Охота на воробьёв

За сараем, где обычно куры откладывают яйца, Серёжка, прячась от палящего солнца, устраивает импровизированную мастерскую: устанавливает столик из куска подгнившей доски, выкладывает кухонный нож, ножницы, кусок старой велосипедной камеры, отцовский башмак с полуотвалившейся подошвой и тонкую медную проволоку для крепления.

Пока Славка лазит по вишнёвым зарослям, выискивая подходящие ветки для рогаток, Серёжка нарезает резинок и подготавливает две овальные кожицы с дырочками по бокам.

Время от времени к блюду с водой подходит петух, пьёт, закидывая голову, недовольно посматривает на Серёжку. Куры возятся в земле поодаль, не решаясь приблизиться к сараю.

Славка, принеся рогатинки, обсасывает порезанный палец.
- Там, на вишне, смола вкусная… как жвачка… только липнет к зубам…
- Опять порезался? – Серёжка с видом тульского мастера приступает к сборке камнестрельного оружия.

- Ничего… сверху только… До свадьбы заживёт… - Наблюдая за работой друга, Славка в новых ситцевых шароварах садится прямо на землю, перемешанную с куриным помётом. Захватывая кожу пальца зубами, он выдавливает кровь, потом смотрит на ранку до тех пор, пока красная полоска не превратится в каплю, и вновь обсасывает.

Вот наконец изготовлена первая рогатка. Славка вставляет в кожицу треугольный осколочек от фарфоровой тарелки и выстреливает в сторону кур. Одна курица подпрыгивает, кудахчет и через дыру в заборе убегает на улицу. Другие птицы тревожно суетятся, почуяв приближение опасности.

- Ты мне несушек не перебей! – сердито заявляет Серёжка. – Крыло ей, наверно, повредил. Слышь, как закудахтала! Мамка узнает, штаны с меня спустит и ремнём напорет.

Серёжка торопится сделать рогатку себе, трудится, не поднимая головы. Славка, держа оружие наготове, выглядывает воробьёв, но ни на заборе, ни на сарайной крыше, ни на ближних соседских яблонях их не видно.
- Ах, чёрт! – сокрушается он. – Куда все поразлетелись?! С курицами тут вместе недавно прыгали. Перерыв, что ли, у них обеденный.

Второе оружие готово, и Серёжка решает сделать пробный выстрел. Земляной камешек летит в заборную доску, рассыпается, одна крошка попадает ему в левый глаз. Через минуту, от усердного нажимания пальцем, Серёжкин глаз краснеет и слезится.

Набрав в карманы мелкой щебёнки с садовой дорожки, друзья отправляются искать воробьёв. Как они ни настораживаются, услышать хоть слабое чириканье не удаётся.

- Пойдём на кладбище, - предлагает Славка, - там этих воробьёв завались!

По узкому проулку они идут размашисто, постреливая по сторонам: в крапиву, в мусорную кучу дяди Вани, в картошку бабки Насти.

Кладбище, расположенное в сотне метров от крайних домов, обнесено невысоким валом с разросшимися на нём акациями. Раньше здесь был фруктовый сад. Уже немало деревьев вырублено, и на их месте стоят кресты и памятники, но нет-нет да попадутся несколько диких яблонь, иногда даже целые вишнёвые заросли.

Славка видит стайку воробьёв, приземлившихся у кладбищенского колодца.

- Быстрей, а то улетят! – Славка вырывается вперёд и бежит с рогаткой наготове, смешно задирая ноги, как неспортивная девчонка.

Воробьи близко не подпускают, шумя крыльями, упархивают за двухэтажную богадельню, давно превращённую в транслирующий объект с поставленной рядом телевышкой.

Правее кладбища, у пруда, расположилось стадо коров на послеобеденную дойку. Туда идут две женщины с вёдрами, о чём-то разговаривают и смеются.

Друзья входят на территорию кладбища, как в собственные владения: это их постоянное место для игр и всевозможных развлечений.

Вдоль центральной дороги глухой стеной стоит сирень; чуть в стороне, налезая на заброшенные могилы, разрастается шиповник, а за ним высится небольшой лесок из вязов. Лишь одна птичка, с хохолком и желтоватой грудкой, перелетает с ветки на ветку, негромко попискивая: «Кью, кью, кью…» Камешек, пущенный из Славкиной рогатки, сшибает два зелёных листа и отпугивает кладбищенскую обитательницу.

- Ну-у… Так дело не пойдёт! – заявляет Славка, садясь на скамеечку у могилы с оловянным памятником, на котором видны красная звезда и какая-то застеклённая фотография.

Серёжка для забавы выстреливает в сторону кустарников, где ещё земля не занята под могилы.

