Хождения под мухой

ХОЖДЕНИЯ ПОД МУХОЙ.

Сказка.

Все традиционные сказки обычно кончаются, когда главный герой, совершив надлежащий подвиг, женится на принцессе и получает в приданое полцарства. Дальнейшая судьба такого героя сказочников перестаёт интересовать, и переходит в сферу интересов историков. Наша же сказка именно с этого места только начинается. Итак, жил-был богатырь, не такой популярный, конечно, как Илья Муромец, но и не из последних, и звали его Иван Буян. И вот этот самый Иван Буян, то ли умучив какую-то редкую зверушку из Красной книги, то ли укокошив кучу пьяных неприятелей, явился пред ясные очи известного в узких кругах археологов и архивистов царя Дандона и потребовал у него обещанную ранее руку царевны Феклуши, ну и, само собой, полцарства в придачу. И именно с этого самого мгновения и начинаются расхождения нашей сказки с любым традиционным сюжетом.
Феклушу, а если точнее – Фекалию Дандоновну, Иван Буян получил тут же, несмотря на ожесточённейшее с её стороны сопротивление. Были  у Фекалии Дандоновны насчёт своей личной жизни совершенно другие планы, ну и, мягко говоря, ухажёры, гораздо симпатичнее и воспитаннее, чем крестьянского происхождения богатырь. Ну, взять хотя бы боярина Садунова, или закавказского князя-красавца Гиви Ибаридзе – чем не женихи? Но царю Дандону надоели многочисленные дочкины любовные приключения, о которых уже стало известно всей Европе, и он твёрдо решил дочку с рук сбыть, благо и случай, в лице Ивана Буяна подвернулся. С полцарством же возникла проблема. И само царство было царём уже несколько лет, как заложено-перезаложено, и желания делиться с новоявленным зятьком-лапотником у царя Дандона совершенно не было. И хотя отказать Ивану напрямую господин Дандон не решился, но твёрдо дал ему  понять, что делить царство – дело непростое и, самое главное, небыстрое. Комнату во дворце молодожёнам, правда, выделили тут же, врать не буду, но в остальном, попросту говоря, объебали нашего Ванюшу.
Впрочем, Иван Буян поначалу не обратил должного внимания на подобное к нему отношение, ибо не так давно и вовсе в свинарнике со свиньями рядом спал и в богатырях пребывал недолго, соответственно, к роскоши особо не привык. Фекалия Дандоновна, хотя и  презирала своего неотёсанного муженька, однако же сразу сообразила, что жить с таким мужем очень удобно, ибо вертеть им можно как угодно – умом Иван Буян не блистал, и обвести его вокруг пальца во дворце мог даже самый распоследний пажонок, не говоря уж о законной супружнице, которая на этом деле собаку съела. А Ивана до поры устраивало во дворце практически всё – и сытое и спокойное житье, и ничегонеделание, и даже то, что супруга не обращала на него никакого внимания, ковыряясь в постелях многочисленных любовников, ибо жены своей Иван Буян, честно говоря, побаивался – сказывалась разница в образовании, воспитании и социальном происхождении.  И  хотя нельзя сказать, что царевна Феклуша отличалась уж слишком острым умом и сообразительностью, но, конечно, в общении она была гораздо живее и развязнее  своего грубоватого муженька. Особенно блистала царевна в обществе своего главного любовника – графа Валерия Падлыча Ухухуева –Дракулы-Задунайского, родом из молдаванских вампиров. Граф прибыл к дандоновскому дворцу с тайной целью завладеть со временем его царством любым доступным способом – хошь при помощи женитьбы на царевне, хошь способом кровавого дворцового переворота, ему всё было по фигу, ибо своё собственное царство в далёкой Трансильвании он элементарно просрал, увлёкшись педофилией, некрофилией, садизмом, сатанизмом и вампиризмом, за что и был тамошними мужичками посажен на кол, но, будучи вампиром, остался жив, хотя и счёл за лучшее из тех мест смыться до поры как можно дальше. Появление во дворце Дандона новой фигуры – богатыря Ивана, не смутило Валерия Падлыча. Наоборот, он сразу же сообразил, что именно Ванькиными могучими ручищами вышеупомянутый переворот сделать будет проще простого. Но Иван Буян вскоре нарушил все его планы.
Прошло какое-то весьма незначительное  время, и Иван потихонечку  заскучал. Что ни говори, но в богатыри за просто так, без определённой доли пассионарности, не попадают. Если бы Иван смог найти себе какое-нибудь развлечение во дворце – всё было бы хорошо. Но охотиться на зайцев и рябчиков после драконов и диких вепрей, ему было скучно, на дуэли и поединки с ним желающих дураков не находилось, а для разработки и проведения внутридворцовых интриг и заговоров Иван был, чего греха таить, туповат и чересчур нетерпелив. Вот и потянуло добра молодца на свежий воздух, на простор, на свободу, к простым народным радостям жизни – типа затяжных пьянок на лоне природы и весёлым дракам стенка на стенку. Однако пребывание во дворце, хотя и непродолжительное, тоже не прошло для нашего героя бесследно – захотелось и ему кой-чего необычного, эдакого, с выебоном. Решил Иван Буян пойти не просто, куда глаза глядят водку пить, а прямо на Край Света смысла жизни искать. Не более и не менее.
Заявление Ивана Буяна о скором  предстоящем отъезде, сделанное им за царским обедом, не произвело во дворце эффекта разорвавшейся клизмы. И царь Дандон, и царевна Феклуша, и все её шестнадцать любовников, присутствующие за столом во главе с Валерием Падлычем, выказали себя людьми хорошо воспитанными и попросту не обратили на слова Ивана никакого внимания. Однако же, соответствующие распоряжения прислуге всё же кто-то сделал, и перед выездом получил Иван Буян на царской конюшне запряжённого коня (того самого, на котором он и приехал), богатый плащ (немного поношенный и кое-где залатанный, но очень аккуратно, почти незаметно) и кошелёк с трёхмесячным жалованием штатного принцессиного ебарька. Меч у богатыря был свой, хотя и не кладенец, но вполне приличный. Со всем этим добром и отбыл Иван Буян из дворца на все четыре стороны.
Едва только дворец со всеми хозяйственными прибамбасами скрылся из виду, конь Ивана Буяна, досель понуро, хотя и послушно, переставлявший копыто по пыльной просёлочной дороге, заговорил.
 - Ну, блин, Ванька, не ожидал я от тебя такой подлянки….  Чего тебе, дураку деревенскому, во дворце-то не сиделось? Куда опять едем? И, главное, на хрена?
Удивляться тому, что конь заговорил, не стоит. Во-первых, всё-таки это сказка, а во-вторых, конь этот был, само собой не простой, а особенный. Волшебный. Сивка-Бурка, между прочим. Хотя где Его Иван Буян раздобыл в своё время – никто не знал. Не любил Иван на эту тему распространяться.
- А чего? – Недоумённо переспросил Иван. – Неужто, тебе самому не надоела это хреновня? Скушно же у них там. Заняться нечем.
- Вот я всегда думал, что ты, Ванька, только по ошибке богатырём стал. У богатыря хоть немножечко мозгов должно быть, а у тебя в башке один ветер свистит. Какой ты, на фиг, Буян? Ты – типичный Иванушка-дурачок, честное слово, хочешь обижайся, хочешь – нет. Это я тебе по дружбе, как старый товарищ по борьбе, говорю. – продолжил свою речь Сивка-Бурка. – Мы, Вань, за что с тобой боролись-то? За место под солнцем, да за счастье! Ну, казалось бы, вот оно всё – покой, достаток….  Царствуй, лёжа на боку….  Дак нет, ты взял и всё псу под хвост бросил! А обо мне ты, например, подумал?
