пока что замороженный, первый БШ

бонус, от автора))пока что недописанная, первая и моя самая любимая версия Багрового Шелка;)найдите 100 отличий))
Глава 1.


      Я убегала от самой себя, мчась по дороге запутанной серпантином вокруг целой гряды прибрежных скал.
Ехала так быстро, как только этого позволяли крутые повороты, пытаясь как можно дальше убраться от тех
Мест, где жизнь для меня превратилась в кромешный мрак. Оттуда, откуда за мной, гнались ужасные, мрачные
воспоминания. Я была в отчаянии, в той его стадии, когда разум отказывается, больше анализировать терзаемые его вопросы, и выдает тебе команду на самоуничтожение.
     Достав стоящую между сидений бутылку вина, я наконец серией долгих глотков допила содержимое.
В голову ударила горячая волна, что-то в этом я нашла приятным, так как после  расхохоталась, безудержно и нервно.
     Дорога, по которой я ехала, вела в Сан  Тропе, солнечный рай на юге Франции. Как раз, через какие то пол часа,
Там на одном из платных пляжей должна была начаться вечеринка завсегдатаем которых, я была раньше, еще до
того, как узнала что у меня внутри бомба замедленного действия. А вот теперь мне туда не нужно было, у меня
вообще намечался довольно своеобразный маршрут. Наблюдая, как последние, алые блики заката растворяются на
Западе, в темно синих красках ночи, превращая небесный купол в бархатную поляну, усеянную осколками бриллиантов, я с ужасом понимала, что наблюдаю подобное в последний раз. До утра я не должна была дожить.
     Я молода, очень молода. Это начинаешь ценить, когда оказываешься уже у самой черты. Как бы там ни было,
Думать о смерти в двадцать два как - то рановато, и вовсе не весело.
     Меня зовут Марта Буже, хотя на тот момент я все еще находилась замужем за человеком с абсолютно иной
Фамилией. Все дело в том, что как Дэниел Полини не настаивал на том, что его жена должна носить его известнейшую во всей деловой Европе фамилию, я была непреклонна в своем решении. Отправляясь в чуждый мне мир,
Я должна была оставить себе, что - то свое. Так и вышло, моя фамилия, это единственное, что теперь у меня оставалось родного, чистого и непорочного, ведь все что теперь окружало меня здесь, на Французской Ривьере больше походило на ад.
     Все что я взяла с собой в дорогу: это собственно мой «старенький», золотистый ягуар кабриолет.  И бутылку такого же «старенького», Шато ля Пин, задачей которого, прежде всего, было напоить меня и одурманить, в общем, привести к такому состоянию, когда все становится откровенно «до сиреневой звезды», чтоб рука в нужный момент не дрогнула, и не вывернула руль.
     Попытаюсь с самого начала кратко рассказать, как я докатилась до подобного отчаяния.
     Началось все без сомнений лет так двадцать с лишним назад, когда моя мать вышла замуж за бедного, но весьма
красивого француза. Как всегда бывает, результатом такого союза стал ребенок, я. Англичанка по матери, с внешностью и фамилией отца.
     Однако семья наша жила очень бедно, так получалось, что в доме редко бывали деньги. Влюбленных
Родителей, почему - то это мало волновало. Они перебивались на временных работах, которые не приносили должного заработка. Но я подрастала, и растраты на меня становились все больше и больше. Время шло, а родители ничего в жизни менять не хотели, боясь нарушить шаткое равновесие бедной, почти нищенской жизни. Стоит ли говорить, как я училась в колледже? Стыдясь своего внешнего вида, я старательно обходила школу десятой дорогой, пока учителя
Наконец, не начали выявлять желание, познакомится со мной, наведываясь к нам домой. За прогулы мне попадало.
Отец мечтал, чтобы хорошее образование помогло мне добиться в жизни, чего-- то большего, чем имели они с матерью.
Я, как ни странно этого мнения с ним не разделяла, мне была противна любая мысль о том, что я делаю то, что мне велят, отчитываюсь перед кем - то, вечерами просиживая возле компьютера и заучивая заданные преподавателями темы.
     Отец с матерью теперь ссорились каждый день, били посуду, отвешивали друг другу пощечины и проклиная друг друга грозились покончить жизнь самоубийством. Мне стало, невыносимо находится в доме, и я убегала. Бесцельно блуждая по дневным, шумным улицам Лондона, провожая закаты с набережной Темзы, я в надежде найти смысл своей никчемной жизни, наблюдала за уплывающими вдаль облаками, записывая в тонкую тетрадь свои первые стихи. На бумагу я вымещала всю скопившуюся обиду, злость и все свои подростковые  мечты. Я всегда была одинока. Много знакомых, но ни подруг, ни друзей. Дни рожденья мои проходили обычно в Гайд-Парке, на одной из промокших лавочек, (февраль в Лондоне очень сырой), где компанию мне разделяла бутылочка пива и огромная пица. Скушная жизнь, наполненная стихами и фантазиями о том, что однажды все изменится, и все чем я буду жить, это любовь к кому- то, кто так же сильно будет любить меня. А еще деньги, у нас будет достаточно денег, что бы, не оскорблять, друг друга лишь потому, что снова нечем заплатить за квартиру.
     Так бы все и продолжалось, наверное, но случилось нечто, то, что дало мне небольшой толчок. Отрезвило, заставило встрепенуться. По чистой случайности я спасла жизнь директору одного дорогого ресторана в центре города. Я шла через парк, а он сидел на лавочке с выражением невыносимой боли на лице. У Роджера Присли случился сердечный приступ, и когда он жестами объяснил мне, что следует принести из ближайшей аптеки, чтобы он не отбросил концы, я достав с его кармана деньги поспешила выполнить его просьбу. А когда требуемый препарат мне отказались давать без рецепта, я за несколько минут, смогла убедить одного, из фармацевтом побежать со мной в парк, и удостоверится, что там нас на самом деле ждет умирающий человек. Присли спасли. В знак благодарности он взял меня на работу в свое заведение. Официантка вышла из меня не плохая, какой бы принципе, могла стать любая симпатичная девушка шестнадцати лет. Четырем сотням, которые я теперь каждый месяц приносила домой, родители  обрадовались, но главным было не это, теперь я работала, и наконец то могла ощущать себя более или менее независимой от них.
В свободное время я изучала различную литературу, философию, социологию и психологию. Я очень хотела работать
В редакции. Хотела опубликовать хоть что - то из сотен стихов, кипами хранящихся, в моем письменном столе. Хотела писать, и быть читаемой. Хотела саморазвиватся.
     Не знаю, что, наконец, мне помогло, настойчивость, с которой я каждую неделю оббивала пороги редакций Лондонских газет, или все - таки талант, с которым я старалась написать каждую присланную туда статью или заметку,
но меня, наконец - то взяли на желанную работу. Отныне я числилась штатным журналистом вечерней газеты «Сандей», где два раза в неделю издавала свою небольшую колонку новостей столичного бизнеса. Едва изучив азы
Этого дела, я сразу поняла ,чего от меня ждет читатель. Людям интересно то, что обычно от них скрывают. Значит я
Должна была узнавать для них это. И пошло поехало! Я начала писать статьи обо всем, что могла достать свежего и
Интересного. О тонкостях новой системы налогообложения и приватизации, ценах на недвижимость и туризм, о махинациях на Лондонской фондовой бирже, и конечно же, что было самое интересно читателям, о жизни за закрытыми дверями всех самых известных политиков и бизнесменов страны. Не прошло и пол года, как обо мне заговорили в журналистских кругах. Называли «счастливчиком» и просто ненормальной, ведь то, что я обнародовала в своей колонке, многие богатые люди совсем не желали увидеть в прессе. Смешно звучит, но именно моя дружба с соседским подростком, который взламывал для меня почти все файлы, которые я его просила ,и принесла мне популярность. Ночами мы влезали в архивы клиник для умалишенных, Скотланд-Ярда, социальных служб и нелегальных публичных домов. Не редко там можно было найти много интересного о том, или ином столичном олигархе.
     Однако, с ростом моей популярности среди народа, росло, и количество угроз которые я теперь получала. В итоге,
На свой сороковой день рождения моя мать, я забыла упомянуть, второй раз беременная, получила в подарок от неизвестных, маленький детский гробик, с прилагающейся запиской: «Твой старший ребенок убьет твоего младшего, если не прекратит писать». Наконец, мой редактор, который за три года бесчисленное количество раз спасал меня, от скандалов и судебных исков, позвал меня к себе, и сказал. «Ты берешь отпуск». Отдыхать я не хотела, хоть и понимала, как далеко уже зашла со своими маленькими журналистскими расследованиями, тогда он предложил компромисс. Этот день кардинально изменил мою дальнейшую судьбу.
     Меня отправили в командировку во Францию, отчасти ,что бы сохранить моей семье жизнь, но в большей степени
конечно же, ради хорошего материала для газеты. Мне следовало взять интервью у нескольких известных людей.
Директоров финансовых компаний, чьи имена знала вся деловая элита мира.
     Во Франции, я остановилась в Лионе, так как именно там располагался главный офис одной из интересующих меня компаний. Я поселилась в одном из трехзвездочных отелей почти на окраине города, со скромным названием «Лучший». Для меня, не плохо знающей французский, не составило особого труда, уже в первый же день раззнакомится с добрым десятком местных жителей и узнать их мнение относительно компании, которая практически монополизировала Лион.
     Как и ожидалось, простые люди от такого положения дел были далеко не в восторге. «Саверлин» подбирала под себя все больше и больше отраслей бизнеса. Маленькие частные лавки сменяли огромные супермаркеты. Малый и средний бизнес едва держался на плаву. «Саверлин» устанавливала цены на горючее и ценные металлы .Подорожание продуктов, горожане так же приписывали ко всем прочим «заслугам» Дэниела Полини.
     Если же отойти от дел, то Франция , пускай пока одним еще только Лионом уже безумно пришлась мне по душе.
Особенно в вечерние часы, когда стоя на балконе своего номера, на третьем этаже я любовалась закатом. Потягивая из бокала какое- то не очень дорогое вино, а тогда я еще не была таким его заядлым любителем, я полу прикрыв глаза вслушивалась в дыхание улицы. В размеренную суету, царящую на них, рокочущие звуки проезжающих внизу машин, монотонный, не прекращающийся до густой темноты топот ног. И разговоры этих людей. Радость, злоба, отчаяние, просто рассказ кому- то про кого -то, с кем я не знакома, и вероятно никогда не буду. Фрагменты из жизней людей,
иногда, даже довольно важные и личные, я слушала, воспринимала, и под аккомпонимент радостного возбужденного вином сердцебиения, временами негромко напевала песню на французском.
После нескольких дней в Лионе, стоя вот так у окна, я, была очень отдаленная от всего мира, и в то же время неотъемлемо находилась рядом с каждым прохожим.  Я, заглядывая в их судьбы по тем коротким диалогам, которыми они успели обменяться, проходя мимо отеля,  впервые поняла, что люблю этот город, эту страну, эти закаты и рассветы, такие ясные и теплые, каких я никогда не видела в Англии.
     Тем временем, мое расследование, наконец, привело меня в главный офис «Саверлин». Огромное зеркальное здание в самом центре города, так контрастирующее со всей остальной архитектурой Леона, возвышалось в чистое осеннее небо на высоту двадцати шести этажей. Внутри был размещен, казалось, целый мега полис, с многочисленной толпой служащих, и бесчисленным количеством офисной техники. Внутри здание гудело словно улей, туда сюда сновали люди.
Здесь принималась информация, обрабатывалась, десятки, раз проверялась ведущими людьми в сфере бизнеса, и уже потом, из полученных данных они делали выводы относительно повышения или понижения цен на нефть и золото, здесь скупали и продавали акции и земли, фирмы и небольшие организации. Здесь устанавливали курсы валют и заключали договора с иностранными фирмами. То о чем я говорю, лишь одна сотая часть всех известных и неизвестных мне операций проводимых компанией. Именно здесь Полини торговал всеми товарами, которые производили его фабрики и заводы. Это был его мир. А мне стоило получить у него интересное исчерпывающее интервью. Я понимала, что это будет не просто. Так и вышло.
       Почти две недели я изводила звонками секретаря президента компании, с просьбой записать меня к нему на прием, но каждый раз получала отказ, Дэниел Полини был чертовски занят. Не теряя времени даром, я навела о нем справки у одной разговорчивой девушки из отдела рекламы. Но то, что я узнала, ничего нового мне не дало. На Полини у меня уже было небольшое досье. Дэниел унаследовал компанию от отца, который погиб с его старшим братом в авиакатастрофе несколько лет назад. Молодому миллионеру перешло все его состояние, которым он, кстати, научился довольно сносно распоряжаться. Полини было тридцать один, он был раздражителен, тщеславен и жесток. Среди всех прочих недостатков он имел еще один, который все вышесказанное приятно пряно разбавлял, он был очень хорош собой.
     Отчего – то, задумавшись над этим, сидя в своем номере, я инстинктивно потянулась к зеркалу. Первый раз в жизни мое отражение показалось мне жалким, вернее будет сказать, я не чувствовала себя самой собой. Мой отец блондин, и мои волосы получились светлые. Карие глаза, единственное, что мне в себе нравилось, смотрели на меня  добрым и приветливым взглядом. Вот именно, слишком добрым.
     В тот же день посетив один из Лионских салонов красоты, я перекрасила свои волосы из светло - русого, в темно каштановый. Теперь это более чем подходило под тот стиль одежды, который я любила. Темные волосы, темные глаза, узкие черные брюки, и, черт возьми, черные рубашки. Да уж, черт возьми, на этого самого черта я и походила теперь. Эдакий коварный симпатичный бесенок. Черт возьми.
     На следующий же день случилось чудо, хронически занятой Полини согласился выделить мне пять минут. Вот издевательство, думала я, заходя в огромный как для любого простого смертного кабинет, сколько за это время я успею задать ему вопросов? Я хорошо помню тот день. Помню Его Высокомерное Величество, стоящего возле своего шикарного стола с видом единого правящего на этой земле Бога. Роскошь его кабинета, в почти смешном сочетании
с массой расставленных по углам фэн - шуевских безделушек. Монеты на красных шнурках, огромные жабы с сапфировыми глазами, и золотые божки с отвратительными физиономиями. Мне  показалось забавным, что богатый человек верит в подобное, и желает такими путями привлечь к себе и без того не покидающую его удачу. Он оказался
милым. Вернее, так я подумала, когда мы с Дэниелом разговорились. Я показалась ему милой. В общем, что бы тогда не думала обо мне эта сволочь, теперь уже не важно. Но вот тогда.… Пяти минутами, конечно, наше интервью не ограничилось. Более того, очарованная красивыми речами молодого миллионера впечатлительная журналистка этим же вечером ужинала в его компании.
      Конечно, я всегда знала, что чудес на свете не бывает. Догадывалась я и о том, что наша встреча с Полини закончится плохо, но что бы так! В нем было что - то, что меня отталкивало с самого начала. Улыбки фальшивыми, взгляд охотника, объятья холодными, как могила. Он дарил дорогие подарки и редкие цветы, вино, которое я так полюбила, я пила теперь исключительно шикарное, стоящее больших денег. В общем, всем известно, что к хорошему, привыкаешь быстро. Когда я звонила домой, рассказывая родителям, что Дэниел Полини сделал мне предложение, я все еще очень сомневалась в том что смогу ответить ему да, но ведь деньги притягивают, затягивают и порабощают… Я понимала, что одним словом я раз и навсегда могу изменить жизнь  моей семьи, да и мама, услышав от меня такую новость, от радости едва не проглотила мобильный, который держала возле уха. Что говорить, наверное, в тот момент я и решила, что не нужно заставлять больше нервничать свою беременную маму. Через два месяца после знакомства с Полини, я стала его женой, и переехала жить к нему, в одно из его поместий в предместья Сан - Тропе.
      Трудно пересказать все, что происходило между нами, долго, нудно и до сих пор еще больно. Полини оказался извращенным маньяком почти во всем. Очень скоро после свадьбы я узнала, а и зачем теперь было это от меня скрывать? Что по его заказу двое наемников убирают стоящих у него на пути людей. Ответом на это признание была истерика, в которой я наговорила мужу очень много обидных вещей. С этого началось мое существование в аду. Момент, когда приобретенные блага я стала ненавидеть вместе с собой, шкурой продажной, наступил очень скоро.
