Метаморфозы. Часть 5. Я- фотограф

               
- Ты знаешь, - сказал мне Сашка Рафалович, - фотографом надо родиться.
- Вот везет же людям, раз – и фотограф, - ответил я.

Ну, давайте по порядку. В 64 году я перешел в 9 класс 547 школы Москворецкого района г. Москвы, и моя учеба была прервана тяжелейшим легочным заболеванием, зашедшем столь далеко, что температура в течение 2-х месяцев не опускалась ниже отметки 39 градусов. Даже самые сильные антибиотики не помогали. Я не знаю, о чем говорили с моей матерью врачи, но она приходила и уходила от меня заплаканная. И я решился на отчаянный шаг, прекрасно осознавая, что шестнадцатый год моей жизни может быть последним. Больница, в которой я лежал, находилась на Октябрьской площади, ныне Калужской. Пятиэтажный больничный корпус заканчивался плоской крышей, огороженной решеткой и предназначенной для прогулок больных. В один из зимних дней 64 года после утренних больничных процедур (10 кубиков стрептомицина в задницу, 9 таблеток по 0,5 грамма ПАСК – парааминосалициловая кислота и 2 таблетки фтивазита по 0,1 грамма) я на босу ногу, в больничной пижаме в 20-тиградусный мороз выскочил на крышу больницы. И побежал по крыше не Дима Бреслер, а сгусток злости и отчаяния.
- Либо умру, либо выживу, - твердил я себе каждый шаг.
Через 5 минут из меня валил пар.
- Шалишь, косая, - пронеслось в голове, - Выживу.
И произошло обыкновенное чудо – болезнь отступила. И уже через 2 года на флюорограмме не было даже намека на перенесенное мною заболевание.

