Тыквенное семечко. Глава 8

Глава 8. Сокровища предков


Гомза лежал в кровати, натянув одеяло почти до подбородка. Он бросил взгляд в окно. Уже наверняка полдень, мама, скорее всего пошла навестить родственников.
 Он обвел взглядом комнату. Надо же, он на все смотрит совсем другими глазами! Вот альбомы с открытками. Гомза протянул руку и взял верхний альбом из высокой стопки. Он безразлично пролистал страницы, в которых весело мелькали пестрые открытки. Детские забавы, нужно их подарить Шиме. Плакат « Гнилого ореха». Совсем недавно они были его кумирами. Теперь Гомза в этом был уже не уверен. Солдатики на подоконнике. Гомза резко встал с кровати и подошел к своей коллекции. Взял в руки фигурку пучеглазого ефрейтора с поднятой шашкой в руке.
«Ему предстоит бой с противником», — с уважением подумал мальчик и аккуратно поставил фигурку обратно.
Гомза подошел к висящему на стене зеркалу и внимательно посмотрел на свое отражение. Вроде бы то же самое лицо, разве что взгляд стал серьезней. А ему кажется, что ему не тринадцать лет, а лет сто.
Сокровища предков! Где их искать? Он побежал в кабинет. Заглянул в камин, поковырялся в золе, перелистал штук тридцать книг, осмотрел рабочий стол отца, простучал стены — ничего! Оставив кабинет в разгромленном виде, сердясь на себя за беспомощность, он полез на верхний ярус дуба, там, где они с отцом по вечерам сидели.
Телескоп грустно стоял без дела.
— Эх! Несладко тебе теперь! — обратился к нему Гомза. — Все про тебя забыли!
Он навел резкость и стал осматривать окрестности.
Роффи! Идет с мольбертом на плече в сторону гор. Он повернул телескоп в другую сторону. Центральная тропа. Локуста ругается с Шишелом.
«Ух ты! Видно даже подножье гор!» — Он навел резкость сильнее.
Идет сгорбленный старичок с часами. Уронил шляпу. Смешной какой! Подошел к двери Тилиана. Стучит. Дверь открыли. Зашел.
Гомза перевел трубку телескопа чуть выше. Ой, а вон там, в окне Тилиан сидит в кабинете. Как хорошо видно! Что-то пишет на пергаменте. К нему зашел старичок, поставил часы на стол. Разговаривают.
— А-а-а, это он, наверное, жертвует в общественные фонды! — догадался Гомза.
От нечего делать Гомза стал разглядывать красивую статуэтку у Тилиана на столе. Воин с кривым мечом был настоящим произведением искусства.
«Да-а, — подумал мальчик, — это не мои солдатики. Погоди-ка, а что это делает Тилиан?»
Старичок уже ушел, и Тилиан разбирал его часы. Странно, часы, похоже, старинные, вещь ценная. Тилиан с лупой пристально разглядывал внутренности часов, аккуратно вынимая одну деталь за другой. Затем он отложил часы в сторону и поднял к свету какой-то предмет, с интересом его рассматривая. Что это он там нашел? Гомза присмотрелся.
— Зеленый изумруд! Это же дар королевы!
Его бабушке тоже подарили такой. Этот дар давал ливнасам крепкую семью и процветание рода. Похоже, старичок не догадывался, что в его часах. Но откуда Тилиан узнал об этом?
Гомза стремглав побежал вниз, в кабинет отца. Тилиан просил пожертвовать нефритовую шкатулку отца, где же она? Наверняка в этой шкатулке тоже было что-то спрятано! Гомза решил обыскать весь дуб, начиная с чердака.
Когда он поднимался по лестнице на чердак, в дверь постучали. Гомза сразу понял, что это Тюса, только она одна не признавала колокольчиков и не жалела своих кулаков. Он вышел на улицу, прикрыв ладонью лицо от яркого солнца.
Тюса держала в руках высокий пузырек с ярко-розовой жидкостью.
— Малинесс де Пузырино решила выйти замуж за твоего ефрейтора, — важно сказала она и поставила пузырек на каменный край колодца. Тут Гомза увидел, что Тюса нарядила пузырек с сиропом как невесту — сверху болталась фата из носового платочка.
— Тюса, давай мы потом поиграем, мне нужно шкатулку найти, — он развернулся и пошел к двери.
— Эй, ты куда! Свадебная церемония будет недолго, а потом я тебе помогу, у меня сегодня выходной! Тащи сюда своего пучеглазого, — она села на край колодца и стала поправлять фату, бормоча своей принцессе ободряющие слова.
Гомза тяжело вздохнул, но покорно пошел в дом, понимая, что от Тюсы просто так не отделаешься.
Тюса поставила жениха с невестой рядышком, положила рядом с ними свидетелей — два сухих желудя и еловую шишку, которая была алтарем, и стала произносить торжественную речь. Это было так уморительно смешно, что скоро Гомза просто покатывался со смеху. Он схватился за живот и неосторожно взмахнул рукой, с ужасом заметя, что жених полетел на дно колодца.
— Ай-ай-ай! — заверещал он, облокотившись на край и всматриваясь в темный водяной круг, по которому пошли частые круги. — Мой ефрейтор, он утонул!
— Чего раскричался как бешеная лягушка, — проворчала Тюса, нежно прижимая к груди пузырек с сиропом. — Эх, Малинесс, — проворковала она невесте, — не расстраивайся, не ты первая, кого бросили у алтаря, — с этими словами она поставила пузырек в сухую траву и стала раздеваться.
— Ты чего, в колодец лезть собралась? — удивленно спросил Гомза. — Лучше не надо, Тюса, он такой глубокий, что даже представить страшно!
— А мне не страшно! — с вызовом заявила кикиморка, перелезая через край, — так и быть, достану этого негодяя, но свадьбы не будет, — сердито добавила она и нырнула в воду.
