Невоплощенья

               

               
                Посвящаю Леночке Стасовой

«А говоря в общем – лучшие произведения русской литературы о невоплотившемся...»
(Лена Стасова)

«Воздухом, воздухом хотел подышать, душенька!..»
(Николай Иванович, жилец нижнего этажа, что в арбатском переулке)


  Если относиться к сказанному Леной утилитарно и прямолинейно, то очевидно, что под  невоплощённостью и недосказанностью следует понимать то, что осталось за
«кадром», что было вынесено за «скобки», за книжный обрез.
Но ведь эта эфемерная, как сны Веры Павловны и Раскольникова, субстанция, это «ЧТО-ТО», металось и  шарахалось на рельсах истории - трамваем, с уходящей в никуда эпохой в провидчески-растерянном откровении : «Вы звери, господа!»,
за прострацией трёх сестёр и Гани Иволгина, за падучей Смердякова-Достоевского, за
домом с мезонином, освящённом навсегда лёгким дыханием Оленьки Мещерской, Лавинии и РУси, за птицей-тройкой, уносящей в складках воландовского плаща странных любовников, за посмертными стихами, оплывающими слезами восковой свечи доктора Живаго...
Да и мало ещё за чем?!

  Но в русской литературе, с избытком и даже с перехлёстом, достаёт и досказанностей, и горечи, и нелепиц, и цинизма и даже ханжества, окрашенного в философско-мистические тона и отдающего запахами крепкого мужицкого пота, духмяных росистых покосов и гречневой каши с маслом!

  Разве недовоплотила-недосказала свою жизнь бедная Офелия-Лиза или восторженно свихнувшаяся и одержимая бурей гормональных страстей по Анатолю - Наташа ТолстАя, сумевшая донести свои девичьи грёзы , обёрнутые  детской, обгаженной пелёнкой, до безуховского носа?
Или Анна Облонская, то и дело падавшая с обломовского дивана на бездушный и холодный  рельс узкоколейки в Астапово?

  И разве не родилась, в споре Пилата с Иегошуа, бесноватая истина, замешанная на полынной горечи правд Алёши Карамазова и Аркадия Свидригайлова, князя Мышкина и Парфёна Рогожина у постели зарезанной Настасьи Филипповны?

  А не вышла ли вообще вся русская литература, как дым, из жалко-ёрнического мармеладовского полуштофика, из отсечённого топором Раскольникова, мизинца отца Сергия, из надрывного чахоточного кашля Катерины Ивановны и инфернального хохота жалкого, спившегося Назанского?!

  Не является ли она теми самыми «запоздалыми цветами», кровью, хлынувшей горлом Коврина и вечно-невысыхающей красной лужей у ног  российских тиранов?!
...да ещё и рекой Потудань (одним из многочисленных рукавов Стикса), плавно несущей свои гиблые воды мимо домов на набережной губернского города Солнца – Скотопригоньевска?!

  А Жизнь («и кто знает, какой будет эта новая жизнь?!») – «промелькнёт театрального капора пеной...», смертельно-раненым вскриком Иуды, пронзённого и рассекшегося хлебным ножом, вмиг надвое: на бытие - Ни...(ещё ТУТ) и небытие - ...За (уже ТАМ)!


P.S «...и некому молвить из табора улицы тёмной»