Прерванную учебу я возобновил в школе рабочей молодежи №77. Там я и познакомился с Рафаловичем. Среднего роста, ладно скроенный. Длинноносый, с вечно ехидненькой ухмылочкой широко, по-лягушачьи растянутого рта, всегда аккуратно одетый по последней моде, владелец катушечного магнитофона «Грюндик» и при деньгах. Фотограф уже в третьем поколении, он уже был заведующим фотостудией на Ленинском проспекте, а я работал на заводе Лихачева разнорабочим, носил хлопчатобумажные треники, вытянутые пузырями на коленях, вечно непричесанный и в стоптанных ботинках. С Сашкой мы были добрыми приятелями, и именно к нему я обратился с не совсем обычной просьбой.
- Сань, я тоже хочу заниматься фотографией, одеваться как ты, иметь деньги. Устрой меня фотографом.
- Э, дрюг мой, для этого надобно учиться в учебно-производственном комбинате, но туда так просто не берут, нужно быть как минимум хорошим фотолюбителем и принести альбом с собственными фотографиями.
- Тю, а зачем ты, мой дрюг? Дашь мне пару десятков своих фотографий, и этот экзамен я сдам.
- Ага, и первый вопрос экзаменатора - как ты сделал эти студийные фото? И ****ец котенку. Давай так, - продолжил он, - Я заряжу сейчас фотоаппарат, - этот разговор происходил в фотостудии Александра, - покажу, как переводить кадры, как наводить на резкость и на какую кнопку нажимать, и вперед, мой дрюг, с песнями.
- А что снимать?
- А что хочешь.
Один из первых Зенитов - «Зенит-С» с объективом «Индустар-50». Задняя крышка у этой камеры отсутствовала, и зарядка пленки производилась снизу. Саня зарядил камеру пленкой чувствительностью 50 единиц, установил выдержку 1/60 секунды, диафрагму 8. И я, необычайно гордый, вышел с камерой на Ленинский проспект, разделенный надвое широким бульваром. Я снимал все подряд: лужи, в которых отражалось летнее солнце, сидящих на лавочках людей, прохожих, проезжающие автобусы и так увлекся, что незаметно для себя, прощелкал все 36 кадров. Алекс проявил пленку, на матовой бумаге форматом 18Х24 см отпечатал, с его точки зрения, наиболее удачные фотографии и аккуратно наклеил их на картон. До сих пор я с большой благодарностью вспоминаю Сашку, давшему мне путевку в жизнь.
В день собеседования я  не волновался, моей 19-летней самоуверенности, даже если ее хорошенько разбавить, хватило бы как минимум на 10 человек. Когда назвали мою фамилию, я уверенно вошел в классную комнату, где за длинным столом сидели, как я потом узнал, Яков Давыдович Фельдман, Леонид Дмитриевич Курский и Александр Васильевич Фомин.
-  Ну-с, молодой человек, что Вы нам покажете? - Сказал Яков Давыдович.
Выложенные мною на стол 15 фотоснимков привлекли внимание Фельдмана.
- Как долго Вы занимаетесь фотографией?
- 7 лет, - не моргнув глазом, сказал я.
- Ну что ж, для 7 лет очень прилично. Я думаю, что из вас может получиться неплохой жанрист или портретист. Вы приняты. Дмитрий, пригласите, пожалуйста, Васильева в кабинет, - закончил Фельдман.
В июле, а до начала занятий на фотокурсах оставалось 2 месяца, я по совету и рекомендации Рафаловича пошел представиться в фотостудию №39, что на Большой Тульской.
- Я хотел бы поговорить с заведующим фотостудией.
- Это я, - ответил мне пожилой дядечка, - что Вам угодно, молодой человек?
- Меня зовут Дима, фамилия Бреслер, хочу учиться у Вас фотографии и буду бесплатно выполнять любую порученную Вами работу.
- А кто тебя прислал?
- Рафалович.
- Который?
- Александр.
- А, ну тогда заходи, - сказал он и пригласил меня в кабинет.
С этого дня я стал частым гостем в фотоателье на Б. Тульской.
Андрей Михайлович Коган - так звали заведующего фотоателье - отвел меня в фотолабораторию, где я помогал лаборанту перекладывать мокрые фотоотпечатки в фиксаж и накатывал на обезжиренное содой стекло гладкой стороной расчески фотоотпечатки, приобретавшие после высыхания зеркальный глянец.
Так называемую художественную фотографию выполнял только Андрей Михайлович, меня же к этой работе и близко не подпускали. Это были семейные фотоснимки, детские фотографии и свадебные павильонные снимки, но именно это как раз и притягивало меня, а особенно женский портрет.
- Андрей Михалыч, - канючил я, – разрешите мне попробовать снимать хотя бы детей.
- Ещё рано, - отвечал Коган.
Но я не отступал.
- А если я приглашу свою знакомую и после закрытия студии попытаюсь сделать женский портрет?
- Ты точно хочешь снимать свою девчонку или что-то другое? – лукаво подмигнул мне Андрей Михайлович.
- Андрей Михалыч, - сказал я и подумал, - ну, конечно же, что-то другое.
С девчонками я, как правило, знакомился в метро по заранее разработанной и почти безотказно работавшей схеме. Я доставал записную книжку и подходил к симпатичной девчонке:
- Девушка, добрый день, извините меня, - вежливо начинал я, - случайно у Вас не найдется ручки?
- Пожалуйста, – как правило отвечали мне.
- А теперь на какую букву записывать номер Вашего телефона?
Так я познакомился с Таней.
- Таня, я обязательно должен сделать Ваш портрет, - говорил я уже хорошо заученный текст, - Вы даже не представляете, какая Вы красивая. У Вас потрясающие черты лица. А глаза – это громадные синие озера, - и без перехода, - а я – серьёзный фотомастер, - продолжал врать я, - справлюсь с этой сложной, но, вместе с тем, приятной задачей, и мы вместе сделаем настоящий шедевр, который сможет украсить выставочный зал в любой точке мира.
Все вместе – помпезный текст и мой потрёпанный вид вызывали смех. Но, как это ни странно, моя новая знакомая немедленно согласилась встретиться со мной на Большой Тульской около дверей фотоателье.
               ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