Гомза сел на каменный край и с напряжением стал всматриваться в колышущуюся воду. Надо же какая Тюса странная, для нее так важна какая то дурацкая свадьба, и ничего не стоит нырнуть в колодец, которого Гомза всегда до смерти боялся.
Вскоре на поверхности появилась мокрая голова Тюсы.
— Держи своего вояку, — сказала она, протягивая солдатика. — Там еще кое-что было, — продолжила кикиморка, сплевывая воду. — Если не ваше, я себе заберу.
В руках у Тюсы была обмотанная веревкой нефритовая шкатулка.

*** *** ***

Нисс сидел в маленькой харчевне холмовика Пипеля «Сруб» и смотрел перед собой невидящим взглядом. Заведение было довольно тесным, но очень популярным, стилизованным под избушку лесорубов, и сегодня тут было не протолкнуться. На бревенчатых стенах харчевни висели старые фотографии здоровенных холмовиков с большими топорами в руках. Дальний угол, там, где играли музыканты, утонул в плотном сизом дыме от сигарет. За соседним столиком два холмовика мерялись силами, поставив локти на стол и сцепившись огромными ладонями. Один из них был рыжий с коротко стриженым чубчиком жестких волос, а цвет волос второго было не разобрать, так как на нем была громадная кепка с козырьком. Их обступили хмельные зеваки, таращившиеся на борцов посоловевшими глазами. Они ревели и улюлюкали так громко, что Нисс не слышал собственного голоса.
— Ты слышишь меня, Нисс? Я заказал еще жаркое из зайчатины, — пихнул его в бок сосед по столу холмовик Магус. Он налил в рюмки холмобраг и поставил их на стол.
В харчевне Пиппеля приносить с собой выпивку не разрешали, поэтому Нисс украдкой вытащил из внутреннего кармана плоскую бутылку с элем и плеснул его в стаканы с холмобрагом. Недавно они с Магусом поэкспериментировав, выяснили, что если их смешать в определенных пропорциях — получается забористый напиток.
Нисс поспешно спрятал контрабанду в кармане и поднял руку со стаканом.
— Давай выпьем за то, чтобы настали лучшие времена! — протараторил Магус и залпом выпил рюмку.
Магус был низенький пухлый холмовик с черными как смоль волосами. Глаза у него были слегка навыкате, а рот — довольно крупный, с яркими губами. Он слегка шепелявил и стеснялся этого, поэтому старался слова произносить быстро, чтобы не так заметно было.
— Повтори свой тост, — повернул к нему голову Нисс, уставившись на Магуса хмельным взглядом. — Помедленнее, если можно.
— Я сказал, давай выпьем за то, чтобы настало лучшее время! — повторил Магус, ослепительно улыбаясь.
В этот момент за соседним столом толпа дружно взревела, и Нисс невольно повернул туда голову, увидев, как рыжий борец покраснел от натуги и почти согнул руку противнику.
Нисс отсалютовал в пустоту и тоже выпил.
— Лучшие времена, говоришь? — обратился он к соседу, подвигая тарелку с едой поближе. — Хочешь, я открою тебе страшную тайну? Магус, это время никогда не настанет! — тут он разразился таким жутким смехом, что у холмовика мороз по коже пробежал.
— Дружище, господь с тобой, зачем так мрачно смотреть на жизнь? — Магус ущипнул проходившую мимо официантку. Та шлепнула его полотенцем и, погрозив пальцем, поспешила на кухню.
— Это не я на нее мрачно смотрю, а она на меня, — упрямо заявил Нисс. — Вот куда ни пойду, везде чувствую ее тяжелый взгляд, — добавил он и икнул.
— Кто? — переспросил Магус, накладывая в тарелку горкой салат. — Кто на тебя посмел косо смотреть?
— Жизнь, — Нисс развел руками и наклонился к уху холмовика. — Она стерва, еще та! Одним — все, другим — шиш с маслом, — он скрутил дулю и стал ею размахивать в воздухе.
Магус серьезно посмотрел на Нисса и погрозил ему пальцем.
— Ай-ай-ай! Нехорошо врать, любезнейший! Тебя обхаживают толпы холмовичек, ты работаешь в теплице у самого Протта! У тебя двухуровневый холм, что и говорить, приятно иметь такую крышу над головой! Чего тебе еще надо?
Нисс посмотрел на него мутным взглядом и наклонился вперед.
— Чего надо, говоришь? Я опять в лес хочу. И чтобы толпы древесниц мне прохода не давали. И жить там хочу не в старой осине, а в большом дереве, понятно? А возвращаться туда как побитая собака — не хочу, — тут он встал и пошел через плотную завесу дыма к музыкантам.
Подойдя к сцене, он невольно вздрогнул, увидев лицо солиста, проникновенно поющего о безвременно скончавшемся холмовике. Нисс, воспитанный на культурном наследии древесников, слыша зычный баритон, доносившейся из-под пелены дыма, все же думал, что лицо поющего должно быть несколько иным. Парень, что пел песню, ничем внешне не отличался от какого-нибудь болотного оборванца, который в его родном лесу разгружал товар при магазине. Да и музыка у них была с таким обилием низких аккордов, вязкая, тяжелая… Нисс дождался конца песни, где умерли абсолютно все, и подошел к музыкантам поближе.
— Сыграйте про Туттеля, — сказал он им и бросил горсть монет.
Солист ловко поймал монеты в шляпу и широко улыбнулся, обнажив желтые кривые зубы. Музыканты грянули музыку и весело запели.
 
Туттель-Муттель невезучий,
Ночью спит в навозной куче,
Только деньги получает —
Все до кейда растеряет.
А на дне Благодаренья
Опрокинул таз с вареньем…
Ла-ла-ла-ла-ла-лу-ла!

