Жизнь, как жизнь гл. 60 - МОЙ ДОМ - МОЯ крепость

            Прошёл месяц. Шуру было не узнать. Она расцвела и похорошела. Каждый её взгляд, каждое движение наполненные счастьем и добротой, источали такую радость жизни, что всем, кто оказывался с ней рядом, жизнь тоже начинала улыбаться своей многообещающей улыбкой. Здесь в доме Андрея она чувствовала себя сильной и защищённой, нужной и любимой, её уважали, о ней заботились, её берегли…
            По отношению к своей новой семье девушка испытывала не менее сильные чувства любви, благодарности и преданности.
            Своё красное летнее пальто, купленное Клавдией Даниловной, и все платья она оставила там, в прошлой своей жизни. Мария Сергеевна дала ей любимую кожаную куртку Андрея, и Шура с благоговением носила её на работу со своими брюками, (благо на заводе брюки носить не запрещалось), а в выходные, гуляя с Танюшкой в детском парке или на спортплощадке, каждый раз слышала от неё:
            – Шурочка, ты так похожа на Андрюшу в этой курточке!..
            И Шуре казалось, что Андрей всё время здесь, где-то рядом…
            В будни, когда все уроки сделаны, сёстры (Танюшка всем говорила, что Шура её сестра) рисовали или занимались рукодельем. Шура вязала или сооружала себе наряды из платьев Марии Сергеевны, сохранившихся у неё со студенческих лет, а Танюшка тем временем наряжала свою куклу Танечку.
             На работу Шура уходила раньше всех, зато возвращалась домой почти на полтора часа раньше, чем супруги Орловские (её новый дом находился так близко от завода, что дворами она добиралась домой раньше, чем могла приехать на троллейбусе). А дома её ждала проголодавшаяся Танюшка со своими срочными новостями, девичьими секретами, решёнными и нерешёнными школьными задачками…
                ...
            – За окном дождь. Такой мелкий, противный, и идти – не идёт, и перестать – не перестает... Так, капает нехотя, одна капля за другой – кап... кап... кап... Вот и приходится дома сидеть. Уроки учить не хочется. Что там учить-то? По русскому ничего не задали – диктант был. Математика? Да ну её!.. Вон, Толик забыл дома тетрадь, и – ничего. Я тоже забуду... – вслух размышляла Танюшка, удобно устраиваясь в кресле перед телевизором.
            – Что там сегодня по ящику? О! Мультики!.. А тут фильм!.. – нажимала она по порядку на все кнопочки подряд, и картинки на большом телевизионном экране менялись с молниеносной быстротой.
             Дверь скрипнула и ме-е-дленно отворилась.
             – Та-а-ня! Учи уро-о-ки! – услышал она недовольный голос.
            На пороге комнаты стоял Рыжик и строго хмурил брови.
            – Вот ещё!.. Вторая мама нашлась!..– подумала девочка, удивленно посмотрев на кота.
            Рыжик подошёл ближе:
            – Таня! Учи уроки!
            Девчушка легонько стукнула кота по лбу. Тот попятился, недовольно развернулся и нехотя пошёл на кухню.
            – Что ты тут всё летаешь? Глупый какой-то!.. – задрав голову кверху и глядя на жёлто-зеленую птичку, сидящую под самым потолком на оконном карнизе, ворчал кот.
            Попугай обиделся, но ничего не сказал – ссориться он не хотел.
            Кот направился на кухню и остановился перед небольшой металлической клеткой.
            – А ты что тут лазишь? – всё так же ворчливо допытывался Рыжий.
            – Маленький белый комочек проснулся, сделал зарядку, и теперь занимался "водными процедурами". Стоя на задних лапках, хомячок энергично тёр свою остренькую мордочку передними лапками, похожими на ручки с крохотными розовыми пальчиками. Увидев перед собой огромные зелёные глазищи лохматого рыжего зверя, он проворно переместился вглубь клетки, уцепился одной задней лапкой за решётчатый потолок своего домика и повис вниз головой точно по центру.
            – Никакого прока от тебя нет!..– не унимался Рыжик.
            – Эй ты, Рыжий! – не выдержала Танюшка. – А от тебя-то какой толк?
            – А...а... А я мух ловлю, – на мгновенье задумавшись, ответил кот.
            – ?..
             Девочка подняла глаза к потолку, потом медленно покачала головой из стороны в сторону и, решительно выключив телевизор, уселась за учебники.
                ...
            – Танюшка, почему ты здесь спишь, а не в своей комнате?.. И почему так рано? – удивилась Шура, придя после работы и глядя, как уютно свернулись в кресле два клубочка: Танюшка и Рыжик. – И телевизор не выключила!.. Уроки-то хоть сделала?..
            – Сделала, – не задумываясь, выпалила девочка и, на мгновение задержав на Шуре потусторонний взгляд, вскочила и пронеслась мимо девушки на кухню.
            – Где? Где он?
            – Кто, Танюша? Кого ты ищешь?
            – Хомячок!.. Такой маленький, беленький…
            – Танюшка, не было у тебя с утра никакого хомячка. Вон Рыжик есть, Гоша, если его Рыжик ещё не съел… А хомячок-то откуда?
