Баба-кошка

                БАБА – КОШКА

Худенькая, сморщенная старушка в лыжной шапочке и трико с начесом. Голос мяукающий, рот беззубый. В глазах одно только сочувствие к братьям нашим меньшим. Собачек тоже подкармливала, но без особого энтузиазма, а как только видела обездоленную кошечку или бандита-кота то слезы наворачивались у нее от умиления. Кися-кися. Вот я вам молочка, кровянки, рыбки, корма сухого дам. Сюда сюда. Кися-кися. Голодные васьки и мурки съедали все подношения с бешеной скоростью и довольные убегали дальше по своим кошачьим делам. Старушка уползала осчастливленная своей миссией в свою квартирку, где ее уже поджидали свои домашние фелины. Машуня красавица с восточными глазами, Барон упитанный кастрированный кот рыжего окраса, миниатюрная Глаша, и проворная Сушка пестрой расцветки. Старушка  кормила и сюсюкалась с ними. Потом садилась на свою старую ободранную  тахту и пела песни. Кошки сидели рядом, довольно прикрывали глаза и урчали, а Глашка кошечка музыкальная была, иногда тоненько мяукала если жалобливая нота какая-нибудь напоминала  ей материнский зов.
 Телевизор показывал мутную картинку, звук еле был слышен. Старушка курила папиросы и запивала едкий привкус сильно сладким чаем. Сидела так вечерами и дремала, просыпалась от какого-нибудь шума или собственного храпа, затем опять медленно сползала в дрему. Кошки были у нее стерилизованные, так что она их выпускала погулять. Гадили изредка на балконе и то по глубокой лени или морозу, а  так сползали по подоконникам со второго этажа и в позе задумчивого сфинкса испражнялись в палисаднике. Только туда сюда скрипела форточка и   в окно засовывалась чья-нибудь сытая усатая морда.  Соседи бурчали иногда, дети гонялись, но не более. Запаха ведь не было, да и тихо. Все уважали старушку и иногда сами подкармливали котеек. Старушка  одинокая была,  чистой души человек и общительная, только вот разговоры были исключительно про животных. Соседки терпеливо слушали ее, но через какое-то время вежливо убегали, не дослушав очередную историю.
Как-то случилась трагедия. Пропала Машуня красавица, самая любимая кошечка. Целый день не было. Пошла старушка искать по всем дворам и закоулкам, по помойкам и подьездам. Нигде нет.  Горевала, плакала, звала охрипшим  и уставшим голосом, но все тщетно. А потом как молнией ее ударило. Лежит ее Машуня на куче прелой осенней листвы во дворе. Не где-нибудь, а во дворе ее дома! Запричитала старушка, заплакала горькими слезами. Взяла тельце мертвое, раскореженное, все разбитое и в крови.
Тут соседка выскочила да и выложила всю информацию по жертве. Так мол и так. Данута с седьмого этажа, выпимшая была, кошечку взяла к себе на руки и домой унесла. А потом взяла да с балкона и сбросила. Этот зверский поступок ввел в ступор старушку. Она перестала плакать. Пошла домой взяла лопату, которой она рыла могилки и похоронила Машуню со всеми почестями. Спела песню, тихо со слезой и пошла горе свое утихомиривать да  гнев питать к этой Дануте-****ануте. Образ яркий. Баба с яйцами была, на мужика сального и пьяного бордовой рожей походила, да и фигурой неотесанной грубой, широкоплечая и басовитая. Хотя эту Дануту уже давно Бог наказал, мужик ее ночью пьяный свалился с балкона, стоял ссал и кумарил, перекульнулся и сломал позвоночник. Жил еще несколько лет, мучился. Сын их уже второй срок отматывал за воровство. Дочка была одно время гулящей, затем повтречала мента домовитого и вышла замуж.  Теперь зять с дочкой держали мать в ежовых рукавицах, только где ж углядишь.
На следующий день уже легче стало. Другие кошки голодные, не кормленные со вчерашнего дня, ходили и терлись о ноги. Старушка покормила и села на тахту, громко вздохнула и ушел от нее гнев на нерадивую Дануту, словно бесов выгнали и стало легче. Повстречала вечером как-то это чудовище, оно плюхнулось пьяной мордой в хилые груди старушки и захрипело, вымаливая прощение. Бог с тобой! Отпустила ей грех и ушла кормить любимцев. Они то никогда такого не сделают. Невинные и несчастные.
С тех времен стала старушке во сне Машуня являться и разговаривать с ней. Сядет на колени и урчит что-то. И так хорошо на душе было. Свет был неземной вокруг. Истома какая-то экстазная.  И старушка ей в ответ мяукала, словно всегда знала кошачий язык. Так с этих снов и пошла у нее уверенность, что  она сама кошка, что вселилась в нее душа Машуни. Соседки качали головой и шептались, мол совсем старуха головой тронулась. А она все ходила, и вместо слов человеческих мило улыбалась и мяукала. Кошки её все равно не понимали, жалобно на нее смотрели, просили покушать, да и она от них не особенно требовала понимания. Хорошо, что еще не совсем  ополоумела, и исправно ходила в магазин, и на почту за пенсией.