Нисс заулыбался и захлопал в такт музыке. Эта мелодия всегда дарила ему ощущение счастья. То ли из-за простоты стиля, то ли из-за манеры исполнения. А может быть, ему просто приятно было слушать про тех, у кого не важно шли дела.
— Хочешь, я тебя со своей бабкой познакомлю? Она у меня ведьма! Может, что посоветует тебе, — заорал Магус, пытаясь перекричать музыку.
— Ведьма, говоришь? Хочу! — глаза Нисса сверкнули.
В это момент рыжий холмовик с протяжным криком уложил ладонь противника с громким стуком на стол. Толпа взревела, некоторые подбросили шапки вверх. Те, кто поставили на холмовика в кепке, стали раскошеливаться.
Нисс выпил залпом рюмку и пошел танцевать.


*** *** ***
Сразу по возвращении из Сгинь-леса Грелль направился к раздвоенной ольхе. Дверь ему открыла Лерр и изумленно вскинула брови.
— Ба! Их сиятельство изволили вернуться с прогулки! Надеюсь, карусели Сгинь-леса не сильно вскружили голову? — желчно произнесла она и, выдержав паузу, развела руками. — А Роффи нет дома, она в горах картинки малюет. Тоже любительница аттракционов!
Грелль торопливо пошел в сторону Северных гор, натянув шляпу до самых глаз. Еще издали он увидел крошечную фигурку на склоне горы. Он помахал Роффи двумя руками и увидел, как она застыла, разглядывая его. Потом словно вышла из оцепенения и побежала ему навстречу.
— Грелль, миленький, живой! — она повисла у него на шее и расплакалась.
Грелль крепко обнял ее, и они застыли, наслаждаясь каждой секундой встречи.
— Ну, показывай, что нарисовала, пока меня не было, — Грелль вытер девушке слезы и чмокнул в щеку.
Когда они подошли к холсту, первое, что он заметил — это то, что изменилась цветовая гамма картины. Раньше небо утренних гор было оранжево-красным, а теперь зеленовато-бирюзовым. И солнце поднималось над горизонтом яркое, с зелеными лучами.
— Я тоже это видел! Это было в пятницу! Когда я увидел солнце, я подумал, что это словно горошина с твоего платья скатилась! И лучи брызнули зеленые во все стороны, я тоже видел это, — он удивился, что необычный восход, который увидел он, в то самое утро, когда его чуть не убил Черный Стрелок, мог видеть кто-нибудь еще. Тогда ему казалось, что это было только в его личном мире.
Он крепко обнял Роффи и прижал к себе ее замерзшие руки. Высоко в небе над ними парил орел.
*** *** ***
Тюса со всех ног бежала на свою вторую работу в грецкий орех. Музыканты купили новую мебель, и сегодня ей предстояло складывать туда вещи. Уже с порога она услышала пронзительный каркающий голос и с огорчением поняла, что у Ле Щины ее косметолог. Косметологом была та самая тетка, что на празднике Большого Дерева выбирала шапку своему сыну, ее кикиморка запомнила хорошо. Уже в первый свой приход сюда эта тетка, натирая лицо Ле Щине какой-то бурой смесью, поведала о себе практически все. Тогда Тюса, подметая на кухне, узнала, что зовут ее Аделаида Милеста Райша IV, что она из разорившегося дворянского рода, который владел когда-то всей западной частью леса. Многие в лесу ее не любили, считая, что от дворян, кроме громоздкого имени и непомерных амбиций, она ничего не унаследовала. Поэтому, чтобы не сильно себя утруждать, народ слегка подсократил ее имя, и стал за глаза называть Адмиральшей.
Адмиральша была невысокого роста, плотненькая и очень разговорчивая. Брови у нее были выщипаны в тонюсенькую ниточку и находились так высоко над глазами, что делали выражение ее лица не просто удивленным, а глубоко шокированным. Глаза, большие и полуприкрытые, как у сонной рыбы, стреляли по сторонам, а крупные зубы, казалось, рвались наружу из-под ярко-накрашенных губ. Волосы Адмиральши были выкрашены в ярко-лимонный цвет и взбиты в такой крутой начес, что смахивали на экзотический войлок. Талия была туго затянута в корсете, от чего Адмиральше стали недоступны многие движения тела, но это, похоже, ее не слишком расстраивало, так как движения ее разговорчивого языка, видимо, наверстывали упущенное. На груди блестел огромный золотой медальон, на котором раскинулась приземистая груша, обвитая плющом — родовое дерево Адмиральши. Она уже успела поведать Ле Щине, что это ее счастливый талисман, оберегающий ее семью от всяких невзгод.
Разбирая коробку с посудой, Тюса невольно выслушала какой плохой аппетит у ее сына, какой примерный семьянин ее муж и сколько новых корсетов она выписала наложенным платежом. Постепенно тема ее разговора переползла на косметику и надолго в ней увязла.
— Эта маска творит настоящие чудеса, в ее состав входит грязь из Живого озера, — прокаркала Адмиральша, взмахивая короткими ручками у лица Ле Щины.
Ле Щина слабо попыталась задать ей вопрос, но эта попытка была мгновенно сметена огромным потоком болтовни, выплеснувшейся из Адмиральши подобно лаве.
Тюса открыла дверцы буфета и стала расставлять по полочкам кофейный сервиз.
— Какая смешная девочка! Была у меня одна клиентка кикимора, но очень далеко жила, да и бородавок у нее много было, трудно было делать массаж. Ну, я ее и забросила, — прогромыхало за спиной у Тюсы. Она в недоумении повернула голову, но Адмиральша уже рассказывала о каком-то креме, в состав которого входила слюна медведя.
У кикиморки жутко разболелась голова и, кое-как дождавшись боя часов, она пулей вылетела из ореха.
Пройдя несколько шагов, она услышала хруст веток, и на тропинку перед ней выскочила Шима.
— Ну как, взяла автограф? — нетерпеливо спросила она, прыгая вокруг Тюсы.
