Место, где радуги падал конец 1

                1.


     Рад сидел возле ручья и смотрел на воду. На дне белели круглые камешки, где-то в кронах деревьев гулял ветер, и листья бросали на землю ажурную изменчивую тень. Рада всегда успокаивал шум летнего леса. Когда-то давно он любил сидеть на этом месте и смотреть на воду. Сейчас он вспомнил это. Годы протекли с тех пор незаметно и неудержимо, как кристальная вода ручья, холодная даже в зной.  Теперь, вернувшись домой, Рад думал, что всё забылось и изменилось. Подъезжая к городу, он волновался, ждал и надеялся, соскочил на перрон, невзирая на протестующие вопли проводницы, ещё до полной остановки поезда и мчался домой, как на крыльях. Он дрожал от радостного ожидания встречи с тем, чего у него не было все эти долгие годы. Он ждал, что наконец-то получит тепло семьи, которого не знал. И он жестоко ошибся. Приём настолько отличался от ожидаемого, что от потрясения Рад долго не мог прийти в себя. Следовало, конечно, признать, что сияющие мечты почвы под собой не имели. Тем не менее лицо Рада до сих пор искажалось судорогой и пылало, когда он начинал прокручивать в голове подробности визита к сестре, нанесённого несколько часов назад.

      Рад позвонил в дверь. Открыла сестра. Она сильно изменилась с тех пор, как он видел её в последний раз – остепенилась, располнела. На руках она держала маленького ревущего мальчика. «Бедные её дети, - подумал Рад, разглядывая сестру. Если она взялась за них так, как когда-то за меня, я им глубоко сочувствую». Сестра, судя по слегка удивлённому взгляду, его не узнала. Конечно, ведь когда они расстались, Рад был ещё мальчишкой, оборванным и грязным. Теперь же он предстал перед сестрой как молодой элегантно одетый человек в безукоризненном костюме, с плащом, перекинутым через руку, и с небольшим дорогим дорожным чемоданчиком на колёсиках.

     - Что вам надо? – проворчала сестра, и рад понял, что зря сюда ехал: старшая сестра осталась всё той же злобной мегерой, какой была, сколько он её помнил. Но о визите следовало хорошенько подумать раньше, а теперь отступать уже поздно. Рад поставил чемоданчик рядом с собой и сказал:

     - Здравствуй. Неужели я так изменился?

     Тень воспоминаний и узнавания мелькнула во взгляде женщины; она улыбнулась. Когда-то эта улыбка не предвещала ничего хорошего.

     - Ты?..

    - Я.

     - Где же тебя носило?

     - О, по-разному! Теперь, когда я могу самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, я решил навестить места, где родился и прожил первые годы своей жизни.

     - А не кажется ли тебе, дорогой, что не следует возвращаться туда, откуда тебя вышвырнули?

     - Но… Я думал, всё изменилось…

     - Ноги твоей больше не будет в этом городе, понял?! Проваливай, и побыстрее, иначе скоро очень пожалеешь!

     - Но разве я сделал тебе что-то плохое?..

     - Ненавижу тебя! Убирайся! Или я позову мужа – женщина почти кричала.

    Но мужа звать не пришлось – он явился на крик сам, причём в сопровождении многочисленных отпрысков.

     Такого Рад не ожидал. Раньше он вообще даже теоретически не мог представить, что его сестра с её-то характером когда-нибудь выйдет замуж, но сейчас понял всё. Её мужем стал тот, кто в детские годы чаще других обижал Рада, издевался над ним… Что ж, два сапога…

     Сестра тем временем объясняла мужу, кто перед ним стоит. Супруг помнил всё, и именно поэтому в следующую секунду Рад от сильного толчка полетел с лестницы и сильно ударился головой о ступеньку. Один из сыновей сестры ногой спихнул вниз чемоданчик Рада, чем заслужил благосклонный взгляд своего папаши. Потом дверь захлопнулась, и Рад остался один. Он долго приходил в себя; кажется, ему кто-то помог подняться, помог остановить кровь из носа и даже вроде бы сделал холодный компресс. Но кто это был? Тогда в голове звенело, перед глазами плыли разноцветно-туманные круги. И как он попал на это место? Его привёз неизвестный доброжелатель, услышав случайно оброненные в бреду слова? Рад не мог вспомнить.

