Брызги от шампанского

               

  Маленькая душная хрущевская  квартира, далёкая от столицы.  Солнечные блики на ярко-жёлтом полу, август, ещё теплые и нежные деньки уходящего лета. Как тянутся эти одинокие длинные вечера?  Диван, разбросанные вещи, нет желания что-то убирать, вытирать пыль. Скука, обыкновенная, для женщины, которая ещё временно  в ожидании новых ярких чувств.  Обычный день, не приносящий ничего нового. Работа, работа, да ещё тренажерный зал, находящийся далеко от  дома, так что, пока доберешься до дома, остается только что рухнуть без сил на этот самый диван и включить  DVD с очередным боевиком, в главной роли которого снимался  несравненный Стивен  Сигал.
 Идеальный мужчина для женщины, которая устала сражаться со всеми проблемами в мире. Высокий, сильный, смелый, умный, хотя  далеко не красивый, но именно это дает женщинам уверенность, что такой мужчина будет только их, и никто, повторяю, никто не сможет покуситься на эту каменную стену любви, обожания и уверенности в завтрашнем дне. Да к тому же, Стивен так  похож  на того, кого она любит до сих пор. Вера  обожала  смотреть эти бессмысленные боевики: большая фигура, некрасивое, без движения лицо, спокойный темп голоса актера, по  её словам, ставили разгоряченные мозги на место.  Женщина часто в речи использовала такие яркие экспрессивные  слова.  Вот сейчас  с ней происходило то, что он называла «полнейшей жопой». Пустота наваливалась  на неё со всей  разъедающей силой и разрывала на тысячу разрозненных кусков  сознание Веры.  Дочери почувствовали, что её не стоит сегодня доставать  своими проблемами. Старшая быстро одела сына и убежала к себе в  общежитие, младшая внимательно посмотрела на мать, потом опустила глаза, всё и так ясно:
- Ну, что? Будешь есть? Или фигура не позволяет?
- Нет.
- Что так?   
- Отстань.
- Как  всегда будем жалеть себя, пялясь в ящик?
- Не тереби душу.
Она встала с замученного дивана, свидетеля  её томительных ночных слёз, пошла в ванную комнатку. Сегодня  у неё  нет сил и на то, чтобы  порадовать себя и своё  ещё очень красивое тело  теплой, расслабляющей ванной с морской солью. День выдался утомительным от безделья. Клиентки, которые  были записаны  на приём в начале дня, вдруг отменили  свой приход.  Юная девушка вдруг передумала прокалывать себе уши, у другой дамы появились неотложные дела, а третья даже не предупредила, что не явится на приём.  Утренний запал быстро исчез после того, как  женщина протерла пыль в кабинете, полила цветы, разобрала инструменты. Делать было нечего.  Можно было немного подумать над тем, что стало для неё привычным. Очередной этап жизни канул в лета, снова ей приходилось начинать сначала и жизнь, и работу. Очередной  «козёльчик», ничтожество конченное,  решил ей, сильной женщине,  доказать, что ничего она не значит, что если она хочет что-то иметь в этой «поганенькой» жизни, то должна платить. А чем может платить красивая, умная, стройная, как юная девушка, зеленоглазая дама? Конечно, телом.   И вот  уже стало привычно для неё  желание  рубить сразу все гордиевы узлы…
…Начало лета, вечер, довольный собой и своей должностью  мужчина  пятидесятилетнего возраста, сидящий  в удобном, раскачивающемся стуле  перед монитором компьютера.   
Начальнику хотелось создать впечатление полной  занятости  своей персоны. Он  ждал Орлову несколько дней, но та не торопилась. Уже неделю, как ей было объявлено, что, скорее всего, женщину сократят, потому что  нет у неё лицензии на  косметологическую деятельность.   
- Здравствуйте, господин начальник. Вызывали?
- Заходите,  доктор Орлова. Что так долго не шли?
Женщина продолжала стоять у открытой двери, она уже предполагала, о чём будет разговор, и поэтому решительно:
- А Вы вызывали?
- У Вас нет лицензии на данный вид  деятельности.
