Бабья злоба

                БАБЬЯ ЗЛОБА

Баба Феня, грузная женщина. Комплекции Нонны Мордюковой. Лицо старое стало совсем, морщинистое, бордовое, но волосы черные, плотные, кучерявые. Силы природной еще на долго хватит. Как помер ее мужик, так запила. Горе горевала. Не знала как себя успокоить. Несколько «маленьких» приглушит с местными забулдыгами и Наташкой –пьянчужкой и уже дурь траурная отхлынивает. Но алкоголь коварная штука. Мышь гору точит.  Однажды дома у себя свалилась ночью. Встала ночью в уборную сходить.Типовой малюсенький коридочик, который соединяет прихожую с кухней и спальней. В итоге голова оказалась на кухне. Тело с одной ногой в спальне, а другая нога в прихожей. В семьдесят лет баба Феня села в полный шпагат, что и в жизни молодой своей и представить не смогла бы. Но Майя Плисецкая из нее получилась неважнецкая.  Головой стукнулась. Потеряла сознание. Пролежала так сутки, пока соседка, сердобольная Надюха не забила тревогу. Вызвали сына с невесткой. Дверь открыли и ужаснулись. Лежит раскореженное тело в луже мочи. Еще чуть-чуть и затекшую ногу пришлось бы отрезать. Вызвали скорую. Баба Феня ожила кое-как. Ноги опять набрались сил. Грустно сидеть одной. Ковыляет во двор, на скамейку перед подьездом. Бутылочку чернил с Наташкой выпьют, яблоками закусят. Напьются и нальются зловещим негодованием на всех. Вот сидят да шипят, выдавливают словеса. Всякая ерунда на пьяный язык садится. Все содержимое напичкано черной завистью и неприкрытым непониманием. Что возмешь, дурные бабы, злые, неудовлетворенные жизнью. Наташка вылакала из пластмассового стаканчика плодово – ягодной бормотухи и чуть ли не в рифму выдала лозунги  ее отношения к окружающему ее беспощадному миру.
Проститутки наркоманы суки ****и пидарасы
Сволота кругом пьют жрут и не поделятся
А когда время придет так просят дай дай
Дулю с маком
Палку в сраку
Одна ты Феня красавица доброй души человек
 Тут дети из школы возвращались. Настороженно прошмыгнули в подьезд. Не поздоровались. Баба Феня не придала этому значения, только заметила пьяным глазом блеснувшие неестественным искусственным светом светло – зеленые фликеры на рюкзачках у этих засранцев. Вспомнила историю и затараторила осипшим низким голосом. Наташка разливала последнее.
Нюрка из третьего подьезда вчера в магазин вечером вышла за хлебом темно же фонарь не горит ну так она в халате на верх пальто накинула так и пошла никого не трогает только там менты ребята шли молодые дежурят или те что на дороге работают гаевые так Нюрку увидели в темноте как разглядели непонятно она только в магазин собралась заходить так они ее стой почему без фликера ходишь гражданочка штраф плати садись сейчас оформим где живешь как зовут сейчас проверим  она растерялась говорит чуть не плачет что в магазин вышла а он то до восьми скоро закроется ну так они ее мурыжили довели до слез записали данные ей теперь надо штраф платить сколько не помню ну так за то что фликер не надела а она даже к дороге не подходила да и машин не было говорит ну и произвол устроили эти менты я бы на них пожаловалась ну так где на них найдешь правды лучше б алкашей ловили чем  таким заниматься теперь Нюрка купила фликер и на халат прикрепила хорошо отошла с юмором баба с фликером ходит улыбается  купила всем в семье и все носят я тоже купила полосочку зеленую ну так на сумку закрепила так и нормально никакие менты не прицепятся
Баба Феня замолкла на время. Наташка закурила. Алкаш неизвестного происхождения и вида был пойман и послан за плодово – ягодным. Он верный пес, в надежде вечером трахнуть Наташку, мигом сбегал в магазин, еще и закуски принес, в виде пряной кильки и черного хлеба. Выпили. Закусили. Баба Феня задумалась. Была у нее сестра младшая.Тамарка. Жила в пригороде, работала в сельской амбулатории, в процедурной. Хитрожопая баба была. Скандальная и неуживчивая. Все делала по своему. Баба Феня  не очень жаловала ее по жизни, хоть и родные были. Обида была. Обманывала, долги не отдавала, обижала, а  по дурости и молодости кавалеров уводила. Ведь Тамарка статная была, красивая девка. Это сейчас стала простой сельской теткой, только злоба придавала ей чуть-чуть городского лоска. Когда мать померла так долго делили наследство. Старый дом в далекой, забытой богом деревне и сундук с барахлом маминым. В итоге всеми правдами и неправдами Тамарка все себе отвоевала. Феня долго дулась. Но была простовата и потом простила сестру, все же кровь родная. Вот с похоронами мужа помогла, стол приготовила, сто долларов дала. Теперь часто младшая названивала старшей сестре и плакалась, жаловалась на судьбу, на нерадивых начальников и коллег, на мужа, на вечное плохое здоровье. Баба Феня слушала и сочувственно дакала в трубку.