— Знаешь, Шима, мне сегодня не до этого было, — ответила ей Тюса, растирая виски.
— Святой Хидерик, ты такая счастливая! Это же надо — работать у самой Ле Щины! — взвыла Шима, кружась вокруг кикиморки. — Это даже хорошо, что пока не взяла автограф, мне еще Мита и Хася открытки передадут! Ой, ну расскажи, расскажи, как они живут? — Шима, сгорая от любопытства, заглянула в лицо Тюсе.
— Да так, ничего особенного, — ответила ей кикиморка и подняла воротник куртки.
— Ой, ну ты скажешь! Не может Ле Щина жить как мы с тобой, она же звезда! — Шима взмахнула руками, изображая полет птицы.
Тюса лишь фыркнула и взъерошила свою челку.
— А что она дома носит? — не унималась Шима, идя перед кикиморкой задом наперед.
Тюса вспомнила коротенький халат Ле Щины с торчащими розовыми панталонами и невольно вздрогнула.
— Что, что — пальто! — огрызнулась она.
Шима громко рассмеялась и налетела спиной на ствол дерева.
— Никак не могу запомнить, что тут тропинка поворачивает, — пожаловалась она, потирая ушибленное место.
Тюса увидела вдали лиственницу Фабиуса, свое окошко, на втором этаже, вспомнила про книжку, лежащую на тумбочке, и внутри нее разлилось приятное тепло.

*** *** ***

Когда Нисс открыл калитку ведьминого двора, он ожидал увидеть там черепа животных на шестах и ритуальные круги с красными углями в центре. Но вместо этого он увидел небольшой ухоженный садик с розовыми кустами и стриженой травой. Да и ведьма, что встретила его у калитки, слегка отличалась от того образа, что нарисовало его разнузданное воображение. Бабка Магуса оказалась толстой холмовичкой, с такими же, как у внука, глазами навыкат. На ней было темно-фиолетовое платье с крупной оборкой, поверх которого была накинута вязаная шаль с длинной бахромой.
— Моргана, — протянула она ему пухлую руку, поправив другой седые кудряшки волос. В нос Ниссу ударил резкий запах терпких духов и табака. Она жестом пригласила его в дом, и они пошли внутрь двора по петляющей дорожке, выложенной камнем. Со стороны они напоминали две цифры: высокий худой Нисс походил на единицу, а Моргана, которая словно катилась рядом, смахивала на ноль.
Они прошли через сени, битком набитые травами, в небольшую гостиную, в центре которой стоял круглый стол с вязаной скатертью. На столе в крошечном блюдечке горела свеча, а рядом лежала деревянная трубка. Моргана села за стол, придвинув стул Ниссу, и стала набивать трубку табаком. Нисс подошел к столу, озираясь вокруг. В гостиной еще был большой книжный шкаф, диван с атласными подушечками и старое трюмо с мутным зеркалом. Он вздрогнул, когда чуть не наступил на лохматую белую собаку, лежавшую рядом, и сел за стол, поправив шишечку на жиденькой косичке.
— Ну, — сказала Моргана, изучая его взглядом, — какие проблемы? — она раскурила трубку и шумно выдохнула, окутав стол огромным облаком дыма.
— Хочу в лес вернуться, — без обиняков начал Нисс. — Но жить там как раньше — не хочу. Вот и не знаю, что делать, — он развел руками и отодвинул стул от собаки подальше.
— Понятно, — Моргана откинулась на спинку стула и сняла воск с потрескивающей свечки. — Значит, въехать хочешь в родной лес на белом коне, — она, прищурившись, смотрела на древесника.
— Можно и пешком, — ответил Нисс, подумав, что харчами перебирать не стоит.
— Это выражение такое, — сказала Моргана и выпустила густое облако, напоминающее по своей форме огромное дерево. Нисс ошарашенно уставился на облако, которое вместо того, чтобы растворяться, принимало все более четкие формы.
Вдруг он увидел себя в родном лесу, в огромной сосне, обставленной так, что Оэксам и не снилось. Это был каминный зал с огромными мраморными колоннами. На стенах висели картины в пышных рамах, около дверей стоял дворецкий. В центре стоял стол, на котором на огромной тарелке лежали его любимые грюли. Вокруг стола сидели миловидные древесницы и весело ему улыбались. Постепенно видение стало бледнеть, и вскоре Нисс увидел себя за столом у Морганы.
— Что это было? — спросил он, выпучив глаза.
— Твоя мечта, — ответила Моргана, положив трубку на стол. — Ты у нас, значит, главой леса хочешь быть?
Нисс побледнел и опустил глаза.
— Ты вообще представляешь, что быть главой — дело хлопотное? Если ты думаешь, что будешь целыми днями сидеть в каминном зале, и есть грюли со смазливыми древестницами, то ты ошибаешься, — резко сказала Моргана.
— Я справлюсь! — выкрикнул Нисс, но горло почему то охрипло и вместо крика вышел писк.
— Силенок в тебе нет совсем. Выход только один — будить Унук Эльхайя. И тогда нужно тебе будет его заинтересовать выгодным предложением, иначе он помогать не станет. Слушай меня внимательно: чтобы приготовить порошок, который его разбудит, нужно достать мильверис. Все остальные травы у меня есть, — она махнула рукой в сторону сеней. — За работу свою я беру дорого, — добавила она, сверля Нисса глазами.
— Не беспокойтесь, — тот похлопал себя по карману, — с этим у меня полный порядок.
— Я беру старинными деньгами. Таких у тебя нет. Это будет стоить тридцать серебряных кейдов, — добавила она и, прищурившись, посмотрела на него.
Нисс на секунду задумался, но быстро смекнул, что в дубе Оэксов, который битком набит антиквариатом, найти горсть старинных монет, ему не составит труда. Он, правда, еще не знал, чем можно заинтересовать Унук Эльхайя, но решил для начала выполнить первый пункт.
