История первая. Понедельник. Глава 1

Значит никогда?
Хорошо. Тогда я пойду и свихнусь, посню, и завтра же забуду всё своё прошлое; а из клочка липкой, остывшей алой боли, размером с мой кулачёк, я слеплю огромный несчастный город. Да что там город - Мир! И пусть в нём все будут сумасшедшими...


История первая.
Понедельник.

Понедельник всегда просыпался только к среде, и снова убедившись в том, что опоздал на работу, вновь проваливается в забытье до субботы. В субботу и воскресенье он зажигает в местных барах и публичных домах, готовясь к тяжёлой трудовой неделе, и отрубившись часа в 4 утра снова спит до среды. Именно по-этому у нас в Мире нет понедельника, зато есть Понедельник. Хилый, растрёпанный юнец с заспанными золотисто-карими глазами. Помимо понедельника - Понедельник ещё и сновид. Но за это ему не платят.
Если говорить по правде, раньше, конечно же, Понедельник не был понедельником, но мало кто помнит те времена, когда Мир состоял лишь из парочки левых, вечно беснующихся и паникующих, существ. Да и мы, пока что, не будем сильно вдаваться в историю Всего этого тёплого сумасшествия, оно откроется вам само, постепенно - вместе с каждым его героем. А сейчас мы перенесёмся в те далёкие времена, когда Понедельника ещё завали не Понедельником, а Урехтой, и отношения к Миру он не имел никакого...почти.