- Семь лет  никого она не волновала, а сейчас  вдруг все спохватились…
- Так Вы знаете, что надо делать. Можно зайти в кабинет и договориться, и всё само собой может  решиться, лишь бы было желание…
Наглость взгляда «Козельчика»  раздражала,  Вера Николаевна презрительно улыбнулась,  посмотрела   прищуренными глазами на этого субъекта сверху вниз, развернулась и без лишних слов удалилась.  Верунчик  знала, что унижаться перед этим «УЁБИЩЕМ»  не имеет смысла. Начальник умел добиваться взаимности своеобразным способом, подчинением, забывая, что женщину надо покорять, а не брать силой, хотя о какой силе идет речь.  Женщина должна сама себя предложить, как подарок,  в благодарность спасителю.   Верунчик  считала себя  настоящей женщиной,  умеющей любить и ценить внимание мужчины, но противоестественность  ситуации вызывало у неё жгучее неприятие.  Когда она с победоносным видом  выходила из офиса, её начальник ехидно скривил губы.  «Рано или поздно, - посчитал автор улыбки, - доктор Орлова сломается».  Верунчик никогда не знала, как можно ломаться, то есть кокетничать, но и не знала, что можно согнуться   перед чем-то или перед кем-то, а тем более сломаться.   Решение созрело  быстро, как это было уже не раз.  Она в течение двух недель нашла офисное здание, где сдавали в аренду небольшую площадь, подходящую для её косметического кабинета, купила медицинское оборудование и постаралась быстро  переехать в  этот небольшой кабинет. Вначале был страх, что клиенты не найдут к ней дорогу, но постепенно жизнь наладилась. Вдруг она стала ощущать, что она так же, как и прежде, нужна людям. Ведь  к ней приходили не только ради красивого лица и тела, но и за   моральной поддержкой.
В течение первой недели  её рабочие будни  чередовались мозаичной периодичностью. Люди или шли потоком, или их вообще не было, как, например,  сегодня. Только вчера ей казалось, что её любят и помнят многие, а сегодня накатила волна разъедающего одиночества.   А что было вчера?
Одновременно подошли несколько дам.  Вначале позвонила женщина, с которой она когда-то вместе работала  в школе, и напросилась на приём без записи.  Да, Верунчик за свою трудовую деятельность  успела несколько лет поработать  и педагогом, и преподавателем, и врачом. Это было в то время, когда  гремели и сверкали «лихие девяностые», когда не давали зарплату, негде было жить,  когда стало привычным слово «бартер».  Когда-то  Вера своей   бывшей коллеге, той самой, которая пришла  только что к ней, сказала  когда-то, случайно встретив в маршрутном автобусе:
- Привет, солнышко.
Дама непонимающе посмотрела на женщину, стоявшую перед ней и весело улыбавшуюся, она явно не могла узнать Верунчика.
- Здравствуйте, мы знакомы? -  спросила та неуверенно.
- Ещё бы! Бастовали вместе.
- Вы учитель?
- Да.
Женщина, сидевшая перед ней, выглядела уставшей и, как сама Вера называла таких дам, «слегка придавленной бытом».
- Смотрю на тебя, такая красивая женщина, а  на лице - помойка.
Дама не обиделась даже, как ни странно,  она ожидала такое услышать, ведь давно  не могла спокойно подходить к зеркалу.
- Ребёнок маленький, времени на себя не хватает, и денег, да и краситься не люблю, - добавила она раздраженно.
- Для себя любимой ничего не надо жалеть, - парировала в своей очаровательной манере Верунчик.
Дама не ответила, автобус остановился, и Верина собеседница вышла.  Кто мог подумать, что через какое-то время они снова встретятся  и  станут не просто приятельницами, а подругами, как будто они выросли  в одном дворе.  Верунчик  работала  в медицинском центре  косметологом, а её знакомая  через несколько лет пришла к ней на приём  и стала её постоянной клиенткой.
- Привет! Солнышко! – традиционное приветствие у порога. – Так напомни мне, чем мы сегодня будем заниматься.
- Солнце моё, ты уже забыла,  у меня презентация скоро, что-нибудь сделай со мной.
Вера принялась за работу,  уложив клиентку на новое кресло. Они стали болтать,  за разговорами выяснилось, что при переезде у Веры  пропал листок, на котором было стихотворение, написанное и подаренное клиенткой в прошлый раз. Вере нравились стихи, они были просты и в то же время очень откровенны.  Ей было по душе в этом стихотворении мысль о женском очаровании.