Иван угрюмо промолчал.
 - Вот-вот….  Вопрос был чисто риторический. А я, между прочим, уже не жеребёнок, и мне твою разожравшуюся задницу на своём горбу таскать никакой радости нету. Ты, Вань, как знаешь, а я от тебя при первой же возможности смотаюсь, ты так и знай. Лучше уж продай меня сам какому-нибудь  богатею в жеребцы-производители.
- Ага, - ехидно ухмыльнулся Иван, - прям так тебя и ждут, в производители-то. С твоей фигурой и статью тебе не на кобылок молоденьких лазать, а возы неподъёмные куда-нибудь из варяг в греки и обратно на скорость возить. Хотя…. чем так, я тебя лучше татарам на колбасу продам…. По старой дружбе, чтоб не мучился.
- Ты, Ванька, говори-говори, да не заговаривайся, - обиделся конь. – Я, блин,  тебе покажу, «на колбасу». Ща как дам задом, так и вылетишь из седла. Пешком пойдёшь свой зуд в заднице успокаивать. Между прочим, в Европах рыцари на боевых конях попусту не ездят!
- Пешком ходят? – опять съехидничал Иван.
- Ну, не пешком, конечно, … Тамошние рыцари не такие как ты, нищеброды. У них на все случаи жизни коняга есть. Для боя – одна, для езды – другая, для перевозки тяжестей – третья….  И запасная ещё…
- Короче, у каждого по табуну, - резюмировал Иван и тут же поинтересовался, - А ты-то обо всём этом, откуда знаешь? Ты же, вроде, по Европам не хаживал?
- Сам не хаживал, а на царской конюшне кой с кем словом перекинулся. Там разные жеребцы стоят…. Кобылки тоже….. образованные есть…
- Образованные…  Мы, братец Сивка, не Европа, чай, какая, мы – Рассея. Нам тамошние порядки не указ. У нас свой путь.
- Да пошёл ты, Ванька, со своими славянофильскими рассуждениями псевдопатриотическими. Надоел ты мне. В общем, так – я тебя предупредил, а там – поступай, как знаешь. А ко мне больше не приставай. И это… жри пока поменьше, а то меня от тебя отдышка уже взяла.
- Ну, отдышка-то у тебя, пожалуй, не только от меня, ты и сам-то на конюшне, я смотрю, время зря не терял, овёс мимо носа не пропускал, тоже разожрался – того и гляди подпруга лопнет. Так что нам с тобой это путешествие обоим только на пользу пойдёт.
Но Сивка-Бурка, видимо окончательно обидевшись на  Ивана, ничего не ответил, а только фыркнул раздражённо и, понурив голову, промолчал.
Долго ли, коротко ли ехал Иван по родным просторам, то никому не ведомо, но часа через три засосало у богатыря под ложечкой – растряслись от верховой езды дворцовые пирожки  в заднице.  А тут, как нарочно, постоялый двор с кабаком подвернулся. Кстати, вот что страннно  - богатырям почему-то, всегда, подворачиваются или постоялые дворы, или драконьи лежбища, или заброшенные замки, или пещеры людоедов. И практически никогда – библиотеки, университеты, или, хотя бы, консерватории. Существует такая вот необъяснимая и загадочная закономерность. Но это я так, к слову.
 Иван, конечно, мимо кабака проехать не мог. Да и где ещё начинать поиск смысла жизни, как не в кабаке?
    Кабак встретил Ивана густой волной аппетитных запахов, людским шумом и визгом развлекающей посетителей дудочки. Увидя богато разодетого гостя, к нему тотчас с поклонами подлетел толстый усатый розовощёкий хозяин в грязном фартуке и колпаке.
- Чего изволите, ваше-с-ство? – умильно заглядывая в глаза богатырю, просвистел хозяин.
- Выпить, закусить, покормить коня, - коротко ответствовал Иван.
Он ценил комфорт и качество обслуживания, но сегодня был настроен более философски, чем обычно и потому собирался не столько трапезничать, сколько размышлять.
      Хозяин же в мгновение ока очистил для Ивана уютный столик в дальнем углу зала, пинками разогнав сидевших за столом менее значительных клиентов, и быстро накрыл его относительно чистой скатёркой. На скатёрку прибежавшие из кухни по зову хозяина поварята так же быстро водрузили хлебный каравай, блюдо с варёным мясом, тарелочку с горчицей и огромный жбан самогонки. Ну и стакан, соответственно. На всё про всё у них и минуты не ушло.
          Иван, хотя и был несколько погружён в свои мысли, от них не отстал, быстренько жбан самогонки опустошив. Хозяин прислал другой, который был опустошён не менее  быстро. После третьего жбана Иван медленно, но уверенно упал мордой в тарелку и блаженно заснул чистым, спокойным сном человека, сделавшего всё, что можно и даже чуточку больше. Он даже и не почувствовал, как какой-то мерзавец срезал у него кошелёк. И снились Ванюше почему-то деревянные ложки и солёные огурцы. А когда в Ивановы сны откуда-то вдруг пробилась его законная жена Феклуша со скалкой наперевес и больно треснула  ею  богатыря по голове, Иван проснулся. Было ему почему-то холодно и гадко.
 Оглядевшись по сторонам, Иван с удивлением обнаружил, что лежит он, практически голый. То есть в одних исподних штанах, в грязной вонючей сточной канаве неподалёку от кабака.
 - Не понял юмора… - удивлённо протянул богатырь и попытался встать на ноги.
 Ноги ему подчиняться отказались. Видать, качество самогонки было превыше всяких похвал. Не только по крепости.  А вот по коэффициенту очистки от сивушных масел и прочих гадостей, оную самогонку никак нельзя было считать достойной, ибо от любого движения в голове у Ивана взрывался звоном какой-то медный таз…. или   колокол,…или ещё что-то чёрт его знает, что.  В общем, у Ивана появилось одно желание – лечь и умереть, и, по возможности, сразу.
       Но Иван Буян не был бы богатырём, если бы не смог перебороть самого себя и собственную слабость. Не прошло и получаса, как он встал-таки на дрожащие  ноги, принял относительно вертикальное положение и нетвёрдой походкой зашагал к кабаку с намерением хорошенько разобраться с хозяином. Но, видимо, хозяин следил за Иваном в окошко, ибо, как только богатырь подошёл к дверям, так тут, же из них вылезли два огроменных амбала, которые скоренько развернули Ивана, взяв его подмышки, и дали ему такого пинка, что он и глазом не успел моргнуть, как снова оказался в канаве.
 - Бесполезно… - вдруг услышал Иван откуда-то сбоку.
Присмотревшись, Иван  увидел, что в канаве он находится не один. Неподалёку валялся смуглый, худенький, кучерявый человечек с медным кольцом в ухе, огромным разбитым носом, и в широкой, когда-то красной рубахе, но без штанов.
- Бесполезно туда прорываться, - повторил человечек. – Без денег не нальют.  Надо было вчера об опохмелке задуматься, а теперь уж поздно.
- Я, между прочим, - обиделся Иван Буян – вчерась въехал в этот сраный кабак на белом коне, весь в парче и с кошельком золота в придачу!
- Богатство… - завистливо прошептал человечек. – У меня вот никогда никакого богатства не было….  А так бы хотелось его пропить… вам вот удалось…
- Что значит – удалось? – возмутился Иван.- Да чтобы потратить такую уйму денег и имущества нужно не три жбана самогонки выдуть, а все триста тридцать три, да и то бы на опохмелку  что-нибудь осталось бы.
- Ну, не знаю….  Судя по вашему виду, вам хватило и трёх, чтобы лишиться всего. Обидно, наверное?
- Слушай, а ты-то кто такой вообще? – разозлился на неведомого собеседника Иван. – Чё ты, мне тут мозги-то засираешь? Ты чё, падла, в лоб захотел?
