Дорога в никуда

Русское посольство в одной из стран третьего мира.
«Прислали месяца три назад нам нового особиста. Ну из тех, кто за безопасность, типа, отвечает, а на самом деле за нами пасёт, да докладывает куда следует. Сначала, показалось – ничего мужик, в звании полковника. Лет пятьдесят пять – шестьдесят. Крепкий такой, правда, с брюшком пивным, а у кого его нет. Да и рожа, пардон, лицо у него такое, конкретное, из тех, кто за воротник заложить любит. Приехал с женой. Та помоложе, лет сорок – сорок пять, ещё фигуристая. Так мы этого мужика трезвым и не видели, с утра навеселе, а к вечеру – лыка не вяжет. Как то мы вечером возвращались в посольство, видим, этот мужик опять бухой, стоит возле кустов и чего-то руками машет. Думали нам что-то сигнализирует. Присмотрелись, а он жену обхаживает, прям по лицу ей кулаком. А кулачищи у него дай боже. С двух ударов уложил и ногами учить начал по лицу, по телу, по рукам, по ногам. Потом, остановился и снимает с неё джинсы и прям там начинает… ну в общем любовью заниматься. Мы к старшему:
- Что же это делается? Посмотрите! Остановите его! Что местные подумают?
Еле оттащили его. Жену в больницу. На лице живого места нет, рёбра поломаны. А его через неделю от нас перевели…»

Скромный домик на пару миллионов зелёных. Ближнее Подмосковье.
«Ну как живу? Сама видишь! Как все, нормально: дом есть, три машины есть, денег завались, но всё равно не хватает. Муж-то? Да начальник таможенного терминала. А ты не знала? Во даёшь! Я же тебе говорила! А может быть и не говорила.
С этим то? Да как? Да никак! У него лишних килограмм сто будет, там всё жиром давно заросло. Да и не просит он уже давно, лет пятнадцать. Вот и приходится периодически себе заводить, чтобы там не заросло.
А муж что? А ему то что? Жирный боров! С работы придёт, ящик пива приволочет, к телику и похлёбывает, да «Дошираком» зажирает. От телека его не оторвёшь. Уставится в него, как зомбированный, глаза стеклянные – и смотрит, как его фетиш страной рулит, или сериал какой, или лабуду какую-нибудь. Да что угодно, лишь бы со мной не разговаривать. Так и молчим месяцами.
Выходные? Да как обычно, как и праздники. Шашлык-машлык. Приходят его сослуживцы, водяры вёдрами натащат, мяса там. Нажрутся, ужрутся, и давай пальцы веером распальцовывать у кого тачка круче, у кого цепь золотая толще, у кого бля…ща жарче. Козлы вонючие.
А я что, хуже что ли? Да пошёл он! Он до свинячего визга укушается, еле до кровати доползает. Нет. Я какого-нибудь потрезвее выцеплю и к себе. Да мы в разных комнатах. Да что он услышит? Храпит себе, пока будильник не зазвенит. Утром опохмелится пивком и на работу.
Дочь? Да она уже взрослая, шестнадцать лет ей уже. Да она на нас давно уже забила, где-то со своими шарахается. Не знаю…»