Очухалась маленько от раздумий и поведала собутыльникам трагедию тамаркину.
Моя то сестра Тамарка что под Городищем живет работает в местной амбулатории ну она там в процедурной уколы делает так я скажу работа чистая не пыльная времени уходит много так Тамарка жаловалась что вообще времени нет не успевает по дому и на работе а дом не далеко вот если врач  главный не видит так она бегом домой надо же хозяйство накормить мужу дать сыну сходить в магазин тое сее в огороде надо тоже а так там сидят врачихи и закладывают вот завидуют Тамарке и постоянно врачу главному стучат на нее а она уже свою работу давно там сделала и свободная что сидеть и париться все равно уже уколов не будет взял бы да отпустил нет так сидит и выговоры пишет врач молодой а вредный  не женатый злой все у него в блате ну Тамарка не может пожаловаться на него вот мол говорит что о нем думает прямо в лицо а он потом все пишет и пишет выговоры и премии не дает ну он же права не имеет ну как докажешь он же начальство а то что она уже немолодая и столько лет проработала пахала как папа карло ему и дела нет вот какая сволота так премии не дал она мне вчера звонит и плачет в трубку ну я ее все успокаиваю а она матерится и плачет что премии не дали муж запил ничего хорошего нет так еще этот ****ец
 Допили вторую бутылку. Денег на новую бутылку не хватало. Наташке жуть как хотелось выпить еще.  Баба Феня судорожно начала вспоминать про заначки. Не поленилась доковыляла до квартиры и поискала. Ничего не нашла. Забыла дура старая, что пенсию сын с невесткой забрали, чтобы неповадно было напиваться. Она входила в ступор. Раздражалась. Материлась и рылась в шкафу. Ничего не нашла. Поковыляла из комнаты в кухню. Осторожно ступала, оглядываясь на место где недавно растянулась. Представила себя. Холод пошел по телу. Застыла и закрыла глаза. Черные мысли полетели, догадки смутные зажалили, и заговорила она  с собой.
Меня же видела эта Надька Анисиха вот у нее черный глаз точно ведьма все так говорят это она все подстроила сволота а потом пришла посмотреть и позлорадствовать  еще и обокрала вот почему я денег не найду никак это ж надо так наколдовать чтобы я грохнулась вот не люблю я ее да ее никто не любит да и мужик у нее странный не общается с нами все корчат из себя с этой ведьмой интеллигенцию  с народом так и не выпьют значит замышляют что-то черное
Выскочила баба Феня во двор. Злющая в своих догадках и начала наговаривать. Наташка так взбеленилась от этой новости. Она то Надьку просто люто ненавидела. Просто так ненавидела. Срывала все обиды на ней.  Надька бойкая женщина была, не из хлипких. Всегда отпор давала своим широким телом и умным глазом. Что только не предпринимала Наташка, и дверь поджигала, и срала и ссала у порога , и дверную ручку ломала, и матюками поливала. Надюха в милицию шла и писала жалобы. Участковый на время утихомиривал эту живую неуемную злобу. Наташка громко заверещала на весь двор, чтобы все слышали. Анисиха воровка! Это ж надо, ****ь такая, Феньку ограбила!
Но  тут пришел Натахин хахаль, Витька строитель, царствие ему небесное, помер от этой пьянки недавно.  Схватил  ее и поволок к ней в квартиру распивать и ****ься вволю.  Баба Феня осталась одна переваривать свою злобную догадку. Вечерело. Замельтешил моросящий осенний дождик. Ветер холодный студил неприкрытые ноги. Она глубоко задумалась и замерла. Вспомнила мужа. Молодость. Стало так обидно за прожитые годы. И злоба, эта бездумная бабья неуправляемая злоба, залетела куда-то далеко внутрь вместе с алкоголем и мучительно жарила в грудях.