Я спешу рассмеяться, чтобы не заплакать

                Мой муж-художник несмотря на свой несмелый характер почему-то обожал ходить на всякие курсы и украшать свою жизнь многочисленными умениями. Он  и на курсы кройки-шитья ходил, где научился с блеском шить мужские рубашки и  брюки с карманАми.               
                Набацал себе несколько таких необыкновенных штанов и рубах и без конца хвастался моим подругам, что он знает, что такое карман с лИсточкой и в рамку, что  ловко умеет приметывать и распарывать, подшивать бортики и  делать кантик.
Мои девчонки просто рты открывали, не говорю уже про глаза, а некоторые прямо завидовали, мол, вот какой муж необычный. Мало того, что кисточкой машет и шедевры создает, еще и  рубашки строчит.
                Я помалкивала, потому что видела подоплеку этого умения. Не буду подробно говорить об этом. Думаю, что каждая жена многое может рассказать о своих половинках в этом плане и о трудностях , которые выпадают именно на них, а не на умельца-удальца.
               Потом его вдруг пробило на  курсы по джиу-джитсу (простите, если неправильно произношу это иностранное слово).
               Через какие-то подпольные связи попал он в эту закрытую группу. Где были и кгбэшники, и спорстмены-экстремалы, и физики, и лирики, и всякие другие любители тайных обществ и поклонники прыжков и ужимок, непохожих на традиционный советский спорт.
               И вот он – великий русский художник, как я называла его любя, проник  в эту секту и стал ходить на вечерние занятия, чтобы научиться правильно наносить удары руками и ногами, бегать босиком по грязному полу и не обращать внимания на синяки по всему телу.
              Первое время он взахлеб рассказывал, как ловко он стукнул по заду какому-то непростому члену тайного общества, как перекинул через колено другого толстого  члена, как быстро и замечательно он бегает и дрыгает ногами, как хорошо развиваются мышцы рук и шеи… Но потом, когда другие его товарищи под руководством сэн-сэя, тоже стали управляться с непослушными руками и ногами и бодро наносить удары по его щуплому тельцу, он как-то примолк. Я, видя огромные синяки на бедрах и спине, стала осторожно говорить, что гематомы – опасная штука. Хорошо бы без них обходиться и может быть даже выйти из тайного общества пока его не прибили совсем более объемистые товарищи.
Он, как настоящий мужчина, огрызался и говорил, что это – не моё бабье дело. И что я ни хрена не понимаю, и чтобы я сидела и занималась своим болгарским языком и помалкивала.
    Кстати, когда мы только поженились, ему очень захотелось выучить такой простой славянский язык. С большим энтузиазмом он написал на маленьких бумажках простые болгарские слова и развесил их по комнате. Чтобы, значит, они попадались ему на глаза, и он машинально бы их выучивал. Но дальше этого не пошло. В его голове никак не могли уложиться в стройную систему дурацкие «кышта», «оште», «зашто» и другие подобные странности и всё потому, что в болгарском языке звук из двух русских букв «шт» пишется обычной русской же  буквой «щ», а наш родной «ъ» это, оказывается, звук и произносится почти как «ы». И получается, что на письме «къща» - это и есть непонятная «кышта» (дом).  Ну и какой дурак всё это придумал?  И зачем это надо и, понятное дело, запомнить всю эту чушь просто невозможно. Так что не приставай, дай пожить спокойно.
А я и не настаивала.
          На этом наши занятии закончились и началась счастливая семейная жизнь. Без болгарского языка.
          Вернемся, однако, к нашим трудным восточным единоборствам. Примерно полгода страдал мой дорогой друг. Он покупал какие-то примочки. Он молча перевязывал особенно сложные синяки и  царапины.  Читал, опять же подпольную, литературу про то, как можно всё то же самое делать в одиночку, без травм и унижений.  и … всё больше задумывался.
          Слава Богу, хватило у него разумения расстаться с такими родными ему товарищами. Долго еще лежала в кладовке купленная по случаю белая куртка дзюдоиста. Он так любовно вынимал её время от времени и даже показывал  моим удивленным подругам (своих друзей у него не было, кроме одного – Вити, но тот не разделял его увлечений, поэтому восторгов не было совсем).
          Следующим номером в нашей программе были курсы массажа. Здесь я изо всех сил стала его поддерживать, в надежде, что практику и домашние задания  он будет проводить на мне. А на ком еще? Здесь, можно сказать, предоставляется готовое тело, знай изучай и массируй. А, оказалось, мои дорогие, что не всё так просто.
          Первые курсы – «цигун» прошли на «ура». Ничего особенного они там не делали. Только учились правильно «ставить» пассы и размахивать руками. Ничего особенного я не почувствовала. Только еще раз убедилась, что руки у художников, конечно же, не такие, как у простых людей. Подробности опущу.
          Вторые курсы – классический массаж меня немного насторожили. Надо было на занятия брать простыню, подушку, мелок и … надевать чистое нижнее белье.