Ну не нравились мне эти светские тусовки, после которых Полини тянул к нам в постель еще кого - то третьего. Наркотики, а все эти дорогие порошки и травы были ни чем иным как наркотиками, как бы Дэнни  их ласково не называл, тоже мне не нравились. Как я могла не оценить великих экспериментаторских способностей мужа, когда он после скандала со мной, забавы ради, заплатил деньги, двоим своим знакомым за то, что бы они двое суток
издевались надо мной, обколов какой то дрянью, всеми известными им способами. Жаль, не оценила. Когда меня уже без сознания забирала скорая помощь, как потом мне рассказала испуганная кухарка Анна, я уже больше походила на покрытую синими трупными пятнами, ссадинами и мелкими порезами тряпку, нежели на живое тело.
Прошла неделя с небольшим, я вернувшись с больницы домой устроила такой погром, что, наверное, стены сотрясались. Я разбила на голове у Полини вазу, сорвала все картины со стен, табуретом выбила несколько окон в холе. Я кричала, что это не сойдет Дэниелу с рук, что подаю на развод, что мои адвокаты посадят его на хлеб и воду в сырую серую камеру.
Наконец Полини затащил меня к себе в комнату, отвесил пощечину и попросил заткнуться. Дышать глубоко, расслабится, и простить ему, любящему меня до смерти, (с этим я не могла, не согласится), эту неудачную шутку, и поцеловать его немедленно в знак взаимной любви. А иначе…когда он, обнимая меня, говорил, что ему не составит абсолютно никакого труда огорчить моих маму и папу убив моего двухмесячного братика, я, глотая слезы
клялась себе, что наступит тот день, когда я смогу ему отомстить за все. В этот день солнце будет улыбаться мне, а ночью вместо привычного кошмара в первый раз мне приснится счастье.
     Это была безвыходность.
     Отчаяние пришло чуть после. Как я ни старалась все изменить, я находилась в замкнутом круге. Восстать против Полини, означало убить себя или своих близких. Жить дальше казалось невозможным. Все, что было в моих силах, это плевать на него. И так я и поступала. Тратила деньги на все что хотела. Одежда, автомобили, развлечения. Я выступала меценатом для всех, кто в деньгах нуждался. Детский приют в Сан - Максиме и музей Механической Музыки. В Сан - Тропе, Дом Бабочек, несколько больниц и мэрия, все получали от меня благотворительные взносы. Я тратила деньги Полини, как только могла. Он позволял мне это, как ни странно. По его словам, его добрейшая женушка такими действиями только поднимает его  авторитет, а его состояния хватит, на несколько сотен таких полоумных транжир как я.
     Целыми днями я теперь носилась по побережью на своем «ягуаре» с большим багажом бутылок вина из моего, подчеркну, личного погреба, который был одним из многих подарков на свадьбу мне от Дэниела. Он знал, что я люблю вино, и он дал мне его в избытке. Он знал, что я всю жизнь была бедной, и дал мне полную свободу в деньгах. Он, конечно – же,  знал теперь, что ночи я провожу не с ним, а на пляжных вечеринках, с лже подругами и множеством молодых парней, которые при первом моем желании разделят со мной постель. К несчастью Полини знал и то, что такого желания у меня не возникает, даже когда я, желая ему насолить, кричала во все горло, что прошлой ночью кувыркалась, с кем - то весьма и весьма, классным, он смеялся, не пряча пренебрежения и жалости. Конечно, он знал, что я вру. После года жизни с ним я возненавидела секс. Ведь для меня он всегда являлся синонимом слова боль.
     Но даже при всем, что я уже знала про Дэнни, я и подумать не могла каким извращенным способом он захочет расправиться со мной. Сперва, я подумала, что это просто простуда, высокая температура, жжение в горле, дикая слабость…. Потом все прошло, так, как и началось, быстро и незаметно. Но спустя еще, может месяц, я начала понимать, что с моим здоровьем, что - то все - таки не в порядке, и одним прекрасным солнечным утром поехала в Ниццу сдать анализ крови. Когда через день мне сказали результат, мир в глазах перевернулся. Я не знала, что мне думать, как поступать, я была шокирована, разбита и сломлена. Вернувшись, домой я рассказала все Дэнни, так как считала, что именно он меня и заразил…. Да, рассмеялся он, это я заразил тебя ВИЧ, только сам я не инфицированный. Словно в тумане я слышала далекий ликующий голос человека стоящего рядом со мной и потешающегося с того, как ловко он все придумал. Это была одна маленькая инъекция мне в вену несколько месяцев назад. Теперь он будет наблюдать за тем, как я сгораю у него на глазах. Лечение? Спросил он, думаешь, я хочу, что б ты вылечилась? Он сказал, что положит меня в больницу лишь тогда, когда будет знать, что ни одна комбинированная высокоактивная терапия мне уже не поможет. Я плакала, обнимая его, я все еще не могла поверить, что он это сделал со мной». Не плачь, любимая, просто нам пора с тобой расстаться. Время само покажет, когда это произойдет. Пойми, такие люди как я, не разводятся». Он гладил меня по волосам, а я бессильно рыдала, прижимаясь к нему.
     Наконец настал такой момент, когда я решила, что должна сама закончить происходящее безумие. За четыре месяца после того страшного вечера я всеми правдами и неправдами пыталась выйти из тупика, в котором, потирая свои потные, кровавые ладони меня ждала смерть. Выхода не было, это кажется смешным, на первый взгляд, верно, ведь я могла сбежать, прятаться  и лечится. Ведь у меня было столько денег, что казалось, я, могу за них купить все, в том числе и собственную свободу, но все это не так. Дэниел связал меня по рукам и ногам, за мной круглые сутки следили, счета проверялись, звонки прослушивались…
     Я сходила с ума. За это время я узнала про ВИЧ все, и с отчаянием понимала, что момент, когда меня еще можно спасти, так быстро проходит, и я все так же медленно умираю, хотя хочу жить.

 

     Отдельные воспоминания и мысли приводили меня в отчаяние, и я сильней нажала на газ. Хотя до следующего 
  поворота на дороге было не так уж далеко. Справа высокой непроходимой стеной возвышался каменный утес, густо   
заросший  можжевельником и туей. С той же стороны ветер доносил до меня аромат лаванды и жасмина. Кое - где одиноко вростались в темноту над головой склонившиеся в дороге молодые пальмы, здешний, жаркий климат позволял им расти практически на любой почве. Слева, далеко внизу под скалой шумело море. Я всегда его так называла, хотя фактически эти воды считались заливом Сан - Тропе, только где этот залив впадал в море, я не знала. И готова поспорить, вода была морской, соленой и легкой, а в лучах утреннего солнца, глубокого, лазурного цвета. Вот и теперь с моря летел легкий бриз, вдыхая его вместе с воздухом, я замирала. Мне было больно прощаться с семьей, которая так и не должна была узнать, по чьей вине я умерла, и мне отчаянно больно было понимать, что сейчас я прощаюсь со всем этим миром.
     Вино не согревало, напротив. Меня ужасно морозило, казалось, будто сама душа сейчас ежится в ледяных оковах.
     Я снова нехотя сбавила скорость. «Не сейчас, еще не могу…» Дорога завернула на право, и едва обогнув скалу, я увидела поистине необычную картину. Луна, большая, круглая только что взошла над холмами и теперь покрывала своим бледным призрачным светом все вокруг, отражаясь в черно  - синей глади моря, как огромная монета из золотистого серебра. Из за ее света мне даже хуже стало видно дорогу, химерные тени отбрасываемые пальмами , ветвями акаций и кипарисов,
 и небольшими обломками скал при дороге приводили меня в некоторое замешательство. И внезапно, что - то большое и темное пролетело над моей машиной в ту же сторону, куда ехала я. Я замерла от страха и неожиданности, едва не потеряв управление. Я не верила своим глазам, неужели на свете существуют такие огромные птицы, которые могут летать со скоростью намного превышающей 70миль? Какая глупость, прервала я сразу же свои наивные размышления, это просто галлюцинации, ведь то, что ты только что увидела над своей головой, на птицу похоже меньше всего, Скорей…на человека.
     Неосознанным движением я включила радио. Я не хотела слушать музыку в этот момент, просто молчание вокруг, разбавленное лишь гулкими ударами сердца и мерным, тихим рокотом мотора, становилось до ужаса гнетущим.
Достав из бардачка сигареты, я,  задумавшись на минуту, выкинула их в кусты. Умри здоровой моя девочка. Я горько  рассмеялась, в этих словах была вся жестокая ирония моей жизни. Да, я умру « здоровой».
     Перегнувшись через сидение, я схватила свою ДИОРовскую сумку с деньгами, косметикой и телефоном и хорошо замахнувшись, отправила ее вслед за сигаретами. Зачем мне теперь эти деньги? Зачем они мне вообще были нужны?
Так как это был уже сугубо риторический, и довольно болезненный вопрос, я не посчитала нужным продолжать свои размышления. Что сделано, то сделано. Я продала свою жизнь миллионеру в обмен на год шикарной богатой, что правда, адской жизни. Теперь уже поздно о чем - то жалеть.
     Подняв глаза на дорогу, я тяжело вдохнула, далеко впереди был крутой поворот на право, перед которым мне снова следовало сбавить скорость. Но следовало ли?
 Я сжала руль до боли в пальцах, словно пытаясь придать рукам силы. Я должна была сейчас собраться духом и не
Струсить в последний момент. Нет, я не струшу, мне нужна смерть, так как жизнь стала для меня во сто раз ненавистней.
     Упершись руками в руль я прикрыв глаза стала читать молитву, выуживая из глубин памяти знакомые с детства слова. Я молилась в последний раз, хотя отлично понимала, что ни одна из молитв уже не в силах меня спасти. Самоубийство смертный грех. «Отче наш, живущий на небесах, пусть прославляется имя твое, пусть придет царствие твое, как на небе, так и на земле! Хлеб наш насущный…» Но что это? Затуманенными от слез глазами я уставилась на дорогу. На встречу моему несущемуся автомобилю шел человек. О Боже! Нажав на тормоз, я до упора вывернула руль вправо, но слишком поздно. Гулкий удар, ударившись о капот, человек разбив лобовое стекло, отлетел в сторону на много метров. Это все, что я успела понять за какую то секунду, от резкого поворота машину занесло в сторону, я и опомнится, не успела, как на приличной скорости врезалась в старую акацию, а повалив ее затем и в скалу. Сработала подушка безопасности, но от большого удара ветки акации пробили треснутое стекло и влезли в салон, изрядно расцарапав мне голову. В шоковом состоянии, я панически кричала, изо всех сил пытаясь, высвободится из тесных «объятий» подушки. Только когда мне это, наконец, удалось, и я перебравшись через сидение а затем и через заднюю дверцу спрыгнула на землю, я поняла что должна взять себя в руки. Дрожащими ладонями, вытирая кровь со лба, что теплыми быстрыми струйками стекала на шею и под рубашку, я готовила себя к мысли, что - то, что я сейчас увижу, добьет меня окончательно. «Господи, Господи, Господи…Я убила человека!». Пошатываясь от головокружения я на ватных ногах поплелась к дороге, боясь ближе подходить к телу распростертому на асфальте.
В глазах было темно, словно кто погасил свет в моей голове. Сильное сотрясение казалось, парализовало все мыслительные процессы и все мои действия, все, что я могла, это словно робот, по заданной программе шагать в ту сторону, где на дороге виднелись очертания человека. Я не могла позволить, что бы он умер, хотя более чем догадывалась, что уже ничем не смогу ему помочь. Слишком большой была скорость, слишком сильным -удар.
«Господи, ну почему все так произошло, зачем ты позволил, чтоб случилось подобное! Почему ты не можешь просто дать мне мою смерть, я ведь так нуждаюсь в ней!»
     Едва сдерживаясь, что - бы не разрыдаться, я вытирала текущую по виску кровь и в ужасе струшивала вязкие капли с пальцев. Но кому -то в этом происшествии повезло намного меньше меня.
     На дороге лежал молодой мужчина, нелепо дергая левой рукой. Правая была подмята под него, как и правая нога. Положение, в котором находилось его тело, было настолько неестественным, что оставалось только догадываться, сколько этот человек получил переломов. Увидев, что ноги его босы, я невольно вскрикнула. Известный печальный факт, если человека сбила машина и «разула»,то человек этот уже не жилец. Опровергая мои горькие мысли, и все земные законы логики и здравого смысла, человек превозмогая боль, улыбнулся мне. Я застыла, в ужасе рассматривая его окровавленное лицо. С минуту я смотрела на него, пытаясь понять, что происходит и кто сейчас передо мной. Я сама еле стояла на ногах, и представить не могла, что делала бы я, будь на месте этого человека. С поломанными руками и ногами. Одно я знала точно, улыбалась бы врятли.
    Немного привстав, мужчина попытался вытащить из- под себя руку, он взвыл от боли, и все это время, с каким то немым укором смотря на меня. Однако, довольно ловко и быстро он высвободил правую руку и так, словно она у него просто затекла, небрежно ею потряс в воздухе. Но мне хватило уже одного его взгляда, что бы прийти в замешательство. Наконец я опомнилась от минутного шока и преодолевая противоречивые мысли наклонилась к нему.
-Боже мой, мсье, как вы? - начала я по-французски, присев рядом с ним на корточки. Не зная, что делать, я растеряно коснулась его руки, проведя по ней от плеча до локтя. Видимо это выглядело довольно глупо, так как мой новый знакомый усмехнулся, и ответил мне уже по-английски, (да как он вообще мог говорить в таком состоянии?)словно прочтя по моему акценту откуда я родом.
-Не переживайте, ангел мой, пройдет немного времени, и со мной все будет хорошо. Я если честно, думал, что Вы успеете затормозить .- Еще пару минут возни, и правая нога приняла свое нормальное положение. Я не верила своим глазам.
-Я сам виноват, решил пуститься в маленькую авантюру, немного отойти от правил. Жаль, не могу все Ваши мысли читать, Марта. Но Вы ведь не убийца, верно?
     Пропустив его бессмысленные слова, мимо ушей, я, извиняясь, пролепетала.
-Простите, я виновата, ехала очень быстро…
     На что мужчина ответил, что видимо мне, надоело жить, раз я не сбавила скорость перед этим поворотом.
-Вы бы вылетели в пролив,  сорвались со скалы в самую бездну. Но только вы этого и хотели, верно ?
     А чего душой кривить? Этот человек начинал меня раздражать! Нервы сдавали!
-Какой проницательный! Да, я хочу умереть, и если б не вы, беспечно разгулюющий по ночной дороге лунатик, я бы уже здесь не стояла, выслушивая ваш бред! - но в следующий момент до меня дошло, что он до этого произнес. Мое имя.
-Марта. - я невольно отошла от него на шаг. В голове все перемешалось от происходящего абсурда.
-Адам Пирсон.
-Что? - я сразу не поняла, что это значит, лишь с недоумением смотрела в его глаза. Безумные, слишком ясные, что бы быть настоящими, и слишком красивые, чтобы принадлежать простому человеку. От этого взгляда меня бросило в дрожь.
Это был панический, первобытный страх, как у пещерного человека при виде молнии.
-Я говорю, меня зовут Адам Пирсон. А вас, Марта Буже, верно?
     Обопрясь на левую руку, он правую протянул мне для рукопожатия. Я молча наклонилась и на секунду вложила свою ладонь в его, твердую и холодную.
-Откуда вы меня знаете? Дэниел послал вас следить за мной? вот так ситуация вышла интересная.
     У моей «жертвы» была очень бледная кожа, с каким то нездоровым мраморным оттенком, на которой красный цвет крови смотрелся особенно жутко. Красивый узкий нос, аккуратные темные, будто от вина губы, с которых ни на минуту, ни сходила хитрая ухмылка, даже когда боль старалась ее стереть. Пряди черных блестящих волос падали Адаму на лицо и доходили чуть ниже плеч. Такие же черные, слишком длинные как для мужчины ресницы обрамляли его глаза. Зеленые, словно у  кошки.
     Пирсон снова улыбнулся, пытаясь привстать, я, отчего то очень обрадовалась, замечая, что это ему пока не удается.