 - Я вообще-то цыган, - словоохотливо и ничуть не обидевшись, заговорил собеседник. – Зовут меня Ебуткой, но по-вашему лучше звать меня Анчуткой, поменьше внимания обращают. Хочу помочь вашему благородию выпутаться из неприятной ситуации, в которой вы в данный момент оказались?
- Ну и чем же ты можешь мне помочь? – удивился Иван, - Я хотя бы в исподнем, а на тебе так и вовсе штанов нету!
- Э-э, ваше благородие, - нимало не смутившись, продолжал цыган, - штанцы-то дело наживное, не купим, так украдем.  А вам-то, при ваших чинах, одним только исподним довольствоваться грех. Вам в парче-золоте ходить надо! На серебряных тарелках питаться!
- Ну, это, положим, излишне, - скромно потупился Иван, - но вот костюмчик бы неплохо поиметь….    Ну и вооружение, какое-никакое…  Коняшку тоже….  Я, в принципе,  не из шибко богатых-то….   богатыри мы…  силой богаты. А воровать  мы не могём – статус не позволяет. Если только силой чего взять. По-другому никак.
- Коня вашего хоть сейчас стырим – у них тут конюшня не запирается, - вскинулся цыган.
- Не… - печально протянул Иван, вспомнив последний разговор с Сивкой-Буркой. – Конь у меня специальный, богатырский, его силком не уведёшь, а сам он с тобой не пойдёт.
 - Хорошо, о коне потом подумаем, а шмутки сейчас нарыщем. – Тут же переключился цыган. – Ждите меня здесь, ваше благородие, скоро обернусь со всем необходимым!
И цыган улизнул из канавы так быстро, что богатырь не понял, в каком направлении он скрылся.
Одному в канаве Ивану сидеть было скучновато. Иван сначала попытался устроиться как можно удобнее, но не смог, и призадумался. Ещё ни разу в жизни он не попадал в подобную передрягу. Напиваться ему, конечно, случалось, но чтобы его пьяного обирали до нитки – такого ещё не бывало. Раньше Иванова комплекция у всех окружающих вызывала такое уважение, что об оскорблениях, и то ему слышать не приходилось. «Зажирел я, видать, в царских-то зятьях, расплылся, обабился»,- подумал Иван. От этаких мыслей взыграло внутри Ивана ретивое, и он снова отправился к кабаку. Впрочем, всё с тем же успехом. Кабатчиковы мордовороты теперь не только зашвырнули Ивана обратно в канаву, но ещё и изрядно намяли ему бока бейсбольными битами и немного отрихтовали ему морду лица, раскрасив её по своему вкусу в черные, красные, синие и зеленоватые цвета. Иван, правда, на этот раз недолго сидел в канаве, а почти тут же выскочил из неё и снова отправился к кабаку.  На третий раз на помощь  своим обломам вылез ещё и толстый кабатчик. Добавив Ивану люлей и снова зафутболив его в канаву, кабатчик  в довершение унижения плюнул Ивану на голову и нравоучительно заметил:
- Бог, видать, троицу любит. Ну, запомни-ка, сынок такие мои слова: плетью обуха не перешибёшь. На каждую силу есть ещё большая сила. На хитрую задницу есть *** с винтом. Сделал глупость – остановись, не делай большей. Против лома нет приема. Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Всё, огрызок. Отдыхай.
И они ушли.
      Сильно обидели Ивана слова кабатчика, особенно про квадраты катетов, но сил у него больше не осталось, ни капельки. Так и пришлось ему с разбитой мордой сидеть в канаве и ждать возвращения цыгана. Впрочем, цыган долго ждать себя не заставил. Буквально через несколько минут он приволок неизвестно огромный узел тряпья, в котором нашлось помимо пары штанов и рубах: две пары стоптанных безразмерных кирзовых сапога, расшитое петухами полотенце, два женских платья, сарафан и поповская ряса. Быстренько переодевшись, оба наших героя покинули канаву.
- Ну, Ебутка, - заметно повеселев, заявил богатырь. – Теперича мой черёд нашу компанию выручать. План примитивный – идём за город, на большой дороге останавливаем первого попавшегося на глаза богатыря, я его отовариваю, отбираю кошелёк, и мы в шоколаде!
- Элементарный гоп-стоп, разбойный грабёж, - уныло констатировал цыган.- Да ещё и в составе банды, по предварительному сговору…. От пяти до семи, не меньше. С отягчающими – и больше. А ещё богатырь, защитник, надежда и опора….
- Ну и что? – искренне удивился богатырь. – Так оно и есть, и нечего тут иронизировать. Методы, они завсегда одни и те же, это только цели разные, хотя, в  конечном счёте, и цель всегда одна и та же – слава и деньги. Прикрытие разное. Словесное оформление. И восприятие народа, толпы. А так – от подвига до преступления один шаг. А чаще всего это одно и то же.
- Сложновато всё это… - озадаченно пробормотал цыган. – Вроде бы все, правда, но…
- Правда и есть, - уверенно заявил Иван. – Если неприятно и неприлично, значит, это она самая, правда-то, и есть. А потом, нам, богатырям, врать не положено.  Слышь-ка ты, некрещёная душа, выломай-ка мне из забора какой-нибудь колышек поувесистей. Сила силой, но и техническое оснащение кое-что значит.
- А вот как вы его, ваше благородие, богатея значится, брать-то будете? – поинтересовался цыган. – План у вас есть поподробнее? А то я как-то смертоубийства недолюбливю почему-то… хотя, конечно, если кого придушить тихонечко и аккуратно, то ещё ничего, а вот ежели вы, к примеру, кого на части рвать будете, чтобы шматки мяса во все стороны летали и чтобы кровь фонтаном хлестала – такие мероприятия я, честно говоря, с трудом переношу….  Мутит меня, значится…. Помочь не смогу – сразу предупреждаю, чтобы, значится, без обид.
      За разговором они и не заметили, как вышли за пределы городка и оказались в весьма подходящем под их планы лесочке. И словно бы по мановению волшебной палочки навстречу им из чащи выехал роскошно разодетый рыцарь иноземного вида верхом на сером в яблоках арабском скакуне.
- О-о! – чуть не взвизгнул от восторга цыган. – На ловца и зверь бежит! Лакомей кусочка и представить себе трудно! Ату его, ваше благородие, ату!
- Доатукаешься щас! – хмуро прервал его восторги богатырь. – Не видишь, что ли – это ж рыцарь, да ещё и хорошо вооружённый. Такого голыми руками не возьмёшь!
- Ах, во-о-о-он как вы заговорили. – Разочарованно протянул цыган. – А я-то, дурак, думал, что русскому богатырю всё по плечу….   А всё, что не по плечу – то по фигу. А вы сразу на попятный…
- Ну, ладно, - скрипя зубом, согласился Иван, - Ты его сейчас останавливаешь, попросишь закурить… Он  тебе, естественно, первым делом сапогом по роже заедет… Ну, тут-то в дело я и  вступлю…
- А до того, как он мне сапогом по роже, вступить в дело нельзя? – уныло поинтересовался цыган.
- Нет. – Отрезал Иван. – У меня свои принципы. Мне прецедент нужен. Казус белли. По-другому не получится.
- Ну, если так…. – печально вздохнул цыган и обречённо пошёл навстречу рыцарю.