     - Что делать мне теперь, когда меня изгнали?.. – от отчаяния спросил он вслух.

     - Жить, - внезапно ответил кто-то. – Жить так, как хочешь, и делать то, что хочешь. Стать повелителем мира – это же совсем просто!

     Рад оглянулся (в шее что-то ощутимо хрустнуло) и увидел молодого черноволосого человека с необыкновенными прозрачными ясными глазами. Человек этот показался ему смутно знакомым; не исключено, что именно он позаботился о Раде после кувырка с лестницы.

     - Кто ты такой? – спросил Рад.

     - Случайный встречный. Разве это так важно?

     - Да? А как я попал сюда?

     - Это ведь твоё любимое место, не так ли? Тебя тянет сюда, и хоть ты не помнишь, но ручей снится тебе каждую ночь. Тебе хорошо здесь. Так находись там, где тебе хорошо. Кстати, почему с тобой так обошлись? Ты разве когда-то чем-то обидел этих людей?

     - Какое тебе дело? – прозвучало несколько грубо, но простительно, учитывая недавние события. Но незнакомец-то в чём виноват? И Рад неожиданно для себя рассказал всю свою нехитрую историю, хотя и поклялся когда-то забыть прошлое и даже придумал себе другую жизнь, но тут… Совершенно незнакомому человеку, всё как есть, ничего не скрывая и не выдумывая.

     Отца своего он не знал вообще. Мать его, прекрасная хозяйка и отличная жена, просто-таки пример для подражания, прожившая с супругом полтора десятка лет душа в душу, вдруг ни с того ни с сего как будто сошла с ума – безоглядно влюбилась в молодого тренера по плаванию, бросила мужа, оставив ему троих детей, и с головой бросилась в омут страсти. Молодой любовник, не ожидавший таких решительных шагов, поначалу от растерянности принял даму сердца на свою территорию и даже пытался играть роль заботливого мужа. Но он оказался слишком молодым для того, чтоб по-настоящему становиться семейным человеком; игра эта быстро ему надоела, впрочем, как и сама дама. Через пару месяцев он просто-напросто выставил её на улицу. Деться ей было совершенно некуда; она униженно отправилась к брошенному мужу на поклон. Супруг не простил, но принял обратно – как-никак, всё-таки мать его детей… Дети… Блудная супруга вернулась беременной, на таком сроке, когда делать что-либо было уже поздно.
      
       Мать умерла при родах, успев дать ребёнку жизнь и имя. Вот так Рад появился на свет. И его почему-то даже забрали домой, не отказавшись и не отправив в какой-нибудь приют. Надо ли говорить, что он был нежеланным в этом доме, который так и не стал родным? Рад в семье не видел добра; с самого раннего детства его все попрекали самим фактом существования. Его вечно держали на расстоянии и не уставали напоминать, что он тут находиться лишь из милости. Он вечно ощущал себя лишним, его обижали и били все, кому не лень – сначала сводные братья и сестра, потом их друзья, потом одноклассники. Отчим поднимал на него руку, когда Раду доводилось всего лишь некстати подвернуться. Рада не любил никто. Существовал замкнутый круг: Рада не любили, и от этого он становился замкнутым, диким, и за дикость и замкнутость его не любили. Всё замкнутое. Холод и полное отсутствие любви или хотя бы тепла. Всё, что видел ребёнок за свою недлинную жизнь. Не любили соседи и не разрешали своим детям играть с ним, как будто он был прокажённым. Дети по примеру взрослых тоже невзлюбили его, и Рад постоянно ходил с синяками. А за что? Он был обыкновенным ребёнком, только никому не нужным. Виноватым в факте своего рождения.