-А, так ты жена этого чудовища Полини? Поверь, у меня просто раньше не было времени добраться до него. Таких как он, я уничтожаю. Извини, вижу, ты ничего из моих слов не понимаешь… - Адам тяжело вздохнул. - Я сам не понимаю что здесь сейчас делаю, и зачем вообще разговариваю с тобой.
-Это заметно, лунатик. Если мы уже перешли с тобой на «ты».
     Путаясь в догадках, я, развернувшись, зашагала назад к машине, вспоминая, не в выброшенной ли сумочке остался мой мобильный. А если так, то как я смогу вызвать этому человеку «скорую помощь»?
-Марта, ангел мой, ни мне ни тебе  «скорая» уже не поможет. - хриплый смех за моей спиной принадлежал все тому же «искалеченному» человеку, которого я меньше получаса назад сбила на огромной скорости.
-Да пошел ты, придурок. -я расстроено плелась к автомобилю, ни тело ни сознание больше не хотело меня слушаться, я готова была, провалится сквозь землю, подпалить свой «ягуар» предварительно в него забравшись, если бы была уверена что он взорвется. Дай мне кто, в тот момент пистолет, я расшибла бы себе голову.
«Телефон должен быть в «бар дачке», я сама его бросала туда позавчера…если только батарея не сдохла…»Полная бессильного отчаяния ,дойдя да машины, я нырнула под колючие ветви акации пытаясь добраться до «бардака».Ветви мешали мне, так же как и рассыпанные по салону дождем, осколки стекла. Облокотясь на сидение я тут же с криком одернула руку, стекло было везде. Просунув ладонь в темноту, я на ощупь отыскала свой маленький дорогой мобильный.
«Ну, наконец - то…»Я с триумфом извлекла его на свет Божий. Аккумулятор был на исходе, но позвонить все еще оставался шанс. Обопрясь на дверцу машины я пыталась навести резкость в глазах. Телефон казалось, плясал в моих нервно дрожащих руках, а светящиеся цифры упорно не желали выстраиваться в нужном мне порядке. Что - то подсказывало мне, что это существо говорит правду, помощь врачей ему не нужна. А мне?
     Мне же казалось что еще немного, и сознание оставит меня. Сильное головокружение не позволяло стоять на ногах. Уже машинальным движением, вытирая все еще стекающую на глаза кровь, я обречено  вздохнула. Не имея малейшего понятия, что я теперь должна делать, я знала лишь одно, в дом Полини я больше возвращаться не хочу.
     Внезапно, я ощутила присутствие рядом, и невольно обернулась. Если меня что - то еще и могло удивить, то теперь это «что -то» было передо мной. Адам Пирсон подошел совершенно бесшумно, и теперь стоял возле меня на абсолютно здоровых ногах, без малейшего признака боли или неудобства на лице. Похоже, все ,что ему мешало, это пятно крови на его черной дорогой рубашке, следы крови на щеке и разорванная дыра над коленом, на черных тонких брюках.
     Он был выше меня на голову, худощавый, но отлично сложенный. Если бы не его сходство с существом, из какого то выдуманного  мира, я назвала бы его красивым. Но в нем было больше демонического, нежели людского.
-Ты пугаешь меня, Адам Пирсон, клянусь Богом, пугаешь!
     Я инстинктивно сделала шаг назад. Я не могла сказать, чего именно боюсь, это происходило на уровне подсознания. Словно старая слепая кошка, что уже одним только нюхом улавливает опасность, я отходила от него, вдоль машины, шаг за шагом. И отчего то, в одну секунду, все, что окружало нас с ним, просто перестало существовать. Ни стало тускло освещенных прибрежных скал, молчаливых свидетелей прошествия сотен эпох, ни широкой темной водной глади внизу. Даже большой ясный серебряный фонарь полной луны, на который я так любила смотреть долгими бессонными ночами, был потерян мною из виду. Все что я видела перед собой, бледное создание, чей взгляд заставлял меня вздрагивать от необъяснимого страха. Прошло лишь несколько коротких мгновений, но я уже успела понять, что сейчас произойдет что - то нехорошее.
-Значит, ты собиралась умереть? Это забавляет меня. - начал Адам даже не пытаясь скрыть улыбку. - Меня всегда интересовало, что может толкнуть человека на самоубийство? Жизнь, Марта, ужасно дорогая штука. Да, короткая, но как правило, стоит того, что бы прожить ее до конца. Значение имеет, каждый сладкий рассвет и закат, каждый солнечный лучик на твоей коже. Глупо звучит, по твоему? Я лишен всего этого, и очень за этим скучаю.
     Пирсон представлял собой борьбу противоречий в эти секунды. Его губы улыбались, но в глазах была боль.
-Кто ты такой? - я испугалась голоса, которым задала этот вопрос. Он был глухой и безжизненный, беззвучный.
-Мне лучше бы было не говорить этого тебе, но ты меня запутала, признаюсь. Нет, не в том дело, что ты меня сбила, и мне пришлось возвращать к жизни свои перебитые кости и суставы, хотя подобное, я никогда не  прощаю смертным. - он очень мило, почти по доброму улыбнулся. - Я не злюсь, сам виноват. Я хотел тебя остановить, надеялся, ты меня заметишь раньше….
     Я молчала, и лишь глаза мои выдавали ярость и нетерпение. Он это заметил.
-Вообще то я убиваю только тех, кто сам совершил убийство, таковы правила, и я их придерживаюсь. Но вчера у меня выдалась скверная ночь, скажем так, начались большие проблемы. И вот проснувшись сегодня на закате, я захотел чем- то, развлечь себя, а тут стоя на холме, увидел тебя несущейся по дороге. Да я и не собрался тебя убивать, просто ты мне понравилась, мне захотелось попробовать твоей крови, вот только мысли твои я прочесть не смог, лишь немногое. Я понял, что ты в отчаянии и хочешь умереть. И последовал за тобой по воздуху, что бы разобраться, что с тобой не так, и почему мне не удается прочесть твои мысли полностью. Это до сих пор для меня загадка.
-Да кто ты такой, демон, какой то, что ли? Что ты несешь? ! Ты просто полоумный идиот. Ты узнал меня, Марту Буже, знают многие здесь, прикинулся умирающим, ты, псих ненормальный! Думаешь, цветные линзы произвели впечатление, или краска на лице? - у меня не было силы спорить с ним, но Пирсон нес такой бред, что я не могла дальше это слушать. Господи, за что мне подобное наказание! Почему, Господи, я не могу получить от тебя смерть? Это все что мне нужно…Я не хочу больше жить на этой планете абсурда… - Это мой муж, тварь бездушная ,заплатил тебе за всю эту комедию? Я больше не боюсь его! Так ему и передай! Мне нечего терять!
-Я не знаком с твоим мужем лично, Марта. Небеса свидетели, я сам не могу разобраться в том, что сейчас происходит! И наверное уже не хочу.
    Какая то доля секунды, Пирсон подлетел ко мне, и схватив под руки с силой кинул на траву. Я не успела сделать выдох, как уже лежала на земле, а он одной рукой держал мои запястья, заведя их мне за голову. Зеленые глаза горели гневом, Адам с такой силой прижал мои руки к земле, что они почти вдавились в почву.
-Я пытался поговорить с тобой, хотел помочь, что знаешь, делаю очень редко. Только ты, смертная, смеешься на до мной, а я этого не люблю. - склонясь надо мной он свободной рукой провел по моей щеке, мягко, едва касаясь кожи.
-Пожалуйста, не надо…я устала от боли .-не зная что меня ждет, я боялась Адама в эти мгновенья, как только может боятся
 человек, который давно перестал ценить свою жизнь. Я не хотела плакать, только слезы сами собой заполнили глаза.
Пирсон смотрел на меня, как на непослушного ребенка, словно решая, что ему теперь со мной делать. Когда же он снова заговорил, я увидела то, от чего похолодело сердце. Среди ряда верхних белых зубов отчетливо выделялись острые тонкие клыки. Пирсон улыбался.
-Когда ты в отчаянии, я вижу, о чем ты думаешь, мой ангел. Только что, я увидел в твоих глазах так много…
     Не хватит слов, что бы описать весь ужас, который в ту минуту охватил меня. Я попыталась вырваться, сперва слабо, затем прилагая все оставшиеся силы. Мною овладела паника.
-Отпусти меня, чудовище! Убери от меня свои руки! Что тебе от меня нужно, отпусти…-но сама того не понимая, я играла свою роль в дьявольской игре Пирсона. Ведь чем больше криков и проклятий он слышал, чем яростней я пыталась вырваться из его рук, тем ярче светились его глаза, полные какого то животного желания и слепой решимости.
Наконец, он немного позабавившись моим отчаянным бессилием, заговорил со мной пытаясь успокоить.
-Послушай меня, Марта, я не хочу тебе зла. Перед тобой вампир, который убивает лишь тех, кто этого заслуживает. Ты не заслуживаешь смерти. Ну, успокойся же ты! Я прочел в твоей голове, что именно толкнуло тебя покончить собой, это тронуло частичку моей души, в которой еще есть, что- то человеческое. Даже если  я и собирался тебя убить, теперь не сделаю этого.
-О Господи…Но ведь смерть, это то чего я хочу, будь она проклята… -совершенно обессилив я оставила все попытки противостоять вампиру. Опустошение внутри и слабость одолели меня, я лежала, не двигаясь, лишь моя издерганная душа в адской агонии металась внутри, моля меня отпустить ее. Я даже не плакала, слезы текли сами. Адам смотрел на меня с некоторым интересом, и даже с жалостью. А мне уже было все равно кто он, страх ушел.
     Посмотрев в его глаза, я прошептала: - Убей же меня, прошу…Я больше не боюсь.
     Он видел, что я говорю это осмысленно, казалось, мои слова его озадачили. Красивое существо дьявольского происхождения настырно заглядывало мне в душу, да, он читал мои мысли, я почти физически ощущала. Но это уже не имело значения.
     Пирсон разжал металлические тиски свои пальцев, отпуская мои ноющие от боли запястья. Я несмело поднесла руки к лицу, вытирая слезы. Вампир молчал, склонившись надо мной. Его лицо было так близко, возле моего, что я ощущала его холодное дыхание мокрой щекой. Мне казалось я схожу с ума, человек который помешал мне умереть, оказался красивым вампиром со злым чувством юмора, и сейчас я прошу его забрать мою жизнь. Разбудите меня, я ведь сплю?..
-Хорошо. -  Словно отвечая моим мыслям, произнес он. - Коль твоя жизнь тебе уже не нужна, я распоряжусь ей, как мне захочется. То, что сейчас произойдет, будет не больно, верней я сделаю так, что бы тебе это доставило удовольствие. 
Я знаю, что ты не хочешь умирать, хоть кричишь об этом, надрывая горло. Я буду пить из тебя кровь, но не убью, лишь отравлю своей. У тебя будет время подумать, хочешь ли ты смерти на самом деле, или может вечности ,такой же красивой, темной и грустной, как и твои глаза. Теперь ты на пару дней - мой маленький эксперимент, красивая игрушка.
-Не надо…Я не хочу! - до меня начинало доходить, мою долгожданную смерть мне давать никто не собирался.
…-После этого я уйду оставив тебя. - продолжал он не обращая внимания на мои протесты. - У тебя будет около пяти суток жизни, по истечению которых ты умрешь, если я не закончу начатое мной превращение в вампира.
-О Боже! Прошу тебя, Адам, не мучай меня! Я не хочу жить..
     Одним ловким движением Пирсон подхватил меня рукой под шею, притягивая к себе. Против его нечеловеческой силы я не могла ничего поделать. А может, уже и не хотела.
-Я ненавижу Полини, я не вернусь туда. - Шептала я Адаму, словно прося о помощи. Вероятно, так оно и было.
-Тсс. -  Он,  улыбнувшись, приложил палец к моим губам. - Вернешься, радость моя. Пройдет два дня, и я приду за тобой. Мы покинем Европу. Я тебе обещаю, Дэниел Полини будет плакать кровавыми слезами.
-Но… - я было попыталась еще что то сказать, но вампир мне этого не позволил. С силой, прижав мое тело к себе, он другой рукой небрежно откинул волосы с моей шеи. Больше никаких разговоров не было. Мгновенье, и он прокусил кожу не шее. Добравшись до артерии, он рывком разорвал ее, припадая к ране ртом. Я вскрикнула от резкой боли, но она длилась всего секунду. Едва губы Адама, сомкнулись на пульсирующей ране, боли не стало, она трансформировалась в миллионы других, неведомых мне ранее ощущений. Растерянность, безумие, восторг. Чем это было? У меня прервалось дыхание, втягивая в себя воздух, я с ужасом понимала, что могу не дышать. Какой то миг, и тело мое начало слабеть, сладостная, тянущаяся, вязкая пустота разрасталась во мне. Мышцы расслабились, и пугающая легкость овладела мной всецело. Сердце, гулко стучащее о ребра, постепенно замедляло свои бешеный танец. Сказать, что мне было хорошо в эту минуту, значит, ничего не сказать. Сознание уплывало куда то, вместе с ним уходила тревога и терзания, густая теплая пелена окутывала меня с ног до головы. Мне казалось, что я невесома, и притяжение для меня больше ничто. Наступила секунда, когда я поняла что умираю, более сильного сравнения тому ощущению я не найду. Еще ни разу в жизни я не испытывала такой эйфории ни физически, ни духовно. За несколько секунд, я умерла и воскресла из праха…Боли нет, страха нет, ничего нет! Нет крови, нет пульса, нет дыхания, ничего нет! Есть Он, мой Бог, мой Мир, моя Жизнь.… Уже ничего не соображая, не в силах пошевелить конечностями, я наконец вдохнула воздух. Все дело было в том, что Пирсон, наконец, оторвался от моей артерии, все еще крепко держа мое ослабевшее тело. Но только я протестовала этому. Не понимая чего, прошу, я умоляла Адама продолжить. Он выглядел, взволновано, но довольно, его окровавленный рот украшала улыбка.
-Рад, что тебе понравилось, но боюсь, дальше продолжать не стоит, если хочешь жить.
-Я не хочу жить…. ты нужен мне! Радость моя, любовь моя, сделай это снова, я умоляю тебя. - Позже, я узнаю, что это бывает со всеми, из кого вампиры высасуют кровь особым образом. Я не владела собой, это была агония.
     Холод проникал в меня, только страх перед ним и не позволял мне потерять сознание. Я ощущала, что Пирсон забрал из меня, что - то важное, оставив вместо этого лишь ледяную пустоту, которую, я уже ничем и никогда не смогу заполнить.
     Он видел мой страх, а я затуманенным взглядом различала тревогу и участие в его глазах.
-Страшно, я знаю, но сейчас это пройдет…. - положив меня на траву, вампир снова склонился ко мне, мои глаза были уже закрыты, но я чувствовала его рядом. Когда я поняла что, что - то теплое касается моих губ, то невольно облизала их. Что - то густое и приторное капало мне в рот. Я не понимала что это, я вообще уже ничего не понимала… Последним, что я запомнила, уплывая во тьму, это голос Пирсона, досчитавший до четырнадцати.   
 





     Приходя в себя, я мучительно вспоминала все. Так, словно я в эту минуту родилась на свет заново, ничего не зная и не помня. Кто я? Где я?.. Что со мной?… Как после долгого глубокого сна я возвращалась в реальность, которая требовала меня прямо сейчас. Открывая глаза, я невольно заругалась, а затем улыбнулась с самой себя. Лишь знакомая обстановка моей спальни, проклятого поместья Полини могла так быстро вернуть мне память.
     Вот это да. Подумала я про себя. И могло же такое приснится. Снова закрывая глаза, я попыталась вернуться в сновидения, еще пару секунд продолжая верить в то, что приходит в голову спросонья. Когда же острая как лезвие, мысль , кольнула снова, я подскочила с кровати. Сердце бешено колотилось внутри.
     Это был не сон. Вечер, вино, дорога, авария. Подбежав к окну, я раздвинула плотные бежевые портьеры, всегда закрытые, когда я сплю в этой комнате. По положению солнца на небосводе я поняла, что уже вечер.
     Что же толком со мной произошло, почему я помню все так смутно? Теряясь в догадках, я несмело поплелась на первый этаж, надеясь найти в кухне холодную колу или чай. Нестерпимая жажда жгла меня изнутри, я очень хотела пить.
     Что со мной случилось после того, как это чудовище тянуло мою кровь? Как я очутилась дома?
