Несчастные сироты

НЕСЧАСТНЫЕ СИРОТЫ

Сценическая редакция
слезной драмы
Андрея Тимофеевича Болотова
1780 год

Первая в России опубликованная пьеса для детского театра

Родивон
Серафима
Ераст, брат ее
Мариамна, служанка ее
Злосердов
Митрофан, сын его
Граф Благонравов
Лакей его
Служители Злосердова и солдаты

Родивон: Какая беда! Рубил до того, что из сил выбился. А все еще мало. Беда будет, как не успею. Замучит меня боярин, сей немилосердный и лютый человек. И так по его милости терплю гонения! И кто ему намутил и небылиц на меня рассказал? При прежнем боярине – его брате был первый служитель в доме и наставник детей, а по его милости стал лесником и дровосеком! Но о себе я уже и не забочусь. Жаль очень бедных детей моего покойного боярина Серафиму и Ераста. При родном батюшке жили в совершенном благоденствии, а теперь доведены до крайности. Погубит он их обоих! Раньше хоть я служил им некоторою подпорою, а ныне совсем они стали беспомощны. А я стереги лес и луга и ответствуй за всякое деревцо и за всякую травинку!
Вбегает Серафима.
Серафима: Родивон! Какой-то мужик приехал в лес и хочет траву косить! Я говорила ему, чтоб не косил, но он не слушает. Поди, выгони его, а то опять беды от дядюшки дождешься.
Родивон: Боже мой! Человек и так не знает, куда деться от напасти, а тут еще и прибавка! Где он, в котором месте?
Серафима: Вон там, подле большой дороги на Васильевской поляне. Беги скорее, он начал уже косить!
Родивон убегает.
Серафима: Бедный! Еще от прежних бед спина не зажила, а уже новых не миновать.Дядюшка рвет и мечет и злится ужасть как на него.
Входит Мариамна.
Серафима: Ты здесь, Мариамна? А где другие девки?
Мариамна: Поотстали, сударыня. Им попались грибы, и они их брать стали.
Серафима: А ты что же? Иди к ним.
Мариамна: Ах! Сударыня! Как я могу быть с ними, видя вас в такой горести.
Серафима: Ах, что же делать, когда я так несчастна (плачет).
Мариамна: Вот! Вы уже опять за слезы. Что в том хорошего? Долго ли этому быть? Вы, сударыня, все глаза выплачете.
Серафима: О, Мариамна! Разве не знаешь ты всех моих напастей! Можно ли не плакать, когда всякий почти день новые причины к слезам по милости моего дядюшки получаю?
Мариамна: Но что вы слезами своими сделаете? Поможете ли себе хоть на волос?
Серафима: Знаю, что не помогу, но что делать, когда сердце не может вытерпеть. Ты нового моего горя совсем не знаешь.
Мариамна: Да что такое, сударыня?
Серафима: Ты знаешь, Мариамна, что по сие время почитал дядюшка меня своею племянницею и роднею, а ныне выходит, что я ему чужая и так далеко родня, что сыну его на мне жениться можно. Вот что он взял в голову!
Мариамна: Ах! Боже мой! И он вправду хочет женить сынка-то своего на вас?
Серафима: Мне нечаянно удалось подслушать, как рассуждал он сперва один свом с собою, а потом с сынком своим, запершись в кабинете. Чего я тут не слыхала! Тут-то узнала я моего дядюшку и каких он об нас мыслей. Словом, не мы ему дороги, а наши деревни, ему их прибрать к рукам хочется.
Мариамна: Проклятой! Да разве нам всем навеки погибнуть?
Серафима: Куда мы тогда годимся? Ты знаешь моего мнимого братца Митрофана. Ну, как мне с эдаким повесою и уродом жить? Уже и теперь видно, что он нравом не лучше своего отца.
Мариамна: Но сударыня, как же можно ему, женя сына своего на вас, завладеть вашими деревнями? Ведь они еще и вашего братца Ераста!
Серафима: Они многое говорили и братце Ерасте, но все шепотом. А услышала я только последнее, что об этом де много заботиться не для чего: коли де сам не околеет, так грибок этот не важен.
Мариамна: Окаянные! Уж не помышляют ли они известь его каким-нибудь образом? От сих проклятых людей все может статься! Не даром он так к нему лих!
Серафима: Дядюшка более всего опасался, чтоб Родивон ему в намерениях его не помешал. Вот я и пришла сюда к Родивону с ним посоветоваться
Мариамна: Ах, что-то шурстит, сударыня! Идет кто-то.
Серафима: Уж не он ли? Пойду посмотрю.