- Оль, прочитай  его.
- Я Ваша  тайна и загадка, я Ваша радость и печаль, хотите: буду милой сказкой, иль дверцу Вам открою в рай, а если все же ад по вкусу, то страсть явлю я Вам как раз, и будете стоять Вы в стужу, прося прощения сто раз.      
- Вот как верно, «хотите» - и стану, всё для тебя милый: буду и «сказкой», и «адом», если захочешь. Ты после процедуры  запиши мне его, при случае обязательно блесну в глазах  «настоящего мачо», -   подмигнув, улыбнулась Вера.   
Стук в дверь прервал их, на пороге стояла старушка, которая что-то держала в руках.
- Вера Николаевна, как я Вас долго искала.
- Здравствуйте, Ирина Петровна, заходите.
Пожилая женщина   не захотела проходить, она обрадовалась, увидев Верунчика.
- Вы что! Мне некогда. Я Вам  принесла овощей с дачи, как обещала, - дальше она подробно стала  описывать, как долго искала новый кабинет Веры, как ей помогали его  найти.  На душе у врача потеплело. Помнят.
Вслед за старушкой пришла незнакомая молодая женщина, а за той – ещё одна, но уже знакомая клиентка. Вот и  пролетел  день.   
«Сегодня, сегодня одна сплошная мука», - думала Вера, сидя весь день  за письменным столиком. У неё  не было никакого желания  двигаться по кабинету, хотя работы после переезда  оставалась предостаточно.   «Надо встать и разложить инструменты», - мысленно приказывала он себе. Но маленькая «наивная чукотская девочка», как она себя любила называть, хотела плакать и поминутно жалеть себя. Она перелистывала  бесцельно  свой журнал, в который записывала время  для своих пациентов, а там  не было ни одной записи. Сколько раз она себе говорила, что расслабляться надо  на том свете. Сегодня не помогала  проверенная временем словесная формулировка. Значит,  сейчас она встанет и начнет делать то, на что у неё не хватает времени, когда потоком идут клиенты, а именно: сортировкой медикаментов,  составлением списка необходимого в первую очередь.  Так постепенно мысли пришли   в определенный порядок, но ненадолго.  Руки разбирали медицинские принадлежности,  а  её  мысли  скакали непроизвольно в разных направлениях, возвращая её то в юность, то в период замужества,  то в санаторий, где она отдыхала в прошлом году.   «Как всё запущенно! – мысленно Вера обратилась к себе. – Тебе не надоело ещё так себя мучить?» Риторический вопрос  не смог отрезвить её  сознание, натянутое металлической струной и готовое  порваться в любой момент обильными слезами.  «Буду думать о приятном,  - решила она. - Буду думать о нём». Её всегда спасали мысли  о нём, о человеке, которого она когда-то любила,  о котором она продолжала думать, когда ей плохо или хорошо. Как было это давно, в другой жизни?  Конечно, в другой. Приятные воспоминания нахлынули нежной волной и унесли прочь туда,  где  она была счастлива, молода, соблазнительно красива.  Надо отдать должное, но время нисколько не покуражилось над её внешностью. В прошлом году, когда она истязала себя, бегая по  терренкурам  Белокурихи  или занимаясь в  тренажерном  зале «Центросоюза», никто не предполагал, кроме лечащего врача, что ей далеко за тридцать. А соседки по комнате дурели, оттого  что  Вера по комнате  прикрепила везде записочки с признаниями в любви к себе. «Верочка, душка, не забудь почистить зубки».  «Вера, какая ты сегодня красавица!»  «Солнышко, тебе сегодня подарят цветы». Их было так много, что соседки думали, что она простая сумасшедшая.  И никто из них не догадывался, что по возрасту - они ровесницы, но, по сути, Вера была их моложе на двадцать лет. Верочка всегда была внутренне свободным человеком, не стесненным никакими предрассудками. Она умела шокировать неподготовленную публику, такую, как, например, в санатории. Мужчины же сразу  попадали под её обаяние, становясь её рабами.  В молодости это сыграло с ней злую шутку, когда  в течение несколько дней  она выскочила замуж за человека, которого  не успела узнать, а он оказался «конченым дерьмом».  Но понять, что отец её двух дочерей – дерьмо,  Вера смогла не сразу.  Законный муж оказался алкоголиком, который не поддавался Вериным попыткам вылечиться.    Когда она поняла, что её усилия бесполезны, то собрала вещи и уехала вместе с детьми домой, где жили её родители, в одну из бывших советских республик.  В родном городе она  быстро нашла работу и  стала преподавать  гигиену  в вузе, который не так давно сама  закончила с отличием.  Это было, к сожалению,  давно,  когда русские  ещё не знали, что через два-три года им придется покидать обжитые несколькими поколениями родные места, что вдруг возникнет вражда между людьми разных национальностей, жившими до сих пор в мире и согласии.
