Обращение к Тамаре Сергей Гайдаш

Заканчивалась первая мартовская декада. Естественно, погода была капризной, словно маленькая девочка: шёл то мокрый снег с дождём, то пороша, то просто на голубом небе светило солнце. Асфальт на улицах то и дело превращался в тёмную чавкающую под ногами жижу. В общем, весна потихоньку вступала в свои права.


Ночь же являлась своеобразной ширмой между прошедшими сутками и наступающими. Именно ночью погода и решала, какой она будет завтра.


А ещё ночь – время для самых сокровенных человеческих деяний. В эти несколько часов чаще всего происходит зачатие новой жизни. Не случайно самое тёмное время суток в средние века выбрали для занятий запрещённой магией и оккультными науками. 


Итак, на город опустилась тихая ночная мгла. И хотя во многих домах ещё светились окна, однако большинство горожан уже пребывали в царстве загадочного Морфея. В числе тех, кто отходил в ту ночь ко сну, были и наши герои, мужчина и женщина лет тридцати пяти.


Старый дом-«кораблик» где-то на Гражданке, шестой этаж. Обыкновенная однокомнатная квартира, каких много в подобных питерских домах. Женщина по имени Тамара уже второй раз проводила ночь вместе со своим избранником. Поэтому нет ничего странного в том, что в просторной комнате на диване, тесно прижавшись друг к другу, наши герои  засыпают, как и неделю назад, в обнимку и с трепетом на сердце.


Так пролетело полтора-два часа. И вот среди тишины, изредка прерываемой шумом проехавшей под окном машины, зазвучали слова. Приподнявшись на локте и любуясь изумительным существом рядом, мужчина говорил тихо и робко. Временами его речь сбивалась, но через минуту слова вновь обретали силу и смысл, перетекая в изначальное русло.


«Спи, Тамара, моя финиковая пальма, единственный дорогой человек. Спи, Тома, и пусть тебе приснится что-нибудь чудесное. Ведь завтра будет месяц, как мы встречаемся. Спи, моя милая женщина, а мне надо так много тебе сказать. Сказать о том, что ты значишь для меня. Многое надо  сказать, а сказать об этом глаза в глаза до сих пор стесняюсь. И потому говорю это сейчас, когда ты сладко похрапываешь рядом. Надеюсь только, твоё подсознание всё же сохранит хоть капельку из того, что произнесу.


Завтра, а может быть уже сегодня, месяц с того памятного дня, как мы с тобой впервые увиделись. У меня нет для тебя подарка, так пусть моя ночная исповедь, монолог неизбывного романтика и мечтателя будет моим подарком той, с кем я хотел бы связать свою жизнь и судьбу.


Тома, много раз я говорил, что ты мне нравишься. И не раз ещё повторю. Ведь на самом деле ты мне понравилась уже на первом нашем рандеву.  Пусть ты сама считаешь себя отнюдь не красавицей, однако, по-моему, эпитета «симпатичная» мало для такой женщины, как ты, Тамара.


Загадочные глаза. Лукавый ротик. Пышные формы. Умение красиво и в то же время скромно одеваться. Приятные манеры. Такой я вижу и ощущаю тебя. И потому снова говорю: «Тома, ты привлекательная, милая сердцу и душе женщина. Рядом с тобой мне всегда тепло и уютно, мне не хочется тебя отпускать даже на часок. Честно говоря, подумываю о том, как бы нам пожить  хотя недельку вместе. Каждый раз чувствую твою ласку и нежность, искренность и открытость, душевную поддержку любого моего решения».


Боже мой, Тома, я бесконечно благодарен тебе за всё... За твой первый шаг навстречу, когда собралась приобрести билеты в Ледовый дворец в Татьянин день. За необыкновенное понимание и приятие меня таким, каков я есть, со всеми моими заскоками. За удивительное доверие, начиная с нашего первого свидания, за игры ладонями, в которые ты так изумительно вписалась, за редкие прикосновения до твоего круглого личика. За нежные поцелуи, что так загадочны и естественны. За дни, за интимные вечера и ночи, когда ты безраздельно доверяешься мне как женщина, доверяешь моим устам и ладоням всю себя, самые сокровенные свои местечки...


Тома, я благодарен тебе бесконечно. Благодарен всем твоим ипостасям: человеку, личности, женщине. Благодарен и несколько стесняюсь... Принимаю тебя такой, какая ты есть на самом деле: полноватой и оттого похожей на Винни-Пуха или Сову из произведений Алана Милна, симпатичной и привлекательной, скромной, тёплой и уютной, хозяйкой в своём и моём доме и потому нередко смущаюсь...