     Это была лишь одна сотая всех вопросов, которые атаковали мою голову в эти минуты. Вопросов было так много, что я растерялась, с чего же мне начинать?
     Пошатываясь, я спустилась вниз по широкой, парадной лестнице. Мозаичный узор на полу холла в который раз невольно ,на пару секунд привлек мое внимание. Точное подобие картины Рембрандта «возвращение блудного сына»,за которое в свое время Полини отдал 600 тысяч евро.
      Я ехала, твердо решив покончить собой. В этом сомнений у меня не возникало, я помнила все, что видела и о чем думала в дороге. Переборов себя, страх перед смертью и неизвестностью, мысленно простившись со всеми, кого так люблю на этой Земле, я пошла против Бога и его законов, решаясь на самоубийство. Сколько же силы воли понадобилось собрать мне, что бы пойти на этот шаг. Нет, хвалится, мне было нечем, напротив, я ненавидела свою слабость. Однако, очень жалея, что  вынужденное знакомство с вампиром помешало воплотить в жизнь, мой отчаянный план.
     Кухарка Анна расставляла посуду в шкаф, когда я тяжело дыша, зашла на кухню. Жажда раздражала меня. Так или иначе, мои мысли снова к ней возвращались.
-Добрый день, мадам. - Завидев меня, Анна испуганно отшатнулась в сторону. Я с интересом уставилась на нее. В больших светлых глазах девушки мелькнула тень страха.
     Схватив со стола кувшин с водой, я поспешно сделала из него несколько глотков, но в следующий момент произошло, что - то невероятное. Подлетев к мойке, я выплюнула все, что было во рту. Вода же, которую, я успела глотнуть, вызывала тошноту, в итоге меня вырвало от нее. От простой воды.
-Мадам, с Вами все в порядке? - Анна с ужасом смотрела на меня, не в силах скрыть свое удивление. Меня это раздражало, по меньшей мере, злило и возмущало в частности. Но я сама не могла объяснить себе, что со мной происходит. Жажда, которой я никогда до этого не испытывала мучительными спазмами дергала изнутри мои легкие ,желудок ,и казалось, даже сердечные мышцы, словно в том, чем мне следовало ее утолить, нуждались все мои органы.
-Я же просила не называть меня так, Анна! - свою злость я неоправданно пыталась выместить на прислугу. - И чего ты так на меня таращишься, словно черта увидела? Подумать можно, тебя по утру никогда не тошнило от спиртного! - я врала ей в этом, и отлично понимала что вру. Возможно, я пыталась убедить сейчас саму себя, что со мной не произошло ничего сверхъестественного. Я врала себе. Вода не могла вызывать тошноту, что - то произошло с моим организмом.
-Извините, Марта, я ничего плохого не думаю. - Кухарка отвела глаза в сторону, я не могла узнать, о чем она сейчас подумала, но каким то шестым чувством понимала, что сейчас этой девушке известно больше чем мне.
     Когда я переехала в это поместье, Анна уже работа здесь, и как мне сказали, была на хорошем счету у Полини. В свое время,  путешествуя по востоку и Азии, она досконально обучилась тамошнему кулинарному искусству. Любой элитный ресторан Европы взял бы эту девушку в свой штат, с раскрытыми объятьями, однако никто из хозяев не платил бы ей столько, сколько платил Дэниел. Поэтому в этом доме она не брезговала ни мытьем  посуды, ни уборкой, тут она чувствовала себя своей. И хотя я знала, что Анна довольно болтлива, и частенько выступала одним из тех, кто по привычке докладывал о моих действиях Полини, мне она нравилась. Я не хотела обижать ее.
-Знаю, знаю, извини. Я сейчас сама не своя.
     Примирительно понизив голос, я подошла к ней. Нет, мне не показалось, в больших светлых глазах прятался страх.
-Когда меня привезли домой и кто, тебе ведь это известно. – Я даже не спрашивала, так это или нет. Известно. Ее взгляд выдавал это. И Анна поняла, что я это увидела. Замявшись на секунду, остановившись на полу слове, словно раздумывая, можно ли ей говорить об этом, девушка начала почти шепотом.
-Это было около полуночи, какой то мужчина, на черном «БМВ», с откидным верхом. Вы были в крови, без сознания. Когда мсье Полини вызвал доктора, Жанн - Филипп сперва, сказал, что Вы при смерти.
     Анна, сама того не понимая, говоря, всматривалась в мое лицо. Наконец она несмело коснулась моего лба пальцами руки. В следующий момент, когда девушка произнесла, что хотела, я с ужасом поняла, чем был вызван ее страх.
-Ваша голова, Марта, на ней больше нет ни царапины.
     Я машинально потянулась руками ко лбу. Лишь гладкая ровная кожа.
     У меня в мыслях все перемешалось. Я практически силовала свое сознание, заставляя пролить свет на вчерашние события, и вернуть мне, наконец, память. Обрывки фраз, кровь на руках, безумные зеленые глаза вампира, его жесткий смех, отчаяние, которое охватило меня тогда, безнадежность.…И что - то такое, что я даже себе не могла описать. Нечто приятное физически, природу чего я не знала. Когда существо назвавшее себя Адамом тянуло мою кровь, мир для меня изменился, раз и навсегда. И я сама изменилась.
-А мой муж, он сейчас дома? - Я выдавила из себя глупую улыбку, нет, наверное, даже идиотскую, словно факты, на которые мне пыталась указать Анна, ровным счетом ничего собой не представляют.
     Она несмело улыбнулась в ответ. Сейчас на ее лице читалось лишь одно: Вы, чокнутые  психопаты, но меньше всего я хочу совать нос в Ваши дела.
-Он просил Вам передать, что поехал в приют для детей в Ниццу, и вернется только к ужину.
-Ага. - Задумчиво протянула я. Надо же, этот кретин, как ни в чем, ни бывало, продолжает вести светскую жизнь. Сегодня Полини меценат-благодетель.
     Дэниел всегда был на виду у общественности, я, понимая это, вынуждено мирилась с его недельными отсутствиями в Леоне, когда дела компании нуждались в нем больше, чем нуждалась я. Поездками за границу, а его готовы были принять у себя многие иностранные бизнесмены, ведь партнерство с «Саверлин» могло принести многомиллионные доходы. Но чего я понять не могла, так это увлечения Полини всякими модными аксессуарами. Это были не просто золотые запонки, часы из платины, или созданный на заказ, лично для него, парфум. В своем рвении следовать модным тенденциям, при выборе одежды, Дэнни порой заходил, по - моему, слишком далеко. Иногда это выглядело стильно, но чаще, его внешний вид лично у меня вызывал улыбку. Не знаю, возможно, я просто являлась последним приверженцем старой доброй классики. Так как почти все известные мне женщины ставшего моим теперь круга, были без ума, от внешнего вида моего мужа. Что ж, допустим, в этом мои взгляды несколько устарели, но кто посмеет осудить мою неприязнь к тому, что Полини сделал со своими зубами? После нескольким месяцев совместной напряженной работы личного дантиста Дэнни и его личного ювелира, улыбка Полини стала сверкать двенадцатью оправленными в платину голубыми бриллиантами.
     Не знаю почему, но в тот момент я, почему - то подумала, именно о том, какой идиотской должна будет показаться улыбка Дэниела маленьким голодным сиротам в приюте. При первой же возможности, я выбью ему эти зубы.
     Эта идея показалась мне такой сладкой еще и потому, что теперь к слепой ненависти к Дэнни, вместо привычного бессилия, я могла добавить яростную решимость, один Бог знает, откуда взявшуюся во мне. Пока я не могла объяснить, что изменилось в моем сознании, оно просто жаждало мести, сильней, чем когда - либо.
     Однако вопрос с непонятной жаждой оставался открытым. Еще минут десять я металась по кухне, заглядывая в банки с соком, открывая пакеты молока, и даже заваривая чай и кофе. Я очень хотела пить. Хотела не только разумом, а всем своим организмом. Жажда дергала изнутри мои внутренности, приводя в дрожь конечности и сбивая дыхание.
Анна , сперва, в шоке наблюдала за тем, как я поочередно вливаю в себя всю найденную пищевую жидкость, и так же быстро избавляюсь от нее, склонившись над мойкой, но после видимо, подумала, что не ее это дело, таращится на рыдающую от новых приступов рвоты хозяйку. Когда я в очередной раз обернулась за салфеткой, кухня была пуста.
     В итоге, в конец, обессилев, я, заставляя себя успокоится, поплелась в ванну. Хоть отражение то свое, я увижу?
     С каждой следующей минутой мне становилось все ясней, что вампир своим укусом (небольшим количеством своей крови на самом деле, чего я пока не могла вспомнить) отравил меня. И я менялась. Это ощущалось во всем понемногу, не так явно, чтоб показаться мистическим, но достаточно, что бы напугать.
     Я не помнила всего, что произошло на дороге ночью, возможно, думала я, в этом и кроется объяснение моему состоянию. Возможно, стоит только сложить все кусочки головоломки моего разговора с вампиром по местам, и я пойму, что со мной. Дело за малым, вспомнить.
     Нечто подобное бывало со мной, когда я, перед отъездом, ложила. куда то свои документы, а потом судорожно пыталась вспомнить, куда именно. Чем больше напрягала мысли, тем бессвязней становились воспоминания. Но стоило только успокоится на минуту, расслабится, и послать все к черту, вопящего на ухо Полини, рейс, на который мы опаздываем и людей, которые нас с этого рейса будут встречать, и сразу приходило просветление. «Ага, паспорт я положила туда».
     Нет сомнений, сейчас мне следовало поступить так же. Повторять, что жизнь прекрасна, послать все и всех…
     Я шумно заругалась. Как можно убеждать себя, что ты спокойна, если невидимый зверь голода, жажды или вообще черт знает чего, грызет изнутри твои внутренности, мешая даже дышать!
     В ванной я увидела себя. Хотя не скажу, что я очень этому обрадовалась. Я стояла и рассматривала свое отражение в огромном овальном зеркале на стене, и гадала, почему нервничаю, из - за того, что невольно ищу в себе сходство с вампирами, или потому, что совершенно ничего об этих вампирах не знаю. Оно то и не мудрено, зачем мне надо было интересоваться тем, в существование чего, я никогда не верила?
     Из зеркала на меня смотрело все то же исхудавшее бледное лицо симпатичной Марты Буже. Даже темные круги под глазами меня не удивили, я их наблюдала на этом же месте вот уже несколько месяцев. И все же, я выглядела очень «человечно». Никакого подобия на вампира, с которым я подружилась прошлой ночью.
     Я разделась и осмотрела себя полностью, ни одной ссадины или царапины, что  непременно должны были остаться после вчерашней аварии. Ощупывая лодыжку, я невольно вскрикнула от ужаса. Когда мне было десять, я хорошо упала с дерева, не менее хорошо повиснув на ветке, ногу зашивали, и шрам у меня поперек икры оставался не менее десяти сантиметров.
Фабрика красоты в Европе: укус вампира, и все Ваши шрамы сойдут! Не скажу, что бы это меня рассмешило, но новость была вроде как, не из плохих. Раны затянулись. Все.
     Приняв первый раз в жизни горячий душ, а все от того, что мое тело требовало именно этого, я поспешила обратно на первый этаж. Словно песик на невидимом поводке, от голода снова спешащий на кухню.
     Жажда. Чего же ты жажда хочешь? Нет, на кухне я уже была, там мне не понравилось. Внезапно мне в голову пришла интересная мысль. Свернув в коридор, что уходил под лестницу, я твердым шагом направилась к единственному теперь предмету моих желаний. Если не поможет оно, то уже ничего.
     У входа в погреб, я сняла со стены фонарь. Дрожащей рукой  я достала из-под халата, висящий на шее  ключик. «Вот черт, забыла…»Мне снова пришлось возвращаться на кухню, что бы найти и прихватить с собой в большое винное путешествие надежный штопор. Никто даже и представить не может, как же мне хотелось, что бы вино хоть на одну сотую утолило мою жажду.
     Я ловко вставила ключ в замочную скважину. Ведь если не поможет, вино…Я даже представлять не хотела, как подношу к своим губам стаканчик с кровью. Теплой, приторной, густой.…Приди в себя, Марта!
     Едва выйдя за Полини и переехав в этот дом, я, как уже упоминала, в качестве свадебного подарка, получила в полное распоряжение винный погреб, занимающий приличную территорию под домом. И с самого первого дня, я стала пополнять и без того шикарную коллекцию вин, хранящуюся в этом погребе. Красное, розовое, белое. Сухое и сладкое, столовое и десертное. Вино из всех уголков мира. Грузия, Чили, Африка, Италия, Франция, конечно же. Здесь было вино, которое предлагают в недорогих кафе, и вино, которое подают на обед первым людям государства. Вино за двадцать евро, и за двадцать тысяч. И все это принадлежало мне одной.
     От одной мысли об этом, у меня, стоящей на верхней ступени лестницы уходящей в глубокую темноту, снова, в сотый раз перехватило дыхание. Включив фонарь, я прикрыла за собой дверь, и несмело шагнула вниз. Темноту ,охватившую меня теперь мог разорвать лишь желтый луч света в моей левой руке. Я спускалась, не спеша, почти торжественно. Словно слуга – смертный, несущий дары в гробницу фараона. Позади меня, не верху оставался теплый солнечный вечер, внизу прохладный мрак погреба, где в своем святом заключении томились все мои богатства. Не спешила я еще и потому, что боялась подтвердить свои тяжелые сомнения, камнем лежащее на душе, так легко способные раздавить остатки надежды и самообладания. Если я не смогу выпить вина, моего любимого вина, которым я так много раз позволяла себе утолять свои горести и печали, если теперь я не смогу утолить им эту страшную, казалось, неподвластную мне жажду, я понимала, мною овладеет настоящее отчаяние.
     «Виночерпий, бездонный кувшин приготовь, пусть без устали хлыщет из горлышка кровь…». Как - то странно ,по - моему, совсем не кстати, вспомнился стишок Омара Хайяма. Я отлично помнила, к чему он сравнивал в нем кровь и вино : предательство, потеря веры во всех, кто был дорог. Однако, для меня такие аналогии  сейчас звучали ужасающе. Но как сейчас бы выразился по своему обыкновению, Дэнни, «не усложняй свою жизнь моралью, это напрягает». И то, верно, не поможет вино, буду пить кровь. Отлично. Чудесно. Кто наполнит мой бокал?
    Господи, прости меня, не от жестокости душевной сказала, скорей , дело в плохом чувстве юмора, и недостатке ума.
    Ступив на каменный пол погреба, я на самом деле , не смотря на смешанные чувства тревоги и возбуждения, негромко рассмеялась.
     Пройдя в один из узких рядов со стеллажами, уходящими в темноту, я выбрала из хорошего, старого мерло «Шато ля Пин»  1989.Не самое дорогое, но уже раритетное, в тот год мерло, вышло превосходное.
     Немного поблуждав по погребу, я нашла на стеллажах еще две бутылки вина, вкус которого я так хотела ощутить во рту. Кьянти Классико ,1990 года ,и легкое вишневое Пино Нуар. Повесив фонарь на руку, я прижала все три бутылки к себе и медленно направилась обратно к лестнице. Раскачиваясь в такт моим шагам, свет фонаря бросал на стеллажи резкие причудливые тени маятника, в право - в лево, в право – в лево…Когда я уже подходила к лестнице, какая то мысль внезапно , заставила меня остановится. Опустив бутылки на нижнюю ступень, я не понимая охватившей меня тревоги, обернулась глядя в темноту. Прохлада, мрак и пустота. Вот три слова, которыми я могла описать в тот момент рассматриваемый мною погреб. Но если раньше я спускалась сюда, задумываясь исключительно о выдержке, вкусе, и уместности вина к определенной компании гостей за столом, на верху, то теперь у меня в сознании , при виде бесконечных стеллажей с бутылками , вспыхнуло чувство, не знакомое, чужое, словно через меня кто то другой сейчас смотрел на этот погреб, тот, кто никогда здесь не был.
