Активы жизни

Коля никогда не был в бане. И никогда не парился веником. В его семье это было не принято. Однажды, увидев меня после бани красную, распаренную, он искренне удивился:
- Зачем же так краснеть?
- Через пять минут я буду красавицей, - смеялась я.
- Уж надеюсь, что облик твой восстановится, - хмурился он.
Но я не о Коле хочу рассказать. Это было давно, лет 13 назад. У меня ещё не было своего дома. Я только мечтала. В бане я свой человек. Меня знают там все. Я там завсегдатай, старожил, это мой релакс. Вышла из баньки, села на лавочку отдыхать, остывать, красавицей становиться. Дом наискосок сижу - рассматриваю. Банщицы рассказали мне, что друг за другом умерли ещё совсем не старые супруги хозяева дома, и приехал входить в наследство сынок – лётчик из Шаталова. Не о лётчике я думала, а о том, что возможно я буду торговаться за этот дом. Отметила наотмашь раскрытую сиротливую калитку и сразу подумала, что лётчик здесь жить не будет, не хозяин. Додумать не успела. Выходит мужчина светлый и идёт прямо на меня. «Неужели банщицы ему про меня уже позвонили?», - мелькнула мысль.
Я внимательно смотрела на него, как на потенциального продавца. Лётчики такие блестящие в мундире, а  вот к гражданской одежде относятся как к робе. Он вполне сошёл бы и за водопроводчика. Немного смутившись моему вниманию, он коротко сказал:
- Подожди, я сейчас,- и быстро удалился.
Я ждала и готовилась к осмотру дома, разговору, прикидывала торг и возможную цену.
Лёгкой походкой приблизился ко мне:
- Пошли.
Мы пошли. Пропуская в калитку, он обнял меня фамильярно, откинул правую сторону ветровки и  показал две головки от бутылок:
- Не бойся, свеженькая, всё будет как надо.
Я резко отпрянула. Ну и ну. Он не настаивал, что-то вякнул и нырнул в свой родительский дом.
Я про него забыла. Вскоре в бане стала появляться милая женщина. Хозяйка и жена того лётчика. В лёгком трёпе я спросила её, не изменял ли он ей. Она очень уверенно сказала: «Нет.» Он уволился из армии, поработал в ДОСААФЕ инструктором по полётам, ДОСААФ расформировали, оставил семью, с новой женой поселился в доме родителей, к новой жизни не приспособился и ушёл в запои.
Вчера была в баньке. Мы болтали с женщиной, которая была подругой жены лётчика.
- Почему не видно Елены?
- Она в Москве на ЗИЛе работает и живёт в общежитии в малопригодных для жилья условиях. В этом году ей будет пятьдесят. Дом сдала жильцам. Раньше приезжала, а сейчас уже и приезжать не хочет.
- А  лётчик?
- Лётчик умер в октябре 2008 года в возрасте 51 год. Ушёл в запой. Она отправила его в больницу. Не приходя в сознание, умер. Сначала у него начались проблемы с памятью. Потом  он стал впадать в детство, капризничать, обижаться. Потом появились признаки маразма, не желание вообще думать и принимать решения, всё к свободе от всего тянуло. Потом стал моментами глючить и не понимать, где он находится. И финал-инсульт.
- Ты, знаешь, очень хорошо подметила ты. Среди моих знакомых лётчиков, кто уже ушёл по той же причине, всё так же было и у них.
      
            В университете мы дружили с Райкой. Родом она была из Миасса. После первого курса мы с нею поехали поварихами в стройотряд. Райка просто обожала меня.  Она слёзно просила поехать с нею в гости к её родителям. Даже родителей подключила. Её мама написала мне приятное письмо и я согласилась. Божественные места. Но я не об этом. Назад в Казань мы ехали через вокзал Челябинска. Приехали из Миасса утром, а поезд аж после обеда. Райка была Ленинской стипендиаткой. Невероятно остроумная и языкастая девушка. И смелая. Я же вся в комплексах. В 19 лет я не смела поднимать глаза на незнакомых мужчин. Такая красная становилась. Если со мной начинали разговаривать, я умирала. Рая, напротив, сама цепляла молодых людей. По вокзалу ходил военный патруль. Молоденький офицер в портупее и фуражке и в хромовых сапогах,с ним два солдатика из военного училища.
- Будущие лётчики! – ожила Рая.
Я оглянулась, желая увидеть лётчиков. Но увидела тот самый военный патруль. Молоденький офицер, как позже мне объяснит Гена, старшекурсник ЧВАКУШа, произвёл на меня на всю оставшуюся жизнь неизгладимое впечатление. В меня выстрелил феерический фонтан всевозможных флюидов. Он был молод, уверен, красив, форма на нём новенькая, блестящая. На него невозможно было смотреть и не возможно было отвести глаза. Я наливалась краской, а он улыбался одними глазами. Я злилась на себя и приказывала себе убрать глаза в
надежде на ниточке,что он сейчас сам отвернётся, а он смотрел только уверенней и насмешливей. Райка спасла наши гордости. Она успевала болтать со всеми тремя. Я же полностью капитулировала и как вша на лысине мечтала только об одном – исчезнуть. На мою беду этот блестящий офицер пытался разговаривать со мной через Райку.
- А что твоя подруга?- начинались все его предложения.
Сегодня я опять вспоминаю того молодого лётчика и думаю: «Живой ли он?». Наверное,тоже спился, уж больно много сразу активов выдала ему жизнь.