Мой последний день

МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

Люди помышляют о бессмертии и забывают о смерти.
М.Кундера

Я всегда завидую людям, которые живут, наслаждаясь каждым днем и благодарят мироздание лишь  за то, что утро наступило, а вечер – за то, что он его сменил.   
Простая ли это философия, или, наоборот, очень мудрая и глубокая? Не знаю. Во всяком случае, мне так жить не удается, но очень хочется. К тому же, казалось бы, для этого есть все причины. Или проблема именно в этом? Только изведав несчастье, ты понимаешь цену счастью и больше им дорожишь? А еще почему-то многие люди, проповедующие такую религию, по моим наблюдениям, умирают достаточно рано. То ли правду говорят, что бог забирает к себе самых лучших и светлых как можно раньше, то ли это просто совпадение. Если это так, то я никуда не тороплюсь, и лучше проживу подольше, пусть и находя причины для жалоб и недовольств.
Но все же,  проснувшись сегодня, я решила  прожить этот день так, будто он у меня последний. 
Обычно, говоря эту фразу, люди подразумевают под ней сплошной позитив и радость. Но я не совсем с этим согласна. По-моему, прожить день как последний значит ощутить все эмоции и чувства, которые только могут быть присущи человеку, впитать в себя как можно больше ароматов и запахов жизни, вобрать всю ее мудрость, при этом подурачившись и наглупив. В самом деле, как же я могу только радоваться своему последнему дню? Да, это прекрасно, что я еще вижу, пусть и в финальный раз, все любимое вокруг, и спасибо за то, что не вчера перерезали мне ленточку на забеге. Но как же и не печалиться оттого, что уже завтра я никого не увижу и не услышу? Или  -смогу, но это не будет общение в привычном и понятном режиме. Не могу представить себе последний день и без грусти.
Я понимаю, что мой последний день я выдумала себе сама, хотя как знать, вдруг моя игра и замысел творца странным и трагическим образом совпадут? Тем не менее, будучи уверенной, что это — абсолютно точно один из моих последних дней, я, наверное, вела бы себя по-другому, нежели буду сегодня. Самая лучшая игра великого актера не есть настоящая жизнь.
Я стала лихорадочно думать,  с чего начать это день и чем его заполнить. Точнее, как успеть вместить в него все, что хочется и необходимо сделать?
Сначала обзвонила родителей, бабушку, сестру и близких подруг. Мило поболтали, только в конце разговора было более грустно, чем обычно, и в несвойственной мне манере я сказала всем, что люблю их. Хотя любила всегда, но стеснялась или не считала нужным и уместным об этом заявлять.
Я пожалела, что отвела в школу детей и не придумала причину, чтобы оставить мужа дома.
«А может, и к лучшему, - передумала я, - быстренько сейчас сделаю все то, что можно сделать без них, а большую часть дня проведу с ними.
Все-таки жаль, что я придумала себе последний день, а не неделю, по крайней мере. Тогда успела бы съездить на пару деньков в Москву, к родителям. Быть может, к сестре заскочила бы, чтобы напоследок насладиться любимыми видами моря и гор, напиться вина и забыться под перестук кастаньет и чечетки. И еще осталось бы время на то, чтобы с мужем и детьми исследовать какой-нибудь новый пункт на огромном вращающемся шаре.
Будь у меня несколько месяцев, я бы провела время так насыщенно и интересно, что самой себе завидно. Хотя у меня ведь вроде бы и есть не месяцы, а даже годы впереди,  - может, как раз эта настроенность на долготечность жизни и мешает мобилизоваться?
А тут — всего лишь один день, и часики уже тикают. Можно, конечно, пойти и прыгнуть с парашютом — уже не так страшно, в любом случае, завтра умирать. Подняться на Тибет уже не успею, на итальянском не заговорю, не научусь водить машину... Даже не знаю, чего больше хочется — повторить то, что уже любимо и испробовано, или изведать что-то новое и захватывающее? Кажется, хочется и того, и другого. Я надела свое любимое платье, сделала легкий макияж, схватила сумочку, брызнула в воздух первым попавшимся парфюмом, и пробежав  через эту ароматную ауру, захлопнула дверь. Решила объесться на завтрак любимых круассанов с шоколадом. В кафе было уже спокойно, спешащие на работу давно разбежались со своими картонными стаканами, и остались лишь студенты за экранами лэптопов, мамаши с детьми и такие, как я, праздно шатающиеся личности. Кофе и круассаны были восхитительными, официанты улыбчивыми, а соседи за столиками разговорчивыми и веселыми. Почему-то еще вчера все они казались мне грубыми и высокомерными, булочки черствыми, а кофе слишком крепким.
