О былом

                Дочери моей Наталье посвящаю.
               
Ночь. Под утро. Сон точно рукой сняло. Рядом посапывает уставшая от впечатлений жена. Тишина. «Утро вечера мудренее», есть такая в России «бодренькая»  пословица. Раньше как-то не виделось в ней ничего такого. Ну, мудренее и мудренее. А теперь понял: «мудренее» у каждого свое. И вот  это самое «мудренее», исподволь проникает в меня.  Мысли о былом не дадут больше заснуть. В голове всякая мешанина: это и маленькая дочь, плачущая по какому-то «горькому поводу», это  одно из последних свиданий с отцом, это какие-то неудачи по жизни, не реализованные возможности.…... В общем,  «что ни поподя».
 Но  вот последнее время  мне  снится Лебедянь. Тридцать три года прожито в этом городе, и они, эти годы, как рубец в моей памяти.  Я просыпаюсь от наплывающей тоски по прошлому, по лучшим дням моей жизни. И это далеко не Лебедянь сегодня, с ее суетными днями и проблемами. Нет, меня волнует прошлая жизнь, та жизнь, в которой я нашел себя как человек.  В этом городе у меня было все, что нужно  для счастья: молодость, жена, дети, друзья, любимая работа, рыбалка, мои собаки.
 Не могу заснуть и все. Не помогает ни чтение, ни счет до 1000. В голове думы о нелюдях, поломавших мою жизнь, разрушивших  в  ней мое законное место.  Простить им все  - это все забыть. Знаю, что сразу станет легче и, в конце – концов, так надо поступить, только вот ну никак не могу. Прости меня Господи. Более того, некоторые мои самые близкие друзья отираются в том самом «нелюдском» лагере, и от этого физически тошнит. Хотя, честно говоря, уже и не так тошнит. В принципе, это личное дело, тех самых моих друзей.
Не спится. Даже сто грамм  не дают желанного результата. Сон не идет. Вокруг «темно как у негра в….» В голове мысли, мысли... Перемешалось все. Что было давно, сливается с тем, что было недавно. Люди, события, друзья, недруги…


Когда-то главным врачом нашей больницы был Николай Иосифович Корнфельд. Говорят, был знаковой фигурой. Много построил, много дел хороших  сделал. Был честным человеком, доверял людям.  Но как-то не получилось у него с коллективом, и загудел, хотя многие  к нему хорошо относятся до сих пор. Мне кажется, одной из причин его отставки было то, что  Николай Иосифович и его жена Мира Львовна были евреи, а это серьезный раздражитель для публики. Конечно,  он еще и славно попивал, любил при этом подраться, но это не аргумент в те годы. После войны люди были лихие,  и драчливость придавала его личность какой-то шарм. Причем, на утро никаких обид. Был он такой.  А еще любил женщин. Пользовался  взаимностью!! Среди этих женщин были медицинские  работники. Некоторых я  знал. Остались даже внебрачные дети.


Возглавил всю эту возню против Корнфельда врач Голициын с компанией. Голицын Геннадий Павлович был человеком из « 30 годов». Ну,  типичный коммуняка - интриган, сексот и, к тому же, посредственный хирург. Правда, некоторые больные рассказывали про него так:
-Моя говорит, что же ты мучаешься? Шел бы к хирургу.
Ну, пошел. Геннадий Павлович говорит:
- Надо резать.
-Я говорю: «Давай, режь.  Надо, значить надо».
Иногда от людей пожилого возраста можно было слышать:
- Был у Геннадия Палыча….!!
Умел он пыль в глаза пустить.
Наш  зав. хирургическим отделением, труженик Лев Николаевич Росляков мне рассказывал:
- С Голицыным работать одна мука. Хоть из отделения не уходи во время его дежурства. Если поступает больной на операцию – все: «Зовите Льва Николаевича как заведующего отделением». Никогда ответственность на себя не брал. Трус был неимоверный. Всегда  все хотел  свалить на кого-нибудь. При осмотре ночью больного вызывал на консультацию всех, кого надо и не надо, а уж педиатра и терапевта, обязательно. Однажды привезли в «приемник»  пациента, которого ударила лошадь копытом. Вызывает на консультацию Мельникова А.Т., врача-терапевта. Он встает ночью, спросонок.
- Что случилось, Геннадий Павлович.
 Тот ему:
- Надо исключить ушиб сердца у больного!!
Мужик сидит на стуле, оживленный, без одышки, улыбается. Александр Тимофеевич в ответ Голицыну:
- Исключаю.
И пошел спать дальше. Смех, да и только.
Вот такой был коммунист, хирург-уролог, председатель комиссии партийного контроля Лебедянской ЦРБ Голицын Г.П.  Слову Голицына как человека и врача нельзя было верить. Это знали многие. Опасный человек,  скользкий, хитрый. Быстро понял, что такое Партия.
-Бей меня, не трогай Партию!!!!
 Не стыдясь, говорил он с пафосом.  Был такой важный, невысокого роста, корявый. Любил задумчиво прикусывать дужки очков. Это ему придавало значительный  вид. Говорил наставительно, с подковыркой, посмеиваясь над человеком.  Некоторые его уважали, но большинство побаивались. Однажды вымазал зеленкой  лицо заснувшей ночью  медицинской сестры.  Этот факт как пятно лежал на нем долгие годы.
В больнице приклеилась к Голицыну кличка Крючок.  Не мог не цепляться по мелочам. Возглавлял  комиссию партийного контроля. То гиря не такая на кухне, то какие-то тапочки, и все это на собрании. В коллективе гуляла эпиграмма по этому поводу:

«Он всех достал своею гирей,
Теперь до тапочек дошел.
Уж лучше кругозор пошире -
Ах, как бы было хорошо!»