 Но не успел он сделать и десятка шагов, как рыцарь, видимо заподозрив неладное, приподнялся в стременах, что-то заорал, пришпорил коня и кинулся на наших бедолаг, держа наперевес боевое копьё. Цыган едва успел отскочить в кусты, прямо из-под лошадиных копыт. А Иван, не растерявшись, перехватил кол поудобнее, занял хорошую позицию, и, увернувшись от копья, одним ударом вышиб чересчур прыткого рыцаря из седла. Тот так и брякнулся на землю, как мешок с дерьмом, после чего Иван без зазрения совести быстро и сноровисто обшарил все его карманы, седельные сумки и вьючные мешки. Из добычи богатырю достался  перстень с бриллиантом, шейное украшение восточного образца из жёлтого металла, расшитый кошель с сотней золотых монет и прекрасные яловые сапоги, не подходящие Ивану по размеру. Ну, а шитым золотом чапаном  и чалмой с пером невиданной птицы богатырь побрезговал как бесовскими причиндалами. Напоследок пнув незадачливого рыцаря ногой Иван, не забыв и цыгана Анчутку-Ебутку, направился в кабак снимать стресс после тяжёлого трудового дня. Из ехидства и самоуверенности  пошёл Иван именно в тот  самый кабак, где его обобрали накануне, мечтая хорошенько проучить хозяина и его обломов.
       Толстый усатый кабатчик, впрочем, нимало не смутился оттого, что вновь увидел в своём заведении Ивана. Более того, увидев, что Иван снова при деньгах, кабатчик принял его чуть не с распростёртыми объятиями.
- Чего изволите, ваше-с-ство? – умильно просвистел он.
Иван тоже решил до поры сделать вид, будто между ними ничего не произошло.- Коня моего в полном боевом. Платье. Пожрать и выпить на двоих. Ну и неплохо бы меч, но не местной работы. У меня был варяжский, с серебряной насечкой на рукоятке. Может, где похожий?
На подобный тонкий намёк кабатчик никак не среагировал. Даже глазом не моргнул.
- Найдём всё, что полагается, ваше-с-ство… Форму оплаты какую предпочитаете?
 - Плачу наличными! – гордо ответил Иван и тряхнул расшитым кошельком.
Кабатчик понятливо кивнул.
- Вопросов более не имею. Извольте присесть за столик, отведайте, чем бог послал.
В чувстве юмора как, впрочем, и в самообладании кабатчику отказать было нельзя. Он посадил Ивана с цыганом именно за тот столик, за которым Иван Буян пиршествовал накануне, что, однако, не помешало нашим героям получить наслаждение от еды и питья. Кстати говоря, собственные конь, меч и обмундирование встали Ивану в пятьдесят две полновесные золотые монеты из чужого кошелька, но и это обстоятельство не испортило ему, ни аппетита, ни настроения. Чувство приближающейся неотвратимой мести кабатчику грело Иванову душу, словно печка.
       И надо же было такому случиться, но ровно за семь минут и двадцать три секунды до того момента, когда Иван собирался крепко навалять по шеям кабатчику и его вышибалам-держимордам, на пороге кабака, словно чёртик из табакерки, нарисовался избитый Ванькой на дороге рыцарь, в компании двух десятков городских стражников. На Иванову беду оный рыцарь был  в городе человеком известным, и посему его слово явно имело перевес над словом Ивановым. Он и цыган были с позором выволочены из кабака, жестоко избиты, раздеты, ограблены, получили по сотне плетей на брата и снова оказались на кратковременном отдыхе в здешней сточной канаве почти, что в чём мать родила.
     К Ивану снова подошёл донельзя весёлый кабатчик и заявил, посмеиваясь в усы:
 - Запомни, сынок, такие мои слова, не только не просто запомни, но и сообрази, что к чему, а то тебя тут забьют на хрен до смерти. У нас в городе тупых не любят. Так вот – сколько верёвочке не виться, а конец будет. Не пойман – не вор. Не зная броду – не суйся в воду. Заставь дурака богу молиться – он и лоб себе расшибёт. Сила притяжения между двумя телами прямо пропорциональна произведению их масс и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними. Коэффициент пропорциональности называется гравитационной постоянной.
И как бы в подтверждение своих слов снова плюнул  Ивану на голову и ушёл. Иван же остался лежать в вонючей канаве избитый, обессиленный и злой, как бешеная собака. Цыган поскуливал где-то рядом. Подняться ни у кого не было сил.
- Слышь-ка ты, как там тебя, Анчутка фигова, ты живой ли? – Через «не могу» простонал богатырь.
- Чуть-чуть да… - ответил цыган.
- Я вот что, - продолжил богатырь, - не знаю, что мне тут этот толстый индюк про коэффициенты пропорциональности вкручивал, только одно я понял твёрдо – сваливать нам с тобой из этого сраного города нужно, и как можно быстрее. Здешний народ, похоже, чувством юмора не блещет, а кулаки у них -  и Тайсон позавидует. Точно они нас до смерти забьют.
- Ну, по этому поводу, ваше благородие, я с вами во всём согласный. Когти надо рвать срочно. Остаются два важнейших вопроса современности. Первый  - кто такой этот Тайсон? А второй – как по дороге нам раздобыть себе пропитание, так сказать, хлеб наш насущный, кто нам его даст? И без решения этого вопроса все остальные отпадают. Но хочу сразу  предупредить, ваше благородие, - работать я не буду! Мне такими глупостями заниматься вера не позволяет. От работы, недаром говорят, и кони-то дохнут, а я, как существо слабосильное, загибаюсь от одной только мысли об подобном безобразии.
- Насчёт работы нет никаких базаров, - успокоил своего напарника Иван. – Только вот и другие способы у нас с тобой что-то не проходят…. И воровство твоё не пошло нам впрок, и мой грабёж тоже. Хотя ведь хотел я этого павлина разукрашенного ещё там, в лесочке-то, уконтропупить, да ты развизжался, что смертоубийства не любишь. Вот я его и отпустил, дурак….
Насчёт смертоубийства я, кажется, погорячился, - согласился  цыган. – Тюкнули бы вы этого дурня по башке – и вся недолга… концы в воду… баба с возу – кобыла в курсе… сделал в тело – гуляй смело…. Угол падения равен углу отражения….
- Эк тебя, братец, разобрало-то… - сочувственно протянул Иван, - И всего-то вроде по сотне плетей нам с тобой досталось, а ты уже заговариваться начал. С такой психикой и здоровьем тебе, пожалуй, в жизни всего одна дорога светит – честным трудом заниматься, в поте лица зарабатывать хлеб свой, а не на большой дороге счастье своё ловить. Да и кровушки ты боишься…
 - Насчёт крови спорить не буду, - обиделся цыган, - Под мостом с топором стоять не смогу, а вот насчёт честного труда – это вы меня напрасно, ваше благородие, забижаете. Никогда я этим делом рук своих не марал, и не буду. Лучше один раз напиться свежей крови, чем триста лет питаться падалью…. Ну, в смысле, я лучше с голоду помру, а работать не буду! А ещё лучше – клады искать стану, это дело прибыльное.
- Ну да, - усмехнулся Иван буян, - это каким же макаром ты собираешься, клад искать, если у тебя ни лопаты, ни карты нет у? Носом, что ли, землю будешь рыть?
- Да хоть бы и носом! – раздухарился цыган. – Вот давайте, Ваше благородие, поспорим – как только выйдем из города, как тут же я и клад найду! В любом случае, вероятность разбогатеть в сто тысяч раз больше. Чем честным трудом. Даже без лопаты, карты и прочих тряхомудий…
- Да я, в принципе и не против, - пожал плечами  Иван, - Флаг тебе красный в руки и бешеного быка навстречу… удачи…, короче….  Пошли искать  твой клад.
И они пошли искать клад.