     Поставив фонарь на пол, я присела на ступени лестницы, и пошарив рукой в кармане халата, нашла штопор. Еще минута, хлопок, и бутылка замечательного Мерло открыта. Кто ты, пробравшийся в мое сознание не званый гость? Пялясь в темноту, что начиналась в нескольких метрах за носками моих домашних тапок, словно именно там сейчас таился ответ на волнующие меня вопросы, я почему то с ужасом думала, что где то в конце стеллажей, во тьме есть что то, что зовет меня…Ерунда, что я сотни раз бывала у противоположной стены, и ясно видела, что в ней нет ни единой щели или лазейки, сейчас мне казалось, что эта тьма бесконечна. Еще вчера, при одной такой мысли, я бы за  минуту взбежала по лестнице, как можно скорей покинув это место, которое каким то образом внушило мне испуг, но не теперь, не сегодня.
     Поднеся бутылку ко рту, я втянула в себя густой , тяжелый аромат, и наконец, смело прижала горлышко к губам. Вино проникало в меня, как дождевые капли в иссушенную солнцем и ветрами страждущую землю. Я делала глоток за глотом, ощущая, как каждая клеточка моего организма впитывает в себя этот Божественный напиток. О, счастье, теперь я могла утолить свою страшную жажду! Так мне, по началу казалось. Уже не контролируя своих действий, я как обезумевший путник пустыни, добравшийся, наконец, до источника, пила и пила, не смея останавливаться, словно жидкость в моих руках, была последним, что мне придется выпить в своей жизни. Что бы я там ни думала, в эти мгновенья, но когда остановилась, с легким недоумение обнаружила, что бутылка, отнятая от дрожащих губ, пуста.
     На пару коротких мгновений, жажда подчинилась мне. Я закрыла глаза, обхватив лицо руками, хмель мгновенно проникал в мою голову, чему я была несказанно рада. Я получила все что хотела и сразу. Острые спазмы внутри немного притихли, а алкоголь умиротворял и успокаивал, в сознании, измученном нервами реальность приятно расплывалась.
     «Сидишь под землей, мой ангел, обманываешь себя…Я чувствую твои мысли, они разбудили, и теперь как нектар наполняют меня…».Сперва, не понимая услышала ли  это на самом деле, я испуганно отшатнулась к стене, сонливость как рукой сняло. Глаза напряженно всматривались в темноту проходов передо мной. Вместе со страхом, вернулась и жажда, как маленький подлый грызун, она подкралась ко мне, и снова потихоньку, наращивая темп , начала точить изнутри мой разум и тело.
-Прекрасно! Это ты телепатически, значит, со мной общаешься, вампир, или может, у меня просто крыша едет…
     Вероятно, я уже поняла тогда, что Адаму на самом деле удалось, каким то образом проникнуть в мои мысли, но все еще не хотела в это верить. Я не могла позволить, что бы подобное продолжалось, это мое сознание, неужели при входе не видно вывески, «Посторонним не входить»?
-Ну да, значит, пил вчера мою кровь, а сегодня свои ментальные штучки на мне тестируешь? Убирайся из моей головы, видишь, мне и так плохо…
     Взвыв от тупой боли, я прижалась животом к коленям. Резкий спазм дернул мой желудок. Чертова жажда, чего тебе нужно! Я нервно отбросила, пустую бутылку ногой, и та с характерным шероховатым звоном прокатилась по бетону. «Теперь ты мой эксперимент». Вампир сказал мне это вчера, вспоминаю…Сукин сын, экспериментатор.
     Не придумав ничего другого, а может, просто зная, что выбора иного нет, я потянулась за второй бутылкой. Черный Пино, после Шато ля Пин, напоминал кислый компот, сейчас я нарушала все правила дегустации вина, только, врятле  меня это волновало. Мне уже было все равно, что я пью, я пила, что бы заглушить боль.
     «Очень жаль, что ты еще не все вспомнила, из нашей беседы, ангел мой! Это дало бы тебе множество ответов…Злится не надо, я здесь, рядом, и ты уже ничего не сможешь с этим поделать. Ты будешь нервничать -я сразу услышу твои эмоции. Это предалось мне вместе с твоей кровью, а тебе с капельками моей. Просто прими это».
-Да пошел ты!-Я снова приложилась к бутылке. Еще никогда я не употребляла вино подобным образом. Пино без вкуса, аромата и крепости, Пино, как лекарство, Пино, как панацею.
     Откинувшись на ступенях, я уставилась в высокий темный потолок, пробегая невидящим взглядом по широким металлическим балкам, и креплениям. Пускай, разум невольно анализировал происходящие в моей судьбе перемены, только я все еще не могла в них поверить. Это казалось, злой шуткой, разыгранной кем то, кто все обо мне знает. Девочка, тебя укусил вампир. Пил твою кровь. Насмехался над тобой. А теперь, ты пытаешся запрятатся от реальности в темный сырой погреб, заглушая боль вином, единственным, что принимает в себя твой организм, но и тут не находишь покоя. Голос этого чудовища проникает в твое сознание, стоит тебе лишь на мгновенье разнервничатся.
      Жажда снова притихла, видимо, насытившись временно новой дозой вина. Однако, я не чувствовала сытости, и тяжолое ощущение полного желудка, со всем с этим никак не вязалось. Но теперь я быстро пьянела. Как же чертовски хорошо было понимать это! Начиналась первая, как я ее называю, стадия опьянения. Краски жизни обычно на этом этапе становятся яркими, лица знакомых добрыми, все выглядят друзьями, и музыка звучит веселей. Адреналин гоняет кровь, все проблемы привращаются в химеры. Несомненно, далее последует вторая стадия, а вместе с ней уныние, тоска зеленая и слезы, от того, как все на самом деле хреново. Но ведь это будет потом, верно? Конечно, сейчас я была не на дружеской вечеринке, сверкая глазами в свете десятков ламп, отражаясь в гранях хрусталя, и посылая пылкие взгляды потенциальным любовникам…Единственной моей компанией, был старый фонарь, аккумулятор которого должен был очень скоро, разрядится, и оставить меня здесь, глубоко под землей одну, в темноте. Однако, сейчас мне было хорошо, как только могло было быть при данных обстоятельствах. Закрыв глаза, я игнорируя жалобные стоны спины, которой пришлось не по вкусу лежать на изгибе ступеней, попыталась расслабится, и хоть на миг забыть обо всем что меня терзало. Странно, но когда мои мысли снова вернулись к событиям вчерашнего вечера, я в первый раз подумала про вампира без ненависти. Что же такое он сказал мне, прежде чем уйти? Что меня теперь ждет? Пять суток. У меня осталось, судя по его словам, пять суток подобного происходящему сейчас кошмара. А что потом? Я превращусь в вампира? При одной такой мысли. меня покрыло ледяным ознобом, но тут же я поспешила себя уверить, что этого не произойдет. Вспоминая, как просто Адам Пирсон бросил меня, полуживую, в крови возле дороги, я сомневалась, что он так просто, без новых насмешек и игры позволит мне превратится в себе подобную. Я умру? Возможно. А вампир не придет посмотреть, как это действо будет происходить? «Ты мой эксперимент». Так он сказал. Кролик я подопытный. Конечно, вампир придет, мою смерть ,как завершение своей чертовой игры, он низачто не пропустит! И все же…Понимая, насколько паскудно мое положение, я не могла не чувствовать к вампиру…Благодарности.
     -А ведь ты спас меня, чудовище зеленоглазое. Спас мне жизнь, что бы теперь забрать ее. –я не громко рассмеялась. Пока спазмы жажды не вернулись, а голова была опутана хмельным туманом, у меня легко получалось смеятся.-Ты, говоришь, можешь слышать мои эмоции теперь? Отлично, бледная мертвая тварь, слушай на здоровье!
     Приподнявшись на локте я дотянулась до третей бутылки. Следующие пять минут, и масса нервов, ушли на поиски штопора, который все это время был там же, в кармане халата.
     -Адам,  ты пил когда- ни будь вино из Тосканы? Итальянцы умеют вкладывать душу в этот напиток. - Все еще до конца не уверенная, что я не помешалась, и говорю, скорее, сама с собой, я обращалась к Пирсону, так, словно у нас с ним сейчас шел обычный дружеский диалог, а он сидел напротив меня, готовый ответить.
     Откупорив бутылку Кьянти Классико, я, без лишних церемоний приложила ее к губам. Странно, но на этот раз вкус был ярким и полным, и пилось вино легко, вроде бы, это не было уже третьей бутылкой за последний час. Не даром говорят, третий раз, волшебный! В голове все понеслось кубарем, раньше, я никогда не выпивала столько спиртного. Находись я сейчас в своем нормальном состоянии, то уже либо корчилась в ванной над раковиной, либо спала сном мертвеца. Голос в голове молчал, чему я не могла не радоваться, при всем этом, не оставляя надежды, что все таки услышу ответ вампира. Только его новое вторжение в мой разум, могло наконец уверить меня, что я все таки не сошла с ума, а на самом деле, имею возможность общаться с ним, на ментальном уровне. 
     Я попыталась вспомнить, что именно слышала в своем мозгу первые два раза. То был не голос, произносящий фразы, но и не просто информация, как обычный текст или набор символов. Я  различала интонацию, оттенок грусти, сквозящую в словах иронию, что было так присуще разговору вампира, однако, могла поклясться, что не слышала самого голоса. Это был ветер, шепчущий так тихо. Едва различимое в тишине, эхо, отголосок произнесенного, где то  далеко от сюда, монолога.
     Сами по себе, мои мысли переключились на другую тему. Отчего то, в голове мелькнуло страшное предположение, а что, если я заслужила подобный финал? Обида за себя, внутри пьянеющего все больше разума, среагировала быстро, глаза невольно наполнились слезами, однако мозг продолжал размышления. Почему, Марта, ты не задумывалась об этом раньше, может быть Бог, таким образом, наказывает тебя за твои поступки? Спрашивала я саму себя. Нет, скорее, пытала, потому что все это вызывало в душе не малую боль. Ведь ты вышла за Полини не по любви, а по расчету. Заботясь, о том, что бы никогда больше не иметь финансовых проблем, верно? А как же твоя душа? А чувства? Ты предала саму себя, ступив на этот путь. И получай расплату!
     Это было не справедливо, казалось, я зачем -то умышленно причиняю себе страдания. Как грешник на исповеди , перед собственным отражением. Я бы скорей предпочла применить к себе слово праведник, но и это было бы ложью. Дэниэл  был заказчиком многих убийств, в том числе, и авиакатастрофы, в которой, погибли его отец с братом. В его душе давно поселилось зло, оно сметало все на своем пути, и с каждым месяцем, все больше набирало силу. Полини являлся страшным человеком, противостоять которому было почти невозможно. Но видит Бог, я хотела понять его, до последних сил, до отчаяния. Часто, заглядывая в его холодные серые глаза, я надеялась, наконец разглядеть в них хоть каплю любви или сострадания, вместо жестокой насмешки, похоти, и вожделения. Но даже когда он в такие моменты, расплывался в добрейшей из своих улыбок, я с горечью понимала, насколько все это фальшиво. Насколько смешны мои иллюзии. Нет, довольно резко, словно ставя последнюю точку в разговоре, ответила я себе, я ни в чем не виновата, что бы расплачиваться, таким образом, ведь я уверена, если бы Денни только МОЖНО было любить, я бы со всей душой отдала себя этому чувству.
     Наотмашь скользнув рукавом халата по лицу, я кое как вытерла слезы. Мне следовало возвращаться на верх. Подумала я, обратив внимание на фонарь, что уже практически не излучал света. Перспектива остаться ночевать в этом погребе, не слишком меня прельщала. Упираясь руками в стену, что бы ни рухнуть, я неуклюже поднялась на ноги. Кьянти разлилось под ногами, когда я, видать, не заметив, случайно опрокинула недопитую бутылку. Мои светлые домашние тапки пропитались вином. Я напоминала себе астронавта, первый раз заброшенного в состояние невесомости. Где был пол, где потолок и стены, мне оставалось только догадываться. Не знаю, сколько времени ушло на то, что бы поднять с пола тускнеющий фонарь, но то, что это далось мне с большими усилиями, я запомнила. Путь на верх, занял у меня, наверное, не меньше десятка минут. Испытывая страх, загреметь вниз, с крутых ступеней головой назад, и расшибить все, что только можно о бетонный пол, я истерично жалась к одной из стен, цепляясь пальцами за шершавую неровную поверхность, и не имея возможности, ни за что схватится. В это время, мне чудилось, будто я снова слышу вампира в своем сознании, только это было так не четко и расплывчато, что поступающие ко мне волны информации, я не могла сложить в что то несущее смысл. Наверное, это от того, что я находилась в стадии довольно сильного опьянения.
     Когда я наконец отворив дверь, в буквальном смысле, выползла в коридор, фонаря в руках уже не было. Я потеряла его по дороге. Головокружение, грозило оставить меня без сознания вот прямо здесь, на полу, под лестницей. Ну и напилась ты, девочка…  Думала я, прикрывая ногой дверь в погреб. Пытаясь, навести резкость в глазах, я посмотрела на окна, выходящие на улицу. Сколько же я пробыла под землей? Свет в холе отчего то еще не включили, я отметила про себя, что это довольно странно, наш управляющий , мистер Жерен, всегда следил за подобными вещами. Не иначе, как сам Дениэл Полини, отдал новые распоряжения. На улице чернел глубокий вечер, почему же темно в доме?
      Как по волшебству доброй крестной феи, на лестнице ведущей на второй этаж, возник знакомый до боли силуэт. Полини не спеша, спускался, пытаясь рассмотреть, видимо, на самом ли я деле, лежу на полу. Я была достаточно пьяна, что бы просто молчать, дожидаясь его.
     -Прекрасный принц подаст даме руку? Дама немного…не в себе. – я глупо хихикнула, заставляя себя все таки подняться самостоятельно. Однако, как только Дэнни оказался рядом, он все сделал за меня. Полини с такой силой дернул меня за предплечья, поднимая на ноги, что я взвыла от боли.
     -Что ты делаешь, ненормальный, мне…
     Сильная пощечина не позволила мне закончить предложение. Голова резко дернулась в сторону, а щека и губы запекли огнем. Не понимая, что происходит, я нелепо уставилась перед собой, пытаясь прочесть причину такого гнева на лице супруга. Даже в темноте я видела ярость в его глазах, видела губы, сжатые от гнева в узкую жесткую линию. А еще я ощущала исходивший от него посторонний запах…Женщины. Чужой.
     -Я всегда знал что ты шлюха. А вчера в этом убедился. Пыталась сбежать от меня со своим любовником? Ничего, сейчас ты мне все расскажешь. - он с силой двинул меня кулаком в лицо, и рот почти сразу же наполнился кровью. Однако, в тот момент, я все еще была бессильна ответить ему, чем -то, кроме слез.
 -Кто такой Адам Пирсон, отвечай? Отвечай, если не хочешь, что бы я избил тебя до смерти!
-Я…Ты не так все понял…-все еще пытаясь оправдаться зачем то, я чувствовала себя и вправду виноватой. В чем, только?
-Ты шептала его имя, в своем ночном бреду, когда тебя привезли домой. Хочешь, я поведаю тебе, как это все было, а? Освежить твою память? - вструснув меня словно тряпичную куклу, Дэнни приблизил мое лицо к своему, он, вероятно, не знал, что от него просто тхнуло выпивкой и женским…потом. Странно, помнится, успела я тогда подумать, я стала очень остро воспринимать запахи, и на тот момент была абсолютно уверена, что мое обоняние меня не обманывает. Полини не так давно занимался с кем - то сексом. Знал бы он, насколько смешной мне казалось с этого момента, его ярость. Я слышала удары сердца в его груди, они отбивали ритм в моей голове. Сплюнув на пол наполняющую рот кровь, я несмотря на боль, широко улыбнулась.
-Ты решила сбежать вчера, взяла свой, вернее будет сказать, мой лучший автомобиль, -тут же язвительно поправил он, - Заехала за своим дружком мсье Пирсоном, и вы отправились в путь…
-Это смешно. – перебила я его, на самом деле усмехаясь. Этого не стоило делать. Ничего лучше, чем стереть мою улыбку новым ударом в лицо, Дэниел не придумал. На этот раз я, не устояв на ногах, пошатнувшись, упала на спину, автоматически хватаясь руками за лицо. Однако не обида больше правила во мне, а ненависть. Я и представить не могла, что смогу протрезветь так быстро.
-А потом, случилась небольшая, скверная авария, и твой дружок убежал, как побитый пес, бросив тебя сдыхать возле дороги. - Полини торжествуя, расхохотался. Ему должно быть, казалось, что он все знает, что этим тупым своим предположением обличит меня в том, чего я не делала, и унизит так, как еще не унижал до этого.