Серафима выбегает.

Мариамна: Да это молодой барин! Притворюсь, будто ем ягоды. Какие же хорошие и сладкие!
Митрофан: Ба! Кого это я вижу: это ты, Мариамна! И одна одинешенька, что это ты, моя голубка, здесь делаешь?
Мариамна: Вы ведь не слепы и видите, что беру и ем ягоды.
Митрофан: Накорми же и меня ими, сударка.
Мариамна: Как бы не так; нет у меня для Вас набранных.
Митрофан: Куда же ты какая несговорчивая! Нимало некстати быть такою хорошенькою, а столь грубою. А я велел купить тебе новое платье. Куда ты право хороша, Мариамна. Ей-ей красавица сущая!
Мариамна: Хороша, да не для Вас.
Митрофан: Что ж так? Разве и я не молодец?
Мариамна: Изрядной! Шли бы, куда шествовали, нечего Вам здесь делать.
Митрофан: Да! Я хочу брать вместе с тобою ягоды.
Мариамна: Их и для меня одной здесь мало. Слышите, идите, а то я…
Митрофан: Ну! Что ты!.. Ничего. Лучше скажи-ка мне, где боярышня?
Мариамна: Она вон там с девками, идите...
Митрофан: Хорошо, я пойду, но между тем послушай-ка, Мариамна, (подходит к ней ближе и берет за руки) мне хотелось бы у тебя нечто спросить…
Мариамна: Какой неотвязчивый!
Мариамна вырывается и убегает.

Митрофан: Эдак она сверканула! И след уж простыл! Хороша девка, но несговорчива, проклятая! Уже не одну я от ней сорвал оплеуху. Ладно, посмотрим то, за чем пришел (идет к поленице и меряет). Недостает еще многого! Побежать сейчас и рассказать батюшке, что дров мало, и не все сделано, что он приказывал.
Уходит.

Входит граф Благонравов и его лакей.
Граф: Поди скажи людям, чтоб из кареты лошадей на часок пустили на лужок отдохнуть, а сам возвращайся ко мне. Да, мне послышались женские голоса, не за ягодами ли они ходят? Так вели купить, и принеси ко мне.
Лакей: Слушаюсь, Ваше графское сиятельство (выходит).
Граф: Ах, какое это прекрасное место! Истинно оно достойно того, чтоб им любоваться! Ба! Это что такое? Лежит там книга! Откуда она взялась? (берет книгу и читает) «Христианин в уединении». Милая и знакомая мне книжка. Видно потеряна она кем-нибудь. А может обитает здесь какой пустынник? Не он ли ее обронил?

Входят Серафима и Мариамна.
Граф: Боже мой! Не привидение ли я какое увидел. Возможно ли в лесу и в такой пещере обитать красавицам таким? Сударыни, не испужал ли я вас?
Мариамна: Никак, сударь. А мы, сударь… мы жи… мы ваш…
Граф: Пожалуйста, не пужайтесь!
Серафима: Мы, сударь, живем неподалеку отсюда, а сюда вышли погулять и набрать ягод. Но Бога ради, милостивый государь, не сделайте нам никакого зла! Мы и без того довольно несчастны!
Граф: Боже меня сохрани! Я и злодеям стараюсь зла не делать! Но скажите, что за несчастья вас угнетают?
Серафима: Несчастья наши многочисленны и повествование о них будет долго, извините… (пытается уйти)
Граф: Позвольте хоть спросить, не вы ли книжку эту обронили?
Серафима: А! Это «Христианин в уединении». Но я ее не потеряла, а дала почитать одному несчастному служителю, живущему в этой пещере. Простите, милостивый государь! (уходят)
Граф: Прекрасная незнакомка! И так скоро ушла! Хотелось бы мне знать, кто она и каковы ее несчастья?