      Рыть землю носом нашим героям, слава богу, не пришлось – они стянули кайло у крестьянина, к которому напросились на ночлег. Но и с кайлом выкопать никому неведомый клад оказалось дело непростым. Очень трудно было выбрать место для раскопок. После долгих споров цыган с богатырём согласились, что клад закопан где-то неподалёку от старого дуба, стоящего на перекрёстке дорог. Но вот где конкретно – по этому вопросу  к обоюдному согласию они так и не пришли, хотя Иван в конце спора даже применил свой главный аргумент – два пудовых кулака. Но  даже и с разбитым в кровь носом цыган орал, как резаный, настаивая на своём. В конце концов,  решили прибегнуть к помощи Божьей. Задрав морду вверх, Иван изо всей силы плюнул куда-то в небо. По его расчётам место падения плевка на землю должно было точно указать местоположение клада. Там и начали, помолясь, кто как умеет, копать.
      Копали долго. Иван сломался на шестом часу  раскопок, а цыган  - на восьмом.  Котлован  они к тому времени выкопали кубов в двадцать. Не широкий. Не длинный, зато глубокий, как колодец. То есть как раз такой, вылезти из которого без посторонней помощи было уже невозможно. Присев передохнуть, друзья пригорюнились.
 - Ненавижу цыган, - вдруг отчего-то решил Иван. – Пустяшный вы народ. Шебутной, но пустяшный. Нашумите, взбаламутите всех и вся, а сами потом сидите, как штаны в рот набрали. Ээй, Анчутка  ***ва, чего молчишь-то?
 - Некогда мне орать, - обиделся цыган. – Сейчас дух переведу и выкопаю свой клад на хрен. И ни с какими бездельниками и балаболами не поделюсь. Пусть сидят не солоно хлебавши и хрен свой последний без соли доедают.
 - А ты, видать, мухой  отсентелева вылетишь вместе со своим кладом – съязвил Иван. – Али ты в том кладе палочку волшебную найти рассчитываешь? А то и ковёр-самолёт? Впрочем, мне-то на тебя наплевать с высокой колокольни,…  но учти – если ты меня кайлом ненароком заденешь, таких бздянок дам, что не обрадуешься. А пока копай, копай свой клад, урюк недоделанный. А я немножечко посплю. Копай,  говорю, чурка ты землероешная!
   И Иван, присев на корточки в уголке ямины, задремал. А Ебутке волей-неволей пришлось снова взяться за кайло. И вот тут-то Господь Бог и вознаградил  его за веру и долготерпение. Через пару минут под кайлом что-то грюкнуло, треснуло и даже заскрипело. Потянув кайло на себя, цыган вдруг увидел, что он раскопал-таки сундук, полный золотых монет и заорал от радости так, что Иван со страху чуть во сне не помер. Однако психика у богатыря оказалась крепкой, и проснуться Ивану всё-таки удалось.
 - Ну и чего орём? – с трудом приходя в себя поинтересовался богатырь. – лапу отдавил или клад нашёл?
 - Нашёл! – задыхаясь от счастья, простонал Анчутка- Ебутка, он же просто цыган.
 - Не понял юмора? – удивился богатырь. – Чего нашёл-то? Неужто клад?
- Его!  Он! – заорал цыган.
- Ты тихо…  тихо… чего орёшь-то? Нашёл и нашёл, а орать тут вовсе нечего. – постарался урезонить его богатырь.- Тут тихонько надо… по-тихому, по-семейному…  шир-шир и всё в порядке…
- Я клад нашёл!! – заорал обезумевший цыган. - Я! Нашёл!! Клад!!
- Молчи, дубина, - уже разозлившись, прикрикнул на него богатырь. – Ща как дам в табло, враз забудешь, как орать. Вдруг кто услышит?
- А мне по барабану! Я не убил, не украл, я клад нашёл! По любому закону – мои денежки и ничьи больше!
- А по закону здравого смысла? – хмуро поинтересовался богатырь.
- А чего? – насторожился цыган.
 - А то, что в яме нас с тобой двое, свидетелей нету, а я посильнее тебя буду пожалуй что впятеро….  Так как насчёт клада? Весь твой, али поделимся по-братски? Тебе половина, мне половина и твою половину – ещё пополам….  Так что ли?
- А чего это мою половину, да ещё пополам? – Взъерепенился цыган. – Эту половину ещё кому?
- Мне – веско покачав кулаками, ответил богатырь. – Опять же по закону здравого смысла.
- Нет, мне! – Вдруг раздался голос откуда-то сверху. – Энту половину – мне! Во-первых, я – свидетель, во-вторых, я вас из этой ямы вытащу, а в-третьих, клад на себе понесу.
  Присмотревшись, Иван узнал в свесившейся вниз голове морду своего богатырского коня Сивки-Бурки, волею судеб брошенного им на постоялом дворе.
- Хе…  Сивка…. А ты чего тут делаешь-то?  Ты ж собирался в племенные жеребцы податься? Я уж, грешным делом, думал, что ты не меньше десятка кобылок за это время у мордатого кабатчика отоварил, на зелёной траве-мураве катаешься, чистым овсом питаешься….  Какая тебя лихоманка к нам сюда пригнала?
- Мудак он, этот ваш кабатчик, хотя и умный. – Хмуро ответил Сивка. – Не показался я ему чем-то, и отправил он меня навоз со двора вывозить. Ну, я, как только первую телегу за ворота вывез, развернулся и говорю вознице-то: «Ты, мол, мил человек, лучше отпусти меня по добру – по здорову, а не то я ща к-а-ак прыгну! Да ка-а-ак цапну!» Ну, эта деревенщина меня распрягла, да бежать. Он в одну сторону, я – в другую. Одно говно на дороге осталось. Ну а дальше мне чутьё моё природное подсказало, где вас искать. Вот и нашёл, да ещё как вовремя-то!
- Да уж…. – уныло протянул цыган. – В самое что ни на есть вовремя – как раз к дележке,… а до этого что, в кустах прятался?
-Не-е-е-е… - весело заржал Сивка-Бурка. – На полянке травку щипал! А потом – чего обижаться-то? В копке я вам всё равно не помощник. – У меня рук нету. А сейчас – самое время.
-Умный, скотина, - гордо выпятил грудь Иван Буян. – Самый настоящий богатырский конь! Моя школа!
- Это да… - хмуро подтвердил цыган. Они выкинули наверх верёвку (хрен знает, откуда она у них взялась, по-моему, тоже где-нибудь с****или). Сивка-Бурка вцепился в неё зубами и быстро вытащил наверх и цыгана (тот благоразумно вылез первым), и клад, и самого Ивана Буяна. Клад быстренько разделили и рассовали по карманам, запазухам и вещевым мешкам.
- А на сём, господа хорошие, - встав и поклонившись богатырю  и его коню, проговорил цыган. – Позвольте мне откланяться. Далее пойду я своей дорогой, куда мои собственные глаза глядят. Не поминайте лихом и простите, если что.
- Да ты чего, Анчутка, - попытался остановить его Иван. – Обиделся, что ли? Пошли вместе с нами, втроём-то веселей.  В компании любая дорога короче кажется. За компанию и жид удавился. Сам погибай, а товарища выручай!
- Вы выручите…- сквозь зубы еле слышно процедил Ебутка, но вслух сказал совсем другое. – Нет, никак мне с вами идти невозможно, господа хорошие. У вас впереди подвиги богатырские, а я ж – платяная вошь, никому не нужная, ни с кем не дружная. Подвиги мне совершать не под силу, а под ногами мешаться – не в моих привычках. Пойду я сам по себе – буду потихоньку клады копать, авось и разбогатею, да осяду где-нибудь под старость лет.
- Ну, на нет – и суда нет. – Подытожил Иван.
 На том и порешили. Цыган пошёл в одну сторону, а Иван Буян верхом на Сивке-Бурке поехал в другую. И разошлись они, как в море корабли.