-Знаешь, почему в доме темно? - он присел возле меня на корточки, небрежно вороша мои волосы ладонью. Тихий глубокий голос, должен был подействовать на меня устрашающе. – Вся прислуга сейчас в левом крыле здания, я приказал им не соваться сюда до утра, знаешь зачем? – Полини запустив пальцы глубже в волосы, резко сжал их в кулак, оттягивая мою голову назад, к стене. Я заорала от резкой боли, и эхо от моего крика пронеслось по огромному холлу, как зов дикого зверя. - До утра, я выпытаю из тебя все , что ты знаешь про этого кретина. И еще кое что.
Дэнни небрежно чмокнул меня в губы.
-Маленькая моя дурочка, надумала от меня сбежать. Я не прощаю измены, забыла?
Я презрительно фыркнула, пытаясь вырваться из его рук. «Дэниел Полини будет плакать кровавыми слезами». Нет, мне не послышалось, это пообещал мне вампир вчера. Я почти не сомневалась, что он выполнит обещание, но ведь это будет потом, не сегодня, а я сейчас сижу, харкая кровью, и понимаю, что до утра, когда вернется прислуга, оочень далеко. Зная извращенные развлечения мужа, мне оставалось только догадываться, что придет на этот раз в его больную голову.
-Послушай, ты не знаешь что несешь… Адам Пирсон, совсем не тот человек, с которым ты захочешь познакомится. И вообще, с чего ты взял, что он мой любовник, это же смешно!
Выражение лица Полини изменилось, насмешка сошла с губ, уступая место брезгливому презрению, словно его сейчас заставляли говорить о чем то гадком и недостойном.
-Да ты всю ночь шептала во сне, что любишь его, что хочешь его, мать твою! Просила продолжить то, что он с тобой делал! Его имя называла, причитала как монашка!
Я за долю секунды вернулась во вчерашний день, в объятья вампира, в ту минуту, когда он тянул из меня кровь…Мир рассыпался вокруг на мелкие фрагменты. Как отцвевший цветок на лугу, под порывом ветра.Память возвращалась ко мне.
-Сделал. - Поправила я Полини. – Всего один раз.
Что -то в моем голосе насторожило Дэнни, как и меня саму.
-Ты идиот, Дэниел, ты ничего не знаешь. Ты ведь даже еще не видел меня после вчерашней ночи. А сейчас так темно, что ты не замечаешь ничего подозрительного?
 Пытаясь не сворачивать с намеченного плана, Полини чертыхнулся ,и попросил меня заткнутся. Здесь он сейчас командует, так что это за голос посторонний за кадром?
-Если ты думаешь, что сможешь его спасти, то глубоко ошибаешься. Мои люди найдут его раньше, чем ты протрезвеешь, милая. И уж поверь, ему не позавидует ни один труп.
Меня до такой степени рассмешили эти слова, что я не выдержав залилась густым истерическим смехом. Откуда то изнутри, мне в сознание поступали импульсы, высвобождающие из глубин души, все затаенные на Дэниела обибы и ненависть, придающие силу.
-Заткнись, иначе, я заткну тебе рот половой щеткой! Ты достаточно унизила меня, связавшись с этим подонком. Придется за это заплатить.
Я понятия не имела, что он такой сильный. Одним ловким движением, Полини поставил меня на ноги прижимая к стене. Даже в полумраке я различала нездоровый блеск в его глазах. Но я больше не боялась его.
«Сделай то, что так хочется. Прямо сейчас».
Набрав полные легкие воздуха, я заорала как бешеный зверь, руки взметнулись вверх.
-Довольно!
Почувствовав неограниченную свободу, я бросилась вслед за Дэниелом. От моего удара в грудь, он пролетел не меньше пяти метров по коридору, и словно большой мешок, шумно ударился всем телом о мраморный пол холла. Подскочив к Полини, я, возбужденно дыша склонилась над ним, хватая двумя руками за дорогую спортивную кофту, и разрывая ее на нем, словно мне в руки попала отвратительная бумажная открытка с гнустным содержанием.
-Что с тобой. Марта! Успокойся, убери … Руки…Не трогай...!- Дэнни испуганно закрылся от меня руками, сворачиваясь клубком.
-Собака. Вонючий трус! – Мои силы иссякли так же фантастически быстро, как и появились. Дыхание было тяжелым и прерывистым, руки дрожали. И пахли кровью. Разрывая кофту, я надорвала металлическим замком несколько ногтей, и теперь из- под них сочилась кровь.
Я в один момент поняла, что больше ничего не смогу сделать Дэнни, сил едва оставалось, что бы стоять на ногах.
Но ведь он этого не знал.
-Ты хочешь знать, кто такой Адам? Тогда найди его, и познакомься лично. – нагнувшись, я заглянула мужу в лицо. Такое количество смешанных эмоций, мне еще не приходилось видеть в одном взгляде. - Уверена, он так же сильно хочет познакомиться с тобой, как и ты с ним.
Собрав всю свою силу воли, я выпрямилась, и почти не шатаясь, стала подниматься по лестнице. Я слышала как немного погодя, Дэниел встал на ноги, тихо шепча проклятия в мой адрес. Но мои надежды оправдались, моя  дерзкая выходка, по крайней мере, на сегодня, отбила у него желание, доставить мне физическую боль, без которой, ему просто не мыслилось мое существование.
-И еще, включи в доме свет, я хочу принять ванну. – Тут можно было уже не стараться, мой голос прозвучал должным образом, осколок льда резанул по слуху. Нет, купаться я не хотела, но и перспектива засыпать в полной темноте меня не прельщала. Полини ничего не ответил, но спустя, каких то десять минут, свет горел. Я сомневалась, что  он это сделал ради меня, скорей наоборот. Он не хотел оставаться со мной в темноте. Дэнни теперь боялся меня, что, правда, как гиена полудохлого тигра. Пока тигр еще силен, гиена не нападает.
Когда я проснувшись под утро, от новых спазмов жажды спускалась на кухню, что бы найти еще вина, винные следы от моих тапок причудливой двойной дорожной лежали на ступенях лестницы. Горничная удивится утром, подумала я.





Тем же вечером, в одной из комнат своего небольшого дома на побережье, недалеко от Сан -Тропе, проснувшись, приходил в себя Адам Пирсон. Выбираясь из широкой, мягкой постели, он скорей на ощупь, отыскал на ночном столике меленький пульт управления. Ему не следовало даже присматриваться, он всегда находился на своем месте, куда Пирсон ложил его ранним утром, отправляясь ко сну. Набрав пальцами одной руки комбинацию цифр, Пирсон сунул пульт управления домом в карман халата. Спустя  несколько секунд, мягкий свет залил комнату, а когда вампир ступил за ее порог, освещение зажглось в узком коридорчике, соединяющем две спальни, ванную комнату и кладовку, в холле, а затем и во всех других комнатах здания. Пирсон не относился к тем бессмертным, которые предпочитали проводить жизнь в темноте, хотя он так же как и остальные, отлично мог обходится без света, его зрение позволяло ему видеть в кромешной тьме. А так, как  недостатка финансов он  не испытывал, то мог позволить себе такую роскошь, как дом на электронике, где свет во всех комнатах включался нажатием нескольких клавиш.
Голод давал знать о себе, и это раздражало. Ему следовало сегодня держать себя и свои амбиции в руках, так как, от того, как пройдет его встреча с Французским Комитетом , будет зависеть судьба не только его и Послания, а и возможно, спокойствие всех вампиров на Земле. Зайдя на кухню, Адам достал из холодильника небольшую стеклянную бутылку с кровью, что периодически закупал про запас на черном рынке. Он терпеть не мог пить такую дрянь, но сейчас речь шла о вещах, куда посерьезней, чем его вкусы и предпочтения. На эту ночь, у него было намечено много дел, кроме утоления жажды обычной охотой.
Посторонние мысли отвлекали. Совались в его сознание, настырно и без приглашения, как пьяницы, в закрытый на ночь бар. Они мешали вампиру, сосредоточится на том, что он сегодня будет говорить Ричарду Стивенсону. Восстановить равновесие могла только кровь.
Открыв входную дверь, Адам вышел на крыльцо, откупоривая пластиковую пробку на своем завтраке. Он уже давно так не просыпался, как этим вечером. Это злило и забавляло его одновременно, он не очень любил, когда что то нарушало и без того непостоянное равновесие его жизни, но всегда находил это интересным. Когда живешь так долго, привыкаешь радоваться любым новостям или переменам. Сегодня его разбудили чужие мысли.
Мысли той несчастной, которой он насыщался прошлым вечером. Она была настолько испуганна, что ее страх передался ему. На какую то секунду, он даже видел ее глазами, такой сильной оказалась ментальная связь между ними. Она была в винном погребе, от отчаяния перепробовав все напитки, смертная спустилась туда, в надежде заглушить свою странную жажду вином. Знала бы она, как просто ей помочь.
Пирсон пару минут стоял, запрокинув голову назад, всматриваясь в темнеющее небо. В такие минуты, ему казалось, само совершенство зарождается в небесах, после этой мнимой смерти солнца и рождения новой ночи. Когда свет растворяется в сумерках, как молоко в шоколаде. Воздух становится чистым и прозрачным, на землю опускается вечерняя прохлада. В эти минуты клонится ко сну все живое, обычное, и расправляет свои бархатные крылья прекрасная ночная бездна – омут страха, страсти и тишины. Одни смертные, устав за долгий световой день, спешат разобраться с нерешенными вопросами, и поскорей пойти на покой, тогда как другие, воспринимают это время суток, как возможность оторваться от дневных забот. Ночные клубы, бары, кинотеатры и вечеринки на берегу. Здесь, на юге Франции ночная жизнь предлагала массу возможностей. И хотя, маленький «домашний» Сан - Тропе, в этом плане очень уступал Ницце и Монте-Карло, целеустремленные и находчивые знали, где искать удовольствий, не покидая города. Адам сам не раз, искушался перспективой, заглянуть на одно из таких мероприятий, хотя бы даже затем, что обычно в больших злачных заведения, ему всегда можно было найти того, кого религия вампира позволяла убить ради крови. Воспоминания захватили его разум лишь на короткое мгновенье, но они были такими яркими и живыми, какими их никогда не видел ни один смертный. Можно было ощутить мягкость ткани платья, которое было на его жертве в тот вечер, аромат ее тела, животный и приторный, смешанный с духами «Гуччи», и как царапали его щеку браслеты на ее руке, вспомнить темп ударов сердца женщины, под его грудью, когда он насыщался ею…  Ах, вечеринки, вечеринки…Губы вампира невольно изобразили улыбку. Несколькими долгими глотками он допил содержимое бутылки.
Зайдя обратно в дом, Адам направился в библиотеку. Когда посредством пульта, сигнализация была отключена, он открыл одну из полок, и не спеша, достал спрятанный среди других книг, старинный фолиант. Едва ли он верил, что это достаточная защита для подобной реликвии, так как любому вампиру не составило вы большого труда забрать книгу с этой полки. Послание было в безопасности, пока никто не знал, где оно, а точнее, у кого. Но теперь, думал с горечью Адам, из за его сентиментальной глупости, вампиры Французского Комитета владеют этой информацией. И уже ничто не может защитить книгу от их вероломства, ни сейф, в который Пирсон никогда не осмеливался заключать святую книгу, ни сам он, моложе и слабее многих вампиров из Комитета. Только побег. 
Пробежав пальцами по грубому кожаному переплету, Адам вздрогнул, не в силах отвести от книги взгляд. Каждый раз, когда он брал в руки Послание, к нему снова и снова переходила его многовековая сила, вся энергия, заключенная в истинах, написанных кровью на кожаных страницах. История этой книги уходила в глубокую древность, а ее автором был единственный сын правящей тогда Богини Ночи. Наверное, еще и потому, что Пирсон был Хранителем Послания, ему так нравилось держать его в руках, восхищаясь инфернальной красотой. И сама книга, казалось, одобряла его прикосновения. Она, каким то образом общалась с ним, временами, нашептывая, что то вечное и тайное, чего сам вампир не мог осознать, но накапливал в себе, как чужие воспоминания и опыт, внутреннюю силу кого то, кто еще много столетий назад покинул этот мир.
Однако, вспомнив о своей недавней, глупой выходке, Адам переборов себя, поспешил вернуть фолиант на место. Он был очень зол на себя, и это делало его беспомощным.  Пирсон относился к тем существам, которые, не прощали обид, и предательства, и умели очень ловко и в самый короткий срок, наказывать обидчиков. Однако теперь, выходило, что он, не желая того, насолил сам себе. Два дня назад, изнывая от очередного приступа одиночества и меланхолии, он, не от большого ума, конечно, взял да и прихватил, отправляясь в кафе, с собой Послание. Теперь, вспоминая свои мысли в тот час, относительно того, что Послание может стать хорошей «компанией» на вечер для скучающего, за бокалом вина вампира, Адам готов был придушить самого себя. Там, в кафе на берегу, его ,преспокойно читающего одну из трех реликвий нации вампиров, и заметили приближенные Ричарда  Стивенсона, директора Французского Комитета. И теперь, что, было, стоит заметить, лучшей пока новостью из всех возможных, Стивенсон Пирсона приглашал к себе, обсудить сложившуюся проблему. Да, так ему вчера и передали слуги Ричарда. Дело дрянь, если один из самых старых вампиров Европы, назвал новость о наличии, у Адама Послания, словом «проблема». Проблемы, как известно, всегда стремятся решить. К счастью, Пирсон был не достаточно безумен, для того, что бы без конца изводить себя само линчеванием. Ну что -ж,
Он тоже попытается решить эту проблему, но только со своей стороны. Стивенсон завладеет Посланием только после его смерти, а Адам надеялся, прожить еще хотя бы столько, сколько уже прожил.
Приняв горячий душ, вампир уныло поплелся выбирать себе гардероб, для встречи с Комитетом.
Во второй спальне стоял его шкаф с вещами, хотя, по сути, в нем висело лишь несколько пиджаков и френчей, которые не следовало мять, и которые Адам  никогда бы не стал гладить. Рубашки же, брюки и джинсы, украшали собой борты кровати, дверцы шифоньера, и спинки стульев. Только сам вампир понимал, для чего он перетащил так много мебели в спальню, в которой никогда не жил.
Подойдя к зеркалу, Адам без особого интереса взглянул на себя. Говорят, вампиры не имеют отражения? Да, но лишь те, не многие, которых обратили в бессмертных, когда они переживали клиническую смерть. Вампиры без души, так всегда казалось Пирсону. Он так же считал, что у него то, душа осталась, и имел прекрасную возможность разглядывать себя в любом из зеркал, и во всех тех поверхностях, что отражают свет.
Расчесав волосы, вампир нехотя нанес на лицо тонкий слой крема с элементами авто загара. К сожалению, это было одной, из вынужденных мер предосторожности. Смертные и так искоса поглядывали на него, списывая вызывающую бледность кожи, на какую то серьезную болезнь. А если бы Адам просто взял и вышел в толпу людей вот так, без грима, то уже врятле бы кто то из них поверил, что существо с мраморной сияющей кожей, люминесцирующей в темноте, можно назвать нормальным живым человеком. И хотя Пирсон был во много раз сильнее физически и ментально любого смертного, вступать с кем- либо в конфликт, да еще и не у себя дома, не очень хотел. Через пару минут кожа впитала крем, и неестественная белизна немного померкла, чему, правда,  способствовала в большей степени кровь, которой Адам подкрепился совсем недавно. Однако, глядя на свое отражение, вампир не мог не грустить. Драматически черные шелковые пряди волос, такие же черные ресницы из - пот темных бровей, ядовито зеленые, отражающие свет глаза, все остальное, совершенно беспристрастное, мертвенно бледное лицо. Ах, да, темные круги под глазами так естественно дополняли картину. «Смерть пошла тебе на пользу». Говорили ему многие из его поклонниц, дома, в Нью-Йорке. Но то были женщины, которые за один его укус, готовы были рассказать ему все сказки народов мира, и ни одна из них, не жила тогда, когда он был простым смертным. Он не мог им верить, как не мог не верить своим глазам. Надев черные узкие брюки, бордовую хлопковую рубашку, Пирсон набросил на плечи черный изысканный френч, расшитый золотыми нитями, и украшенный драпировкой. Темные цвета ткани, оттеняли белый мрамор его кожи. Нет, это просто забавно, подумал Пирсон. Неужели он и вправду еще мог выглядеть привлекательно?