Бывало, так наставительно скажет:
- Он коммунист, участник Великой отечественной войны. Его дед с бандитами воевал.  Да я по сравнению с ним мальчишка……
Послушаешь его и не знаешь что сказать, толи шутит, толи нет. Вроде бы не говорит ничего крамольного, но зачем закладывать людей в райкоме партии ? Зачем ночью сестер зеленкой мазать? Слава Богу, что 30-ые миновали, а так сидеть многим, а мне точно.
Доставал он людей партийными собраниями. Соберутся «коммуняки»  в кабинете главного врача и давай всякую чушь нести и не час, и  не два. Народ на эти сборища не любил ходить, ну не заставишь.  Так придумали открытое партийное собрание. Теперь, будьте любезны, все заведующие отделениями, все заместители главного врача в добровольно-принудительном порядке являйтесь. Мне это  всегда было поперек горла. Сидишь, слушаешь  всякую ерунду в рабочее время, а истории болезни не писаны, больные не осмотрены. Вот и приходилось оставаться после работы. «А мне это надо?». Частенько пропускал их сборища. А тут взял и пришел. Сижу за спиной Голицына. Он меня не видит и говорит на ухо тогдашнему главному врачу
-Глуховского опять нет. Надо чего-то с ним делать.
Потом меня увидел, надулся, покраснел как рак. На следующий день как ни в чем ни бывало со мною поздоровался.
 Любил показать свою правильность. Однажды встал на очередном партийном собрании и говорит:
- Дисциплина начинается с себя. Вот кто из вас принес партийный билет   с собой на собрание? Я принес. Кто еще?
Бычков Геннадий Николаевич, старший шофер,  ему с места:
-Да ты специально его принес, что бы нас ущипнуть. Ты иначе не заснешь.
Вот такой человек начал травить Корнфельда. Тот собрался с пожитками и уехал в Воронеж, где прожил недолго. А жаль. Мужик-то он был совсем неплохой и к тому же еще честный.
 Не раз приходилось мне сталкиваться с Голицыным. Он этого не забывал. Однажды,  выступая на партийной конференции в райкоме партии, сказал с трибуны про меня:
- Мол, такой-то такой- то на каждом шагу говорит, что коммунистов надо вешать на фонарных столбах…..
Когда мне про это сказали,  просто не поверил. Звоню ему домой, спрашиваю:
- Что вами было сказано в райкоме про меня?
Он  весь напрягся, как-то вывернулся,  я так и не понял, было сказано что-либо им или нет.
Один работник райкома мне говорит:
-А ты послушай магнитофонную запись партийной конференции. Запись ведут, чтобы стенографисткам было легче протоколы писать. Я пошел и послушал. Действительно, говорит, да с возмущением.
Слышу, голос директора Инструментального завода В. П. Первушина:
-Да вы что, Геннадий Павлович? Он все время ходит к нам в спортзал, в сауну,  и я ни разу ничего подобного не слышал.
Потом ему вторит  директор «Машзавода»»  Монаенков А.С.
-Нельзя так на человека. У Вас свидетели его высказываний  есть? Вы отдаете себе отчет, что говорите? Это серьезное обвинение! Почему вы себе такое позволяете?
Голицын молчит. Что было дальше? Дальше наступили горбачевские времена, и выяснение отношений с этим типом потеряло для меня смысл.


Но не все были такими. В  больнице работали  и по-настоящему грамотные врачи, а были и выдающиеся. Один из таких был Николай Александрович Кучинский - хирург от Бога. Человек интересный, уважаемый. Мне рассказывал Е.Д. Панов,  один из врачей-хирургов,  что Николай Александрович делал с помощью новокаина те же операции, что хирурги сегодня с помощью врача анестезиолога. Даже  в отличие от них успешно оперировал еще гинекологических больных. Учил он оперировать  Крахину Нину Павловну, замечательную женщину и  талантливого врача-гинеколога. От нее много я узнал о событиях тех дней. В те дальние времена  Кучинский был «звездою». Правда, и  работал он, будь здоров сколько. Утром обход в отделении, потом быстро  в поликлинику на прием. Небольшой перерыв с домашними хлопотами, вечером опять  обход отделения. И так каждый день. Говорят дома его  тоже ждала очередь пациентов.  Ценили его люди, уважали,  многим успел  помочь за свою жизнь. А еще любил он женщин. Понравившуюся на приеме  мог слушать  долго… Слабый пол тоже баловал его вниманием.
Жену Кучинского звали Калерия. Какая она была, мне неизвестно. Видимо, никакая. Точнее, она ему была «не ровня». Мне рассказывал Владимир Петрович Колесников,  бывший зубной техник:
- Соберемся играть в преферанс. Он  с нами посидит часок и в Агроном к своей Наде. Мы, если слышим, что Калерия ходит за дверью,  говорим погромче, чтобы до нее доносилось:
 - Николай Александрович, ваш ход. Ну, что же вы?
Создаем эффект его присутствия»
Иной раз позвонит Калерия в отделение, мол, позовите Николая Александровича к телефону.  Сестры ответят:  «Он в операционной». Не «сдавали» его, любили.
Работала в больнице медицинская сестра Надя Рыкова. В то время было ей лет 40, сами понимаете, возраст у женщин особый. Не красавица, но, наверное, стоящая женщина. Была не замужем.  Закрутил Николай Александрович с ней роман. Стали люди замечать, что одеваться стала она лучше: то новые кожаные перчатки, то сапожки красивые, золотые украшения. На зарплату медицинской сестры всего этого не купишь. Потом и в отпуск вместе с Николаем Александровичем  на Юг. Короче, любовь, настоящая любовь. А ему уже за 60 с хвостиком. Многие завидовали.
 Фаина Гавриловна Васильева, врач терапевт, ровесница Николая Александровича, не без ехидства шепеляво сказала мне:
- Наверное, Надя могла в нем «кое-что» еще разбудить, какими-то приемами.
Завистливые женщины люди. Не простые отношения у них друг с другом. По-моему, у мужчин все проще. В это же время в Лебедяни работал врач терапевт Василий Васильевич Бондаренко. Привел свою жену на прием к хирургу с  острым тромбофлебитом нижних конечностей. Направили ее в стационар «своим ходом». По дороге возникла острая тромбоэмболия, и  погибла жена. 
Был Василий Васильевич  какой-то не такой. В коллективе его не уважали. Мог стоять на базаре и продавать доски, какие-то тряпки. А он все же врач. В те времена у врачей в народе был авторитет, а  он доски на базаре. Не любили его коллеги. Но вот, как ни странно,  ушла Надя к вдовцу, ушла. Наверное, помоложе он был Кучинского,  да еще и  неженатый. Кончилось счастье Николая Александровича,  а годы-то уже не те. Признавался он  Н.П.Крахиной:
- Сколько было у меня женщин?  Я их бросал, они от меня уходили, ну хоть бы что.  А вот без Нади не могу жить.
Вот она - поздняя любовь штука какая. Над ним и посмеивались, даже злобствовали. Не выдержал Николай Александрович всего этого и отравился. Лечили его в то время  неудачно, капали чего-то подкожно. Та же Нина Павловна говорила, что теперь бы его спасли….  Короче, умер он.  Надя же с Василием Васильевичем куда-то уехали. Остался только портрет Николая Александровича в ординаторской  наших хирургов и то, одно время они  не знали, куда его деть.  А портрет  выразительный. На нем он изображен  добрым и уставшим, как будто только после операции.  Таких любят женщины и уважают мужчины.
Вот что мне прислала Е.Ю.Сотникова, знавшая все не понаслышке, про семью  Кучинских:   -Ну,  Калерия... Ведь писать и вспоминать лучше и легче о тех, кто представлял собой личность. А  Калерия в то время была, как выражается моя мама брюзгливой клячей. Он же был очень компанейским, даже ласковым. Женщины около него роились. Калерия злилась, ревновала, постоянно осаживала его свои баском "Коля, помолчи!". Он отлично танцевал, даже со мной, маленькой вальсировал, благодарил, целовал ручку. Пел  он вместе со всеми романсы, народные песни (Фаина Гавриловна. играла на гитаре), страшно любил анекдоты, рассказывал и сам до слёз смеялся. Всегда удивлялся, сколько мой папа знает стихов и просил почитать наизусть Фета, Тютчева, Лермонтова, и папа шпарил...Николай Александрович. восторгался, аплодировал.  Калерия никогда не танцевала и не пела и даже, кажется, не разговаривала. Сидела, как пень.. .Судя по фото из их семейного альбома она происходила из зажиточных аристократов, т.к. в молодости она была весьма симпатичной девицей со стилем (меха, шляпки, сумочки, аксессуары). Он же рядом с ней  смотрелся простовато, бедновато. В старости, он видимо, взял свое. И не только потому, что был прирождённым  доктором, но и в силу своего потрясающего обаяния и ума.
В этот страшный день  в буфете ресторана работала Юлия Фёдоровна Рыкова, жена В.Рыкова, близкая мамина подруга. Пришел Кучинский и попросил хорошего вина, но хорошего не было, и она пригласила его на завтра, на утро. А завтра утром вся Лебедянь узнала, что он отравился. Шесть дней он был в коме...
 Когда его хоронили, у гроба в больнице  Калерия  сказала, что всё равно он никого не любил так, как её...Надю же все презирали, считали, что "деревенщина"  просто обманула и ограбила  его, воспользовалась его интеллигентной доверчивостью. Да, это был чистый интеллигент....верил в чудо.... А когда его не случилось,  то просто покинул мир..."


