Жизнь, как жизнь гл. 61 - ЛЁД тронулся

             В субботу Шура с Танюшкой, не заходя домой, прямо из школы пошли в парк к реке. Здесь было так многолюдно, как только бывает на красные праздники с обязательной демонстрацией трудящихся. Казалось, что сюда сегодня вышли все жители города. Лёд тронулся!..
             Отсюда с высоты кремлёвского вала можно было видеть ожившую реку.
Большие глыбы льда неспешно двигались по широкому руслу, словно отара ленивых овец, направляемая грозными выстрелами длинного чабанского кнута, толкаясь, останавливаясь у берега и отчаливая от него,  нехотя догоняя и обгоняя друг друга.
             Шура стояла вместе со всеми у мраморного бортика смотровой площадки. Как все другие родители (или старшие родственники), она поставила свою Танюшку впереди себя на широкие каменные перила и смотрела вдаль.
             По ту сторону реки во всю ширь и до голубеющего горизонта, сочно пропитанное вешними водами, между островками нерастаявшего снега чернело и ждало своего часа невспаханное поле. Истосковавшееся по работе солнце, сейчас не жалело своего тепла, заставляя людей снимать уже надоевшую своей монотонной серостью верхнюю одежду.
             Шура смотрела вдаль, вдыхала свежий речной воздух, и ей казалось, что стоит лишь поднять кверху руки, чуть подпрыгнуть, легко оттолкнувшись от площадки, как она высоко и свободно воспарит  над этой толпой и полетит  на просторе туда, к горизонту, где любой брошенный в неё камень, упадёт раньше, чем достигнет цели.
             – Шурочка, давай купим мороженое, – неожиданно вклинилась в мысли девушки Танюшка.
             – Ой, Татьянка, я и забыла, что мы с тобой даже не обедали. Мороженое на улице сейчас есть нельзя. Ангина будет. А вот пирожное пошли купим, чтобы сил хватило до дома добраться, – придя в себя, откликнулась Шура.
             Танюшка спрыгнула с высокого бордюра и вприпрыжку, часто оглядываясь на Шуру, поскакала к ближайшему кафе.
             – Как Лада, – улыбнулась Шура.
                ...
             – У нас гости! – обрадованно объявила девчушка, едва переступив порог своего дома.
             Теперь и Шура заметила на вешалке незнакомую стального цвета шинель с офицерскими погонами и черные туфли под ней.
             Танюшка нетерпеливо разделась и побежала в большую комнату. В дверях она остановилась.
             В креслах за журнальным столиком удобно расположились её папа и незнакомый молодой человек в белой рубашке с узким чёрным галстуком и в брюках цвета морской волны (военный китель такого же цвета висел на спинке кресла за спиной незнакомца). Мужчины играли в шахматы, Мария Сергеевна, сидя на диване, с интересом наблюдала за игрой.
             Заметив в дверях застывшую Танюшку, игроки с готовностью отложили своё занятие, словно только её и ждали.
             – Знакомься, Серёжа, это Татьяна Александровна, моя младшая дочь, – с улыбкой, но вполне серьёзно, представил Александр Васильевич девчушку молодому человеку.
             – А где же Шурочка? – спросила мама, поднимаясь с дивана и направляясь в прихожую.
             – Ты, что не заходишь, дочка? Проходи, посмотри, кто у нас! – она взяла Шуру за руку и повела за собой.
             – Вот, – сказала она, остановившись у распахнутой застеклённой двери, – а вас, оказывается, и представлять не надо, ведь вы как-никак родственники, хотя и дальние!..
             Молодой человек поднялся, подошёл ближе и, глядя на девушку со сдержанным любопытством и некоторым восхищением, протянул руку для знакомства:
             – Сергей Поляков, – смущенно улыбнулся он, и в этой его улыбке отразилось далёкое Шурино детство. Серёжка Поляков улыбался вот так же смущённо всегда, когда Саша Гулявцева, оказываясь в городе на спортивных соревнованиях, математических олимпиадах, праздничных демонстрациях или навещая брата в больнице, забегала в гости к Поляковым в их крохотную квартирку в старом доме в самом центре областного города.