Долго ли, коротко ли ехали Иван Буян и  Сивка-Бурка по дремучему лесу, то никому не ведомо, только под вечер увидели они в небе странный светящийся предмет, который с громом обрушился куда-то в лес неподалёку от дороги. С места приземления послышался грохот, треск падающих деревьев и наступила тишина.
- Что за херня? – удивился Иван. – Сколько лет скитаюсь по белу свету, а ничего подобного не видел. А ты, Сивка?
- И я тоже… - подтвердил конь. – И ты знаешь, Ваня…. я бы и сейчас с удовольствием ничего бы не видел. Нам оно зачем? У нас, Ванюша, полные седельные сумки золотом битком набиты. Зачем нам какая-то светящаяся хрень? Хоть бы и звезда падучая? Зачем приключения на собственную задницу? Поехали отседова, а, Ванюша?
- Да ну тебя, - разозлился Иван. – Совсем ты, Сивка, состарился. Точно продам тебя татарам на чебуреки. Даже противно с тобой разговаривать стало. Такой ты стал нудный и острожный. Мы ж с тобой богатыри, помни об этом! Нам так и так не суждено умереть в собственной постели – нам на роду совсем другое написано!
 - Чего мне на роду написано – не знаю, не читал. Не умею, грамоте не обучен. – Возразил Сивка-бурка. – И умирать в собственной постели я не собираюсь. Нам, коням, постели вообще не положено. А вот умереть от старости на тёплой конюшне я намерен. Я, Вань, уже столько подвигов натворил, что мне уже хватит. Ты как хочешь, а я туда не пойду. И тебя не повезу. А слезешь с меня – так я передние в задние – и дёру отсюдова. Только здесь меня и видели.
- Точно, - одобрил Иван. – Поедешь на собственные деньги себе местечко в тёплой конюшне выкупать. Так прям, подойдёшь и скажешь конюхам: «Вот, мол, бабло, ставьте меня к себе на довольствие!» То-то  ребятишки обрадуются!
- Сука ты, Иван, - обиделся Сивка. – Имеешь ты меня во всех отношениях. Ладно, чёрт с тобой, поехали…. 
И ведь как в воду глядел. Едва Иван и Сивка,   еле продравшись через густой  ельничек, выехали к поляне, заваленной горящими деревьями, на которой, врывшись до половины в землю, валялся какой-то огромный почерневший и закоптившийся котёл на ножках, как из травы навстречу им выскочили два маленьких зелёных человечка с какими-то рожками или усиками на головах. Человечки беспрерывно чирикали что-то на неведомом птичьем языке.
- Всё, Ванька, допился ты до зелёных чертей! – ехидно и злорадно проговорил Сивка-Бурка.- Я ж тебе говорил, что завязывать пора, а ты всё пьёшь и пьёшь. Ну и что теперича делать будем?
 - А причём здесь я? – Удивился Иван. – Ты же тоже их видишь,  хотя кроме воды ничего в рот не берёшь. Или было что?
- Было… не было… неважно это, - Почему-то смутился коняга. – А если не черти, то, что ж это за лягушата такие…. С рожками-то? Чего с ними делать?
- Да я, Сивка, и сам ума не приложу… - признался Иван. – Самое главное, что и оружия-то у меня никакого с собой нету – ни меча, ни копья. Ни палицы какой. Так бы треснул их раза два по башке – и вся недолга…. А теперь и не знаю…
 - А ты их голыми руками, Ванюша, руками. Они ж вон, какие  ледащенькие.   За одну лапку одной рукой, за другую – другой…. И дёргай их напополам! Чего уж проще-то? Я, прям, Ванюша, на тебя удивляюсь. Ты богатырь или паровозный гудок с Белорусского вокзала?
- Какой ещё гудок? С какого вокзала? – удивился Иван. – Ты что-то, Сивка, заговариваться начал. А рвать мне их не хочется, потому что я, попросту говоря,  брезгую. Я, Сивка, с детства всяких лягушек, змей, ящериц и гусениц недолюбливаю. Идиосинкразия у меня к ним. И потом – тебе не кажется, что они к нам прислушиваются и сами чего-то сказать хочут, но не могут? Ты, кстати, случаем, чертячьего языка не знаешь?
- Да ты что, Иван, совсем с глузду съехал? Я тьфу-тьфу-тьфу, - Сивка трижды сплюнул через левое плечо, - с нечистой силой не знаюсь! Я,  между прочим, православный богатырский конь, а не хухры-мухры!
 - Ты ещё скажи – крещёный, - захихикал Иван.
- Ну, не крещёный, но воспитанный в православных обычаях, - объяснился сивка-Бурка. – то есть в уважении к старине, к древнему укладу, к обрядам и домострою, и в презрении к наукам, чертям, языкам и прочим  языческим предрассудкам.
- Ясен  пень. Недаром вас остальные конфессии так и называют – ортодоксы, - подытожил Иван. – Жалко только, что  хотя я и не ортодокс, но иностранных языков тоже не знаю. И грамоте не обучен. С малолетства – то в крестьянах, то в богатырях. Учиться было некогда. Однако же этих двух типов неплохо бы было бы и  понять. Может, чего интересного узнали бы…
И оба  - богатырь и его конь – замолчали.  Почти в ту же секунду умолкли и зелёные человечки. Некоторое время все четверо, молча, смотрели друг на друга. Первым не выдержал гнетущей тишины Иван. Он ударил себя в грудь кулаком и проорал, обращаясь к зелёным человечкам:
- Меня зовут Иван Буян, богатырь! А вы кто такие, нехристи?!
Зелёные человечки переглянулись между собой, постукались друг об друга своими рожками – усиками, после чего один из них указал пальцем на себя и чирикнул:
- Зовут….  Альфа.
Немного погодя и второй сообщил:
 - Зовут Атеб… друг…
- О-о-о! А ты говоришь – черти! – удовлетворённо протянул Иван. – самое главное – правильно представиться! Друзья оказались!
- Друг…  - радостно  подтвердили зелёные человечки. – Друг помогать…
- Помочь обещаются, - перевёл Иван.
- Тьфу на тебя, Ванька, - скривил морду Сивка-Бурка. – И охота тебе со всякой пакостью разговоры разговаривать. Одно дело – бошки им оторвать, а болтологией заниматься – не богатырское это занятие.
- Не-е, ты как хочешь, а я попробую с ними договориться, не согласился Иван и слез с коня. – Вы чем помочь-то хотите, твари некрещёные?
- Друг.. – защебетали человечки, - друг помочь друг…. Потом друг помочь друг…
- Ага… Ты – мне,  я – тебе…. – перевёл Иван.- Ну, что ж, вполне знакомая философия. Так…. Ну и какая помощь вам от меня требуется?
- Друг помочь… друг помочь… – Обрадовались человечки и побежали на горелую поляну.
Иван, немного погодя, двинулся за ними. Его одолело любопытство.
- Иван, куда тебя черти понесли? – окликнул его Сивка-Бурка.
- Подожди, пойду, посмотрю, чего они от меня хотят. Я скоренько.
- Как знаешь… - смирился конь. – Я тебя здесь неподалёку ждать буду. Вон там за кустами речка и лужок неплохой – отсюда запах чую.  Я пока там попасусь. Но ты шибко там с чертями не задерживайся, а то я вместе с золотом пойду себе другого богатыря искать, поумнее.
- Ладно, - огрызнулся Иван и пошёл за зелёными человечками.
Подойдя поближе, Иван увидел, что зелёные пытаются поставить обгоревший котёл на ножки. Силёнок у них явно не хватало.
- Понятно, -  сказал Иван – Это дело нам по плечу. Раз плюнуть.