Вбегает Ераст.
Ераст: (за сценой) Родивон! Родивон!
Граф: Вот опять новое явление!
Ераст: Кто здесь? (хватается за топор)
Граф: Не бойся, я тебе ничего не сделаю. Только эта шалость опасная, я тебе с ней играть не советую.
Ераст: Я не шалю. Я хотел помочь своему несчастному воспитателю, которому дядюшка приказал дров нарубить. Боюсь, не успеет он, а тогда ждут его побои.
Граф: Сердитый у тебя дядюшка! А что же, батюшка и матушка у тебя есть?
Ераст: Нет, сударь, мы с сестрицей сироты.
Граф: Так у тебя и сестра есть! А не она ли сюда недавно приходила?
Ераст: Может быть, она пошла с девками искать грибов и ягод.
Граф: Так вы сироты и живете у дядюшки? А что у тебя в руках?
Ераст: Полпирога, сударь. Принес я его воспитателю своему бедному. Ведь дядюшка ему кроме гнилых корок хлебных есть ничего не дает. Жалко мне его.

Входит Родивон.

Родивон: Бегал! Бегал! Из сил выбился, но ничего не сделал. Только что срубленные деревья лежат в целых пяти местах! Давича все было цело! Не миновать мне сегодня опять плетей. Грибы повыбраны! Даже мухоморы! А сколько травы выкошено и вытоптано, и на самом виду! (видит графа) Ваше сиятельство! Прикажите скорее лошадей ваших свести с лугу, чтобы меньше травы вытоптали и съели! Мне ж за каждую травиночку от барина достанется!
Граф: Мне очень жаль, мой друг. Я не знал, что господин у тебя такой лютый и сей луг приказано беречь так строго. (Ерасту) А ну, малой, сбегай, передай слугам приказ свести лошадей с луга и заложить карету.
Ераст убегает.
Родивон: Господину моему не трава дорога, а было бы за что ко мне придраться.
Граф: Что же это за зверь такой? У него и служители, и даже дети несчастны!
Родивон: Эти дети (указывает на Ераста) есть несчастные остатки одной благородной и крайне добродетельной фамилии. Отец и мать их, достойные только обожания, прекратили дни свои в цветущих летах. Отца похитила немилосердная война турецкая, а мать захвачена была и умерщвлена без милосердия злодеями. Остались они на моем попечении. Из всех родственников оказался у них только тот, у которого мы сейчас живем. Он взял нас к себе и вошел в правление всеми деревнями сих сирот, извлекая из них лучший сок и приводя в разорение. Но в ужасном положении и сами дети. Редкая неделя проходит, чтобы сему птенцу розог не досталось, хотя достоин он одной только похвалы и любви. А сестра его – это самая редкость и сущий ангел. Но он гонит ее совсем, называет дурою. Если бы не чтение книг, не знаю, что б с ней было.
Граф: Неужели не может никто из соседей привести его в рассудок!
Родивон: Ах, милостивый государь! Он всех их отогнал от себя своим суровым нравом. Да и мне достается, дабы не мешал ему делать, что ему хочется. А потому возненавидел он меня смертельно и только о том и помышляет, как бы придраться. А сейчас и вовсе выгнал из дома и поставил лес стеречь. При том подсылает своих людей, дабы они этот лес рубили и траву косили. А разве за всем лесом разом уследишь! Вот и выходит, что каждый день я бит.
Граф: Какой злодей!
Родивон: Но самое главное не это! Решил он насильно выдать молодую боярышню за своего сынка. А сей негодяй в подметки ей не годится, и сделает навек ее несчастною.
Граф: Но разве ему жениться можно? Разве они не родня?
Родивон: Решили, что можно! Только не она им нужна! У дядюшки с сынком на уме посредством женитьбы прибрать к себе ее деревеньки!
Граф: Но кроме сестры еще и брат есть.
Родивон: Вот я боюсь, чтобы они ему чего худого не сделали. Потому-то они меня от них и отстранили в сей лес отправили.
Граф: Известно, когда назначено быть свадьбе?
Родивон: Нет, государь. Но думаю, они поспешат свое зло исполнить.
Граф: Как бы я хотел помочь сим несчастным сиротам! Но как!