Спустя некоторое время, когда с приготовлениями было покончено, Адам включил в доме сигнализацию, стоит сказать, самую усовершенствованную и дорогую, какую только смог найти в Европе, и покинул его пределы. Выйдя через вторую дверь, ведущую на задний двор, вампир не смог не задержатся на пороге хотя бы на минуту. Божественный сладкий аромат, который источали желтые орхидеи, заказанные из Голландии, и высаженные им в почву пол года назад, приводил вампира в восторг. Его чуткое обоняние, улавливало все оттенки запахов,  и впитывало их в себя, словно, благословение ниспосланное свыше. В окружающем его мире, оставалось так мало прекрасного, натурального, чем он мог восхищаться, что мог себе позволить. Сейчас, в искусственном свете, излучаемом несколькими мощными прожекторами на крыше, освещающими территорию, эти цветы напоминали бумажные. Тяжелые соцветия слегка раскачивались на стеблях, при каждом порыве ветра, и волна густого, вязкого аромата накатывала на Пирсона с новой силой. Как странно, пронеслось в его голове на мгновенье, он уже сто восемьдесят лет как мертв, а его душа все так же тянется к живому и красивому.
Адам ехал в своем «БМВ» седьмой серии по ровной ленте дороги, ведущей в Сен-Максим. С недавних , по вампирским меркам , времен, резиденция, логово, если говорить конкретней, Французского Комитета располагалось не в шумном Париже, а в этой маленькой деревушке, которую еще проще можно было назвать одним большим портом. Едва ли не самое красивое поселение на всей Ривьере. Однако, Пирсон бы от души рассмеялся, если бы кто то высказал предположение, что Ричард Стивенсон предпочел провинциальную глушь столице, лишь потому, что любит природу и море. Шестьдесят лет назад, он организовал восстание вампиров против Вармета, управляющего тогда Французским Комитетом, и насильственным путем подчинил Комитет себе. Убив как  минимум пятнадцать соплеменников, которые могли помешать его планам, и распустив оставшуюся горстку самых молодых и слабых, Ричард породил на свет собственную команду. Все, без исключения вампиры, состоящие в Комитете, на момент его обновления, являлись его детьми. Одни совсем юные, как для бессмертных, иные, следующие за своим создателем уже многие века, старые и опытные, но все как один в свое время совершившие с ним обмен кровью. Многие боялись Стивенсона именно поэтому, как никак, что может быть сильней и надежней чем собственная маленькая армия? Многие, но не все. В среде вампиров никогда не приветствовалось убийство себе подобных, да и сама религия Богини, не позволяла этого делать. Вампир вампиру- родственник, кровный брат. И не мало находилось смельчаков, строивших планы по уничтожению тирана Ричарда, со всей его «родней». Именно постоянная угроза истребления со стороны противников, и подавила желание Стивенсона, городского дебошира, обитать в Париже, где в каждом здании, на каждой улочке, жил бессмертный, который, чем черт не шутит, возможно, не оставляет надежды покончить с ним.
Настоящего, первого имени Ричарда, никто кроме его самых преданных приближенных не знал. Как и его точного возраста. Одни говорили ему почти девятьсот, другие с замиранием шептали, что уже чуть больше тысячи. Уточнять Адам и не собирался. Неважно, сколько цветов ты подаришь девушке, если рядом кто - то подарит ей столько же бриллиантов. По сравнению со Стивенсоном, Пирсон был мальчишкой, даже не подростком. Конечно, получив от Дерека в  «наследство» Послание, владея им, как Хранитель, он получил силу, которой не обладал ни один из вампиров его возраста. Выражение «скрытый потенциал» подходило при описании возможностей Адама, интриговало его, так как он сам не знал, на что может быть способен, но все это даже в мыслях страшно было противопоставить мощи и силе тысячелетнего вампира. Стоит добавить, не отягощенного моральными принципами.
Адам приоткрыл окно, толи в салоне было душно, толи, что было верней, жажда снова начинала раздражать. Он не хотел думать о том, что опять голоден. Мозг вампира устроен таким образом, что стоит едва вспомнить о чем- то, как в сознании всплывают реалистичные образы из памяти, и порой почти ощутимый запах….  Думать про кровь, сейчас было последним делом. Однако, слегка касаясь руля, откинувшись на сидении, вампир легко вел машину, уставившись в коридор света на плавно извивающейся серой ленте дороги, но ничего кроме густой алой пелены перед собой не видел. Его мысли, невольно вернулись к прошлому его насыщению. И что он вообще нашел в этой смертной? Маленькие дрожащие пальцы, и бескровные губы, непослушные неопрятные волосы, впалая ключица, и глаза, в которых застыло так много эмоций. Ненависть, растерянность, отчаяние. Нет, он знал, в чем дело. Ее мысли, чтение их, было почти неподвластно ему. Он узнавал ее по всплескам чувств, по панике в расширенных зрачках. По голосу, готовому, еще немного, и сорваться на крик. Этот человек был доведен до отчаяния. Обычно, смертных в таком состоянии легко «прочесть», но только не эту девушку. Сознание Буже было практически закрыто для него.
Было. Вампир невольно усмехнулся, вспоминая как разбудили его часом назад видения, которые эта смертная не зная того, посылала ему. Теперь он, если постараться, сможет видеть мысли Марты, в моменты ее отчаяния, страха или возбуждения. Но уже зная с кем имеет дело, Адам понимал, что эмоции этого человека должны быть максимально сильными и глубокими, что бы между ними снова возник ментальный контакт.
Черт, а ведь он даже не знал еще, брать ему Буже с собой или нет. Что то толкнуло его дать ей обещание вернутся. Всего лишь на долю секунды, перед глазами появился образ девушки из недавнего прошлого, густые песочные волосы казались серебряными в лунном свете. Озера синих глаз искрились от выступивших слез .Она виновато улыбалась, вставая на цыпочки, и поднося свои губы к его. «Прости, я ухожу. Создатель…»
Он уже дважды повторял ошибку, обращая смертных в вампиров. Затем следующую, привязываясь к ним всей своей душой. В первый раз - к Кристиану, как к брату, второй раз - к юной Эльзе , как к любимой. Затем еще одну, позволяя им уйти, оставив его одного.
Больше этого не должно повторится.
Он выполнит данное обещание, он вернется за смертной, но лишь затем, что бы прервать ту глупость, которой дал начало. Марта никогда не станет вампиром. Пирсон понимал, что это будет не по правилам, и не хотел ее убивать, но было гораздо безжалостней просто уйти, оставив ее умирать, той смертью, которую принесут ей десяток капель его крови, по истечению пяти суток. Как он не пытался забыть, в голову то и дело, тихо и настырно, как побеги ядовитого сорняка, совались слова, произнесенные Буже, после его насыщения ей. И хотя он знал, что тогда она не владела собой, что подобные мольбы и признания он услышит от любого, с кого таким же образом будет тянуть кровь, усталый нежный шепот смертной, обращенный к нему, не мог оставить вампира равнодушным. «Радость моя, любовь моя, сделай это снова, я умоляю тебя…».
Нужно завязывать с этой «диетической» кровью, подумал Адам, проезжая первые одинокие домики рыбаков, он добрался до места раньше чем предполагал. Ему следовало сейчас в самый короткий срок утолить жажду, каким ни будь одиноким убийцей. Не то голова будет занята не мыслями о спасении Послания вместе с его недотепой –Хранителем, а поиском новой крови. И словами смертной «Радость моя, любовь моя...»









Я проснулась от такой головной боли, с которой мое тело, до этого, было не знакомо. Все еще силясь понять, на каком свете нахожусь, я встала с постели, не отнимая рук от головы. Меня шатало из стороны в сторону, словно молодую акацию на ветру. Как ни странно, несмотря на большое количество выпитого алкоголя, я отлично помнила события прошлого вечера. Чего по прежнему нельзя было сказать про вечер, ему предшествовавший. Обидным было то, что я просто физически сейчас не могла сконцентрироваться на своих воспоминаниях, жажда изводила спазмами изнутри мое тело, а головная боль едва позволяла глазам различать окружающие меня предметы.
С тех пор, как я узнала что заражена Вич, в моей комнате со скоростью и прогрессией несущейся лавины, начали накапливаться лекарства, что по советам немногих врачей, к которым я успела обратиться, пока об этом не узнал Полини, могли приостановить процесс внутреннего саморазрушения и если нужно снять сильную боль или жар. Открыв комод, который за последние четыре месяца лишился всех гламурных вещичек, и стал играть роль медпункта, я порывшись, нашла нужные таблетки. Все мои движения, сопровождались тихими стонами, при каждом повороте головы, резкая боль прошибала мозги с силой электрического разряда. Временами, хотелось рассмеяться со словами, «вот это похмелье», только понимая, что всему виной не несчастные две бутылки вина, а вампирский укус, становилось до тоски не смешно. Да и чем, думаете, я запивала лекарство?
Когда я шла с ванной, что была смежной с моей спальней, то заметила, что мой мобильный лежащий до этого на туалетном столике, видимо, от виброзвонка «свибрировал» на ковер, и уже там продолжает, весело жужжа подпрыгивать. Едва покинув постель, я поняла, что замерзаю. Вчерашний пример помог, на этот раз горячая ванна, оказалась именно тем, чего просило дать ему, мое тело. Интересно, с такими возрастающими запросами, чего ему захочется в следующий раз? Может укус вампира (на тот момент я все еще не знала, что всему виной его кровь), пробудит в моем организме еще какую – ни будь потребность, сексуальную, например? А к нам как раз устроился на работу новый молодой водитель…
- Слушаю. – Подняв, наконец, телефон, я приняла вызов, хотя номер, высветившийся на экране, не был мне знаком.
Веселое щебетание на том конце линии  меня успокоило. Это была Манни, платная подруга. Через пару минут, я уже была поставлена ею в известность, что скоро должна принять ее у себя. Ей, было, оказывается, что мне рассказать. Причем, интересно мне самой это будет или нет, меня никто не спросил. Хорошо Манни, жду. С нетерпением.
Морисс Карвель все друзья называли просто Манни, маленькая райская птичка, на которую она и вправду очень походила. Глядя на нее, временами, я удивлялась, как бы чудесно мы зажили каждая, поменяйся бы мы с ней местами. Я бы работала гидом от тур агентства, в своих темных рубашках, и узких джинсах, с тоскливыми темными волосами, перевязанными лентой. А она, маленькая хрупкая блондинка, щеголяла бы перед этим извращенцем, каждый день в новых нарядах, подсовывая ему для восхищения тонкую шейку, облитую новым модным парфумом, с прической «последний день последней в этой вечности французской недели моды». И возможно, не было бы столько трагизма в наших судьбах. Как ни крути, а поговорка ворчливых старушек «все должно быть на своем месте», на этот раз действовала. Но, к сожалению, в первую очередь для Манни, мы были там, где были. Она – на небольшой ставке гида, затерявшаяся в толпе потенциальных  женихов, я – замужем за кретином - миллиардером – извращенцем. Самое обидное, что она при всем этом, считала мое положение куда лучшим. Ах, термин «платная подруга», вот что я не расшифровала. Или все понятно? Выйдя за Полини, хотела этого или нет, я автоматически, как сорвавший джек – пот счастливчик, получивший все и сразу, вступила в его общество. Высшее. Чванливое. Развращенное. Достаточно? За что Дэнни и порицал меня, после десятка светских приемов, раутов и вечеринок, я отказалась сопровождать его на подобные мероприятия. Отказалась поддерживать контакты, с персонами, от одного жеманного разговора которых, меня воротило. Морисс не относилась к «сливкам», она была простой и бедной как я до замужества. Зато нам было о чем с ней разговаривать, совершая покупки в магазинах Ниццы и Парижа, посещать вместе салоны красоты, выставки, и ночные вечеринки, отправляясь в прогулки на яхте. И мне, уж поверьте, вовсе не было жаль денег, ради которых, если уж по большему счету, Манни со мной и водилась. Платная подруга. Я никогда не упрекала ее этим, то были простые размышления наедине с самой собой.
Побродив по дому, я отдала прислуге несколько мелких поручений, а заодно и удостоверилась, что
Полини дома нет, это не могло не радовать меня. После вчерашнего инцидента, я была бы не в восторге, вот так сразу, с утра, продолжить нашу хм. Дискуссию. После его нескольких умелых ударов, мое лицо должно было распухнуть и посинеть, как поспевающий баклажан, однако, как я и ожидала, ничего подобного не произошло. Регенерация организма. Правда, когда уже получасом спустя,  я встречала Манни на пороге, то невольно отметила, что существует еще кое что, что теперь мешает мне, не меньше чем жажда. Был теплый октябрьский полдень, солнце стояло в зените, что можно было понять, глядя на маленькие тени под ногами работников, снующих по двору. Стремясь оставить после себя хоть что - то прекрасное, я неделю назад заказала из Нидерландов редкие корни роз, и теперь, прежде чем разбить новую клумбу, декоратор показывал садовникам последние замеры. Едва я вышла из тени, как ощутила, что солнечные лучи впиваются в мою кожу тысячами мелких иголок. Это было не больно,  скорее, просто вызывало дискомфорт. Морисс не обратила внимания, как я поежившись поспешила зайти обратно в тень. Она ведь еще ничего не знала, о том, что со мной произошло. Хотя, уверена, что это очень глупо звучит, а и правда, как может жаловаться на неожиданные повороты судьбы человек, который позавчера собирался распрощаться с жизнью?
Меня не очень то тянуло в город, но Манни, хотела именно такого досуга. И мне, что бы получить, по окончанию всех наших дамских покупок и вылазок в люди, возможность выговориться, кому - то, пришлось покориться ее требованиям. Моей подруге было уже двадцать три, и она, о, ужас, до сих пор не была замужем. Ерунда, что я сотни раз ей пыталась объяснить, что не в штампе счастье. Отсутствие его в паспорте, все так же приводило ее в отчаяние. По словам Морисс, она была из такого рода, в котором все девушки очень рано начинали вести семейную жизнь, и лишь она, словно заколдованная, томилась от одиночества. Долгий список ее любовников, который я приводила ей как аргумент, в сторону обратного, не брался в счет. То все были ловеласы, и Дон - Жуаны, клевавшие на ее яркую внешность, и хитро соблазнявшие (снова и снова) несчастную и доверчивую Манни. О чем, она впрочем, не слишком жалела.  Слушая, в сотый раз ее сетования на горькую судьбинушку, я едва сдерживалась, что бы не прокричать ей о том, про что никогда не осмеливалась сказать, из за предупреждений Полини, да собственно, и из за стыда перед самой собой.
Вот тебе повезло. Уныло протягивала она попивая молочный коктейль, и с ленивой тоской пересматривая наши далеко не скромные покупки. Муж- директор «Саверлин»… Вот ты  дура! Хотелось заорать мне в ответ, хватая ее за плечи и тряся от бессильной ярости. Мой муж убийца и садист, приказавший однажды двоим кретинам изнасиловать его жену. Больше года держащий меня в страхе угрозами уничтожить моих близких. Заразивший меня вирусом иммунодефицита, не найдя более эффектного и жестокого способа разорвать наш брак! Однако, я лишь молча отрицательно кивала головой. Сказанное мной, может повлечь смерть для нее. А я не хотела, что бы кто то пострадал из за моих ошибок. Я не могла рассказать ей про Денни.  Но ведь были и другие темы. Я начала именно с них.
Небо над заливом темнело, и по мере этого, все ярче бросался в глаза контраст искусственного света, на фоне увядшего и померкнувшего как алый тропический цветок, заката. Кафе, в котором мы сидели уже больше часа, наполнялось посетителями с завидной скоростью. Последние жаркие деньки сезона, последние, бархатные вечера и теплые ночи. Парочки утомленных дневными экскурсиями туристов, спешили занять еще свободные, неприглядные завсегдатаям столики по центру кафе. Я в который раз, побранив себя в мыслях за то, что делаю, глотая слезы, закончила, наконец, свой рассказ. О своем «удачном» замужестве и об инциденте с вампиром. Манни за это время просмотрела во мне такую дыру, что, наверное, сидящие за ней, могли любоваться через меня открывающимся с террасы отеля видом на набережную. Ее глаза были полны удивления и страха. Не уж то, поняла, насколько опасной является дружба со мной? Нападу и высосу кровь. Нет, того хуже, как и любой безумный, за которого, после всего сказанного мной, она легко могла меня принять, я вцеплюсь руками в ее горло, плюясь пеной со рта.