Был еще в моей жизни Вася Чесноков. Точнее хирург Василий Владимирович Чесноков. Это его руке принадлежала запись в амбулаторной карте одной  больной: «Жалобы на боли в руке. Упал на нее в рабочее время».  Был он моим другом, можно сказать, закадычным. Много времени проводили вместе. Жил  холостым, жениться не собирался. Женщины от него были без ума, и он этим пользовался, умело. Но практически ни про кого не рассказывал, не делился впечатлениями. Работу свою любил, и многое у него получалось. Был  настоящий русский мужик. Плечаки  и бицепсы штангиста. Играл хорошо в настольный теннис, баскетбол. Любил  бильярд.  В общем,  парень что надо. Авторитет имел среди больных, такой внимательный и доступный. Первый начал в нашей больнице операции на венах нижних конечностей. Частенько, правда, попадал в разные ситуации, но это по молодости.  Дежурил Василий  как-то на дому. Таскали его несколько раз  в ночь в приемный покой на консультации. Потом еще оперировал. Под утро часов в 6  привезли старую, старую женщину. Приехал из дома  на «скорой» Василий.  Заходит злой,   как…. Посмотрел на бабушку и в сердцах сказал:
-Возят, ну всякую…..
Родственники  услышали. Был целый скандал. Не долго он проработал, уехал в Калугу. Один раз приезжал в гости. Жил у нас целую неделю. Помню, ездили с ним на удачную рыбалку, посещали с друзьями баню, да и выпили немало. Давно это было.
Когда еще раз он ехал к нам в Лебедянь, разбился насмерть на своем «москвиче». Был Василий  у матери один, и  я не знаю, как все это она смогла  пережить. Он  рассказывал, что очень любил свою мать и был у нее единственной радостью в жизни. У меня же не осталось  даже фотографии Васи.


И конечно часто вспоминаю Клавдию Федотовну Клевцову,  моего  первого учителя. Именно у нее  проходил интернатуру и работал  в терапевтическом отделении. Она была человеком  твердых правил. Многим я ей обязан.
Клавдия Федотовна - человек умный, порядочный, с обостренным чувством справедливости. Даже этого уже достаточно, чтобы о ней помнили. А она еще была прекрасным врачом и грамотным организатором здравоохранения. За свою врачебную практику ей пришлось работать и  районным хирургом, и районным терапевтом - вот такой у нее был талант. В трудную минуту могла, не побоявшись обстоятельств, стать на сторону слабого. Эту роскошь себе и сейчас не каждый позволит,  а она это делала, и нередко в те непростые годы. Нам, молодым врачам,  тогда она была, как мать. Со всеми проблемами  тянулись мы к ней, и она оправдывала наши надежды. Была и заступница,  и умудренный опытом учитель.
Но годы неумолимо летели, и вот не стало Клавдии Федотовны. Особенно поразил ее ясный ум, спокойное, терпеливое отношение к болезни в последние дни. Свой страшный диагноз, рак желудка, она знала и стойко переносила  мучения, как никто. Все знавшие о ее болезни  были потрясены силой  духа этой необыкновенной женщины. Никогда такого человека  уже не встретить, и это точно. Люди, подобные Клавдии Федотовне, появляются  редко, и как это замечательно, что долгие годы она была рядом с нами. Светлая память Вам, Клавдия Федотовна, в нашем народе, на долгие годы. Мы же вспоминаем о Вас каждый день. И такая горькая тоска от этих фотографий под стеклом на моем рабочем  столе….


Была в Лебедяни еще одна знаковая личность, Анатолий Иванович Тетюхин - врач анестезиолог-реаниматолог. Жил среди нас такой замечательный доктор и чудесный человек. В свое время написал я такую эпиграмму:
«Друзья, такие вот делишки.
Тетюхин врач, а мы врачишки.
И сколько б ни долбили книжки,
А рядом с ним мы как мальчишки»

Так жаль, что он просто промелькнул в моей жизни. Не хватает мне его и все. Не додружили мы, не дообщались. 
Первый раз встретились с ним в далеком 1976 году. В маленькую ординаторскую терапевтического отделения, такую захламленную, зашел мужчина лет сорока,  худощавый,  прилично одетый. На нем ладно сидела  «троечка», шикарный галстук, модные туфли. Аккуратно подстриженные усики на тонком, благородном лице. Волосы, ну точно как у Максима  Горького. Он периодически лихо взмахом головы поправлял их. Речь простая,  доходчивая, без жаргона.  Моя жена просто обалдела. Мы поинтересовались, кто это?
-Тетюхин Анатолий Иванович, наш врач анестезиолог.
Большое впечатление на нас он произвел. Такой доктор видный.
На следующий день, выходя из гостиницы, я увидел Анатолия Ивановича, стоящего около высокого забора. Издалека поприветствовав, направился к нему. И чем ближе подходил, тем больше изумлялся: да он пьяный. Куда делся этот лоск? Где эта горьковская прическа? Стоял совсем другой человек. Весь помятый, в запыленной обуви. Губы потрескавшиеся, красные. Голос грубый, резкий. Пошатываясь, держался за забор,  чтобы не упасть. Меня просто не узнал.  Запил мой друг и надолго.  Его в очередной раз уволили из больницы. Потом я его встречал то там, то сям, но всегда он был пьян. Эта история длилась долго, далеко не один год. Но все его жалели в один голос и говорили, что он даже очень приличный  человек и доктор. Оказывается,  Анатолий Иванович занимался наукой. Имел много авторских изобретений, владел в совершенстве перидуральной блокадой. Был неплохой художник, собирал книги. Короче, «парень хоть куда», только вот пил  безбожно.
А однажды взял и бросил,  разом. Приняли в очередной раз на работу. Многое делал по началу по старинке. К примеру,  использовал для наркоза эфир, хотя надо сказать, успешно. Потом  поехал на 4 месячную специализацию и вернулся тем, кого потом мы все любили и ценили последующие годы. Умел Анатолий Иванович работать с больным. Причем, мог справиться с самым тяжелым из них.  Даже просто удивительно, как он это делал. Перидуральная блокада в шейном отделе (у мужика с отмороженными руками) – делать нечего. Не много найдется врачей, решившихся на это. Он же делал не раз и успешно. Кстати,  потом он и меня научил делать перидуральную блокаду и подарил придуманный им полуавтомат для этих целей.
Помню, просидел я с одной  больной весь день, а она «ни туда и ни сюда». Сил моих уже нет. Время часов 8 вечера. Подходит Тетюхин, расспросил все про больную, посмотрел ее и говорит:
- Иди домой, я с ней позанимаюсь.
Дал я слабину в тот момент, не пошел, а  полетел домой. До сих пор стыдно. Прихожу на следующий день – больная-то жива. А Тетюхин  еле живой, но улыбается.

