Лиловый след с экстрактом кактуса

- Почему ты не пускаешь меня? Пусти же! Пусти!
- Я не хочу тебя пускать! Не хочу и всё! Понятно тебе?
- Если ты не откроешь, я выбью эту чёртову дверь! Я её выбью… Маша сползла в отчаянии по неподдающейся двери на пол. Она рыдала.
- Мария, Мария, - приник к двери с другой стороны расстроенный Дима, - Пойми меня!
Тяжёлое дыхание и всхлипы не успевали рассеиваться в пустом и душном пространстве дома.
- Я устала понимать тебя.
- Что? Что ты сказала Мария? Я не слышу. Я не слышу тебя. Он ёрзал ухом по двери. Давно нестриженные белокурые волосы задевали об облупившуюся краску и приносили незаметную боль.
- Открой дверь! Завопила она что есть мочи. – И тогда… тогда ты услышишь меня, - тихо закончила она фразу. В глазах, полных слёз, полных лиловых слёз плыли образы, смешиваясь с обстановкой комнаты. Стул превращался в кирпичную стену, стена в воду, вода закипала и становилась пенной. И этот лиловый! Откуда?
- Откуда этот грёбаный лиловый?
- Что? Что, Мария? Он кусал губы, он смотрел по сторонам судорожно ища лиловый, но глаза цеплялись лишь за кактусы, под которыми провисали подоконники пыльных окон.
- Я вижу только кактусы, Мария!
- Кактусы?
- Да…
Дима дотронулся до одного и зацепился, он одёрнул руку, но кактус, застрявший своими иглами в огрубевшей коже, подался за рукой, а затем под тяжестью глиняного горшка, упал вниз, оставив в руке пару заноз. Горшок, ударившись о крупные доски пола, издал глухой звук и треснул.
Маша подняла голову и убрала с лица мокрые от слёз тёмные длинные волосы. Стояла тревожная тишина.
Дима пытался вынуть иголки из пальца, чертыхаясь себе под нос.
- Дима? Сначала неуверенно, а затем смелее, - Дима? Мне нужно идти. Я сейчас уйду.
Он забыл о занозе. Он стоял у двери и тревожно смотрел сквозь дверь и молчал.
- Я не знаю, вернусь ли я в следующий раз. Наверное, нет. Я просто больше не могу. Она подождала. – Молчишь? Она подумала, что может он не слышит, и сказала громче: – Я, наверное, больше не приду!
Становилось только жарче. Дима сдувал с вспотевшего лица намокшие пряди и молчал.
Маша встала. Жара резко ударила в голову и залила комнату лиловым светом. «Откуда этот грёбаный лиловый?» пробормотала она под нос, приближаясь к столу лиловый усиливался и сгущался в одно яркое пятно. С каждым шагом пятно приобретало всё более чёткие границы. Оно превратилось в куб. Куб в обёрточной бумаге. Осознав, что перед ней подарок, завёрнутый в лиловую подарочную бумагу, она слабо произнесла: «Вот откуда этот… лиловый».
- Мария? Мария, ты ушла?
Она вцепилась в подарок. На спине появлялись капельки пота, не успевая скатываться, они впитывались в хлопчатое платье. Пальцы скользили по бумаге, скотч не поддавался.
- Мне так жаль, Мария. Мне так жаль! Я не могу выйти, я не могу. Я бы хотел, а может быть и не хотел… Но это трудно понять,  может быть ты не поймёшь, но спасибо. Мария, ты слышишь меня? …Я приготовил тебе подарок, слышишь? Там на столе..

- Шампунь. В руке у Маши был шампунь. Она повернулась и спросила дверь:
- Шампунь?
Дима прикусил губу и отступил от двери, снова наткнувшись на кактусы. Испуг. Глухие звуки. Невыносимая боль в руках. Сжатые почерневшие от никотина зубы.
Маша улыбалась. – Дима! Дима! С экстрактом кактуса?
Он улыбнулся тоже и закивал.
- Спасибо.
Дима испытал небывалое облегчение. Пот выступил на лбу, и стало легче. Через минуту он сможет говорить, но через минуту она уйдёт.
Маша уже подошла к другой двери. Петли уже скрипели. Прохладный ветерок уже врывался в дом, сушил её вспотевшее тело.
А он отсчитывал секунды. Считал и всё надеялся успеть. Успеть сегодня.
…23, 22, 21…
Маша уходила, но на этот раз оставляла след – лиловый след разорванной бумаги. В её руках был след Димы – шампунь с экстрактом кактуса.
Дверь закрыта, её нет. …13, 12, 11. Мучительное осознание, того, что уже поздно. …4, 3, 2, 1, 0.
- Мария!!! 


Рецензии