Однако, я просто плакала, обхватив дрожащими ладонями пустой бокал из под вина. Плакала еще и от боли, тихо изводившей меня весь день, и вот под вечер, накатившей с новой силой. Невидимый кукловод внутри дергал меня за нити моих нервных окончаний, мышц желудка и порой даже сердечных мышц. Я искренне удивилась, когда Манни обняла меня, обойдя стол, и прижимая мою голову к груди, прошептала извинения. Ни в чем ты не виновата, Морисс, во всем виновата я сама. Отвечала я ей счастливо улыбаясь сквозь слезы, словно, мне наконец удалось сбросить с души каменную глыбу весом в вечную скорбь и отчаяние.
Было уже почти десять вечера, когда шофер, которого я вызвала с поместья, явился, что бы  отвезти меня домой. Откинувшись на заднем сидении ролсс-ройса, я безразлично провожала взглядом деревья, мелькавшие за окном автомобиля. Иногда, непроизвольно вылавливая и фиксируя в памяти, на доли секунд, светлые силуэты одиноких котеджных домиков при дороге. Выговорившись, наконец, впервые за этот год боли и страха, я теперь с отчужденной улыбкой принимала мысль, каким безразличным мне кажется завтрашний день. Все вокруг.
      Все барьеры пали. Наступал момент, когда уставшее сознанье начинает игнорировать любые сигналы, поступающие в него. Момент тишины. Единственной вещью, не дающей мне забыться, оставался звонок матери из Лондона. Мамы, которая и подавно не догадывалась, что ее дочь вот уже четыре месяца как умирает. Тихо, бесшумно, не нарушая ритма биения сердца, я роняла слезы на многослойный воротник шифонового летнего платья.
Высокие кованые ворота закрылись за нашей машиной, как только мы въехали во двор. Обогнув фонтан, шофер плавно притормозил у парадного входа. На последок, на секунду задержав взгляд на аккуратно выстриженном, светлом затылке водителя, я глупо улыбнувшись своим мыслям, собрав ручки пакетов в ладонь, вышла из авто.
- Спасибо, Эдуард. Доброй вам ночи!
Парень, пытаясь скрыть тревогу, улыбнулся в ответ. Его огорчало мое состояние, да и внешний вид тоже. Симпатичная девушка в слезах заслуживает жалости, как минимум.
- И Вам доброй ночи, мадам! Все будет хорошо. – Зачем - то, сразу же  добавил он. Ах да, жалость…
Полини как раз, прощался в холле со своим юристом, на плечи которого, я почти не сомневалась, было возложено множество задач, для придания законного вида, новым махинациям моего супруга. Дабы ни портить Дэнни настроения, я, как и подобает его жене, вежливо ответила на приветствия юриста Бартона, и, не дожидаясь его ухода, а значит и возможного продолжения неприятного разговора с Дэниелом, поднялась к себе в комнату.
Меня знобило, но уже просто шатало от количества выпитого вина. И поэтому, не придумав ничего лучшего, что бы согреться, я, набрав полную ванну горячей воды, такой, что едва хватало силы воли, что б ни закричать от жжения, медленно забралась в нее.
Везет Манни, размышляла я, боясь пошевелить конечностями под водой, она после встречи со мной, собиралась на свидание к одному из своих избранников. Он не был миллионером, что уже давало надежду на то, что он не был кретином. Мою иронию могли понять только те, кто сам из бедного класса волею случая перешел в класс богатых, кто не понаслышке знал всю подноготную светской жизни известных. Манни проведет этот вечер не одна. Уставившись на струю летящих вниз капель, через толщу звука разбивающейся о воду воды, я попыталась вспомнить, когда сама в последний раз ощущала подобное трепетное безумие, и глупую детскую радость в   ожидании встречи с человеком, который был мне дорог. И было ли место подобному в моей жизни вообще?
Когда я, не мечтающая уже о чем - то ином, кроме сна, обмотавшись полотенцем, вошла в спальню, Полини был там. Я невольно вздрогнула, не скажу что только от неожиданности. За год с лишним нашей совместной жизни, этот человек сумел меня убедить в своей полной не человечности. Да, я боялась его, хотя и не хотела себе в этом признаться.
-Все, на что ты тратишь деньги, обычно тобой не носится. – Дэнни сидел на краю постели, небрежно вороша мои сегодняшние покупки. Что, правда, то, правда. Большинство одежды, которая составляла мой гардероб, я даже не примеряла. Но не в подобных ли, приятных мелочах, заключалось единственное, доступное мне, как жене миллионера, удовольствие? В итоге, я же ничего ему не говорила, когда он скупал обанкротившиеся (с его же помощью) фирмы и заводы!
-Я бы предпочла, остаться сейчас одна. – В конце концов, робко стоять на пороге своей комнаты, я не собиралась. Меня ждало,  «Мерло», а после, крепкий сон алкоголика.
Полини показательно медленно поднялся на ноги. Выражение его лица, не внушало доверия.
- А я, предпочел бы, обсудить с тобой то, на чем мы остановились в прошлый раз.
Пытаясь перебороть двойственность чувств, таких как ненависть и боязнь, я не бросилась бежать, когда Дэнни поймал мое запястье, и притянул к себе.
-Дай мне одеться. – Мягко высвободив руку, я, зная, что подобного от меня не ждут, демонстративно сбросила полотенце, и проследовав голышом до шкафа, одела халат.
-Ты худая стала. Я удивлен, осунулась прямо. – Смешок, в сказанных им словах, потянул меня обернуться. Серые глаза смеялись. Я чувствовала, какое огромное удовольствие доставляют Полини подобные мысли. Мое тело слабеет, разрушается, день за днем. Разве есть радость сильнее, для него, чем наблюдать медленную смерть своего врага?
Однако, он имел в виду не только это.
-Когда я встретил тебя, ты была, полноватая, такая, живая слишком. – На этот раз, Дэниел, наконец, позволил себе рассмеяться. – Такой, ты мне нравишься больше. Жаль только, что спать с тобой, я теперь не могу. Отравил корову, чье молоко любил пить.
Я смотрела, как сверкают в лучах искусственного света, камни, у него во рту. Корова, дающая молоко. Нет, смысл мне был понятен,  секс, для  Дэнни  был едва ли ни главным развлечением, а тут, выходило, что он сам привел в негодность свою любимую игрушку. После того, как он ввел мне в кровь вирус ВИЧ, Полини, конечно - же со мною не спал. Он слишком ценил свою жизнь, что бы из - за похоти тела, доверить ее презервативам.
Не зная, что ответить ему, я отошла к окну, искренне надеясь, что позабавившись на до мною на словах, Полини насытит свой голод извращенца, и уберется восвояси. Не тут то было.
- Я знаю, откуда ты взяла вчера столько силы, перебросить меня через весь коридор. – Я не меньше, чем вскрикнула, когда руки Дэнни, опустились мне на плечи. Это было простое прикосновение, однако, мне, казалось, что тонны раскаленного металла, давят на меня. Я хотела скинуть их с себя, но лишь бессильно ссутулила плечи. Он сломил мою волю, уже давно.
- Ты безумная, Марта. Только сумасшедший, в гневе, может иметь такую силу. - Почти прошептал мне Дэнни на ухо. – Но сейчас, ты спокойна, и я не боюсь, что ты попробуешь выкинуть какой – ни будь фокус. А теперь, расскажи мне, кто такой этот таинственный мсье Пирсон. Я ищу его, уже вторые сутки, и нашел лишь несколько имен людей, связанных с ним, чье состояние, едва ли не превышает мое.
Я не смогла сдержать улыбку. Надо же, всемогущий, в первый раз столкнулся с равным противником. Он просит у меня помощи, сам не имея возможности, со всеми своими деньгами и властью, найти нужного ему человека. Да и зачем, собственно? Есть ли смысл мстить тому, чье имя, шептала его жена, в пьяном бреду, после сотрясения мозга? Так кто еще из нас безумен?
-Он вампир, Дэнни. Поверь, тебе не стоит, продолжать свои поиски. Он убьет тебя.
Да, пускай, физически, я сегодня была не сильнее котенка, куда и делась моя ярость и таинственная сила, что оказалась так кстати, вчера. Но морально, в эти секунды, я ощущала себя, древней, могущественной колдуньей, что одним словом, сумеет бросить такого, как Полини, на колени.
Обернувшись, я, улыбаясь, указала любимому супругу, на некоторые  внушающие факты.
-Посмотри на меня, Дэниел, на мне нет ни царапины. Даже гематом, от твоих вчерашних ударов нет. Тебе не кажется это странным? Вампир укусил меня.
-Что ты несешь! Полоумная. – Прорычал он мне в ответ. Его лицо, являлось наглядным примером того, как быстро в человеческом сознании происходят перемены. Из снисходительно – презрительного, лицо Полини поменялось на ненавистно - выжидающее. Глядя на него, хотелось рассмеяться, чего я все - таки, в отличии от своего супруга, позволить себе не могла, вспоминая, какой была реакция Дэнни на мой смех вчера.
-Это самое глупое, что я ожидал от тебя услышать. Запугать меня, Полини? Дура! – Ну вот, а я все надеялась, что он сможет держать себя в руках….  От удара в висок, я отлетела к окну. Молясь про себя, что бы сила, данная мне вампиром, снова пришла на помощь, я горечью ощущала, что сегодня этого во мне нет. Изо всех сил, пытаясь выпустить наружу боль и ярость, выместить физически свою злость на Дэниеле, я готова была разрыдаться, настолько иллюзорны сегодня были все подобные попытки.
К моему удивлению, Полини не стал продолжать. Возможно, что - то все - таки в моих словах, его озадачило. Он с презрение плюнул на меня, а я, дрожа, уставилась на свою ногу, куда пришелся плевок. Видит Бог, однажды я ему отомщу, или же я полное ничтожество, которому, и правда, не судилось ничего другого, кроме унижений.
Дэниел остановился в дверях спальни. Его глаза говорили о многом. Но в первую очередь, кое о чем чудовищном, самом страшном, что могло прийти ему в голову.
-Хорошо. Защищай своего любовника.  Завтра твой брат умрет. Умоляй меня теперь, но я выполню то, что задумал. Как и всегда.
Дверь закрылась. Шаги Полини удалялись по коридору.
Подорвавшись на ноги, я подбежала к двери и, распахнув ее, заорала, что Дэниел не доживет до рассвета, за сказанные им слова. В ответ, я слышала лишь далекий, затихающий смех, пока огромный дом не поглотил его полностью. Захлопнув дверь, с такой силой, что задребезжали оконные стекла, я начала хватать любые предметы, попадающиеся на глаза, и швырять их о стену. Разбив свой мобильный телефон и настольный светильник, я принялась за гардины. Один сильный рывок трясущихся рук, и плотное бежевое полотно сорвано с крючков карниза. Я, рыдая, опустилась на пол, хватаясь за голову и отчаянно комкая все еще мокрые после купания волосы.
Когда я последний раз видела Оскара, мама учила его самостоятельно передвигаться на ходунках. Он неуклюже перебирал ножками, протягивая ко мне ручки и выразительно произнося какие то новые звуки, значение которых, понимала только мама. После заключения моего «удачного» брака, первым, что я сделала, было приобретение нового дома, для моих родителей. Финансы позволяли мне переселить их в любой, из самых престижных районов Лондона. И мама с отцом выбрали тихую улицу Королевы Анны, всего в одном квартале от парка св. Джеймса. Отныне им там принадлежало двух этажное здание сравнительно новой постройки. На первом жила моя семья, а второй этаж они сдавали в аренду, с чего и получали дополнительно неплохие деньги. Это была самая малая плата за то, что они лишились меня. И как я позже поняла, уже навсегда. Раз в две недели, я летала в Лондон из международного аэропорта в Ницце, что бы проведать своих близких, и каждый раз покидала их со слезами. Мать не могла понять, что со мной происходит, а я не имела права, ради их же безопасности, рассказать им правду. В итоге, родителям казалось, что я просто так сильно скучаю по ним и за родным городом.
Вот еще, почему мне было так тяжело, я не имела возможности рассказать о происходящем кому – либо. Ни друзьям, ни подругам, ни семье. Вспомнив, какой я совершила сегодня эгоистичный поступок, вывалив на Манни весь грязный ворох собственных неприятностей, я теперь боялась, как бы из за меня, эти неприятности не начались у Морисс. Ведь если Полини узнает, что, ей известно….  А если еще, к тому же она где - то о подобном разболтает….  Но врать я не буду, ее судьба, в данный момент, волновала меня куда меньше, чем жизнь моего маленького братика Оскара, которого Дэнни пообещал убить не далее, как завтра.
Этой угрозой, он застал меня  врасплох. Я не ожидала ничего подобного, хотя, обдумывая слова этого выродка, на все сто была уверена, что он не блефует. Дэнни собирался доставить мне самую сильную боль, в моей жизни. Мысли путались, сбивались, налетая одна на другую, как волны при шторме. Я пока еще не решила, что мне делать, но одно знала точно, я остановлю Полини  любой ценой. Даже ценой своего существования.
В голове хаотично возникали возможные, правдоподобные и вовсе фантастические, сцены, моего последнего скандала с Полини. Безусловно, он знал, что я приду к нему до рассвета, что бы заставить его отказаться от его безумной, демонической затеи. Остановить его, могла только смерть.
Когда в мою дверь робко постучали, я за пару секунд, не найдя ничего лучшего для нападения, схватила за горлышко пустую бутылку из - под вина, валявшуюся на полу. Мысленно кляня себя за тупость. В одном из ящиков комода, лежал старой модели «Браунинг», коллекционная вещичка, подарок одного знакомого парня. Только теперь, в самый последний момент, я вспомнила о нем. Но было уже поздно. Дверь медленно отворилась, и Полини покорно переступил порог спальни. Свет лампы под потолком пустил «зайчика», отражаясь от лезвия ножа, прижатого Пирсоном к горлу Дэнни. Не знаю почему, но я была рада видеть вампира сейчас в этой комнате. Может, потому, что он был на стороне хороших парней, то есть на моей?
-Привет, смертная! А к тебе в гости не так то просто зайти, охрана повсюду.… - Когда он сделал еще шаг, я увидела след от пулевого ранения у него в левом боку. Скорей, по моему взгляду, нежели через мысли, он понял, что я это заметила. – Видишь, с тобой свяжись – проблем не оберешься.  – Вишневые губы слегка искривились в высокомерной улыбке.
-Здравствуй, Мертвый. – Наконец сумела я произнести. Минуту назад, туманно помня события двух дневной давности, я все еще имела право сомневаться, что Адам Пирсон существует на самом деле, а не является плодом моей больной фантазии. Его, такой уместный визит, разрушил все последние сомнения. Черт. Вампиры существую. Если нужно, засвидетельствую в суде.


Глава 2.



- Как грубо, с твоей стороны, Марта, со мною так еще никто не говорил. 
- Это наверное от того, что с тобой и общаться то никто не хочет.
- Да нет, просто обычно, у нормальных у людей присутствует инстинкт самосохранения, и при мне они помалкивают. – Ему нравилось болтать со мной, как со старым приятелем. Простая игра слов, ребячество. Когда подобное, пришло мне в голову, я просто поразилась. То ли вампир очень старается походить на человека, то ли в нем на самом деле, так много от человека осталось.   


Рецензии
Великолепно Марта! Ещё, дайте ещё!

Татьяна Софинская   28.03.2010 17:40     Заявить о нарушении
Марта, я понимаю что ваш инопланетянин занимает все ваши мысли, но БШ! он нуждается, срочно нуждается! в продолжении. Я уже начинаю забывать, что же там происходило. С удовольствием перечитаю, но продолжение клянчить не перестану. Отдайте!!!

Татьяна Софинская   22.04.2010 12:34   Заявить о нарушении
И днём и ночью я шепчу - я жду... я жду... я жду...

Татьяна Софинская   23.06.2010 01:09   Заявить о нарушении