- Слав, а давай в банку постреляем. Жалко воробьёв: вдруг убьём!
- Ну и что! Нашёл кого жалеть! Их же видимо-невидимо развелось! Мне папка говорил, что в Китае специально воробьёв уничтожают, чтоб на полях рис не клевали. Это только нам не везёт, потому что сегодня жарко. – Славка глядит на памятник и добавляет: - Жарко, а этот дяденька в зимней шапке, погоны вон, военный какой-то… Воробьёв… Глянь!.. Алексей Наумович Воробьёв! Интересно: мы ищем воробьёв, а здесь Воробьёв! Давай в него и постреляем! С трёх метров. Кто первый стекло разобьёт, тот и победитель.

- Не надо! Грех. Боженька накажет, - говорит Серёжка, убирая рогатку в карман.
- «Грех! Грех!» Он же уже мёртвый, а это – фотография. Ей разве будет больно?!
- Будет, потому что это тоже человек. Не стреляй! Лучше давай банку найдём.

Серёжка бродит среди могил и вскоре приносит жестяную банку из-под консервов, устраивает её на земляном бугорке. Достав рогатку, он отмеряет пять шагов, тщательно целится. Камешек бьёт по бугорку и кузнечиком упрыгивает в густую траву.

- Так неинтересно! – Славка перетягивается через ограду, из литровой стеклянной банки, наполовину наполненной водой, выкидывает завядшие цветы и ставит её на памятник.

Серёжка молча и уже с неохотой обстреливает свою жестяную банку, то и дело промахиваясь.

Неожиданно раздаётся звон разбившегося стекла.

- Ура! – кричит Славка, подпрыгивая от удовольствия.

Осколки покрывают край могилы и посыпанную жёлтым песком землю. Памятник становится сырым, будто только что омыт дождём.

- Зачем ты?.. – растерянно спрашивает Серёжка, но ответа не дожидается.

Войдя в азарт, Славка целится в фотографию, сильно растягивая резинки. Камешек бьёт по прутку ограды и, изменив траекторию, отлетает в проход между могилами.

- Не надо, что ли! – требует Серёжка, повысив голос. – Лучше давай я банку поставлю себе на голову, а ты будешь стрелять… Только в глаз не попади!

- А вдруг попаду? – Славка лезет за камешком в карман. – Мне тогда твой отец голову оторвёт. И ты будешь инвалидом.

 Бросив под ноги рогатку, Серёжка мучительно раздумывает, но не может найти никакого спасительного варианта. Он оглядывается, ища помощи со стороны. К его радости, на дорожке, идущей от картофельных полей, появляется женщина с мотыгой. Она будет проходить рядом, и тогда Славка не посмеет стрелять в фотографию.

Славка тоже видит женщину, торопливо прицеливается и отпускает кожицу. Раздаётся негромкий хряск, и на стекле образуется выбоина с расходящимися трещинками, как лобовом стекле машины. Неповреждённым остаётся лишь левый угол стекла, где виден погон с тремя звёздочками.

- Бежим! – кричит Славка и, зажав в руке рогатку, устремляется к вязам, прыгая через могилы. Серёжка, охваченный инстинктом беглеца, несётся за другом.
- Хулиганы! – кричит женщина, поднимая над головой мотыгу. – Вот я вам дам!

Забежав в глубь леска, Славка разваливается на полянке, раскинув по сторонам руки, однако рогатку не выпускает. Он тяжело дышит, глядя на синий клочок неба между кронами деревьев.

Серёжка держится левой рукой за ствол дерева, шумно дышит и всхлипывает. Слёзы струйками вытекают из его глаз и скатываются по щекам.

- Сергун, ты чего ревёшь?! – Славка бросает мимолётный взгляд на Серёжку и вновь смотрит на небо. – Эта баба сюда не побежит! Забоится!

Через некоторое время друзья идут домой. Серёжка, выплакав все слёзы, плетётся впереди молча. Славка то и дело его останавливает, хватает за плечи и трясёт.

- Ну извини! Я попал нечаянно! Хочешь, я её выкину?! – Он размахивается и бросает рогатку в сирень.

Серёжка ничего не говорит, с обиженным лицом обходит друга и вновь продолжает путь домой.

- Ну дай мне по морде! – Славка хватает вялую Серёжкину руку и нахлёстывает ею себя по лицу, но получается не больно. – Да постой ты! Вот, гляди, я сам себе морду расквашу!

Славка зло сжимает кулаки, плачет и без жалости мордует себя. Его слёзы смешиваются с кровью, потёкшей из носа. Рассекается бровь, краснеют подглазья, вспухают губы.

Серёжка уже подходит к первым домам, порядочно оторвавшись от друга.

Остановившись у кладбищенского колодца и увидев в двух шагах стайку воробьёв, Славка бросается на дорогу. Уткнувшись лицом в землю и рыдая, он окровавленными кулаками бьёт по дорожной пыли.