- Вот так, Леня. Уметь надо.
Что по этому поводу еще скажешь? Больная  прожила еще немало лет, лечил ее потом я несколько раз.
Таким был Анатолий Иванович. Любили его и уважали коллеги и больные. Но был он человек беззащитный, видимо сидел в нем комплекс неполноценности от тех пьянок. Обидеть мог любой.  Может, он по природе такой? Довольно часто алкаши обращались к нему:
 - Толян, привет.
 Видимо с ними он попивал раньше. Это его смущало довольно сильно, но им он виду не показывал.   Характером Анатолий Иванович  напоминал свою мать, а она  у него  явно не пролетарского происхождения.   
Был Тетюхин по жизни  душевный  и смешливый. Попадал частенько в разные ситуации из-за своей непосредственности и детской доверчивости. Однажды первого апреля нахожу его в ординаторской. Сидит, покуривает. Увидел меня, обрадовался, оживился. Я ему говорю, мол, хочу подарить Вам, Анатолий Иванович, авторучку с чернильным пером, а он их любил. Шариковые авторучки недолюбливал.
Доверчивый, доверчивый,  а вот заподозрил подвох.
-Ты же у кого-то ручку спер и мне предлагаешь.
Я ему:
- Как вам не стыдно, Анатолий Иванович. Я же хотел от всей души….
Он покрутил, покрутил авторучку, опробовал, понравилась она ему, и говорит:
- Спасибо Леня, не обижайся, сам знаешь какое сегодня число, каждый норовит надуть.
Разошлись мы довольные друг-другом. Идет Чайка Раиса Михайловна, работавшая  с ним анестезисткой. Прошу ее, скажи Тетюхину, что авторучку я украл у Клевцовой К.Ф. и  ему «всучил».
Клавдия Федотовна в это время готовилась на очередную специализацию, она «подбивала» эпикризы. На столе лежали штук 20 историй болезни. Была она в этот день явно не в духе.  Я зашел тихо-тихо, сел за стол и пописываю истории. Раздается стук в дверь, и входит смеющийся Тетюхин, просто заливающийся от смеха.
- Клавдия Федотовна. ХА-ХА-ХА.  Глуховский украл у Вас авторучку. ХА-ХА-ХА. И «подарил» мне. ХА-ХА-ХА. Ну, надо же, а. Я ведь так и думал, что обманет!! Ох и жук !
Клавдия Федотовна просто подскочила  на стуле от негодования.
-Знаете, Анатолий Иванович, если Вам нечего делать, то не мешайте работать другим. Займитесь чем-нибудь полезным. Это касается всех присутствующих в ординаторской. Уходите оба и не мешайте мне.
Тетюхин сразу все понял и вообще « покатился» от смеха, согнулся пополам. Куда там ему идти?
Клавдию Федотовну эту только подстегнуло.
-Я на вас на обоих напишу докладную главному врачу, бездельники, честное слово - бездельники.
Мы с Анатолием Ивановичем вышли в коридор, где еще долго хохотали.
Еще любил он играть в шахматы. Это был его конек. Много времени  предавался он этому занятию вместе с нашими врачами. Эти  мудреные разговоры про «еж Каспарова», про какие-то «защиты» и все такое прочее звучали каждый день. Можно было подумать, что рядом сидят не врачи,  сачкующие от работы, а мастера спорта. Боже, сколько было выпито кофе и чая? Сколько выкурено пачек сигарет? Сколько я поглотил дыма вместе с ними?? Сейчас бы никогда не разрешил столько в моем присутствии курить. Все смотрелось со стороны довольно комично.
Однажды ординатор отделения А.Т.Мельников говорит, что у него в палате  лечится «один мужик»,  разбирающий шахматные партии  по книге. Он лежит в постели и партии эти просматривает, как обычный текст, причем без шахматной доски.  Познакомились. В.В. Карпов, кандидат в мастера спорта, однофамилец гроссмейстера. Такой приятный дядька, общительный. Ну, думаю, Тетюхин, держись. Встречаю его в коридоре праздно шатающегося.
-Ну что, без дела слоняешься? Может в шахматишки?
Он презрительно окинул меня взглядом (знал, что я не умею играть) и говорит:
- С тобой что ли?
-Да нет,  не со мною. С моим приятелем.
Он даже курить не пошел.
- Зови.
Сели они за шахматы. Развязка была скоротечной и жестокой. Мы глазом не успели моргнуть. Мне казалось, что Тетюхин даже побледнел. У него разом подпортилось настроение.
-Еще одну?
-Давайте.
Короче, опять проигрыш. И так несколько раз. Напряжение нарастало. Я чего-то у Тетюхина спросил, он ответил, конечно отвлекся.... и получил детский мат!! Что  было? Он на меня орал и выражался  такими словами…. Не ожидал я такого от друга.  Перед Карповым он извинился, закурил и давай играть дальше. Дело было вечером. Мне пора уходить. Оставил им ключи от ординаторской и пошел домой.
На утро Карпов мне рассказывал:
- Мы сыграли с ним партий семьдесят. Он дымил как паровоз. Я уже пробовал играть без туры, потом без ферзя…
 Короче, отодрал он его, как следует.
После обеда  захожу в кабинет. Сидит Тетюхин, как первоклассник и слушает Карпова. Таким извиняющимся тоном спрашивает?
- А правда, что «еж Каспарова» это……
Карпов в ответ:
-Да кто Вам такую ерунду сказал, Анатолий Иванович? «Еж Каспарова» это…то-то, то-то.
Надо было видеть его лицо. Я просто торжествовал!! Он это заметил и «свирепо» посмотрел на меня. Долго в больнице никто не брался после этих  баталий за шахматы.
 Когда же Анатолий Иванович заболел, то никто не подумал, что все так закончится. Появились боли в поясничном отделе. Решили, что это остеохондроз, а оказалось, что  метастазы опухоли из прокуренных легких. Угас быстро. Лечился в онкоцентре у Блохина.  Последние недели провел в нашей больнице. Сначала ко всем с доверием, мол, помогите. Потом, попросил жену принести книги. Читал, пробовал назначать себе лечение. В виду отсутствия результата начинал привлекать к лечению врачей, потом опять читал…. И дело дошло до наркотиков. Пока был дипидолор, как-то еще держался, а вот когда  он закончился в больнице и мы перешли на морфий, сразу все стало по-другому. Тетюхин стал сонливый, безынициативный. Короче, на глазах уходил.
По началу никто толком не осознал, что он умер, и какова эта потеря. Все шевелились, что-то делали перед похоронами, да и потом.. Причем интересно, то, что касалось организации похорон  удавалось без задержек. Люди  оказывались на местах,  бумаги безоговорочно находились и заполнялись,  все делалось, как положено. Я думаю, что за грехи свои он сполна получил на земле, а там, у Бога ему хорошо.  Да по-другому и быть не могло, так как был Анатолий Иванович замечательным  человеком, Царствие ему Небесное.
Прошла неделя, другая, прошли годы. И однажды в нашей районной газете Евгений Алексеевич Зеленев написал статью про А.И.Тетюхина. Были там и такие слова:
«Чем дальше уходит тот скорбный день, день смерти Анатолия Ивановича Тетюхина, тем неспокойнее становится на душе. Казалось бы, со временем кровоточащая рана в сердце должна зарастать, а тут она болит все сильнее и сильнее. И здесь не только печаль об умершем товарище, но и беспокойство о том, что с годами, как это у нас бывает, совсем исчезнет память об этом докторе божьей милостью, о том, какой это был прекрасный человек»
 Боялся я, забудут люди  моего друга. Время - враг памяти. И  решил в честь него создать  «Элитарный врачебный клуб имени  А.И Тетюхина». Членами становились самые лучшие врачи нашей больницы, и это было здорово: и память Анатолию Ивановичу, и  способ выделить лучших докторов в нашей больнице. Выборы новых членов клуба проходили в последний  четверг декабря, перед самым новым годом. На все мероприятия  выделялись деньги предприятиями района и частными лицами. Лучшим врачам дарились хорошие подарки, выдавались денежные премии. На заседание клуба приглашались артисты, работала и самодеятельность. Кроме того, находились средства для младшего и среднего персонала на день медицинского работника, на день 8 марта и.т.д.  Здорово было.
Просуществовал клуб недолго, так как  нам с женой пришлось уехать из Лебедяни. У меня остались видеозаписи заседаний клуба, и я просматриваю их вместе со своими друзьями. Копии этих встреч есть у наших докторов.
 И еще одно любопытное событие, связанное с клубом. Захотел найти я сына Анатолия Ивановича. Говорят, был он очень на него похож. Звали его Сергей. Не помню, был он у отца на похоронах или нет. Знаю, что бывшая его жена работала на «Скорой помощи» в Воронеже. Думаю, найду их и приглашу на заседание клуба. Звонил- звонил и дозвонился. Такой моложавый голос. Спрашиваю:
- Вы Тетюхина?
-Да, я.
Все ей объясняю про клуб, про Анатолия Ивановича. Она меня прерывает и говорит:
-Вы меня путаете. Жена Анатолия Ивановича, моя свекровь, умерла около года назад.
-А как мне связаться с Сергеем?
-Он тоже умер…..
-Что же с ним произошло?
-Водка!!!
Вот это да! И сын страдал алкоголизмом.
- А дети у Сергея есть?
-Да, есть от него у меня сын.
Подумать только, какое счастье, есть внук у Анатолия Ивановича.
Стал я их приглашать на заседание клуба, нашел деньги на подарки. Думаю, пусть  внук услышит про  своего деда, кто он такой есть на самом деле.
Вроде бы договорились. За неделю до назначенной даты звоню им. Вдруг мать «закатила истерику»
- Никуда я не поеду. Отставьте  нас в покое…..
И все в таком духе.
Даже не знал, что ей сказать. Что случилось?  Извинился, и все на этом закончилось. Вот как бывает. Кстати , мальчишка учился в то время в  медучилище.