В первый раз я провожала своего массажиста, как девушка провожает солдата на войну, то есть с тревогой и неясным чувством  неуверенности, а вдруг не вернется обратно.
Но мы были женаты недавно, усталости от  семейной жизни еще не было. Так что надежда оставалась.
           Вернулся мой художник в очень приподнятом настроении. Сказал, что устал и сегодня практических занятий не будет. Но в субботу – готовься! Покажу всё, чему научился.
           В субботу с утра пораньше я нарумянила лицо и пошире открыла свои чудесные глаза, чтобы он сразу же обратил внимание на мою неземную красоту и приступил к занятиям.
Но он почему-то вначале захотел позавтракать, потом пересмотреть какие-то книжки, потом я стала готовить обед, потом мыть посуду. Короче, занятия начались только вечером.
           Он разложил меня на полу, мелком разметил места, куда надо нажимать, где пройдет разминание, поколачивание, растягивание и сжатие, щипки и шлепки. Короче, я была похожа на карту европейской части Советского Союза. Было мне уже холодно, после готовки обеда и всякой другой тягучей домашней работы уже ничего не хотелось, я слегка дрожала и думала, да давай же скорей, массажист несчастный.
           И вот, сильно и страстно потерев руки, великий русский начал меня от ног к шее крепко и ловко мять. Вначале я скрипела и кряхтела. Потом я притихла, а через полчаса просто улетела под облака.
           Я простила ему и подушку, и простынь, и новые трусы. И теперь с удовольствием отпускала на занятия и с трепетом ждала субботы.
           Однако, с каждым разом  занятия становились всё короче. Кайфа такого уже не было. Видимо, жена это не тот объект, к которому хочется прикладывать силы и тратить так много энергии.
           К концу занятий всё уже ограничивалось массажем рук и ног. Без особого вдохновения.
           Третьи курсы массажа – точечные,  уже не вызывали во мне никаких сильных эмоций. И они прошли на автомате.
           Спустя три года он пошел на курсы печников.
Слава Богу, до трусов дело не дошло, но ботинки, штаны и передник было им велено приносить из дома. А кирпичи, цемент и другие необходимые приспособления давали на месте.
И эти курсы он окончил успешно. И даже соорудил несколько печек для знакомых и незнакомых. За что получил довольно приличные деньги. Договорились с ним, что эти честно заработанные деньги он пустит на новые холсты и дорогие кисточки.
         Вот тут-то, мои дорогие, и началась разруха в умах. Как только у скромных мальчиков появляются личные деньги, так сразу же их хочется потратить на что-то непохожее на обычную тривиальную жизнь.
         Мой дорогой муж стал покупать глянцевые журналы с полуодетыми красотками. Заставил меня купить кружевное красное белье. Долго задумывался, глядя мечтательно в окно. Стал рассеянным и отрешенным. К тому времени мы прожили вместе уже лет 16. Ясно дело, мужику захотелось романтики.
         И когда он поехал в очередной раз  складывать печку, я обратила внимание на его странный вид. Никогда он мне не врал, а тут не смотрит в глаза. Нервный какой-то. Молчит.
Я решила спросить  напрямик: «Что там за тетка, которой ты печку строишь?» Он, откуда только артистические способности появились, сказал: «Да она старая, ей лет 60, наверное».
         Я не стала углубляться. К тому времени дочка бросила учебу в  техникуме, здоровье как-то резко стало ухудшаться. Я в метро два раза падала от головокружения. Так что допрос с пристрастием не стала проводить. Не до того было.
        А через месяц он пришел и сказал: «Отпустишь меня к ней? Я влюбился!»
Не могу сказать, что я упала в обморок. Но было мне это странно и непонятно – зачем?
В конце концов,  в свойственной мне манере легкой иронии  я сказала: «Любовь – это святое. Можешь уходить».
Не поверите, но он бросился ко мне на грудь и сказал прочувственно: «Спасибо! Я знал, что ты меня поймешь»….
        Прошло 10 лет. Теперь мы с ним друзья. И он рассказывает иногда, как ему трудно там. Потому что они живут за городом. Приходится колоть дрова, носить воду, копать грядки, покупать газовые баллоны, разбрасывать навоз,ну и всё такое…. На живопись не остается времени.
        А я на это молчу. Говорю только, что мне тоже трудно. У дочки муж умер в 24 года. Мама у меня старенькая, болеет часто. Внучке всего четыре года,  крошка совсем. Деньги на семью зарабатываю я сама. Конечно не потом и кровью, но тоже трудом нелегким.
И всё же  я улыбаюсь и шучу, чтобы совсем не пропасть. 
  И пишу смешные рассказы,  потому что только так можно оставаться в живых. И от всего сердца желаю всем добра и счастья.
            Потому что,     ТО, ЧТО НАС НЕ УБИВАЕТ, ДЕЛАЕТ НАС СИЛЬНЕЙ!