 Плюнуть, конечно, пришлось не раз и не два, но через какое-то время Ивану удалось, приподняв котёл выломанной им в лесу слегой, вывернуть его из земли, а потом и поставить в нормальное положение. Обрадованные чёртики открыли в боку котла дверцу и дружно влезли внутрь. Сначала они заменили выбитое окошко, через которое, наверное, и вылезли из перевёрнутого котла, а потом сделали что-то такое, из-за чего внутри котла что-то загудело, зафырчало, а потом хрястнуло и снова замолчало. Зелёные человечки вылезли наружу, держа в лапках какую-то замысловато закрученную кочерёжку.
- Друг помочь… - защебетали они опять. – Друг гнуть…. Сюда гнуть …и сюда гнуть….
И они жестами показали Ивану, что и куда надо гнуть. Не без труда, но и эту работу Ивану, под чутким присмотром человечков, выполнить удалось, благо дело, Бог силушкой не обидел. Да и до этого случая любил Иван с железками поиграться: подковы погнуть, гвозди пальцами в узелки позавязывать, из кочерги или лома бантик сплести. Взяв свою железяку, чёртики снова влезли  в котёл и, видимо, пристроили выгнутую Ванькой штуковину на место, потому как на это раз котёл не только запыхтел и загудел, но и засветило вокруг мертвенно-голубым светом. Иван на всякий случай отошёл в сторону и перекрестился. Зелёные человечки снова вылезли из своего котла и обратились к Ивану:
- Друг  помочь друг… спасибо, друг… Теперь друг помочь друг… Друг идти….  Сюда… К нам…
И начали делать зазывающие жесты. Иван понял, что зелёные человечки приглашают и его влезть внутрь котла.  И хотя ему, конечно, было любопытно посмотреть изнутри, что это за штуковина, но всё-таки опасался Иван адского пламени. Мало ли что…
- Друг…. – уговаривали его зелёные человечки.- Бояться нет… идти…. С нами…хорошо.
- Да я не бояться… - Отнекивался Иван. – Только у меня ещё и здесь, на этом свете делов полно. Рановато мне ещё к вам в ад…
- Ад нет… - Дружно замахали лапками зелёные человечки. – Умирать нет…. Друг помочь друг…
- Ну, если помирать не надо, и в ад вы меня не отправите… - воспрянул духом Иван, - то так уж и быть. Полезу в ваш котелок, токо щи из меня не варите.
- Щи – нет! – хором успокоили его зелёные человечки и полезли внутрь котла.
За ними, кряхтя и матерясь про себя, в узенькую дверцу котелка протиснулся и Иван. Изнутри котелок выглядел совсем новеньким и на удивление просторным. По крайней мере, Иван стоял в нём в полный рост и ни за что головой не задевал. Зелёные человечки влезли на два стульчика перед непрозрачным окном на стене котла, а третий стул предложили занять Ивану. Не без опаски Иван присел на хрупкое сооружение и с удивлением ощутил, что стул под ним как-то вдруг раздался в длину и ширину и быстренько приспособился так, что сидеть Ивану стало не просто хорошо, но очень удобно.
Зелёные человечки чирикали о чём-то между собой и вертели лапками какие-то странные штуки на стенке котелка. Котёл загудел надсаднее, окно засветилось, и увидел Иван в окне как лес с выгоревшей полянкой речкой, Сивкой-Буркой и золотом из клада исчезает где-то далеко-далеко внизу. Причём с сумасшедшей скоростью. И сделалось Ивану нехорошо.
Долго ли, коротко ли валялся Иван Буян без сознания, то никому не ведомо, но вскоре пришёл он в себя и увидел, что сидит он по-прежнему на стуле в котелке, через окно ничего не видать – только чистое-чистое ночное небо с миллиардами звёзд и что на голову ему нахлобучена странного вида шапка, видать дорогая, потому, что зелёные человечки её на всякий случай привязали верёвками к какому-то сундуку, сверкающему разноцветными огоньками. Иван обиделся.
- Эй, вы, падлы некрещеные,  вы, что ж думаете, что русский богатырь вашу шапку непонятную сопрёт,  что ли? – попытался сказать он.
Но на самом деле из его рта раздалась непривычная ему родная русская речь, а именно зелёное чертячье чириканье. Впрочем, смысл получился почти такой же, за исключением ругательств. И оказалось к тому же, что Иван не только умеет чирикать, но и понимает всё. И не только язык зелёных чертей, но и многое другое постиг Иван, и узнанное им легло на его плечи тяжёлым грузом.
      В конце концов, оказалось, что жители Веги Альфа и Атеб, в благодарность за Иванову помощь в ремонте их звездолёта, решили доставить его к конечной цели его путешествия, а именно – на самый край Света. Вегетарианцы также хотели помочь Ивану и в поиске смысла жизни, но, слава Богу, мировоззрение русских народных былинных богатырей и вегетарианских вольных космических странников оказалось настолько различным, что в этом случае они оказались бессильны. Осознав это, Иван вздохнул с облегчением. Многие из вновь приобретённых им знаний и так уже осложнили его жизнь до невозможности, а если бы оные зелёные вегетарианцы ему ещё и смысл жизни разжевали и в рот положили, оставалась бы Ванюше одна дорога, как и всем шибко умным русским людям, поумневшим не ко времени – в петлю. Но обошлось.
Да вот, как ни странно, приобретённые Иваном на халяву знания не принесли ему никакого удовольствия. Иван теперь в совершенстве знал физику, химию, космогонию, математику (правда в тридцатишестиричной системе исчисления), кучу самых разнообразных инопланетных языков, биологию, труд и физкультуру, узнал он даже язык народа суахили (со словарём) и немецкий язык (в пределах школьного курса), но ничего хорошего в том не видел. К примеру, он  точно знал строение гортани и прочих верхних дыхательных путей лошадей и абсолютно точно знал, что голосовых связок у них нет. То есть он понимал, что Сивка-Бурка его говорить не может, но в то же время ещё полчаса назад Иван с Сивкой разговаривал. Это и ещё многие другие противоречия в полученных знаниях причиняли Ивану сильную головную боль.
Впрочем, не прошло и нескольких минут, как Альфа и Атеб объявили Ивану, что они прибыли на самый Край Света и теперь взятки с них гладки – они открыли люк звездолёта, высадили Ивана, а сами улетели по своим вегетарианским делам. Иван же остался стоять в открытом космосе в полном недоумении. Позади него в сотнях, десятках, тысячах световых лет крутились, вертелись и вращались звёзды, шаровые скопления, туманности и галактики. Впереди, шагах в ста, находился Край Света – место, где пространство и время нашей Вселенной прекращали своё существование, а за Краем  Света не было ничего. Или было Ничто. Короче, смотреть было не на что, и делать было нечего. Да и смысл жизни нигде рядом не валялся. Подойдя поближе к Краю Света, Иван присел на обрыве, свесил ножки вниз и прислушался, но так ничего и не услышал. Иван вздохнул и затих.
Утешало Ивана одно – в исподнем у него, неподалёку от самого сокровенного места, был вшит складной неосушаемый стаканчик водки, отбитый им в страшной битве у жуткого колдуна доктора Майорова. Нужно было только разложить стаканчик, как он тут же наполнялся отличной холодной водкой, сделанной из отборных сортов пшеницы. И стоило только выпить стаканчик, как он почти тут же заполнялся водочкой снова. А как мы уже упоминали, водка для русского человека, ищущего смысл жизни, есть вещь необходимая. Посему, недолго думая, Иван скинул портки, безжалостно разодрал свои кальсоны и извлёк заветный стаканчик на свет божий. Даже отсутствие закуски и собутыльника не остановили Ивана в его стремлении постичь смысл жизни.
   Где-то стаканчиков через шесть-семь в голове у Ивана посветлело.  Потихоньку стали испаряться знания стереометрии, геодезии и картографии, а также язык мамбулайцев с планеты Шажха из созвездия Тукана. Иван повеселел. А когда вдалеке вдруг показалась фигурка седенького худенького старичка в ночной рубашке Иван и вовсе воспрял духом.