— Думаю, сделка состоится, — сказал он Моргане.
Та удовлетворенно кивнула и шумно задула свечку.

*** *** ***

Гомза с Греллем сидели в кабинете Астора и смотрели на пустую нефритовую шкатулку.
— Ничего не понимаю! Зачем Астор спрятал в колодец пустую шкатулку? — Грелль почесал подбородок.
Гомза пожал плечами и грустно посмотрел в окно.
— Так значит, Тилиан не простые вещи у ливнасов собирал, а с дарами королевы? Но откуда он узнал? — Грелль в задумчивости стал мерить шагами кабинет. Потом он резко остановился и хлопнул себя по лбу.
— Ну конечно же! Боррелия! У нее же фиолетовый кристалл! Но разве они не понимают, что держать столько даров в одном месте опасно?
Тут Грелль посмотрел на дверь и нахмурился. Он повернулся к Гомзе, кивнул в сторону двери, приложив палец к губам.
Гомза убрал шкатулку в стол и, подойдя к двери, резко ее открыл.
За дверью стоял Нисс с большой коробкой в руках.
— Привет, Гомза, — улыбнулся он и шагнул в кабинет. — А я тут тебе клубнички отборной принес! — радостно сообщил он племяннику, поставив коробку на письменный стол.
Грелль попрощался с Гомзой, пообещав зайти позже.
Нисс тем временем открыл коробку, и Гомза увидел, что она доверху наполнена клубникой.
— Вот это да! — он весело подпрыгнул на одной ноге. — Нужно будет позвать Тюсу и Шиму с Заком! Вот повеселимся! — добавил он, потирая руки.
Нисс остался доволен произведенным эффектом. Он сел в кресло и стал растирать рукой поясницу.
— Что-то я совсем расклеился. Вчера к знахарю ходил, он мне сказал пить настойку мильвериса, а к пояснице серебряные монеты прикладывать. Вот подумал, может, ты мне поможешь, — заискивающе обратился он к Гомзе.
Гомза сначала растерялся, он привык видеть Нисса совсем другим. Но тут же обрадовался, узнав, что может чем-то ему помочь.
— Я сейчас! — он выскочил из кабинета и вскоре вернулся, держа в одной руке пучок травы, а в другой — жестяную банку из-под кофе.
— Вот! — он подвинул коробку с клубникой и высыпал содержимое банки на стол. Нисс взял со стеллажа лупу и стал разглядывать монеты.
— Надо же, тут есть даже золотой фелд Хидерика первого! — восхищенно протянул он, разглядывая отчеканенный на монете королевский профиль.
Гомза, посмотрев на Нисса с лупой, сразу вспомнил Тилиана в окне.
«Он разглядывал часы с лупой! Нужно будет потом внимательно осмотреть шкатулку еще раз!» — пронеслось у него в голове.
«Кажется, капризная Фортуна стала обращать на меня внимание! — Нисс откладывал в сторону серебряные монеты, стараясь не сбиться со счета. — Мало того, что монеты и мильверис достались так просто, да еще узнал, что в клене Тилиана полно сокровищ!»
Он взял из коробки ягодку, положил ее в рот и зажмурился от удовольствия, решив для себя, что у него начинается сладкая жизнь.
Гомза закрыл за Ниссом входную дверь и снова поднялся в кабинет. Он снял со стола коробку, достал шкатулку и, вооружившись лупой, стал ее изучать.
— Есть! — закричал он, найдя внутри шкатулки нацарапанную сбоку стрелочку. Он взял со стеллажа шило и надавил на дно шкатулки в то место, куда показывала стрелка. Днище покосилось, и вскоре Гомза извлек из-под него меч Ингедиаль Астора.








*** *** ***
Ближе к вечеру Нисс вышел из своего холма и пошел в сторону дымящегося вулкана. Порошок, приготовленный Морганой, он насыпал в пузырек из-под лекарства и бережно положил в карман пиджака. Отдавая порошок, Моргана несколько раз повторила, что он должен делать. Нисс выполнил все ее указания, кроме одного — идти к вулкану в кромешной тьме он побоялся, решив про себя, что ходить по незнакомой дороге в потемках будет неблагоразумно.
Поэтому он тронулся в путь, когда солнце было еще высоко над горизонтом.
Как только долина осталась далеко за спиной, пейзаж резко изменился. На смену плодовым деревьям и мощеным дорожкам пришли каменистые холмы, сплошь заросшие колючками — цветком тролля, как их называли холмовики.
Нисс шел, прихрамывая, отметя про себя, что стало невыносимо жарко. Он снял пиджак и расстегнул ворот рубашки, наспех вытерев со лба капли пота. Подойдя к подножью вулкана, он чувствовал себя словно на раскаленной сковородке, земля буквально дымилась у него под ногами. Нисс стал внимательно изучать гору, ища глазами более пологий склон.
— Не ходи туда, — вдруг услышал он у себя за спиной и подпрыгнул как ужаленный.
Прямо перед ним, опираясь на высокий посох, стоял старик с длинной белой бородой. Одет он был в какую-то причудливую одежду из белого льна, доходившую до самых пят. Лицо у него было сморщенное, как печеное яблоко, однако необычайно живые глаза внимательно следили за каждым его движением.
— Ты как сюда забрел, батя? — удивленно спросил его Нисс.
— Живу я тут. Белый Дервиш в народе меня называют, слыхал про такого? — спросил тот древесника.
Нисс растерянно почесал затылок и захлопал глазами.
— Белый Дервиш из холмовицких сказок? Что-то такое мне в детстве брат читал… это дух, который вулкан охраняет. А ты, значит, решил, что на него похож, да?
— Я и есть Белый Дервиш, — спокойно ответил старик, повернув голову к вулкану.