Вбегает Ераст.
Ераст: Сударь, слуги ваши лошадей с луга свели и карету заложили.
Граф: (Родивону) Ну, прости же, мой друг, и прощай. (Ерасту) Поклонись от меня своей сестре и скажи, что я ей всего благополучия желаю. Всевышний сохранит вас от всех зол и несчастий.
Граф уходит.

Ераст: Это тебе, Родивон. Кусок пирога. Небось ты голоден, бедненький, и сегодня ничего еще не ел.
Родивон: Откуда он у тебя?
Ераст: Сегодня братец мой, Митрофан меня угостил, но я не ел его, а принес тебе. Он с грибами и очень хорош.
Родивон: Слава Богу, что ты его не ел. Не хочется и мне его.
Ераст: Отчего?
Родивон: (в сторону) Вот кто нынче в лесу все мухоморы повыбрал… (вслух) Говорят, грибы нынче не здоровы, вот и не хочется. Да и тебе не советую, особенно если тебя чем братец твой угостит. Сейчас все статься может.
Уходят.

Вбегает Серафима.
Серафима: Родивон! Родивон! Ах, когда всего нужнее мне с ним видеться и поговорить сыскать его не могу. Того и гляди, прибегут за мною и поведут как невинную жертву на заколение. Могу ли я ждать счастливого супружества, когда муж мой с младенчества терпеть меня не может. Не я ему нужна, а наши деревни! Провалился бы он с ними! Боже! Что со мной будет!

Входит Родивон.
Серафима: Родивон! Голубчик! Я погибаю! Дядюшка приехал из города и потребовал, чтобы я сказала, иду я за его сына или нет. Дал мне полчаса и грозится неведомо что со мной сделать, коли я не соглашусь. А чтобы я ни с кем не могла посоветоваться запер меня в свой кабинет. Меня чудом Ераст выпустил. Что делать?
Родивон: Не соглашайся и противься всеми силами.
Серафима: А ну как и вправду посадит в погреб и станет голодом морить, или еще что хуже сделает?
Родивон: Терпи как можешь, но не соглашайся, иначе весь век мучаться. Я постараюсь какое-нибуть средство найти.
Серафима: Ах, тебе сегодня самому до себя будет. Он все мое упорство тебе приписывает и собирается тебя сегодня на смерть мучить! Что же будет!?

Вбегает Мариамна.
Мариамна: Матушка, пропали мы! Сюда ваш дядюшка идет!
Серафима: Куда спрятаться?
Родивон: Идите сюда, авось не приметит.