Однажды после лекции к ней подошёл он, мужчина, которого она любит и сейчас.  Его появление было далеко не романтическим, а даже, можно сказать, грозным и не обещающим ничего  хорошего. Большая фигура,  тяжелый взгляд карих глаз из-под бровей, шрам на щеке – всё в его облике вызывало интерес и страх.  Мужчина был  одет в  импортную  легкую куртку и джинсы, на вид ему больше тридцати пяти. Вера рядом с ним почувствовала себя маленькой и беззащитной.  Их взгляды скрестились. Зелёные глаза смотрели удивленно, как будто спрашивая: «Зачем такого дядю сюда занесло?»  Карие, напротив, раздраженно: «Что ты из себя корчишь?»  Стивен, как мысленно назвала Вера незнакомца, не торопился отводить  свой  оценивающий  взгляд  от неё. Взгляд только раздразнил  воображение  молодой женщины, не торопясь, Вера приблизилась  к нему:
- Вы ко мне?
- Вы Вера Николаевна?
- Да.
- Значит, к Вам.
- Чем могу помочь?
- Сколько Вы хотите за зачет, который получит  вон тот оболтус, - Стивен указал на самого наглого студента  её группы. Приближалась летняя сессия, а  Артурчик  часто демонстрировал неуважение молодому преподавателю, и сейчас он ехидно улыбался, считая, что его крутой дядя уладит это недоразумение, как получение зачёта, с помощью устрашения или подкупа.
- Нисколько. Пусть лучше учит материал,  - она  подумала и добавила, - Вы же не сможете всё время получать за него зачеты. Научите его учиться.
Уверенность в своей правоте, граничащая  с естественной простотой обращения, без напряжения и раздражения,  заставила Стивена не разозлиться из-за отказа, а наоборот, поинтересоваться, каким же образом это можно сделать. Ответ последовал:
- Контролируйте.
Стивен рассмеялся, он считал, что его поход в институт  никак не мог завершиться  так банально. Ситуация напоминала разговор на родительском собрании между классным руководителем и  отцом нерадивого ученика.  Верины  ярко-зелёные глаза  улыбались в ответ, как будто она поняла, над чем смеялся Стивен. Женщина ему нравилась.   
- Может,  возьмёте взятку в виде букета?
- И в виде букета, и в виде билета в театр?
Ответ позабавил Стивена, он относил к себе, как  к голубой крови и чёрной кости, и поэтому считал, что  он, хозяин жизни, может себе позволить увлечься этой русской красоткой.  Хотя его сверстники уже стремились к стабильным и моногамным отношениям, возможно, из-за лени, но он по-прежнему причислял себя к сильной половине человечества, к мачо.  Он был женат, кроме этого, имел связи на стороне, потому что считал это вполне  естественным для своего положения в обществе.  Давно набрала обороты перестройка, и клан Стивена в городе был известен  и богат давным-давно. По наглому виду  незнакомца  Вера предположила, что мужчина имеет вес, деньги и возможности. У женщины в голове засела мысль: «Если не принц на белом коне, то  визирь или сам шах».  Эта мысль её сильно рассмешила, и она улыбнулась.       
- Хорошо. Завтра идём в театр.
- Для начала неплохо было бы представиться. Вы знаете моё имя, а я не знаю, с кем завтра отправлюсь в театр.
- Искандер.
- До завтра,  Искандер, - Вера медленно повернулась от собеседника, опустила голову,  спрятав улыбку и глаза, и  также медленно удалилась.