Глава 1


Последние лучи уходящего за горизонт солнца мазали алыми полосами крыши города Джераш. Тогда, в самый расцвет Римской империи он был ещё довольно богатым и невероятно красивым местом. Маленький посёлок к востоку от реки Иордан представлял собой римское поселение спланированное по всем законам архитектуры того времени. Величественные здания, арки, белоснежные колонны, стремящиеся своей высотой в открытое, вечернее небо, фонтаны и сады.. Урехта и в свои 26 не знал города, который он любил бы так же сильно и бережно, как Джераш.
Молоко отстыло, и Рих, лениво повертев его в стакане, вылил в чарку с водой. Обмакнул в неё кисть, и слегка пососав кончик, что бы волосинки щёточки собрались вместе, неспеша коснулся белой краски...
Сегодня был особенный вечер, это вечер, в который он должен был закончить Ту Самую Картину.
А началось всё 18 дней назад, когда очнувшись посреди ночи в холодном поту, Урехта понял что совершенно безумно, безрассудно и жарко боится.. Смерти.
Смерть приходил к нему каждой ночью, в тёмном одеянии с капюшёном. Он не видел ни лица его, ни рук, ни тела, но отчётливо знал кто это. И это знание, спицей торчавшее из общей неизвестности, до дрожи пугало его. Смерть не имел ничего общего, с давно известными ему Богами Олимпа, и уж никаким боком не относилась к Аиду.. Урехта не мог объяснить своей уверенности, и, вообщем-то понимал, что основана она только на его личных ощущениях, но и отрицать её он был тоже не в силах. Невозможно отрицать то, что каждую ночь "освещает" тебя своим присудствием. Тогда-то в его голове и появилась эта совершенно безумная идея, и, не долго думая, Рих начал её воплощать.
Каждый день, на гране заката, он рисовал свою Смерть. Рисовал, что бы наконец перестать её боятся, что бы снять с неё покров неизвестности, в виде того самого чёрного одеяния. Урехта хотел что бы у Смерти были короткие светлые волосы, но краска почему-то всё время маралась и пьяными разводами стекала вниз, сколько бы воды на кисточку он не взял. Поэтому волосы у Смерти получились тёмными и очень-очень длинными. Настолько длинными, что перепуганный Рих даже заметил, что разводы не заканчиваются у края холста, а чёртят тёмные локоны, спадая за край картины. Стоило кисти коснуться драпированной ткани тоги, как она легонько зашевелилась под умелыми затеняющими мазками, словно была настоящей. И такие чудесные преображения преследовали любую деталь картины.. Урехта пробовал откладывать рисование, но никогда не выдерживал более двух дней, а после того как он раскрасил Смерти лицо, и оформил пухлые, с чуть приподнятыми уголками, губы, Смерть заговорил, и не затыкался, порой, целыми часами.
Надо сказать что Риха, в глубине души, крайне забавлял тот факт, что Смерть на его картине Оживает: шевелит пальцами, разговаривает, в конце концов даже меняет положение, уходя то в левый край холста, то в правый, но почему-то всё ещё не сходя с картины в реальный мир.
- Рих, эй, Риих? - изловчившись Смерть перегнулся через край холста, и зачерпнул себе зелёной краски из палитры Урехты.
- Чего тебе? - римлянин с маникальной точностью раскрашивал ногти его левой руки.
- Сделай мне зелёные глаза, ладно? - Смерть задумчего потёр краску между пальцев, с интересом наблюдая как они окрашиваются в цвет сочной, июльской травы. - У меня, вообще, они не зелёные, но я всегда мечтал именно о таких.
- Хорошо..зелёные, так зелёные. - закончив наконец своё кропотливое занятие, Урехта набрал на кисточку зелёной краски и потянулся к его белой радужке. Смерть невольно отпрянул, но потом, слегка подавшись вперёд, оттянул нижнее веко, и посмотрел прямо перед собой, что бы Риху было удобнее раскрашивать.
- Ну как там, получается?.. - с каждым новым мазком Смерть всё больше чувствовал что ему срочно, совершенно нестерпимо нужно моргнуть.
- Получается-получается, только не дёргайся.
Наконец-таки выставив поверх цветовой гаммы парочку бликов, Урехта вновь зачерпнул зелёной краски, и уже было собрался раскрасить левый глаз, но краска густой кляксой капнула на холст, прямо под ноги Смерти, и растеклась уродливой водянистой корягой. Смерть печально сплюнул под ноги.
- Ой.. - Урехта было потянулся за губкой, что бы стереть свою оплошность, но Смерть мягко перехватил его запястья.
- Не хочешь что бы я убирал..? - в голосе римлянина звучало лёгкое удивление. Смерть лишь покачал головой.
- Ничего в моём мире не бывает просто так, Рих.. Понимаешь, мне, видимо, нельзя иметь второго зелёного глаза, да и вообще, теперь, нельзя оживлять его, потому что я, наперекор всем законам, попросил тебя о глазах не своего цвета.. - Смерть печально улыбнулся.
- Так что же, ты теперь останешься не дорисованным?.. - в голосе Ури звучала откровенная печаль.
- Почему же сразу не дорисованным? - Смерть откровенно захохотал - Считай, это теперь моя маленькая изюминка.
Зеленоглазый тепло улыбнулся. - А теперь, Рих, отойди.
Урехта послушно попятился назад, а Смерть, изловчившись подобрал с пола патлы своих длинных, смоляных волос, и придерживая их густой хвост у плеча, с разбегу вырвался из широких границ картины, оставляя за собой досадливую белую тень, явно злую на то, что её хозяин так внезапно покинул свои реалии, и к тому же не взял её с собой.. почти не взял.
- О мой Бог!.. - Урехта даже не знал, что ему кажется более удивительным - то что Смерть наконец-таки сошёл с картины, и теперь стоял перед ним, как обычный, совершенно живой человек, отличаясь от смертных лишь своим невероятно высоким ростом, под два метра; или же то, что белая тень, мечущаяся по картине, как птица, по закрытой клетке, была не полностью белой..у неё был угольно чёрный левый глаз.
- Не волнуйся, - поймав его взгляд, ответил Смерть. - Всё это даже к лучшему. - Смерть пряно усмехнулся, отмечая, что при свете масляных ламп, на нагретой за день, мощёной камнем, дорожке, тень отставляет только его глаз, и более ни-че-го.
- Я думаю, так и должно быть, ведь не мог же я остаться совсем без тени, она и так, смотри вон, обижается на меня. - Смерть тихонько, почти язвительно, захихикал и отвернувшись от белой, окончательно вышедшей из себя бестии, с интересом принялся рассматривать свои ладони. Урехта же, подобрав с земли кисточку, боязливо подошёл к холсту, и попробовал дорисовать тени второй чёрный глаз. Но бестия лишь издала гортанный звук, чем то отдалённо напоминающий рык, и выхватив у Риха кисточку, втащила её в картину, и скрылась в белой полосе нарисованного горизонта.
- Она украла мою любимую кисточку! - Ури заколотил по холсту, весь краснея от ярости. - Вернись, эй, немедленно вернись и отдай мне кисть!
- Бесполезно.. - констатировал Смерть нехотя оторвавшись от созерцания своих ладоней. - Ты даже не представляешь себе, насколько она бывает вредной.
- Ну что за несправедливость..! - Ури всё еще не мог успокоится, впрочем, любой художник, вполне может понять почему.
- Где же тут несправедливость?.. - Смерть снисходительно улыбнулся. - Смотри, у нас с тобой и лица, и тела, и сущности.. А у неё только мой глаз, и твоя кисть - и то - оба чёрные. По-моему, моя тень это самое обделённое на свете существо - у неё даже хозяина теперь нет. Впрочем... - Губы Смерти растянулись в блаженной улыбке - ..я бы ни за что туда не вернулся, так что теперь, это полностью её проблемы.