             – Серёжка? Ты?.. Вернулся?.. – неуверенно переспросила девушка?
             – Да, я это!.. Я!.. Только не вернулся, а приехал и в понедельник улетаю снова, – говорил молодой офицер, подводя девушку к дивану и предлагая ей сесть.
             Его слова, прозвучавшие с какой-то безысходной обидой и грустью, затронули в девушке свою незажившую рану.
             – Куда? Почему так быстро? Тебя тетя Нюра так ждала!.. Плохо ей одной-то!
             – Так вот получилось!.. – По лицу Сергея  пробежала тень, и он замолчал, вглядываясь куда-то чуть прищуренными глазами,  словно видел перед собой что-то неприятное и известное только ему.
            Он военный человек, Шурочка!.. – вступил в разговор Александр Васильевич. – Окончил Горьковское высшее войсковое командное училище. Теперь молодого командира через три дня в Архангельске в части ждут, а сюда он в отпуск приехал. И три дня отпуска дали ему по случаю вступления в законный брак…
             – Ты женишься? Поздравляю… – добродушно улыбнулась девушка, но, встретив безысходный взгляд юноши, смущённо затихла.
             – Не ж;нится он, – вступила в разговор Мария Сергеевна, – невеста его замуж вышла. – при этих словах Сергей чуть вздрогнул и плотнее сжал губы.
              – Как? – удивилась Шура.
              – Да, милая, так тоже бывает. Писала ему все четыре года, в любви клялась, замуж обещала за него выйти, когда училище закончит… Вот он и приехал, а она ровно неделю назад замуж вышла…
             – Такие вот дела… Мать говорит, что мужа своего нынешнего её дочка ещё со школы любила, только жениться на ней он не собирался. А тут любимому её через год квартиру дать пообещали, если к тому времени женится. Он и посчитал, что если женится сейчас и ребёнок родится, тогда квартиру получит двухкомнатную… Вот и выходит, что Сергея она «про запас» придерживала.
             – Что Бог ни делает – всё к лучшему, – многозначительно глядя на свою жену, убеждённо произнёс Александр Васильевич, – это даже хорошо, что всё так получилось!.. Не стоит тебя эта девушка, и жалеть о ней тоже не стоит!.. Представь, Серёжа, что было бы, если бы её парню квартиру после вашей свадьбы предложили!?.. Представил! Вот и радуйся!.. Одно плохо, как всё это на новом месте командованию объяснишь!? Среди них тоже всякие встречаются!..
             – Да, если человека не знают,  неизвестно что подумать могут! С первых же дней обман!.. За такой прогул по головке не погладят!.. Хорошо, если не уволят, а по уставу ответить придётся!.. – обречённо, словно кладя голову на плаху, произнёс молодой офицер.
             – Неужели нельзя ничего придумать? – тихо, почти про себя прошептала Шура, мысленно переживая вместо Сергея подлое коварство любимого человека и унизительное недоверие начальства. Уж кому-кому, а ей-то известно, как больно это ранит!..
             – Ну, ладно, спасибо вам за всё, – надевая свой китель и не поднимая глаз, заторопился гость, – пора и честь знать. Уже три. Мама, наверное, с дежурства вернулась, ждёт…
             Вслед за Сергеем всё семейство Орловских (и даже Рыжик) вышло в прихожую. Сергей потянулся за своей шинелью, но опустив руки, повернулся лицом к провожающим и, в упор глядя на Шуру, неожиданно сказал:
             – Шурик, выходи за меня!.. – Шура оторопела (так её называл только Чижик), и приготовленные для Сергея слова прощания остались непроизнесёнными.
             – Ты мне всё время нравилась, с детства. Я тебя никогда не обижу, ты меня знаешь!.. Прав Александр Васильевич, это хорошо, что так всё случилось. Я тебя не тороплю… Сейчас я уйду, а ты подумай… Подумай, время ещё есть, а через два часа я позвоню, – и привычно взяв под козырёк, Сергей скрылся за дверью.