Родивон уходит (или прячется?)
Вбегает Злосердов, Митрофан и служители.
Злосердов: Здесь никого нет! Где же они? Бегите, ищите везьде и тащите сюда! Всех замучу, коли не найдете!
Служители убегают.
Митрофан: (кричит вослед) Да за волосы тащите! Слышите, за волосы!
Злосердов: Не могла она сама вырваться! Кто-то это спроворил!
Митрофан: Да братец ее выпустил, она сюда и побежала, больше некуда.
Злосердов: Тем лучше – будет за что Родивона драть. Уж я его отпотчую! Навек позабудет, как мне мешать!
Митрофан: Смотрите, батюшка, дрова он не дорубил! А лесу сколько порублено и травы выкошено! Говорят, проезжих господ пускал лошадей кормить.
Злосердов: Проезжих? Да как он смел! Клочьями мясо полетит! Дай только добраться до него! Ты за попом послал? Ковать железо надобно, покуда горячо! Сегодня же свадьбу сыграем, а то и вправду куда лыжи навострит.
Митрофан: За попом я послал, батюшка. Только где же Серафима?

Служитель вводит Ераста.
Ераст: Животик болит! Болит! Тошно!
Злосердов: Нет, мошенник, не отделаешься животиком! Ты сестру выпустил? Надвое растерзаю!
Ераст: Тошно мне, тошно!
Злосердов: Не тошно! Где она! Говори, а то убью!
Ераст: Не знаю. Животик!
Злосердов: Натрескался чего-нибудь, но ничего, не околеет. А вот и друг!

Вводят Родивона.
Злосердов: А ты, ракалия, где бегал? Куда барышню дел?
Родивон: Куда мне бегать, сударь? Барышню я не видел.
Злосердов: Запираться вздумал? Плетей! Я из тебя с душою вместе эту тайну выбью!
Ераст: Ах, Родивон, смерть моя! Ужас как тошно и животик болит!
Родивон: Ах, батюшка! Так ты пирожок тот все же кушал!? Что ты сделал! Погибли мы теперь все.
Митрофан: Не разговаривать!
Родивон: Постой, бесчеловечный! Успеешь еще напиться моей крови! Мне теперь все равно.
Митрофан: Батюшка, он толкается!
Родивон: Вы погубили его!
Злосердов: Басни! Не околеет.
Родивон: Чего не околеет! Он уже умирает, бледнеет совсем! (Митрофану) И ты, сударь, погубил его!
Злосердов: (бросается на Родивона) Что ты говоришь!
Родивон: Да, сударь, он его ядом окормил. Пирогом с мухоморами угостил!
Злосердов: Злодей! Порву тебя!

Появляется Серафима и Мариамна.
Серафима: И меня заодно! (бросается к брату) Брата погубили, хотите погубить Родивона. Что мне одной оставаться!
Мариамна: Пусть мы все умрем!
Злосердов: (Серафиме) Тебе зачем? Ты нам еще нужна! Митрофан, тащи ее в церковь!

Появляется Граф с солдатами.
Граф: Стойте! Еще успеете.
Злосердов: Это что за указчики?
Граф: Какое право вы имеете над сею девицею и ее братом? Но что с ним? Он едва жив!
Родивон: Уморили, батюшка! Ядовитыми грибами окормили! (на Митрофана) Вот он это сделал!
Граф: Злодеи! Изверги! Вы арестованы!
Злосердов: Меня арестовывать? Чего смотрите? Порву!
Граф: Цыц! Только тронь! Я действую по власти, данной мне от Государя! Вы арестованы!
Митрофан: Ой! Батюшка! Помилуйте!
Граф: А вы встаньте, сударыня и перестаньте беспокоиться. Вы свободны от этого злодея. Свободен и ты, Родивон. Благодари Бога, что я успел с подмогой. А твоему питомцу можно помочь. Яд мухоморов не так вреден. В моей аптечке есть лекарство, я его спасу!
Серафима: Великий Боже! Ангела своего ты послал нам с небес! Чем нам отблагодарить вас?
Граф: Ничем, сударыня. Разве только тем, что примите навек мою руку и дозволите посвятить вам свое сердце, которое пленилось вами с первого взгляда!
Серафима: Достойна ли я такого счастья!
Граф: Не говорите так. Вы достойны этого более других.
Родивон: Воистину! Вознагражденная добродетель!

Конец драмы.