Стивен-Искандер ухаживал с большим размахом,  Вере нравилась его восточная  щедрость, внимательность к её словам, к её желаниям. Мужчина не торопил события, он умело обольщал  зеленоглазую красавицу.  Сначала он «приучил» её к тому, что каждый вечер  приглашал её  или в театр, или в ресторан, затем  «приручил» Веру к  мысли, что он  ей необходим.  В разговоре  с женщиной он подмечал то, в чем нуждается одинокая женщина с двумя детьми,  а потом вдруг неожиданно  Вера  получала место  в детском саду  для девочек.  Вера блаженствовала:  сказка «Тысяча и одна ночь»  входила в её жизнь.  Она чувствовала приближение  часа, когда  произойдет  соединение их душ и тел.  Зеленоглазая  красавица уже влюбилась в него.  Однажды вечером  в ресторане восточного типа, богато украшенном и наполненном пряным сандаловым запахом, Стивен спросил,  о чем она мечтает.
- Искупаться в шампанском, - был короткий ответ.
- И всего?  Тогда всё в своё время…
После этого разговора прошло более двух недель, Вера  не придала его словам никакого значения, она считала, что очень удачно пошутила, а Стивен забыл об этом. 
Как обычно, вечером Стивен предупредил, что их пригласили в воскресенье  покататься  по морю на яхте и что он за ней заедет. Был теплый августовский  выходной день, Вера пребывала в счастливом, спокойном   душевном состоянии,  при котором кажется, что оно будет длиться всю жизнь.  Одетая в легкое  шелковое платье с открытой спиной, она  спустилась  вниз, где у подъезда  в новой девятке  её ждал  Стивен. Вместе  с Верой в салон машины ворвался аромат  из волшебных  французских духов. Вера закрыла глаза и на миг представила, что летит на ковре самолёте, а   сегодня ей предстоят только волшебные приключения. 
На причале  уже их ждала   лодка и  несколько членов команды корабля.  Вере понравился  старик-боцман,  который    громко отдавал команды.  Они благополучно  добрались до огромной яхты, похожей на средневековый корабль корсаров.  Царское убранство интерьера было освещено множеством маленьких  и больших  свечек,  причудливо расставленных по всей  каюте.  Быстро осмотрев  довольно вместительную  каюту, Верочка заметила   пуфы, беспорядочно лежащие на мягких восточных коврах.    Эту обстановку,  волшебную и фантастическую, дополняла коллекция  рыцарского оружия.            
Шлемы, мечи, рапиры, алебарды,  мушкеты, со вкусом разложенные  по каюте или повешенные на стенах, терялись в пламенных бликах многочисленных свеч. Зеленоглазой   Шахерезаде  показалось, что  во всём этом блеске присутствовало какая-то искусственность, надуманность, но мужчина, который старался ей подарить эту сказку, отвлекал от горького сомнения, которое вдруг возникло у  неё душе. Женщина отдавала себе отчет в том, что их отношения – это только лишь яркая вспышка в её жизни, она понимала, что рано или поздно, но им придется расстаться. Так стоит ли продолжать верить в сказку?  Верунчик, как умная и опытная женщина, знала, что вся эта  украшенная  почти в европейском стиле   каюта нужна лишь для того, чтобы поразить ее воображение. Пряный сандаловый запах завораживал, расслаблял, отуманивал, сводил с ума. Тихая, мягкая, ненавязчивая восточная мелодия обволакивала сознание, казалось,  будто Вера сама наблюдает за собой откуда-то со стороны. Она представила на минуту  себя танцовщицей, и  ей захотелось  танцевать. Сбросив туфли, ощутив длинный ворс мягкого шерстяного ковра и тут  же забыв свои сомнения, она ритмично под музыку  стала двигаться, стараясь  имитировать танец живота.
- У тебя неплохо получается.
- Стараюсь не упасть в твоих глазах,- последовал незамедлительно ответ.
Стивен нежно и продолжительно  посмотрел в ее зеленые глаза. Глядя в этот зеленый омут, он всегда испытывал чувство тоски и безысходной грусти. Это чувство возникало, оттого что ничего он не мог предложить этой женщине. Семья, обязательства,  разный социальный круг, опасность   из-за  незаконного бизнеса – препятствия к тому, чтобы они были вместе.  Он  протянул руку:
- Прошу, о изумруд моих очей,  отведать  яства, достойные  прекрасной пери.