Сергей Георгиевич Крахин  - мой первый начмед. Он относился к тем людям, значение которых понимаешь только со временем. Это был действительно интеллигент. При первой встрече он поразил меня своей непохожестью на окружающих. Такой подтянутый, тонко вникающий  в суть дела, въедливый, в тоже время добрый и порядочный человек. Он был в курсе всех новшеств и в медицине. Я многого не понимал по молодости. Ну порядочный, ну беззлобный, не мстительный…Так ведь должно и быть!!! Это потом, с годами узнаешь всему цену. Поработав с другими замами по лечебной части, могу сказать уверенно - он был один из лучших. Работал  много, с пользой для больницы и людей. Никогда не использовал свое положение  для интриг в коллективе. Его жена Нина Павловна – это одна из умнейших  женщин, высококлассный оперирующий врач гинеколог. Работала одновременно и в роддоме и в гинекологическом отделении, вела консультативный прием. Прекрасный диагност. Как акушер-гинеколог умела все. Харизматичная, и в тоже время справедливая.  Одним словом достойнейший человек.  Никогда, никогда не использовала возможность «покомандовать» в коллективе и «помстить» неугодным. Для четы Крахиных это было просто не приемлемо.
Ребята из нашей больницы, с них надо брать пример. Что сейчас твориться? Меня порою тошнит  от поведения жен наших начальников. Просто не хочется эту тему развивать дальше.
  Когда Сергей Георгиевич заболел, мы все сочувствовали ему и помогали, чем могли. Он крепко держался. На 9 мая, в течении ряда лет, было заведено приходить к нему домой, где всегда были нам рады. Это было такое славное мероприятие. Просто душа радовалась от тех встреч. Сколько интересных разговоров за столом. Посмеемся в волю, пошутим!!! Даже сейчас, вспоминая про те посиделки,  теплее становится на душе. После его смерти возникла пустота,  и  заполнить ее нечем. 9 мая всегда был день похода в гости к Крахиным, и со смертью Сергея Георгиевича  этот день стал какой-то не такой.
 Со временем Нина Павловна уехала в Воронеж к детям, а потом и мы с женой покинули Лебедянь.  Жила она у своей дочери недалеко от моей матери. По телефону мы с Ниной Павловной  регулярно переговаривались. Последнее время ее  беспокоили боли,  в основном, в суставах. А так она была всегда  оживленной, активной в разговоре, интересовалась событиями в Лебедяни, обсуждала со мной происходящее в стране, да и вообще была в курсе всех дел. Ничего не предвещало чего-либо нехорошего. В конце августа  раздался такой тревожный  утренний звонок по сотовому телефону. Убитым голосом дочь Нины Павловны Татьяна сказала:
-Леонид Исаакович, мама умерла.
Я был  ошарашен ее неожиданной смертью и тем еще, что так и не зашел к ней в гости. Все потом, да потом… Вот тебе и потом. И  не стало человека,  который всей своей жизнью, всем своим поведением,  показывал,  каким должна быть  женщина, мать, врач, товарищ и вообще, гражданин. Она была одной  из той самой  старой гвардии, на которых тогда все  держалось. И для всех нас смерть Нины Павловны большая потеря.
Уважали Нину Павловну все. С ее мнением врача считались коллеги. Помню, в далекие времена, одна молодая медицинская сестра упала в обморок около поста. Что первое приходит в голову? Внематочная беременность. И началось. Консультации, анализы.  Посмотрели эту больную все гинекологи нашей больницы, врачей 4-5 и так не пришли к единому мнению, но «ножи начали точить». Больная уже находилась в операционной и ей проводили инфузионную  терапию. Какое-то сомнение у них все же оставалось.
Проходя на консультацию  этой больной, я  увидел как по лестнице с трудом поднимается Н.П. Крахина (суставы уже тогда ее донимали). Ее встретили коллеги  с большим почтением. Она поздоровалась с ними, одела  халат, поговорила с больной, внимательно осмотрела ее и произнесла категорично:
-Нет, нашего здесь ничего нет.
 Как оживились гинекологи. В то время за Ниной Павловной оставалось последнее слово. 
-Я тоже так думаю…
-И я….
-И я говорю..
У «гинекологии» и настроение поднялось. Снялось напряжение давящей ответственности. Чуть ли уже и не шутят с друг с другом. И все завертелось, как положено. Все-таки удалось ту больную «разговорить», и она призналась, что пила какую-то гадость с целью снять задержку регул.
А еще давным-давно ей одной приходилось работать и на роддом и на гинекологию. Вы себе это можете представить? Одна и день и ночь? И это не где-нибудь, а в ЦРБ. Кого сейчас так заставишь? Даже не так. Кто на такое согласиться? 
Когда я стоял у гроба Нины Павловны, мне ужасно было ее жалко. Как-то рано и неожиданно она покинула нас. Хотя из рассказов ее родственников, я понял, что последние дни она прожила в любви и заботе. Да и смерть ее была не мучительной и быстрой. Но все-равно как-то не по себе.