Смущаюсь от разницы между «Я», каким ты меня воспринимаешь сейчас, и «Эго», каким могу оказаться на самом деле при более близких отношениях. Да, романтичная мечтательность, нежность и доверительность не канут в небытие. Наверняка, также останется при мне и тяга к сочинительству; может быть, и ты приобщишься с моей подачи к этому занятию. Ведь осознавать себя творцом целого, хоть и миниатюрного мирка – это настоящее чудо. Не боюсь я и попрёков в лености. Нет, Тамара, честно говоря, меня смущают мои желания и фантазии. Боюсь, произнеся их, попросив тебя о чём-нибудь потаённом, оскорбить твои чувства и осквернить чистоту, опорочить твоё представление обо мне. Вероятно, я действительно более раскрепощён в интимном плане, поэтому моё воображение так часто и так вольно разыгрывается. И хотя мои фантазии не выходят за пределы нашей камерной мизансцены, но всё равно робею и смущаюсь в эти минуты перед тобой.


С подобным смущением, трепетом в душе целую и ласкаю тебя, касаюсь и глажу уголочки твоей сокровищницы. Думаю, каждому мужчине приятно ощущать, как под его губами и пальчиками набухают ягодки сосков, наливается и начинает истекать любовным соком женское лоно... Ласкаю и, как не парадоксально, побаиваюсь. Боюсь разочаровать тебя, оказаться не на должной высоте. Боюсь, в конце концов, относительной своей неопытности; ведь до сей поры я так и не познал ни единой женщины...


Поводом для смущения и робости также служит боязнь не распознать собственные чувства и пропустить момент следующего признания. Пожалуй, это самая чувствительная слабина в моей одинокой душе. Поэтому доверяюсь тебе и прошу лишь об одном. Прошу в тот миг, когда проснутся твои сердце и душа, когда ненароком уловишь проблески моих чувств, поговори со мной. Просто поговори со мной о том, что творится у тебя в душе, какие сердечные мои сполохи почувствовала...


Вот вроде бы и всё, Тома. Спи, моя милая и ласковая женщина, и пусть три заветные сестрички: Любовь, Вера и Надежда – озарят твою жизнь и помогут нам быть вместе на всю оставшуюся жизнь».


Речь закончилась, и мужчина возвращается в исходную позу. Правда, прежде он совершает несколько простых и вполне естественных действий. По пути к подушке его голова словно ненароком откланяется от прямого маршрута и оказывается на уровне женской головки. Здесь мужчина наклоняется ниже и целует. Мужские уста невесомо, почти неощутимо касаются женского чела, левой брови, века, ланита и... как мотылёк садится на душистый цветок, любимых мягких губ. И только потом мужская голова оказывается на подушке, лицом к лицу с Тамарой.


Однако и тут мужчина не унимается. Правая рука на миг-другой ложится на женское бедро, поглаживает его и осторожно заходит на внутреннюю сторону. Стоит отметить, в эту ночь оба спали в костюмах Адама и Евы. Трепетное поглаживание тёмного руна.


Затем мужская длань также осторожно отправляется выше. Вот ямочка пупка, тёплый манящий животик. Наконец, все ещё твёрдая набухшая ягодка на апексе бюста. Только ласки и ничего больше...


Настало утро. Утро ясного солнечного дня. Как можно было догадаться, первой проснулась Тамара, а её кавалер – позже. Мужчина проснулся спустя минут пять-семь, проснулся и открыл глаза. Открыл глаза и... оказался в плену Тамариных загадочных глаз.


Вы спросите: что же было дальше с нашими героями, как сложилась их дальнейшая жизнь? Позвольте хоть однажды сокрыть ответ от Вас, мой уважаемый читатель. Кто знает, может быть, Вы сами придумаете продолжение моей истории. Или случится чудо, и кто-нибудь из нас, в том числе и автор сих строк, очутится в ситуации, подобной описанной выше. Если же с человеком случится такое чудо, то нюансы последующей истории личных взаимоотношений двоих поистине трудно предсказуемы.


И потому история данная так и заканчивается на загадочной будоражащей Ваше воображение и рассудок ноте. Любите, доверяйте чувствам и людям вокруг, надейтесь и стремитесь к взаимности, дорогие мои читатели.