Верунчик в ответ  протянула свою руку и мило улыбнулась. Её галантно  проводили к маленькому столику, где возвышались в бронзовых подсвечниках красные свечи, а вокруг них  был сервирован романтический ужин на двоих.  В середине всего этого великолепия царствовал  фазан в перьях, а рядом  были разложены красочными пятнами гроздья черного и зеленого винограда и спелый гранат,  аккуратно надрезанный на четыре части.   
- Откуда такое  великолепие?
- Из «Тысяча и одной ночи».
- Это я знаю. Всё это твоё?
- Пока мы здесь, значит - наше, -  уклонился от ответа. – О, прекрасная пери, не хотите пригубить   немного «Киндзмараули»?
- Хочу.
Искандер, не торопясь, разлил  по бокалам вино, и предложил восточный тост, полный народной мудрости:
- Однажды  одному учителю  ученики сказали, что в его доме нет лука. Тогда учитель протянул руку кверху и попросил у Бога немного лука. Вдруг перед учителем появился мешок с луком. Обрадовались ученики и стали уговаривать учителя попросить ещё  немного разных фруктов. Но учитель рассердился и сказал, что Бог не владелец  лавки, поэтому надо думать прежде, чем просить что-то у него. Давай, о изумруд моих очей, поднимем этот бокал  за то, чтобы Бог не только услышал нашу просьбу, но и мог её исполнить.      
Пригубив немного из бокала,  Вера почувствовала опьяняющий аромат крепкого грузинского вина.
- Я уже стала думать, что в моей жизни  остались только карусели, когда ничего нового не происходит, как ни старайся. Мне  казалось, что  уже нет для меня вещей, которых я еще не видела. А оказывается?
- В жизни есть чудо?
- Да.
- Однажды ночью жена будит Насреддина: «Муж,  к нам в дом пробрались воры, просыпайся».  На что Насреддин   прошептал жене: «Лежи тихо, вдруг что-нибудь нам оставят». Вот видишь: даже великий Насреддин верил в чудо. Давай выпьем за людей, которые продолжают верить в чудо.
- Но за это надо пить шампанское! – воскликнула Вера.
- Или купаться в нем? – улыбнулся он.
- Что ты хотел этим сказать?
- Что надо верить в чудо?  И пусть оно станет, если не каждодневным счастьем, то тогда единственным  подарком в жизни.
- Так, где же шампанское? Шампанское в студию! – смеялась Вера.
- Оно уже здесь.
- Ну, где же?
В глазах мужчины появилась таинственность, не отрывая взгляда от Вериных изумрудных глаз, он приблизился к ней, взял за руку и помог встать. Ей казалось, что она  куда-то проваливается,   бездна чёрных мужских глаз с жадностью её проглатывала.  Она попыталась отвести взгляд, как бы  говоря, что не догадывается, на что  он намекает.  Мужчина не отпускал  её руку.
- Пойдем, - слегка наклонив  свою голову в сторону и показав направление  их движения,  тихо и бархатно произнес Искандер. Он уже давно знал, что такой тон всегда  гипнотизирует женщин, соблазняя.  Внутренняя дрожь пронеслась по телу Веры. Хотелось закрыть глаза и погрузиться  в ожидание того момента, когда её будут ласкать и целовать.
Ожидание таинства соединений  по ощущениям сильнее самого соединения.
- Закрой глаза, - потребовал тот же бархатный голос. Вера ждала, что  сейчас её поцелуют, но её вели куда-то вперед, и попыток сближения не было. 
- Смотри.   