      Рад пытался стоять за себя, но всегда получалось, что он выступал один против всех, и после особо неприятных стычек со своими недругами он убегал из дома, сидел тут, у ручья, и здесь душа его обретала покой. Его разыскивали, вели домой, и с ним расправлялся отчим. Обычно этот человек только бил его, но однажды не ограничился физической расправой, а высказал всё, что накипело за годы… Именно тогда Рад узнал историю своего происхождения и понял, что он тут, в этой семье, совсем чужой и всеми ненавидимый. Получается, именно из-за него умерла мать. Ведь если бы она не решилась его рожать – осталась бы жива. И семейная жизнь опять бы наладилась. И все обиды можно было бы забыть… Маленький заплаканный мальчик совсем по-взрослому спросил, зачем же его держат здесь, почему не отправят в какой-нибудь интернат? Неужели только для того, чтоб отомстить неверной жене и матери? А поскольку она мертва, то можно отыграться на том, кто всегда будет оставаться свидетельством её измены? Тонкая, растянутая во времени месть? Тому, кто меньше всего виноват? Хорошо, тогда он, Рад, когда вырастет, тоже будет мстить всем за нелюбовь!.. Отчим его чуть не убил, и спасло Рада только вмешательство соседа – единственного, который к Раду относился более-менее нормально. Рад знал о нём только то, что тот был холост, лет около тридцати, звали его Ефим, и все поголовно, не исключая детей, считали его странным типом, увлекающимся подозрительными науками, непонятными религиями и чем-то в этом роде, чем нормальные люди не интересуются.

     Ефиму удалось отвоевать полумёртвого Рада, и дальнейшее Рад помнил очень смутно. Его отвезли сначала в больницу, где он долго находился с сильным сотрясением мозга; потом переправили в другой город, и он долго мотался по каким-то приёмникам для таких же, как он, и долго его лечили от травм телесных и особенно – душевных. Похоже, вылечили. Ефим часто навещал его, где бы Рад ни находился, и следил за его судьбой, заботился о том, чтоб мальчика окружали хорошие люди. И Рад наконец-то узнал, как это прекрасно, когда рядом есть люди, которым не безразлично, что с ним. Там, в другом городе, он и остался жить и учиться в интернате, а потом своими силами получил неплохое образование. Он всегда старался учиться лучше всех, чтоб хотя бы таким способом доказать всем, а прежде всего – себе, что не зря он существует на белом свете. И он добился многого!

     - Я думал, они всё забыли. Я хотел избавиться от одиночества. Мечтал обрести семью. У меня ведь никого нет – кроме братьев и сестры по матери… Я так хотел их любить! Невзирая ни на что! Забыть прошлое… А они оказались слишком злы! Их зло, как это ни неправильно звучит… Зло злопамятно. Я вполне самодостаточный человек. Я даже мог бы им чем-то помочь… За что меня теперь ненавидеть?! – закончил Рад.

     - Людям всегда надо кого-нибудь ненавидеть, иначе у многих просто не будет повода любить себя. Тут всё строится на сравнении. Есть у многих капля любви и океан ненависти… Если ненависть не излить на кого-то, она захлестнёт их самих с головой и утопит. Поэтому надёжнее и комфортнее ненавидеть кого-то другого. А каплю, как лекарство, оставить для себя… - ответил незнакомец. Его кристально чистые глаза излучали мир.

      - Меня назвали Радомиром… - представился Рад. – Но я не вижу, чтобы мир радовался моему в нём пребыванию. Я часто задавал себе вопрос: а не правы ли случайно все те, кто меня не любил? Может, я действительно лишний на этом свете?