Не так давно я прочла книгу одного американского профессора, у которого был рак в последней стадии, и он, зная, что смерть уже на пороге, написал, точнее, сначала прочитал своим студентам последнюю лекцию. Она не была обычной рутинной лекцией по его предмету.  В этой лекции профессор говорил о том, как важно всем нам попытаться воплотить в жизнь наши мечты. И он постарался сделать это, многое успев еще до смертельного диагноза. Я, конечно, уже не стану за этот день балериной, как мечтала в детстве, но вполне успею взять хотя бы один класс и представить себе, что я исполняю свое желание. Уже не успею стать журналистом, хотя к этой цели была ближе, чем к признанию на сцене. Но могу попробовать написать рассказ на тему — мой последний день, отправить его в журнал, а вдруг напечатают? И закончить этот день, веря, что так оно, возможно, и случится.
А еще я могу заново испытать страсть влюбленной женщины и разделить ее с мужчиной, который давно обо мне мечтает. Мне тогда, почти год назад, как воздух, требовалось ощутить, что я все еще привлекательна и что могу сводить с ума. Но не просто первого встречного, а именно его. Я ведь давно чувствовала, что для него я больше, чем просто жена друга. Но наш роман так и закончился на платонической ноте — я сразу же поставила для себя границы, и была уверена, что не пересеку их. Но, быть может, сегодня, в мой последний день на этой земле, я могу нарушить свой устав?
Я достала свой черный ай-фон и зашла в сеть.
«Привет! Это я. Как ты? Я подумала, не встретиться ли нам сегодня?»
Ответ пришел быстро.
«Очень рад тебя слышать. Ты же знаешь, я всегда хочу. Встретиться с тобой. И тебя. Но я сегодня далеко. Может, сразу, как вернусь?»
«Ничего ты не понимаешь! У меня сегодня последний день. А завтра все уже будет как прежде..» - выстучала я ему.
«Я хочу тебя еще больше, когда ты говоришь загадками. Прости, убегаю...»
«Ну вот, -  подумала я, - это даже и к лучшему. Последний день закончится с осознанием того, что в меня влюблены и готовы продать душу дьяволу, предав друга, но я при этом не попаду в ад.
Кофе и круассаны уже закончились, день стремительно бежал к полудню, а мне, если честно, не шли на ум никакие великие свершения или сумасбродные поступки. Кроме двух — поехать в школу к моим детям, наврать училке, что им надо сегодня к врачу, забрать их и просто провести подольше времени всем вместе. Предварительно вытащив из -за компьютера где-то в манхэттенском поднебесье своего мужа.
Я решила пройти несколько улиц по парку. Весна шумела, летала, благоухала и сверкала вокруг. Ну, почему меня угораздило выбрать для своего последнего листка в календаре такой божественный день? Я шла и думала о своем, но глазами замечала и тоненькие зеленые листочки, и цветы, и жучков под ногами, слышала смех детворы и по глазам чувствовала мысли и желания людей  на скамейках. На одной из них сидел бомж, рядом с ним, на тележке — все его нехитрое богатство. Он был сосредоточенно отрешен, а я подумала, что и у всех у нас самое важное и ценное можно уместить в несколько слов, а тележка может даже не понадобиться, - хватит рук, чтобы просто обнять тех, кого любим.         
Я прыгнула на светофоре в желтое такси, и оно понесло меня на другую сторону острова-мегаполиса. Таксист покачивал головой в такт мелодии и подпевал кому-то, поющему на совершенно непонятном мне языке. Судя по его внешности и по звукам языка, парень был из Африки. Я сказала, что мне тоже очень нравится эта песня, но я никогда ее не слышала и даже не могу понять, на каком языке она поется. Таксист повторил мне название своей страны несколько раз и столько же — своего любимого певца (я, кстати, думала, что это женщина), но я так и не поняла. Сошлись на том, что он мне записал название диска и исполнителя, а я пообещала заказать его в интернет-магазине.
Дети, как я и ожидала, выпучили на меня глаза, увидев неожиданно в школе. Но были очень рады сбежать с уроков.
Сначала мы решили накупить кучу сладостей в уютном двухэтажном магазине, торгующем исключительно ими. Там просто невозможно не поддаться искушению и не купить хотя бы один леденец или шоколадку. Подозреваю, что и взрослые приходят сюда не только ради своих детей, но и чтобы посреди этих сыпящихся с полок дражже, мармеладок всех цветов и фигур, шоколадных фонтанов, куда можно окунать кусочки зефира или клубники, почувствовать себя   в стране детства. Перепачканные шоколадом и мороженым, мы вышли из магазина, держа во рту по леденцу. Большинство прохожих мило улыбалось, видя приличного вида мамашу с двумя детьми, так по-глупому шагающей по улицам фешенебельного района. Другие же бросали неодобрительные взгляды — как можно, столько сахара уже проглотили, и еще больше по пакетам распихали? Но ведь они не знали, что завтра моих малышей я уже так не побалую.
«Мам, пошли в магазин игрушек», - сказала дочка.