Нисс расстегнул рубашку до конца, наспех смахнул струйки пота. Вот невезение! И надо было этому полоумному старику оказаться здесь именно сейчас!
— Дело ты недоброе задумал. Лучше тебе вернуться в долину, да забыть то, о чем затевал, — продолжил старик, повышая голос.
Ниссу стало совсем не по себе. Этого еще только не хватало! Что, черт возьми, тут происходит?
В этот момент солнце село за горизонт, озарив небо алым светом.
Белый дервиш растаял прямо на глазах. Нисс вскрикнул и попятился.
— Я просто перегрелся на солнце, — сказал он сам себе и рванул наверх что было сил.
Дойдя до вершины вулкана, он торопливо открыл крышку пузырька и высыпал порошок в его жерло. Земля под ногами тихо затряслась. Нисс рванул оттуда во всю прыть, выставив руки вперед — словно разрезая ими густой воздух. Внутри горы все заклокотало, и из жерла вырвался высокий сноп огня. Тут с горы, что была рядом с вулканом, отвалился огромный камень, открыв вход в пещеру. Потом стали падать другие камни, и вскоре Нисс увидел, что в горах полным-полно пещер, из которых выпрыгивают разбойники. Они радостно закричали, но вскоре заметили чужака и, нахмурившись, окружили его плотным кольцом. Нисс с ужасом посмотрел на свирепые рожи, тщетно пытаясь придать себе невозмутимый вид. У него возникла твердая уверенность, что такие ребята с хрустом разгрызают бутылки; когда они злятся — у них наверняка из ноздрей вырываются языки пламени, а их раскатистый смех сметает в пыль двухуровневые холмы.
— Это я вас разбудил! — в страхе закричал он, размахивая в воздухе пустым пузырьком. — Мне нужно срочно поговорить с Унук Эльхайя! У меня к нему выгодное предложение!
Тут к нему подошел огромный детина с большим синяком под глазом. Он уставился на него левым глазом, правый был полуприкрыт, точно уставший за день цветок. Разбойник, напоминающий огромный платяной шкаф, грубо схватил Нисса за локоть, словно пушинку, и поволок его в пещеру.
Нисс закричал от страха и стал умолять разбойника отпустить его с миром, но тот, казалось, не слышал его слов совсем. Он отодвинул рукой ковер, прикрывавший вход в пещеру, и с размахом швырнул его туда.
Бегло оглядев помещение, Нисс подумал, что пещера Унук-Эльхайя просто кричит о его непомерных амбициях. Он всегда считал, что пещера в скале — это крохотное местечко, где лишний раз подумаешь, стоит ли резко взмахнуть головой, чтобы отбросить со лба непослушную прядь волос, или надо ли дергать ногой, чтобы расправить смятые брюки?
В пещере, которая предстала его взору, можно было смело устраивать бал, на котором будут танцевать не меньше двадцати пар, причем танцевать не какой-нибудь вялый танец, где партнеры тесно прижимаются друг к другу и топчутся на месте, а танец малышки Йокки — веселую разнузданную пляску, где каждой паре требуется длинная свободная диагональ помещения. В свете неяркого факела под самым сводом эти необъятные просторы, казалось, тянулись на сотню шагов во все стороны, и Нисс внезапно почувствовал себя ничтожной песчинкой в пустыне, которую вот-вот сдует свирепый самум.
 В глубине зала стоял большой сундук, накрытый шкурой какого-то зверя. На земляном полу лежал большой ковер с длинным ворсом, на котором сидел незнакомец и курил кальян.
Он неторопливо повернул голову, снисходительно глянув на распростертого перед ним Нисса. У разбойника был крючковатый нос, маленькая черная бородка и сверлящие глаза с красным блеском. Хотя насчет блеска Нисс поручиться не мог, может, ему просто показалось, при тусклом свете факела не сильно разглядишь. Увидев у него на голове корону с огромными рубинами, Нисс понял, что это Унук Эльхайя.
— Зачем пришел? — спросил его тот, глядя куда-то в угол пещеры.
— У меня есть к тебе предложение… — затараторил Нисс, ползая перед ним на коленях.
Разбойник жестом велел ему замолчать и приказал Ниссу сесть так, чтобы детина, который его приволок, видел только его спину.
— Это глухой Гасан, — пояснил Унук Эльхайя, затягиваясь кальяном. — Но есть у меня подозрение, что он может читать по губам.
Нисс суетливо развернулся к Гасану спиной и заискивающе посмотрел на разбойника. Тот вонзил в него повелительный взгляд и Нисс начал говорить.
Выслушав его, Унук-Эльхайя приказал всем собраться в главном зале.
Разбойники набились в зал до отказа, оставив в центре пещеры небольшой пятачок. Унук Эльхайя снял со стены меч с кривым лезвием и вышел в центр, поманив Нисса пальцем.
— Он покажет нам дорогу к сокровищам! — объявил он всем и вызвал жуткий одобрительный рев. — Смотри, — развернулся он к Ниссу и провел по его шее лезвием, — если обманул, горько об этом пожалеешь! Я выну из тебя все внутренности и брошу их шакалам, — сказал он с наслаждением, будто дегустировал эль столетней выдержки. Тебе-то зачем это надо? — спросил он белого как мел Нисса.
— Я хочу стать главой леса, вам ведь этот титул не нужен? — пролепетал тот в ответ.
Унук Эльхайя стал рубить мечом воздух, словно сражался с невидимым противником.
— Мне лес ни к чему! Там солнца мало! Сокровища из того дерева я заберу все, а ты в том лесу можешь себя называть, как хочешь — хоть головой, хоть задницей! — грубо ответил он и вызвал дружный взрыв хохота.