Еще один герой моего времени - Павлов Дмитрий Сергеевич. Коренной житель Лебедяни. Вот кого народ любил и уважал. Сами приходили, да еще тащили своих детей. Был он тучный. Говорил, перебивая,  невнятно, себе в усы. Однажды  позвонил на «скорую» и пробурчал в трубку:
-Есть  у вас Преднизолон?
Ему фельдшер ответил:
-Нет, Просолупова уже уехала домой.
Заядлый коллекционер. Собирал, все что можно,  знал толк в книгах, старинных монетах, пластинках, марках и т.д. Дашь ему книгу почитать, так с этой книгой он не мог расстаться, отдавал назад со скрипом. Надо сказать, знания у него были обширные и в различных областях, иногда  этому приходилось удивляться
В свое время ему пришлось поработать инфекционистом, там он и столкнулся с лечением детей.  Тогда было такое возможно,  терапевту лечить детей. Стало у него кое-что  получаться, и народ повалил. Люди серьезно в него поверили. Конечно, для меня это было довольно странным. Курил много. Под конец жизни располнел невероятно. Ходил с одышкой. Поднимался по этажам с трудом, покрываясь потом, при этом иногда и дымил как паровоз. Опять же, умер довольно рано. Причем оказывать ему последнюю помощь пришлось мне. Реанимировали  его мы с нашим врачом анестезиологом Джумайло А.Б. минут сорок, но все бесполезно. Я сделал для него все что мог. Конечно, Димку жалко. Всем от его  смерти было очень горько.


Еще одна интереснейшая его личность Владимир Петрович Колесников. Вот о ком хотелось бы рассказать. Работал зубным техником в нашей больнице. Что сказать, вряд ли  такого человека еще встретишь. В народе звали его «Володя Колесников». Принимал людей и дома. Работал с золотом. То, что  делал, всегда было высокого качества. Люди ему доверяли и ценили. Пользовался в Лебедяни,  как зубной техник, безоговорочным авторитетом. Кроме всего прочего, был и как человек особенный. Хороший футболист, играл в духовом оркестре, собирал книги,  пластинки. По тем временам у него была отличная аппаратура. Частенько заходил послушать Beatles или  Pink flood. Музыка была всегда качественная. А какой он был преферансист?  Бывало, зайдешь к нему,  там дым столбом. Играли одной и той же компанией в преферанс с «разбойником».  Считался Петрович в этой компании самым сильным игроком. Игра оканчивалась в заранее обговоренное время.
Но самое главное,  он был замечательный рыбак, единственный в своем роде. Охотник тоже хороший, но рыбак…!! После войны первый приобрел мопед, и  перед другими рыбаками появилось преимущество, новые возможности. Он ловил там, куда другие не могли добраться пешком. Потом приобрел мотоцикл с коляской, затем и машину. И всегда «впереди планеты всей».
Первый из Лебедянцев освоил Куликовку, Докторово и, конечно, Гагарино. Гагарино - это вообще был рыбный рай. Ловилась там вся белая рыба. Владимир Петрович первый понял преимущество легкой длинной удочки (более 6 метров). Делал ее из бамбука, который привозили ему из Москвы.  Леска «основная» всегда была не более 0,25 мм, переходник 0,15-0.17мм и поводок 0,12 мм. Крючки перегибал из N2,5. Аккуратное грузило (веретенообразное, не скользящее), и легенький  наплав. Иногда просто удивительно, какой легкий. На эту снасть он ловил помногу рыбы. Например, в Гагарино  по 100 кг за «три зори». Рыбу сдавал в рестораны. Он мне рассказывал, что работал в больнице зимой, а летом брал отпуск без содержания и посвящал его рыбалке.
Был у него один грешок – попивал, да как. Менялся до неузнаваемости. Причем пил по 100 грамм через 30-40 минут. Это и укоротило ему жизнь.
Едем с рыбалки во  время его ремиссии. Я пью пиво. Он спрашивает:
Леонид Исаакович, ну как пиво?
-Да так, ерунда.
- А на вид симпатичное!!
Так тянуло его выпить.
Как-то спрашиваю у него:
-Владимир Петрович, а были смешные случаи на рыбалке?
-Конечно, да еще какие. Помню, собрались в Куликовку, «октябрило». Поехали: я, папа и Володя Рыков на нашей машине. Рыба ловилась неплохо. Немного выпили. Вдруг папа мне кричит:
 -Володя, подойди ко мне. Какие-то чудеса. Рыбу точно поймал, по леске чувствую. Только подтаскиваю до определенного расстояния, и она перестает «идти». Еще если подтяну – леску порву. Сплавай, посмотри, что там сидит. Я еще стаканчик клюнул, разделся до гола и нырнул. Иду, иду по леске. Раз, коряга и рукой чувствую бочок сазана, – он обмотался леской за корягу. Я леску распутал, папа  удочку мне отдал. Стою, вываживаю. А  холодно…. Кричу Володе Рыкову, мол, в машине полотенце и белье, принеси мне. Володя Рыков пошел и принес фотоаппарат, и стал меня голого фотографировать!!!
Я видел эти фотографии. Какие он позы принимал!!! Удочка в руках. На одной ноге стоит, другой согнутой  пах прикрывает…. Зрелище неописуемое!!
В 70 ых годах появились хорошие телескопические удилища, легкие, длинные. Кто первый их приобрел в Лебедяни, как вы думаете? Правильно. Петрович. Прислал из Америки ему его брат прекрасную удочку. Кстати, Станислав Петрович,  замечательный рыбак  и очень на Владимира Петровича  похож, даже голосом и манерой говорить. Мы все  звали эту удочку «зеленая» удочка.  Красавица. Сколько он на нее рыбы переловил!!!  Потом было много удочек, и у него и у меня, но та стоит  перед глазами до сих пор. 
Ловили до Петровича  на ореховые удочки, тяжеленные, не удержишь. Правда, были спецы, которые высушивали долгие годы орех, колдовали с ним. Красный орех шел на комель, из коричневого делали наставки. В общем, целое дело. Но чаще всего это были тяжеленные удилища. Попробуй, такой весь день помаши, - рука отвалится. А вот он всегда ловил на хорошую снасть. Был выдумщик страшный.  В бамбуковой удочке леску пропускал внутри. Прожигал для этого ствол бамбука сталистой проволокой.  Попробуйте такое сделать. Только на кончике оставались кольца. Удивительно, как все у него получалось.
Владимир  Петрович во многом был первооткрыватель. Первый стал ловить рыбу на р. Воронеже, первый из Лебедянцев «освоил» Волгу (недалеко от Ржева в селе Толпино у его брата был домик). Позже  поездки  по Дону, вплоть  до шолоховских мест. За ним и другие лебедянцы потянулись по местам его «боевой славы». Местные  рыбаки частенько спрашивают про Петровича до сих пор.
Еще он мне рассказывал про случаи на охоте. Тоже довольно смешные.
- Представьте себе, Леонид Исаакович, раннее зимнее утро, сборы. За забором стоит автобус с  Инструментального завода. Это Вам не рыбалка. На охоту надо взять столько!!!.. Мужиков человек 10-15. Некоторые уже похмелились.
- Это взяли, то взяли…
Шум, гам. Собаки гавкают. Ужас какой-то. Наконец  поехали. По дороге еще выпили. Приехали в Большой Верх…..Ружья забыли дома. Вы себе представляете, что там было?? Ну, конечно, все допили….
Перенес Владимир Петрович несколько инфарктов и инсультов, но всегда оставался на ногах и в светлом уме. Был добрым человеком, общительным и веселым до конца своих дней. Плохо ему стало однажды. Привезли  в приемный покой, но так ничего сделать для него не смогли. Осталась его жена Катюша одна.