Когда  они заходили в темную каюту, Вера не сразу заметила в глубине комнаты, где–то  у дальней стены  необычное освещение, как будто оно шло откуда-то снизу. Но сейчас, открыв глаза, она поняла, почему в углу было странное свечение. Перед ней предстала необычная овальная чаша из яшмы, инструктированная бронзой с замысловатым рисунком,   зелёные и  серые  волокна  самоцвета отражались в многочисленных капельках неожиданно появившегося маленького фонтанчика. Внутри вытянутой чаши, похожей на ванну, на гладкой  выпуклой полочке лежали  маленькие разноцветные свечи, свечение которых  видела Вера, когда входила  в каюту.  «Что это? - пронеслось в голове у зеленоглазой Сирены. – Может, то, о чем я думаю?» Она мягко повернулась в руках сильного мужчины, который дарил ей сказку,  грезившейся ей наяву. Верунчик ощутила внутренний трепет, волнами распространилось тепло по всему телу, она начала растворяться в необычных ощущениях. Отгадывали её желания, не озвученные никогда, потаенные, спрятанные от всех, даже от неё самой. Женщина сливалась с музыкой волн, с восточными напевами, льющимися откуда-то  из глубины каюты, превращалась в одно глубокое желание. Чтобы не растерять возрастающее ощущение невесомости, она закрыла глаза, потянулась к губам мужчины. Были сорваны все запреты, засовы, которые сдерживали его.  Он знал, что будет вознагражден за то, что терпел, не торопил события, не настаивал. Медленно, нежно его губы коснулись её, на секунду остановились. Как бы ощущая сладость женского поцелуя. Таинство набирало силу и блаженство. Она внутренне доверилась сильному мужчине,  знающему то, что ей хотелось в данную минуту. Нежными, чуть заметными касаниями её раздевали ладони  любимого мужчины. Если женщина любит по-настоящему, она может раствориться в  радостно-радужном блаженстве, которое вырывается откуда-то изнутри всего женского естества, сливаясь в единое целое с мужским желанием. Это единение мужчины и женщины, телесное и духовное,  постепенно превращается  в бурную горную реку, преодолевающую пороги и несущуюся с быстротой в пропасть, становясь всё больше и больше ревущей и грозной силой, способной  вызвать тайфун в океане, ливень в засушливой,  пыльной пустыне.    Холодком пронеслись пальцы Стивена по плечам и бедрам соблазнительной красавицы.  Он, наклонив голову,  с нежностью поцеловал ямку между плечом и шеей, а левой рукой провел по её затылку, новая волна, сильнее предыдущей, накатила на её существо, на её плоть и дух. Желание скручивало их в тугую пружину, но мужчина, как бы смакую каждое мгновение, не торопил события. Он должен подарить любимой незабываемое блаженство, которое она, может никогда и ни с кем, кроме него, не сумеет испытать. Вера потеряла счет времени: оно растянулось  на века, голова кружилась, тело не слушалось, ноги подгибались под тяжестью истомы и желания. Стивен с легкостью её подхватил, прижал к себе, как маленького ребенка. В его неожиданном жесте столько было нежности, восторга, поклонения, что Вере показалось, что она где-то парит, а за плечами выросли крылья. Стивен осторожно погрузил свою драгоценную ношу в сказочную чашу из зелёной яшмы. Бодрящие пузырьки шампанского захватили в плен тело красавицы, Вера совсем потеряла связь с реальностью: она была одновременно и здесь и где-то в нереальном, придуманном мире, где все счастливы, где все испытывают блаженство. Душа растворилась  в музыке любви и облачилась в радужные одежды…
Стивен был нежен с ней каждую секунду таинства, которое завершилось благодарными слезами той, для которой предназначалась эта сказка…
  Вечером праздник закончился фейерверком на корабле, который отсалютовал апогею страсти как раз в ту минуту,  когда влюбленные  уже  подплывали к берегу.
  Верунчик ни в чём не нуждалась, пока была рядом с Искандером, но белая полоса в жизни когда-нибудь переходит в чёрную. Изменились времена, ворвались в жизнь «лихие девяностые», закружили людей, разбросали их по всей необъятной стране, а когда-то она была единым монолитным государством, но в 90-е развалилась на отдельные, не связанные между собой части. Вере пришлось покинуть свой родной город, уехать  в небольшой провинциальный сибирский городок, находящийся не так далеко от того места, где она была счастлива. И вот сейчас в августовский день нахлынувшее воспоминание  снова её заставило пережить счастливые мгновения. Только один  сказочный день,  за который она благодарит судьбу и который даёт  ей силы жить и верить, что не зря она пришла в этот мир, потому что её душа, хотя ненадолго, но была счастлива.