            – Был, хомячок! Был!.. Я его сама своими глазами вот здесь видела!.. Такой хорошенький беленький, как у Толика, – убеждала Танюшка, растерянно глядя на Шуру глазами полными слёз.
            – Ну, ладно, только не плачь!.. Приснился тебе хомячок!.. Ведь ты же спала?
            – Спала… – согласилась девочка.
            – Вот он тебе и приснился!.. Не плачь! Если хочешь, я на следующий день рождения подарю тебе хомячка маленького, белого! Только, боже упаси, кто клетку забудет закрыть или он сам из клетки сумеет выбраться, Рыжик его тут же и съест, даже слушать не будет, как он в его зубах плачет. Ведь для кота хомячок – просто мышка, пусть хоть и беленькая...
            Танюшка поразмыслила и решила:
            – Нет, не надо! С хомячком лучше я у Толика поиграю. У них кошки нет. Толик его каждый день из клетки погулять выпускает.
            – Вот и хорошо! А то, если хомячка держать, тогда коту в доме делать нечего!.. Ты же Рыжика никому не отдашь?
            – Не отдам!..
            – Договорились, а теперь показывай мне, как ты уроки свои сделала.
            Танюшка побежала в свою комнату и пропала. Шура пошла за ней. Девчушка стояла у своего письменного стола и, чуть не плача, разглядывала пустые страницы школьных тетрадей.
            Шура подошла к незадачливой школьнице, взяла её на руки и, посадив себе на колени, ласково спросила:
            – Что домашнее задание сделала, тоже приснилось?
            Танюшка энергично закивала головой.
            – Ну, что ж, – сказала Шура, – выспалась, теперь за уроки, а то мама с папой скоро придут!.. – и, поставив к письменному столу второй стул, открыла Танюшкин дневник.
                ...
            Все поужинали. Шура с Танюшкой убрали со стола и перемыли посуду.
            – Шурочка, ты не забыла, ты вчера обещала мне «Аленький цветочек» почитать, аккуратно расставляя чистые тарелки на полке-сушилке, напомнила Танюшка.
            – Нет, не забыла. Сегодня мы с тобой «Аленький цветочек» почитаем, а завтра рисовать эту сказку будем. Хорошо?
            – Хорошо!.. Хорошо!.. Новыми карандашами! Да? Мне папа их вчера все до одного поточил! – прыгала Танюшка, взяв на руки притихшего Рыжика и направляясь в свою комнату.
            Вдруг в прихожей резко, требовательно и нетерпеливо зазвенел электрический звонок.
            – Кто бы это мог быть? У нас все дома, – с забытой тревогой подумала Шура.
            – Кто бы это? У нас все дома, – подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, беззаботно зачирикала Татьянка, направляясь к двери и поворачивая ручку английского замка.
             Дверь с силой распахнулась, железной ручкой ударила по голове не успевшую посторониться маленькую хозяйку, Танюшка громко вскрикнула, схватилась рукой за ушибленное место и заплакала.
            – Что там случилось? – послышался голос Александра Васильевича и он тут же, а вслед за ним и перепуганная Мария Сергеевна, оказались в прихожей.
            На пороге их дома стояли возмущённые мать и сын Гулявцевы, а за их спинами на холодном крыльце маячила фигура участкового милиционера в форме (и при исполнении), решительность на лице которого в этот миг сменилось растерянностью.
            – Вот она где, я же говорила!.. Я тридцать дней, тридцать ночей глаз не сомкнула, все слёзы выплакала!.. А она вон где!… – показывая на Шуру пальцем, как на неопровержимое доказательство своей правоты, как всегда на повышенных тонах изрекла Клавдия Даниловна.
            – Что здесь происходит? – голос Александра Васильевича звучал сурово, таким Шура его не знала.
            – Я пришла за своей родной дочерью! Это вы её против родной матери настроили и теперь у себя вместо прислуги держите, с родной матерью видеться не позволяете! Не имеете права! Товарищ милиционер, заберите её?
            – Кого вы здесь забрать хотите, товарищ милиционер? Кто-то здесь кого-то убил или ограбил?
            – Дочь мою мне отдайте! Не для Вас я её родила, растила...– выкрикивала Клавдия Даниловна свои требования, оказавшись за широкой спиной служителя порядка.
            – Вот в милицию заявление поступило от гражданки Гулявцевой Клавдии Даниловны, что в вашем доме насильно удерживается её дочь, должен разобраться.
            – Шурочка, что ты на это скажешь? – обратился к девушке отставной офицер мягким домашним голосом.
            Шура встала рядом с Марией Сергеевной и, обняв за плечи всё ещё всхлипывающую Танюшку, спокойно и твёрдо сказала:
            – Мне уже девятнадцать лет. Я взрослый человек и сама в праве решать, где мне жить. Я здесь живу потому, что у меня никогда не было другой семьи и другого дома…
            При этих словах Танюшка подпрыгнула и, обвив тонкими ручонками Шурину шею, стала целовать её глаза, щёки, волосы, приговаривая: «Я тебя никому-никому не отдам…».
            – Инцидент исчерпан? Прошу Вас покинуть мой дом! – и Александр Васильевич, широко открыв дверь своего дома перед непрошеными гостями, сделал рукой выметающий жест.