиди тут. На нашей многострадальной. Во что ты верил?
- Когда?
- Пока не умер.
- В то, что надо просто жить… Но у меня не получалось!..
Тут Игоря прорвало.
- Меня бросила жена. Оставила со мной дочку. Я люблю свою работу, но из-за нее я не могу достаточно времени уделять своему ребенку. Она все чувствует. Она у меня взрослая не по годам. Никогда не спрашивает… Только плачет по ночам и не разрешает мне говорить о маме. Я не могу ей объяснить, почему она ушла! Я ведь всегда ее любил. Боготворил. Зачем она со мной так? За что? Я не уверен вообще, что за нами кто-то смотрит! – Игорь со злостью посмотрел вверх. – Я один! Я дал ей столько любви, что теперь я пуст! Пуст! Лишь дочь осталась в моем сердце. Ксюша так похожа на нее… Я перестал верить во что-либо. Быть может, это малодушно, но последние годы я только и ждал смерти. Освобождения… Но не мог оставить дочь…
- Да! Именно, - Виталий поднялся со стула, - Именно! Ты хотел уйти… Но то  чувство, которое мы называем любовью, не давало тебе освободиться. Из-за этого и произошло то, что произошло. Часть тебя ушла. Та ничтожная часть, которую убило обломком стены сейчас лежит в морге, дожидаясь, пока ее захоронят. Человеческая частичка. Вместо нее пришло знание… Знание! Власть над теми, кто раньше был равен тебе. И дочь, которую тебе подарила Та, которую ты любил всегда, осталась с тобой. Вы не принадлежите Миру. И с той человеческой частичкой похоронят память о Ней. Ты ничуть не изменился. Лишь обменял память на знание. Скажи, ты помнишь Ее лицо…
- Я… - Игорь попытался воссоздать образ… и  не смог!
Виталий довольно улыбнулся.
- Вот. Не помнишь Скажи теперь, чувствуешь ты Знание?
- Да. Я знаю, что я больше не тот. Не совсем тот. Совсем не тот. Я знаю, ты не прав. Я изменился. Больше ничего. Только сила, знание и дочь. Ради них. И еще кое-что. Я знаю, что должен.
- Прав! Прав! – Виталий снова закурил, - Естественно. За память ты получил Знание. Но что ты готов отдать за свободу и вечное существование? Помнится, ты сказал, что за нами никто не смотрит… Тут ты ошибаешься. Мы не имеем никакой цели, но служим. Служим.
- Кому?
- Хм… Я его не видел. Честно, не горю желанием. Знаешь ли, то, что я выполняю, нисколько не стесняет моих движений. Мне не доставляет неудобства служить. Я свободен. Я знаю. Сейчас мне сказали, чтобы я обучал тебя. Чтобы ты смог потом обучить дочь.
- Обучай. Мне все равно. Сейчас я получил, что хотел. И больше ничего не надо. Один вопрос только.
- Ну, - Виталий лениво потянулся.
- Как выбирают тех, кто достоин получить то, что получил я?
- Методом тыка.
- А как же я? – Игорь был немного ошарашен – То, что я пережил…
- Ты пережил? Да. Ты пережил, - Виталий глубоко затянулся – Но откуда ты знаешь, что твой сосед, к примеру, не пережил больше? Или коллега по работе? Откуда ты знаешь, что они чувствуют, или что чувствовали раньше? Нам не дано заглянуть внутрь людей. Вернее, не всем дано. Мне не дано. Это точно. Я знаю, что я не человек. Я могу больше, чем обычные люди. Но понимать людей так, как понимают они сами себя не дано ни мне, ни тебе. Я знаю одного человека. Ха! – Виталий бросил сигарету на пол и затушил ее – О-о-о! Это замечательный человек. Я давно за ним наблюдаю.
- Чем же он замечателен?
- Он видит то, что у человека в душе. Страхи, радость… Весь тот след, что оставили нам в сердце переживания. Переживания по поводу близких… Иными словами, он может ясно видеть то, что с нами делает любовь или ее отсутствие.
- Странно, что ты назвал его человеком, - Игорь выдавил из себя кривую ухмылку – Я бы сказал, что он Бог. Или как минимум, знает Бога.
- Бог… Давай, я не буду просвещать тебя на различные религиозные темы. Скажу лишь, что он совсем не Бог. Более того. Он, скорее всего, атеист. Вернее, он все же верит в Бога. Но для него он свой. Имя ему – любовь. Он готов говорить про нее часами. Днями. Всегда. Она его направляющая. Она его образующая. Для него нет ничего более святого, чем любовь. Он видит. Да. Он видит все. И от этого страдает. Потому что понимает все. Знаешь, я до сих пор не понимаю, как он не сошел с ума… Мы сейчас навестим его…
- Пап. Может мне объяснят, что случилось, - в дверях стояла Ксения, потирая глаза. Виталий почесал в затылке:
- Да, девочка. Твой папа тебе все расскажет. Но попозже. Нам с ним надо отлучиться по одному важному делу…
-  Стоп, - Игорь был не согласен – Я ее не оставлю здесь. Ты что, с ума сошел?
Ксюша подошла к отцу, взяла его за руку и прижалась к нему. Она была такая маленькая, такая беззащитная, что Игорь, глядя на нее, забыл обо всем на свете. Забыл о том, что он уже нежить. Впрочем, как и дочь. Он понял, что сделает все ради нее. Ради того, чтобы она снова стала человеком. Он думал об этом. Соврал ли Виталий или нет, но почему-то Игорь был уверен, что эти мысли он не услышал. «Надо во всем разобраться, - думал Игорь – Я во всем разберусь. И если сам не стану тем, кем я был, то дочь сделаю счастливой. Счастливым человеком».
- Ксюша, - сказал он вслух – Ты раньше оставалась дома одна. Нам с дядей Виталием надо срочно отлучиться. Посиди тут одна немного, - дочь насупилась – И я тебе обещаю, что после этого я тебя не оставлю одну никогда.
- Правда? – Ксюша доверчиво подняла глаза на отца.
- Правда.
- Тогда иди. Только приходи быстрее. И купи мне «Натс».
- Хорошо, - Игорь поцеловал дочку.
- Ну что? – Виталий, который равнодушно смотрел на это, смачно затягивался новой сигаретой – Идем.
- Идем.
Они выходили из квартиры, и Игорь еще раз посмотрел на дочь. Она сидела на табуретке, покачивала ногами, уставившись в точку на стене.
«Я обещаю тебе, что больше не оставлю тебя одну, - повторил он еще раз про себя и вышел вслед за Виталием.