-  Эге-гей, деда! – заорал Иван во всю мочь своей богатырской глотки.- Не проходи мимо, дедуля! Иди сюда, посидим, по****им, водочки откушаем!
     Дедок оказался сговорчивым и к Ивану подошёл. Иван, не говоря более ни слова, разложил свой волшебный стаканчик и поднёс его деду. Тот чинно принял стаканчик, выпил, оттопырив мизинчик, сложил стаканчик, пожевал беззубым ртом и занюхал выпитое собственной, давно нечесаной бородой.
- Хе-хе…. – кашлянул дед, - крепка, блин, советская власть…. Спасибо, Ванюша, за угощение. Давненько я русской водочки не пивал.
- Да не за что, дед, - ответил Иван, - водка всё равно халявная. А ты меня откудова знаешь-то?
 - Ну, во-первых, я всех знаю, должность у меня такая, а во-вторых, кто же кроме русского человека может на край света придти водку пить? А русские – они завсегда все Иваны, как бы их не называли. Иван  – это не имя, это ж судьба такая. А у вас, у русских, она завсегда  одинаковая. Вот вас  Иванами и зовут. Замкнутый круг.
- Слушай, дед, - взмолился Иван, - Токо вот ты мне ещё тут мозги не пудри, Бога ради, а? А тут и так на такой кладезь знаний напоролся, что уже вторую литру допиваю, а всё никак от них не избавлюсь.
- Ну, ради Бога, так ради Бога, - согласился дед.- Давай тогда, Ванюша, ещё по стопочке дерябнем, а то чего-то не берёт.
И они выпили ещё по стопочке.
- А ты, деда, я смотрю, тоже из наших, что ли? – поинтересовался Иван.- Если пришёл на край Света и водку тут со мной хлещешь?
- Из русских? – переспросил дед и задумался. – Да, пожалуй, что и  из русских…
- Что-то ты как-то неуверенно отвечаешь, - насторожился Иван. – А ты, случаем, не из басурман?
- Басурмане водку не пьют, - объяснил дед. – Я им запретил. Они и по трезвянке-то хрен знает, чего натворить могут, куды ж им пить.
- Что значит «запретил»? – не понял Иван. – Ты, дедусь, вообще-то кто?
- Я, Ванюша, вообще-то, Господь Бог – Вседержитель, он же Аллах, он же Иегова, он же Кришна, он же…. Да хрен вас  знает, как меня только у вас там не называют….    У меня, Ванюша, имён – как у матёрого рецидивиста. Но суть одна есть – Бог я. – объяснил дед.
- Дедушка, Господи! – Ванька вскочил и тут же бухнулся перед дедом на колени. – Слушай, выручи ты меня отсюдова! Попал  я кур во щи! Сижу здеся, водку пью. Обратной дороги домой не ведаю, смысла жизни – тоже. Чего делать – вообще ума не приложу! Да и ума вдруг стало столько, что и девать его некуда, того и гляди башка лопнет! Выручай, Господи!
- Да это, Ванюша, разве  ж беда? – удивился дед. – Домой я тебя отправлю, проблем нет, от лишних знаний избавлю, ибо мною же  сказано «от многая знания – многая печали», а вот со смыслом жизни – сложнее. Нельзя, Ваня, человеку смысл жизни знать, ибо он тогда смысл жить  теряет. Ну, да так уж и быть – перед самым твоим прибытием домой открою я тебе смысл жизни, но только на секундочку. А пока ты, Ванюша, поклонись-ка мне как следует, с колен да лбом в землю, всё ж таки я Господь Бог.
Иван послушно уткнулся лбом, даже мордой в землю врылся, от усердия и зад кверху приподнял, чтобы морда как можно ниже показалась.
       Вот по Ванькиной откляченной заднице и нанёс свой прощальный пинок Господь Бог, отправив его в обратный путь домой.
 И прямо перед тем, как влепиться Ивану в быстро приближающуюся Землю, открылся ему смысл бытия во всей его красе. Но тут, же и треснулся Иван об Землю так, что и дух из него вышибло, только искры во все стороны полетели.
        Долго ли, коротко ли лежал Иван на сырой земле без сознания, то никому неведомо, а очнулся он уже белым днём. Над бездыханным Ивановым телом стоял перепуганный Сивка-Бурка. Увидев, что Иван начал приходить в себя, он обрадовался до безумия:
- Ну, Ванька, перепугал ты меня, слов  нету, - заговорил конь. – Гляжу – летишь плашмя с самого неба, орёшь что-то непотребное, а потом ка-а-ак  об землю хрястнешься – и тишина… думал, уже каюк тебе пришёл. Подбежал поближе, смотрю – дышишь ещё. А я и сделать для тебя ничего не могу – рук-то нету. Вот и стою над тобой, как дурак…. Ты как сам-то?
 - Да вроде ничего… живой пока… - прислушавшись к собственным ощущениям, простонал Иван.  – Сейчас оклемаюсь. А ты давай готовься, нам с тобой предстоит дальняя дорога и суровые битвы! Ни минуты покоя! Чрез тернии – к звёздам!
- Тьфу на тебя, Ванька, тысячу раз, - расстроился Сивка-Бурка.- Ты ж только что с этих самых звёзд звезданулся, и опять к ним собираешься! Тебе там что, мёдом  мазано? В таком случае ищи себе крылатого коня, хотя бы Пегаса, а меня уж уволь. Я здесь, на Земле, родился, здесь и жизнь свою закончу.  Мне, чтобы жить, нужно крепко держаться корней.
- Да ты меня не понял, - Иван, кряхтя, встал с земли. – К звёздам мы с тобой больше не полетим. Не хрена там русскому человеку делать. Наш путь сейчас обратно к Дандону во дворец. Отобъём у него наши пол-царства, Феклушу, ети её мать, жизни тоже малость поучим. Я ей  быстро отшибу охоту по чужим мужикам шляться. Потом этому валашскому упырьку, как его там – Валерий Падлыч, что ли, наваляем по самое не балуйся, да всех остальных ебарьков в шею…   а потом с тобой таких детишков нарожаем!
-Э-э-э! Ванька! Тормози лаптем! – обескуражено остановил полёт Ивановой мысли Сивка-Бурка. – Каких это мы с тобой детишков рожать будем?!  Совсем трёкнулся?!! Ты, может быть, крепко об Землю трахнутый, а у меня ещё с сексуальной ориентацией всё нормально! Так что ты эти мысли ****ские брось! Не на того напал!
- Да не…. – успокоил его Иван. – Я не в том смысле. Я детишек с Феклушей делать буду, а ты - жеребят богатырских на моих царских конюшнях, с самыми лучшими кобылками со всего мира. Мои ж то дети почти наверняка богатырями родятся, им и кони нужны соответствующие рангу. Так что ты не унывай, всё нормально будет!
- Вот это – другое дело! – Разом повеселел Сивка-Бурка  - Вот такого я тебя, Ванюша, люблю и уважаю. Давай скорей, залезай ко мне на спину, да поехали во дворец всем подряд бздянок раздавать! Это я – со всем удовольствием!
Иван, постанывая, с трудом взобрался на Сивкину спину, и они поехали домой. Впереди их ждали тяжёлые битвы, славные победы и пир на весь мир. И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попадало.
Но это уже совсем другая сказка. По дороге Ванька, охлопав себя со всех сторон, выяснил, что нескончаемый стаканчик водки так и остался где-то на Краю Света. Ванька даже догадался, кто именно притырил его сокровище, но,  ни капельки не расстроился. Для хорошего человека ничего не жалко.
               
19.05. 2005.