Хотелось бы  написать про Геннадия Николаевича Бычкова, по странному стечению обстоятельств, страшным образом обидевшегося на меня под конец его жизни. Просто по непонятным для меня причинам. Поведать про замечательных моих товарищей: Бычкова Игоря Геннадьевича и Владимира  Борисовича Киренского. Как могло такое случиться, что последних двух убили? Просто можно сойти с ума. Это какая то вселенская несправедливость. Горечь от их смерти не проходит  до сих пор. Все у них было хорошо по жизни. Люди добрые, отзывчивые, не жадные, не в пример некоторым. Жены их любили, сильно любили. И как этим женам плохо без своих мужей!!
С Геннадием  Николаевичем Бычковым мы познакомились в 1976 году. Работал он механиком в больнице. Мог починить все своими руками. Его имя гремело среди специалистов в Лебедяни. Подружились сразу и надолго. Много лет  вместе  рыбачили, а это кое-что да значит для взаимопонимания. Ездил на его самодельном ЗИС е. Ну, это был танк. В любую погоду куда хочешь. Цепи «набросил» и вперед. Он меня любил и уважал. Да и я у него в долгу не оставался. Когда была необходимость, то качественно лечил своего друга.    Надо сказать, мне он доверял как врачу, на полную катушку. Даже когда ему делали аппендэктомию, просил меня находиться в операционной для контроля. Относился он ко мне по-отечески. Был  такой подвижный, с орлиным носом, порывистый. Потом потучнел. Было тоже много комичного в нашем общении.
Работал шофером в нашей больнице Петр Иванович Болошов  по кличке «чума». Я думаю, вам что-то  это  говорит? Петр Иванович был УОВ и четко знал свои права. Однажды надо было ехать в Липецк, а он сидит себе покуривает. Подходит Бычков и говорит:
- Петр Иванович, вам надо ехать в Липецк.
- Я не могу.
-  Почему?
- Болон пробил.
- Ну, давайте ремонтируйте и в Липецк.
Приходит Геннадий Николаевич после обеденного перерыва, Чума как сидел, так и сидит, покуривает. Бычков с негодованием:
-Петр Иванович, вы почему не качаете баллон?
 На что ему Болошов:
- Нет, ты не Бык, ты баран. Ты понимаешь, что света нет в больнице? Чем я его тебе, х…качать буду?
Вот такой он был Петр Иванович.
Однажды поехали мы с Бычковым на рыбалку в Куликовку. Это было наше любимое место. Он садился на лодочку и промышлял по средине реки. Я ловил с берега. Надо сказать, его жена Зоя Петровна - женщина будь здоров, какая. Чуть что, от нее не задержится. Мне тоже один раз хорошо от нее попало. Перед этим говорили про «серьезность» ее характера.  И вот ловим рыбу, а его машина стояла высоко на берегу, причем никому не мешала. Рядом со мной ловил рыбу один мужик из Ельца. И вдруг сверху, с бугра спускается одна крикливая тетка и начинает через голову «елецкого» кидать в воду камни, отгоняя гусей от берега. Мужик ей:
-Ты мозги-то включи. Я же рыбу ловлю. Ты так и в меня попадешь!!
Она его обложила таким  матом, что мужик притих.
Бычков ей со средины реки:
-Ты же женщина в конце-концов! Кто так себя ведет?
-Да ты вообще заткнись, там-тарарам-там-там. Я тебя знаю. Ты в больнице шофером работаешь. Позову ребят, они твою машину в воду  скинут, и тебя утопят….Там-тарарам-там-там
Меня это так рассмешило, думал в воду упаду.
-Правильно тетка, дай им жару.
Она и меня причесала такими словами, типа «там-тарарам-там-там».
Я притих. Никакого настроения. Прошло минут 20.  Мы  все остаемся под впечатлением наших устных баталий с теткой.  Жарко, невозможно дышать, безветренно. Слышимость исключительная. Бычков пригладил ладонью волосы на лысеющей голове и сказал:
- Да. Приеду домой и скажу, милая Зоя, ты у меня еще х….ня.
Этот мой рассказ среди знакомых всегда  имел успех.
Еще как-то раз ловили рыбу в этой же самой Куликовке. Вышла та же самая тетка на бугор и зовет свою корову. Она принесла для нее воду на коромыслах.
- Машка, Машка, иди сюда.
Корова мычит, поднимается на зов.
Вдруг появляется из-за кустов бабка, такая сгорбленная, сразу видно -«ядовитая», и говорит :
-Нюська, на твою Машку бык полез, а из нее что-то как потекеть..!!
В это время корова поднялась на бугор. Эта дура Нюська подбегает к корове и с размаху бьет ее коромыслом  по голове.
- Ах, ты проститутка. Я тебя проучу там-тарарам-там-там.
 Корова метнулась в сторону и сбила  ведра с водой. Надо сказать, там такая акустика, что слышно каждое слово за много метров. Внизу у самой реки сидели елецкие рыбаки. Они громко смеялись над происшедшим, весело жестикулировали.  Нюська переключилась на них :
-Вы такие-всякие, всю рыбу отравили, берега загадили, пьяницы…. там-тарарам-там-там
Орала она долго.
Когда же закончила, один мужик, после затянувшейся паузы ей сказал:
- Ну, конечно, и корову твою мы трахаться тоже научили….
Что потом было! Частенько вспоминали мы с  Бычковым  это приключение. Замечательный был человек Геннадий Николаевич. Светлая ему память.