Было решено собрать завтра всех горных троллей, что жили в глубоких пещерах, и напасть на лес в сумерках. Разбойники веселились от души. Они разожгли костер и расселись вокруг него, жаря на вертеле подстреленного оленя. Нисс совсем не разделял всеобщего ликования. Он сидел у костра, трясясь как лист его родной осины, и тысячу раз пожалел в душе, что ввязался во все это. Глухой Гасан не спускал с него глаз и ходил вокруг него, шумно дыша и раздувая ноздри. Нисс с ужасом смотрел на него и понимал, что для того, чтобы вывести его из строя, вовсе не обязательна такая гора мускул — достаточно было одного щелчка пальцами. Потом ему плеснули в чашку какую-то мерзкую жидкость, выпив которую, он задремал, свернувшись калачиком.

*** *** ***

Гомза держал в руках меч отца и не верил своим глазам. Он крепко поцеловал его маленький клинок и, задумавшись, сел в кресло отца. Про свою находку он решил сказать только Греллю. Мама, скорее всего, меч сразу же отобрала бы и повесила на стену гостиной, где у них была коллекция семейных реликвий. Хорошо, что сейчас она на дне рождения и придет только вечером.
Гомза спрятал меч в стол, набросил на себя плащ из торкса кедра и бегом побежал к Греллю, ведь так хотелось с кем-то поделиться впечатлениями.
Солнце уже садилось, а вслед за ним по небу ползла огромная свинцовая туча.
— Нету его дома, — развел руками Туссель. — В горах травы собирает. Но, должно быть, сейчас придет, вон туча какая накрывает, — махнул он головой вверх.
Гомза разочарованно посмотрел на закрывшуюся дверь и потихоньку пошел обратно. Проходя мимо липы Тилиана, он вдруг остановился и задумался, посмотрев на свет в его кабинете.
«Может, мне самому с Тилианом поговорить? Нужно непременно ему сказать, что нельзя держать столько даров в одном месте, вдруг он не знает?» — пронеслось у него в голове. Он еще потоптался у двери, но потом решительно дернул колокольчик.
Дверь ему открыл дворецкий с лохматыми бакенбардами.
— Господин Тилиан никого не принимает! — надменно заявил он Гомзе и попытался закрыть дверь.
— Подождите! — Гомза с силой вцепился в дверную ручку. — Передайте ему, что я все знаю про дары, он поймет, — торопливо выпалил он дворецкому, увидев, как у того брови поползли наверх.
Дворецкий поднялся вверх по лестнице, оставив его у дверей. В глубине зала в камине плясали языки пламени. Прямо над ним висела огромная картина, где Астор произносил речь на поваленном дереве. Высокий сводчатый потолок украшала причудливая лепнина, а большая хрустальная люстра была похожа на перевернутый торт.
Рядом кто-то кашлянул и Гомза увидел Боррелию на кресле-каталке. Она словно вынырнула из темноты каминного зала, выехав на кресле ближе к камину.
— Здравствуйте, тетушка Боррелия! — Гомза почтительно склонил голову. — Как ваше здоровье? — заорал он, неизвестно почему решив, что она должно быть плохо слышит.
— Лучше и не спрашивай, — досадливо махнула она узловатой рукой. — Не ори так, — добавила она, поправляя чепчик на голове. — Это я хожу плохо, а слышу хорошо.
Вниз спустился дворецкий и проводил Гомзу до самых дверей кабинета.
Тилиан сидел за столом, склонившись над исписанными листами пергамента. Он жестом пригласил его сесть в кресло и выжидающе на него посмотрел.
— Нельзя столько даров хранить в одном месте! — заявил Гомза, решив про себя, что нечего ходить кругами.
— Ты о чем, малыш? — Тилиан приветливо ему улыбнулся и аккуратно воткнул перо в подставку. Одет он был в зеленый шелковый халат с вышитым цветком мильвериса. — И кто же это посмел такое сделать? — он весело посмотрел на Гомзу и поставил локти на стол, подперев руками голову.
— Это у вас, в вашем клене! — с жаром ответил ему Гомза.
Тилиан откинул голову назад и звонко рассмеялся.
— В нашем клене лишь фиолетовый кристалл, дар моей матушки. Позволь спросить тебя, откуда в твоей голове возникла подобная фантазия? — он недоуменно посмотрел на мальчика.
— Дядя Тилиан, я видел в телескоп, как вы из часов изумруд достали, — упрямо возразил Гомза, решив добиться своего во чтобы то ни стало.
— Какой изумруд? — удивился Тилиан. — Никогда не испытывал к драгоценностям никакого интереса, вот с глиняным шариком уже столько лет не расстаюсь, — он взял в руки висящий у него на шее на шнурке небольшой глиняный шарик с витым орнаментом. — Карлус мне действительно принес часы, но они слегка барахлили, нужно же, как-то было ему помочь, вот и решил их сам отремонтировать, чтобы бедному старичку на ремонт не тратиться. Ты, наверное, за изумруд принял позеленевшую шестеренку, — развел руками Астор.
— Я видел изумруд собственными глазами! — запальчиво выкрикнул Гомза, сжав кулаки.
Тилиан стал мерить кабинет шагами.
— Я понимаю, что тебе пришлось пережить, Гомза. Не каждый взрослый выдержит такое. Сначала потерял отца, потом жестокое испытание Сгинь-лесом. Уж поверь мне, я знаю, что это такое, сам через него когда-то шел. Тебе просто не хватает того внимания, что дарил тебе отец, вы же с ним были не разлей вода. Может, ты даже сам этого не осознаешь, но поверь мне — это так! Вот ты и пытаешься таким способом просто привлечь к себе внимание. Тебе не приходила в голову мысль, что ты мог ошибиться?
Тилиан, расхаживающий по кабинету из угла в угол, замер, на одной ноге и устремил на собеседника взгляд, полный укоризны.
Доводы Тилиана были настолько убедительными, что Гомза засомневался. Ведь тогда в лесу он принял королевского охотника за Черного Стрелка. Как тогда Грелль над ним смеялся, он помнит до сих пор. Неужели и тут он ошибся и Тилиан тысячу раз прав? Святой Хидерик! Хорошо, что пришел один без Грелля, а то опозорился бы при нем еще раз!