И вот мы уже на другом островке детства. В тележку летят книжки, плюшевые зайцы, куклы и сборные роботы-инопланетяне. Дочка выходит из магазина в балетной пачке и туфельках, а сын на ходу читает новое продолжение своей любимой серии про мальчика-сына Посейдона.
Мы едем домой. Еще из магазина сладостей я набрала мужу текст.
«Так плохо себя чувствую, а детям задали много уроков. Приходи пораньше, пожалуйста» 
Когда мы ввались, нагруженные сумками, в квартиру, он уже сидел на диване и работал с компьютера.
«Что случилось? Кто болеет, ты или дети? Где вы были? Это что, лекарство?» - спросил он, указывая на наши покупки.
Когда мы остались в комнате одни, я рассказала ему все о своей концепции последнего дня.
«Подожди, - сказала я, - я совсем забыла....
Я быстро прошла в нашу спальню и стала рыться в выдвижных шкафчиках письменного стола. Хотела найти там какую-нибудь милую открыточку, чтобы подписать мужу и засунуть под подушку. Я так редко делаю ему такие приятные мелочи. Под руку попался конверт, не подписанный, может, в нем есть и открытка?
Она была, да только уже не пустая. Аккуратным почерком мужа были уложены  такие строчки:
Любимая, даже если бы у меня оставался всего лишь один день в жизни, я бы провел его просто рядом с тобой.
Мне стало не по себе. «Какое совпадение, - подумала я. Он тоже думал о таком дне, только с кем же он хотел бы его провести? Сомневаюсь, что он, вроде меня, устанавливает себе границы, общаясь с потенциальными любовницами. Ну и дура же я, что не перешла свои. Хотя не все потеряно, это же мой последний день понарошку.»
Я вернулась в гостиную.
«А как бы ты провел свой последний день? - спросила я мужа.
«Ну, ты же знаешь, что я скучный человек. Сделал бы то же самое. Позвонил родителям и провел его с вами.» 
«А это что, для кого она?» - спросила я, протягивая ему открытку.
«А ты не догадалась? Для тебя, дуреха! Как это ни странно, мне тоже приходят в голову мысли о последнем дне.»
«Нет, все не так! - подумала я, и перечеркнула весь этот свой текст. Это неправдоподобно. Женщина, у которой остался в жизни лишь один день, не пойдет сначала тратить время в кафе и не станет пытаться встретиться с призрачным любовником. На самом деле, я бы схватила в охапку своих любимых и просидела бы с ними целый день, наслаждаясь их голосами, улыбками и растворяясь в их глазах.
А потом мы с мужем долго говорили о том, лучше ли это или хуже — знать о своем последнем дне.
И о том, что моя игра в последний день, скорее всего, далека от чувств и эмоций человека, который живет каждый день как последний, имея смертельный диагноз. И нам не понять их, не побывая в его шкуре.
Относиться к каждому дню, как к великому дару, зная лишь о том, что когда-нибудь, как и все на этой земле, умрешь, но не ведая даже о приблизительных сроках — иное дело.
Хотя все мы, с более-менее детского возраста уже информированы о том, что жизнь не вечна. Но то ли просто не концентрируем свое внимание на этом, забываясь в кружении дней, то ли есть в каждом из нас, независимо от того, причисляем ли мы себя к религиозным или нет, вера в то, что душа бессмертна. И потому мы не ценим и не дорожим жизнью здесь, полагая, что она все равно как-то и где-то продлится.
Интересно, если бы мы постоянно помнили и думали о том, что смертны, то жили бы изо всех сил и на полную катушку?Или же нам дано это забытье специально для того, чтобы отвлечь от кажущейся бессмысленности жизни?
А потом мы, как в первый или как в последний раз, любили друг друга. Так страстно и самозабвенно, так нежно и долго. Я лежала на твоем плече, и по моим щекам текли слезы. Я быстро вытирала их, потому что не люблю казаться слишком сентиментальной.
«Прости меня за все. - сказала я.
«Ладно-ладно, - ответил ты. Выходи уже из своей роли. А то я решу, что влюбился и любил все эти годы другую женщину»

Завтра будет новый день. Для кого-то он станет последним, а человек даже не будет об этом догадываться. Для кого-то — одним из последних, отсчитанных богом и объявленных врачами.
Мы все, не имеющие смертельных диагнозов, полагаем, что  выйдя из дома, обязательно вернемся назад целыми и невредимыми. Или, засыпая, непременно проснемся поутру. Но как знать? И есть ли преимущества у тех, кто знает, что их дни сочтены?
Ах, если бы соединить ту мудрость и то желание и умение жить у приговоренных к скорой смерти и долгожительство тех, кто  влачит безрадостное существование или живет по инерции...
И еще я поняла. Жить надо не так, словно это твой последний день в жизни. А так, будто он  у тебя первый , но может сегодня же и стать этим самым последним. Тогда ты будешь воспринимать все с чувством новизны, с интересом, радуясь всему, как ребенок, но одновременно  не забывая о самом главном и ценном...

А я завтра буду, наверное, снова жить, наивно полагая, что умирают все, но меня это каким-то  чудесным образом не коснется.