     - Лишний? Что за мысль? Мир этот ведь неспроста так устроен, согласен? Всё имеет причину, следствие и особое предназначение. Подумай, ведь не зря тысячи поколений разных людей встречались друг с другом, чтоб в результате на свет появился именно ты из всех миллиардов возможных комбинаций? На данный момент именно ты – идеальное произведение своих предков! Не любить себя – значит презирать выбор стольких людей! Ты готов к этому? Ведь нет? Не могло такое количество людей на протяжении веков ошибаться! Люби себя, береги, как самое лучшее, что только может быть! Такого, какой есть! Не забывая, конечно, что все вокруг тебя – такие же ценные и замечательные. Правда, в твоём случае они этого не помнили… Что ж… Раз уж мир не рад тебе, радуйся ты ему. Ты можешь это. Владей миром, повелевай им и радуйся. И пусть корчатся от боли, злобы, ненависти, страха твои враги – ты смейся. Над тобой достаточно поиздевались в самом уязвимом возрасте, и ты не ожесточился. Настала твоя очередь веселиться. Только не смейся слишком громко, чтоб не оказаться тем самым пресловутым последним смеющимся, - посоветовал неизвестный.

      - Да, я хотел бы отомстить им всем… Ведь готов был всё простить и забыть, но они мне не позволили. И как мне быть? У меня нет такой силы…

     - Повелевай миром, не бойся его, и у тебя будет сила. Видишь – радуга над ручьём… Говорят, что там, где она начинается, спрятан клад. А ещё – существует поверье, что тот, кто попадёт на место, где падал конец радуги, умрёт… Ты волен выбирать.

     Рад посмотрел на своего неожиданного доброжелателя. Явно не все дома. А жаль. Но хочется ему верить, прямо-таки тянет плюнуть на все странности и отдаться на милость непонятной сказки, в которой можно получить сокровища в награду… Награду за что? А, да неважно! Рад, взрослый серьёзный человек – и на тебе, такой бред в нём заиграл.

     - Радуга – оптическое явление, и никто не в силах увидеть место падения её конца, поскольку такого места не существует, - попробовал возразить он.

     - Люди придумали другое объяснение радуге. Но не люди её создали, так что все их теории – беспочвенные домыслы. Никто не видел конца радуги, а кто видел – не рассказал остальным, потому что знание, данное радугой, другим не передать. Но главное – нет желания! Иногда, конечно, тянет показать своё превосходство, посмотреть на реакцию глупых непосвящённых, но не в этом дело. Тот, кто ступит на то место, сможет повелевать миром. И я дарю тебе такой шанс. Используй его. Я дарю тебе место, где радуги падал конец. Смотри – там, за ручьём, где рыжие блики солнца играют в еловых ветках, есть участок, где нет света и нет тени. Ничего не спрашивай. Знание придёт со временем. Иди туда.

     Рад ни о чём не думал. Он перешёл через ручей и очутился на указанном месте. Полоска чистых цветов, переходящих друг в друга, передвинулась к нему и потянулась к земле, коснулась травы и, стеной окружив Рада, выпрямилась, коснулась небес, и Раду стало так хорошо в мягком сияющем семицветном тумане, и он вспомнил, как в далёком детстве в садике какая-то добрая няня с незапомнившимся лицом читала ему книжку: «Радуги мост поднялся в небеса, хотел соединить он тучи и леса, пустынные просторы, бушующее море, и звёзды, и планеты, и ночи, и рассветы. Был мост, но кто решится по небу прокатиться?..» И говорила как запомнить цвета радуги: Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан…Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый… Как давно это было… Почти единственное воспоминание – милое, доброе, детское… Почему его отняли? Пусть же теперь все раскаиваются, он никому не даст пощады! Настал час его торжества!

     Семицветная тёплая вспышка. Месть? Зачем? Размениваться по мелочам, а жизнь проплывёт мимо? Можно совершить столько всего восхитительного, а месть… Тусклое, мелкое, даже в какой-то степени мерзкое удовольствие… Липкое, грязноватенькое такое удовольствьице… Лучезарный радужный поток устремился на Рада с небес, и он растворился в нём, потерялся в мирах своего могущества, заблудился в лабиринтах зеркальных снов и ничего не значащих слов, и зажал в ладони всё Живое, ощущая трепет маленького сердечка и власть над ним и осознавая, хоть и смутно, нечётко, что чёрная птица Вселенная у него в руках, и в его власти – подрезать ей крылья или отпустить на волю… Он разжал пальцы…