Гомза почувствовал, как у него потекли слезы, и стал их быстро смахивать рукой.
— Ну, дружок, что-то ты расклеился совсем, — Тилиан достал носовой платок и стал вытирать мокрые щеки. — Ты у нас настоящий герой, такой же, как он, — Тилиан кивнул в сторону статуэтки воина с кривым мечом, что стояла на письменном столе. — Я тебе даю честное благородное слово, что ни одной живой душе не скажу о нашем разговоре, — добавил он и стал прохаживаться по кабинету.
Гомза посмотрел на него с огромной благодарностью. Будь на его месте другой — порки бы ему не избежать. Это же что такое получается? Работает Тилиан день и ночь, помогает бедным старичкам, чинит им часы, а он настоящий оболтус, мается от безделья, в телескоп за другими подсматривает. Сейчас вот от дела его отвлекает, когда у него столько бумаг на столе. А он вместо того, чтобы матушке его пожаловаться, возится с ним как с маленьким.
За окном громыхнул гром и по стеклу застучали капли дождя.
Тилиан резко остановился и поднял вверх палец.
— Сейчас мы с тобой выпьем горячий шоколад! — весело сказал он и радостно хлопнул в ладоши.
Но выпить шоколад они не успели.
Раздался звон разбитого стекла, и в кабинете перед Тилианом появилась фигура в длинном плаще и широкополой шляпе.
Тилиан в страхе отпрянул в сторону, сильно побледнев. Гомза закричал, подскочив со стула, сильно ударив при этом локоть. Он скорчился от боли, уставившись на незнакомца, лицо которого разобрать под полями шляпы было очень трудно.
Тот грубо схватил Тилиана за грудки и, встряхнув, прижал к стене. Гомза увидел, как треснул глиняный шарик, висевший у Тилиана на шее, и в ужасе сполз под стол, беспомощно озираясь. Прямо у его ног вращался маленький прозрачный камушек, который Гомза машинально схватил рукой. Он засунул его в карман и забился глубже под стол, уставившись на сапоги незнакомца. Они были из отличной кожи с комочками глины. Гомза был уверен, что он их видел раньше, но где?
— Так это ты, гнида, все устроил? — донеслось до него.
— О чем вы? Что происходит? — раздался беспомощный голос Тилиана.
Когда Гомза услышал хрипловатый голос незнакомца, внутри него все похолодело — этот голос он не забудет никогда! Он прижался к письменному столу, краем глаз увидев, как пестрый длинный плащ превращается в черный. Огромный удушающий страх парализовал его, и мысли в его голове помчались бешеным галопом. Что же это такое получается? Одно дело встретить Черного Стрелка в Сгинь-лесу, в его естественной среде обитания, и совсем другое дело — неожиданно повстречать его в самом безопасном на вид месте: в рабочем кабинете главы леса, можно сказать за чашкой горячего шоколада.
Забившись под стол и лязгая от страха зубами, Гомза сделал совсем не утешительный для себя вывод: Черный Стрелок — фигура куда более зловещая, чем он себе это представлял. Если ему и в этот раз каким-то чудом повезет, и он уцелеет, то в следующий раз его можно встретить будет где угодно: хоть на собственной кухне или в гостях у Грелля.
— Амир сегодня умер! Он мне рассказал все! — со злобой прошипел Черный Стрелок и стал доставать стрелы.
Гомза быстро пополз к двери и рванул вниз, чуть не сбив с ног дворецкого. Боррелия что-то кричала Гомзе, но он в ужасе побежал дальше, решив, что сейчас не тот случай, когда нужно соблюдать этикет.
Дождь только начинался, крупные капли тяжело ударялись о землю. Вспышка молнии осветила лес голубоватым светом, и вскоре раздался оглушительный раскат грома, подстегнувший Гомзу бежать еще быстрее.
— Откройте! — замолотил он руками в дверь ясеня.
Он сбивчиво рассказал все Греллю, который внимательно его слушал, натягивая при этом сапоги на ноги.
Когда они подбежали к липе, она был охвачена ревущим пламенем до самой макушки. Вокруг нее бегала толпа соседей с ведрами воды, которую они черпали из озера. Но пожар разгорался все сильней, и за считанные минуты от дерева остался лишь обгоревший пень.
— Что произошло? — спрашивали ливнасы друг друга.
— Молния, должно быть, в дерево ударила! — ответил Флан, вытирая перепачканное в саже лицо. — Только почему оно так быстро сгорело, ума не приложу, чудеса какие-то! Даже спасти никого не успели, — он сокрушенно посмотрел на то, что осталось от липы.
По дороге к дому Гомза и Грелль спорили, отчего загорелось дерево, но так к общему выводу и не пришли.
— Где тебя носило? — Фло погрозила сыну пальцем и сняла с него влажный плащ. — На улице гроза, фонари почему-то сегодня в лесу не горели, а тебя дома нет!
— Не стоит обо мне беспокоиться, я уже достаточно взрослый, — ответил Гомза, махнув рукой, и жестом пригласил Грелля в кабинет.
Фло так и осталась стоять с раскрытым ртом, держа плащ в руках.
— То, что ты мне рассказал по дороге, настолько невероятно, — Грелль подошел к окну и зашторил его.
— Тем не менее, это так, — ответил Гомза и плюхнулся в кресло.
Грелль пристально посмотрел на него.
— А ты стал по-другому изъясняться, это на тебя совсем не похоже. Что случилось?
Гомза молча достал из кармана кристалл и положил его на стол.
— Сапфир — дар красноречия. Оказывается, Тилиан носил его в глиняном шарике на шее. Подкатился мне прямо под ноги.
— Ну, раз так, значит, твой! — с этими словами Грелль вложил кристалл в ладошку Гомзы.