 Игорь Геннадьевич Бычков, сын Геннадия Николаевича. Познакомились мы с ним в 1976 г, когда я набрал секцию для занятий карате. Он тогда был в 9 классе. Занимался с ребятами от души, правда, недолго. Но  это все - равно внесло разнообразие в их и мою жизнь. Игорь был плотный  парень с толстыми запястьями . Такой общительный, дружелюбный. Ездил с нами на рыбалку. Потом  женился. Все как-то получилось быстро. Быстро вырос, быстро стал «крутым» бизнесменом. Никогда не забывал мою семью. Не было  дня рождения, чтобы он не поздравил, всегда помогал в трудную минуту. Да и книг я купил сколько на его деньги!  Хороший он нам был товарищ. Убили его совсем молодым. Из машины, в которой его застрелили, вытаскивали совсем мне незнакомого человека. Он был неестественно бледно-зеленого цвета и трудно-узнаваемый. Тогда я отчетливо понял, виновных в его смерти  никогда не найдут. Прошло уже немало времени, и ничего….


Киренский Владимир Борисович. Об этом человеке говорить можно много. Невысокого роста с русыми волосами. Речь правильная, неспешная, рассудительный. Я всегда видел его уравновешенным. Добрейший человек, хотя по гороскопу Скорпион. Очень любил свою жену Татьяну и, конечно, дочь Дашу. Киренский был связующим звеном нашей компании. После его смерти (а его тоже убили киллеры) все распалось. Для этого вроде бы и не было причин, а вот все распалось. Абсолютно не жадный до денег человек. Всегда расплачивался за работу с врачами, в отличие от многих. А эти «многие», имея кучу денег,  хотят все получить на халяву, забывая про  убийственно низкую  зарплату врача.  И, надо заметить, чем выше у человека положение, чем больше у него денег, тем он, в этом плане, ведет себя  более бесстыжее. Вынет такой из  кармана кошелек, смотрит тебе в глаза и так «наивно» спрашивает:
-Сколько я вам должен?
Деньги - это мерило отношения к врачу, и все это понимают. Иногда  людям  кажется, что это совсем пустяковый  случай. Обратившийся к тебе сам «знает» ответы на все  вопросы. Просто ему  нужно совсем немного - узнать позицию врача..  А иногда всего-навсего денег жалко. Медицина у нас в стране бесплатная, в «натуре»!  Так и хочется сказать словами Левитана:
-«Люди, помните….»  лечение больного - это способ доктора зарабатывать деньги. Он жизнь потратил на то, чтобы стать врачом. Вы же не станете спрашивать вскопавшего вам огород, сколько вы ему должны. Не готовы платить  – обращайтесь в поликлинику или в «Скорую помощь».
Отношение семей Киренских и Бычковых  к врачу  – хороший для таких пример. Спасибо им за все, и в том числе за дружбу.


Когда этот рассказ был написан, не стало Л.Н. Рослякова, он был один из  последних могикан. Лев Николаевич не был мне другом, но был хорошим  коллегой по работе. Входил он в свою последнюю болезнь постепенно, все разворачивалось медленно,  неотвратимо. Многие сочувствовали ему, но как-то и не думали, что все так быстро может закончиться. Слава Богу, что под конец жизни он многое уже не понимал.
 Познакомились мы в далеком 1976 году. Клавдия Федотовна привела меня  в ординаторскую хирургического отделения, где сидели Росляков Л.Н. и Голицын Г.П. До сих пор эта картина стоит у меня перед глазами. Лев Николаевич разговаривал со мною не сближая дистанции, но по-доброму. Поговорили обо всем, и я ушел с хорошими впечатлениями о новом знакомом. В отделении его любили, и многое делалось из-за « уважения ко Льву Николаевичу». Росляков был прекрасный диагност по части хирургии, причем таким оставался все годы своей работы. На него как на хирурга можно было положиться. Бывало, проконсультирует больного  и скажет:
- Нет Леонид Исаакович, это не наш больной. Давайте его еще раз посмотрим вместе, но это не наш больной.
И знаете, частенько оказывался прав. Такая твердая позиция врача и человека всегда облегчает совместные действия коллег. Он прекрасно знал, когда надо было «влезть»  живот или в рану а когда лучше подождать. Много «крутых» стояло рядом  с ним, но, в конце – концов, оставался на высоте Росляков, торжествовало его мнение. И вообще был он мужик уважительный,  народ любил его, уважали его и чиновники вех мастей. Характер был у него особый. Между ним и людьми  всегда оставалась «духовная» прослойка. Я не знаю человека, который бы проник к нему в душу. Общались, выпивали, ездили на рыбалку … но дружбы у него ни с кем не было. До тех пор пока он работал заведующим отделением, в коллективе регулярно появлялись неформальные лидеры, как врачи, так и медицинские сестры. Иногда верховодили и санитарки. Он как бы дистанционировался от острых проблем и на многое смотрел со стороны. Короче был непробиваем. Кроме того, у него была «хорошая» подпорка в Липецком УЗО, что придавало ему стабильность.
 И если подводить итог сказанному, то Лев Николаевич, по большому счету,  был неплохой врач и человек. Жаль его  по настоящему.
 Тетюхин рассказал мне про их совместную поездку с Львом Николаевичем на рыбалку.
- Дело было в октябре. Мы поехали под наш берег ловить щуку на кружки. Немного поймали. Потом стали на якорь, и я половил  час-полтора в проводку. Лев сидел в лодке, мы разговаривали «за жизнь» Стало вечереть и я ему говорю, мол, вынимай якорь. Он согнулся на носу лодки и потащил якорь за веревку. Но как-то не рассчитал, дернулся, попятился вбок и упал спиной в воду.… Я, в этот момент, отворачивался в сторону, но движение Льва на носу лодки  заметил. Быстро  повернул голову и увидел ….. как  его ботинки уходят в реку . Ножки  он держал ровненько, ровненько… Ботиночки так аккуратненько уходили  под воду. Но самое главное, он вынырнул и широкими гребками поплыл…. к берегу. Я ему:
-Лев ты куда?
А он рукой махнул и крикнул:
- Домой.
 Холодно. Ветер.  Он вылез на берег и бегом в Тяпкину гору. В то время он недалеко от реки жил.

А вот и звонок будильника. Не пойму, толи выспался, толи нет, но «подумал»  хорошо. Как это несправедливо  - жить на свете без умерших друзей и хороших знакомых. Почему они мелькают в моей жизни, а не задерживаются в ней? Сколько их будет еще?
Надо вставать, гулять с собакой, и  рысью на работу. Днем все забудется. Новые проблемы и заботы оттесняют «думы» до утра, когда вновь  появится  «мудренее». От него теперь не избавишься до конца жизни.


Воронеж.
13.12.2010